Игорь Витте
СКИТАЛЕЦ. Серия: миры Артема Каменистого. S-T-I-K-S. Цикл: Пекло. Книга 1
Он вновь закрыл глаза, тяжело дыша. Мы с Фомой сидели, молча переваривая информацию и глядя на карту. Куда идти? Как идти? Да еще с ребенком! Как выбраться? Карта хоть и подробно прорисована, но не в масштабе! Как расстояния определить? Наши раздумья прервал голосок Пуговки: – Мама, а где кыся?
Сердце мое остановилось!
Глава 9 Пекло.
– Как так? Как я мог? Баран! Забыть Флинта! – я метался по жилой зоне, лихорадочно соображая, что делать, – Ну как я мог его оставить! Ведь смотрел, думал, чувствовал, что, что-то забыл!
Из-за загородки вышла Рина и взяла меня за руку, глядя в глаза.
– Не переживай! С ним ничего не случится! Я чувствую! Я точно знаю, что он жив. Сидит под кроватью, но очень напуган.
– Откуда ты это знаешь? – ее слова как-то обнадежили и успокоили меня.
– Не знаю! Как-то вижу, как будто пространство вокруг меня и разные огоньки мелькают. Я и тебя вижу, и Фому, и Ирбиса! И Флинт вот как оранжевый шарик в голубом свечении. Только я вижу не далеко и недолго, потом голова начинает сильно болеть! А вот тварей не вижу. – она опустила глаза и как-то грустно продолжила, – и Сашеньку тоже не вижу! Она не выживет, да?
Я инстинктивно схватил флягу с живчиком и протянул ей: – Выпей! Голова пройдет. А Сашеньку мы вылечим!
Я взял ее руки в свои: – Обязательно вылечим! Обещаю!
Рина опять посмотрела мне в глаза, и я увидел в ее взгляде такую бурю чувств! Боль, надежду, страх ожидание… Что-то щелкнуло в душе, что-то изменилось вдруг! Захотелось вдруг обнять, защитить, закрыть от всего этого ужаса и Рину и Пуговку.
– Верь мне! Я достану то что нужно! Мы спасем Пуговку!
– Фома! – я повернулся к другу, – ты все запомнил? Фома кивнул, – Тогда вот что! Я пойду за Флинтом, а ты, если что, отвечаешь за девчонок и Ирбиса. Живчик помнишь, как делать? Внизу есть и спиртное и сок для Пуговки. Пока хожу, читайте с Риной брошюрку институтскую.
Я схватил «кошмар», пару магазинов к нему, подмигнул Друзьям и вышел из укрытия.
В подвале звуки с улицы были слышны лучше. Мне показалось что все более или менее успокоилось. Неслышно было больше ударов и не прекращающегося рева. Я пробрался к двери и прислушался. Опять возникла та же проблема. Двери подвала и подъезда открывались в разные стороны. Потому я не мог оценить обстановку у подъезда, необходимо было выйти на улицу. Проверив автомат, я попытался приоткрыть дверь, но снаружи ее что-то подпирало, мешая открыть даже на несколько сантиметров. Я налег плечом и еле сдвинув преграду, оказался по щиколотку в луже крови. Рядом с лестницей лежала куча разорванных, обглоданных трупов и все вокруг было залито кровью. Казалось она везде! И на стенах, и на земле, и даже воздух казался пропитан. В нос ударил густым смрадом. Приторно сладковатый запах крови, вперемежку с запахом начинающих разлагаться тел и экскрементов, казалось, проникал сквозь поры, заполняя все собой. Я огляделся, тварей не видно, и встав на ступень лестницы и чуть не свалился в кровавую лужу поскользнувшись. Чертыхнулся не громко, и быстро перебежал к двери в подъезд лавируя между обглоданными трупами и остатками тел. Вход был расположен чуть ниже уровня двора, поэтому и здесь я вляпался в кровавое озеро и пять споткнувшись о костяк, еле удержался, схватившись заручку двери. Где-то далеко еще иногда был слышан грохот рушащихся зданий и жуткий рев.
За спиной вдруг раздалось радостное – Урррк! И в тот же момент, большая когтистая лапа смела меня с места ударом в правое плечо! Руку пронзила дикая боль, показалось что мои кости просто рассыпались, как хрусталь, воздух выбило из легких. Приземляясь в ближайшие кусты, я увидел летящий рядом, с небольшим запозданием, автомат и успел разглядеть тварь, которая нанесла такой неожиданный удар.
Большой, одежда отсутствует, мощная мускулатура, обтянутая серой кожей, огромная голова похожая, толи на медвежью, толи на собачью с громадной пастью, плотно утыканной острыми зубами. Голова и часть тела покрыты пластинами по типу брони. Все это промелькнуло за секунду, после чего я влетел в густой мелкий кустарник, закрываясь оставшейся целой, левой рукой от летящего мне в голову автомата.
Кусты смягчили удар, и я даже смог вдохнуть полной грудью смрадный воздух. В глазах потемнело от боли, автомат больно ударил в левое плечо и удачно упал между телом и левой рукой, которая инстинктивно схватив рукоять подняла ствол в сторону твари. Я не успел подумать, не успел сообразить, да и испугаться толком не успел, а палец уже лежал на спуске, приклад прижат к плечу. Тварь присела на своих мощных лапах, готовясь к прыжку, но палец нажал на спуск, автомат практически бесшумно дернулся, и из коленного сустава твари вылетело несколько кровавых облачков, а тварь упала на передние лапы, взревев, и широко раскрыв пасть. Я выпустил очередь прямо в пасть.
Все происходило как в замедленной съемке. Я видел, как первые пули, угодившие ему в покатый лоб, рикошетили или крошили его броню, но очередь опускалась ниже, я старался попасть в самую глотку. Голову чудовища бросило назад, рев смолк, и оно окончательно рухнуло на землю. По его телу пробежала мелкая дрожь, он дернулся и стих.
Осознание победы пришло одновременно с болью. Я осмотрел свою руку. Сквозь разодранную рубаху виднелись достаточно глубокие раны от когтей, из которых текла кровь, и хоть руку я не чувствовал, но и она не болталась как тряпка. Значит перелома нет, просто очень и очень сильный ушиб!
«Ну ничего, перевяжемся…»
– Сука! – как змея прошипел я, кляня себя за все на свете, – Расслабился! Ни аптечки не взял, ни даже живчика! Идиот!
Я попробовал пошевелить пальцами правой руки, вроде шевелятся. Значит норм. Я снял брючный ремень и сделав из него импровизированную перевязь, положил в нее правую руку.
– Как там Ирбис говорил? Регенерация? Вот и посмотрим! – я с трудом встал из кустов, – хотя у Палыч… тьфу ты, у Фома укус вон как быстро затянулся.
Мутило слегка и где-то глубоко в голове возникала, пока еще тихая, но такая знакомая боль!
«Зараза! – не замолкал внутренний арбитр, – Ну и как ты теперь без живчика?».
Мой взгляд упал на лежащую у подъезда тварь. Я ухмыльнулся, скривился от боли, в правой руке, и пошел за первыми в этом мире для меня трофеями! Споровый мешок на затылке нашел достаточно быстро, вспомнив описание из брошюрки, но вот вскрыть его долго не удавалось. Чуть не сломал свой складной титановый RUI. Трофеев было немного. Пара споранов, одна горошина и еще какие-то янтарные бусины. Долго гадал что это, в брошюре не дочитал, и Ирбис не говорил. Решил не брать.
– Не умеешь петь, не пей! – буркнул я себе под нос старую шутку и осмотрел наконец тварь целиком.
Большая, раздутая челюсть, голова покрыта бляшками брони, со следами моих попаданий, такая же броня на спине и на сколько помню, на груди. Пучок сохранившихся волос или шерсти рядом со споровым мешком. Лапы деформированы настолько, что уже не напоминают ноги человека, хотя определить кем эта тварь была раньше невозможно. На деформированных стопах выделялись ороговевшие пятки. Почему-то вспомнились протезы в виде серповидных пружин, на которых бегали спортсмены калеки в интернет видео в прошлой жизни.
Посмотрел на трофей. Вспомнил что нужно спораны подсушить и держать, исключая влагу и спрятал все в нагрудный карман.
– Так! Пора за котейкой! – я осмотрелся, – М-да! Ну и побоище!
Двор, когда-то чистый и уютный, был завален трупами и обглоданными костями, земля пропитана кровью, которая уже начала подсыхать на асфальте. От Уаза пэпсов осталась лепешка, остальные машины были исковерканы или разодраны. Одно подъездная двухэтажка, что стояла когда-то в линию с домом Фомы полуразрушена. Остальные дома так же были повреждены. Рука вновь напомнила о себе. Я спустился к двери и вошел в подъезд.
Здесь картина была не лучше! Стены, полы и потолок забрызганы кровью, двери вырваны с корнем, а вместо некоторых зияли огромные пробоины, как будто здесь пробежало стадо носорогов. Все завалено кирпичом и осколками стекла. Я пробирался по лестнице вверх, среди всей этой разрухи, и все больше и больше терял надежду найти Флинта живым. Поднявшись на свой этаж, я с удивлением обнаружил что моя хлипкая дверь цела и даже закрыта, как после нашего ухода. Дверь в квартиру справа так же не тронута, а вот правая вырвана с корнем. Я аккуратно заглянул туда. Перегородки порушены, в полу зияет огромная дыра на второй этаж окон естественно нет.
Осмотревшись, я аккуратно открыл свою квартиру и ступая как можно тише, вошел. Досталось балкону. Остекление было снесено в чистую, сам балкон и стоявший на нем холодильник исчезли.
Зайдя в зал, я тихонько позвал: – Флинт! Флинтя, ты где? Иди скорее сюда!
Ответом мне была полная тишина. Я зашел в спальню и заглянул под кровать. Но и тут его не было. Я поднялся с пола, громыхнув «кошмаром» об пол, и замер. Окно в зале было разбито, хотя рама сохранилась. Со стороны детской площадки послышались чей-то быстро приближающийся топот. Я замер, боясь даже дышать. Чьи-то ноздри, там, внизу шумно втягивали воздух, видимо стараясь уловит запахи. Судя по недовольному урчанию, тварей было две. Видимо они были не так высоки, как тот, который лежал у подъезда, потому что я их не видел. Потоптавшись и поурчав, твари побежали куда-то дальше. Я стоял еще с минуту, ожидая, когда они удаляться достаточно далеко, как вдруг, что-то толкнуло мены в ногу, тиранулось и раздалось радостно возмущенное – Мррр-мяу!
– Флинт! – я подхватил кота здоровой рукой, – Бродяга! Где тебя носит?
Кот недоумевающе и в то же время с укором смотрел на меня своими круглыми глазищами и по обыкновению «включил трактор». На черной шерсти кое-где виднелись следы крови. Я поставил его на пол и быстро осмотрел.
– Бродяга! Ты где вымазался? – задал я глупый вопрос, – Все, все! Сейчас пойдем в подвал. Только живчик разведу.
Я пробрался в кухню и стараясь не шуметь, достал банки и воду. Коньяка здесь не было, но в шкафу в спальне был ром. В голове мелькнула шальная мысль и я решил добавить туда Колу.
Процесс приготовления занял минут пять или шесть. Попробовав свое творение, я немного откорректировал вкус, добавив ром и перелил содержимое в пластиковую бутылку. Оставшийся споран и горошину я убрал в футляр от очков, завернув, предварительно, в кусок материи для протирки линз, и сунул футляр в боковой карман брюк. Теперь оставалось только решить несколько вопросов. Поменять перевязь! Вернуть брючный ремень на место, так как сидевшие раньше плотно брюки почему-то начали сползать. И придумать как носить бутыль с живчиком. Перевязь я сделал из шемага, палестинского платка, висевшего в шкафу, тем самым вернув ремень на место. С бутылкой тоже все вышло удачно. Я вспомнил, что брал подсумки для бутылок и у меня остался один, не подходивший по цвету. Вот его я и прицеплю на пояс, убрав туда бутылку. Осмотрев себя, я остался довольным своим видом.
– Ну что, Флинт! Пора в подвал! – я оглянулся.
Кот, который все это время вертелся возле меня, стоял на выходе из зала и напряженно всматривался куда-то в кухню.
– Флинт! – позвал я его еще раз, но он не реагировал.
Вдруг он выгнулся в спине, шерсть встала дыбом, он зашипел, оскалившись и кинулся назад, ко мне. Я аккуратно выглянул в кухню и застыл от ужаса. В проеме бывшего балкона торчала громадная, покрытая шипами и костяной броней морда. Челюсти, с двумя рядами острых клиновидных зубов были вытянуты как у крокодила. Мощные перекачанные, бугристые мышца на плечах и лапах покрытые грубой, серой, потрескавшейся кожей, так же были покрыты костяными пластинами с торчащими во все стороны шипами. Красные, будто налитые кровью, глаза притягивали, как будто гипнотизируя. Я стоял и не мог сойти с места. Ужас, парализовал меня. Тварь издала утробное глухое рычание, чуть отшатнулась и в проем с немыслимой скоростью влетела огромная лапа с острыми серповидными когтями. Меня спасло то, что лапа замедлилась, пробивая и круша перегородку ванной комнаты. Я отпрянул, споткнулся обо что-то и упал, ударившись правым плечом о шкаф у стены. Взвыв от боли, я чуть не потерял сознание.
Стены содрогнулись от мощного удара и в окне зала появилась точная копия той твари, что я пристрелил во дворе. Она висела на стене снаружи зацепившись за подоконную стену, и утробно урча, пыталась влезть в окно. В этот момент послышался дикий кошачий вой и мой кот, вздыбив шерсть, выгнувшись и напрягшись как взведенный лук, выскочил вперед, как бы защищая меня, и громко зашипел.
Тварь увидев кота, весело уркнула и отцепившись одной лапой попыталась схватить его. Флинт зарычал по-звериному, дернулся, пытаясь увернуться от лапы и… исчез! Просто исчез без следа, что озадачило нападавшую тварь. Она обиженно уркнула и занесла лапу, чтобы добить меня.
«Все! Вот и закончилось все! Но как же ребята? Как Пуговка? Я ведь обещал Рине помочь! – промелькнуло голове».
Эта мысль добавила сил и злобы.
«Нет! Мы еще поборемся!».
Гнев и дикая решимость победить, а еще уберечь и защитить, поднималась в душе. Мне вдруг захотелось стать жутким, неуязвимым чудовищем и крушить, убивать, рвать на части этих тварей и закрыть собой тех, кто мне стал дорог, за последние часы, тех, кто не мог постоять за себя!
Вдруг лапа, тянущаяся ко мне и вся верхняя часть отлетела в сторону, как будто разрубленная самурайским мечом, но вместо нее в окне появилась та самая рогатая красноглазая тварь и открыв пасть издала оглушающий рев.
Это еще больше подстегнуло меня! Не чувствуя боли в руке, я вскочил и расставив руки в стороны зарычал и заорал как зверь, кидаясь прямо на тварь и бросая в нее автомат. Дикая злоба и решимость, это все что я чувствовал в этот момент…
То, что произошло дальше, не поддавалось ни каким объяснениям! Тварь вдруг резко отпрянула от окна, заметалась в ужасе, и вдруг, с дикой скоростью рванула куда-то вдаль, снося углы домов, машины и столбы, встречавшиеся на дороге.
Последнее, что я увидел, рухнув обессиленный на разломанный подоконник, это убегающая элита и разбегающиеся в разные стороны твари разной величины. В голове как будто что-то лопнуло, исчезли все чувства и страхи, и свет погас.
Глава 10 Рина.
Мягкие, податливые и густые волосы нежно протекали между пальцев рук. Рина сидела рядом с дочкой и поглаживая по голове пыталась успокоить и отвлечь ее от всего ужаса, в котором они оказались. А еще, она очень хотела снова поймать то чувство, те образы, которые вдруг возникли в ее голове, когда она увидела все происходящее вокруг, как будто со стороны. Почти как в боевиках, когда бравые солдаты пробираются по лабиринтам здания, а командир следит на экране, осматривая объемные контуры сооружения, где цветными точками виднеются свои бойцы и враги. Вот только экрана никакого не было! Мир вдруг посерел, растворился, оставив лишь призрачные контуры стен и людей. Внутри людей мерцали оранжево золотистые шарики. И кот, сидящий где-то выше их, был жив, мерцая своим шариком, как и люди. У Ирбиса шарик был тусклый, как будто покрыт серой пеленой и мерцал очень медленно. А вот врагов она не видела! И самое непонятное, не видел и Сашеньку! Видение длилось какие-то секунды и исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив лишь слабость и головную боль.
С тех пор как Скиталец ушел за Флинтом, она пыталась вернуть это состояние. Но ничего не получалось. Ей очень хотелось увидеть его, убедиться, что он жив и уже скоро, дверь откроется и Скиталец войдет в убежище! Что-то случилось, в тот момент, когда он обхватил своими теплыми, можно сказать, горячими ладонями ее руки. Как будто через них пробежала мощная волна спокойствия и уверенности. И его взгляд! Добрый, задумчивый и немного грустный… Она почувствовала, что ее тянет к этому не молодому уже человеку. Она поняла, что он что-то знает про Сашеньку, и только он сможет помочь спасти ее.
«Сашенька!». Мысли вдруг понеслись в другую сторону, то и дело выхватывая из глубин памяти картинки прошлой, теперь уже навсегда потерянной жизни.
Прошлое! Какое счастливое и беззаботное оно было в детстве и юности! Школа, университет в Ростове! Знакомство с Геной, первый поцелуй и безудержное, всеобъемлющее ощущение любви! Казалось, весь мир наполнен любовью и кроме нее ничего не существует!
Свадьба, а потом радостные заботы новой, неведомой жизни, престижная работа в крупной фирме и огромная радость и надежда, когда узнала о беременности!
Тогда, жизнь резко перевернулась, в первый раз! Гена, вопреки ее ожиданиям, заявил, что ребенок ему сейчас не нужен! Жизнь померкла, скандалы, уговоры на аборт и наконец развод! В полной депрессии она вернулась домой к маме, которая смогла вернуть ее к жизни!
А потом, жизнь перевернулась еще раз, когда она впервые увидела серьезный и какой-то взрослый взгляд, только что родившейся дочери! Она не кричала, как все новорожденные, а молча и серьезно смотрела ей прямо в глаза!
– Сашенька! – как-то само вырвалось у Рины имя и показалось что дочка улыбнулась! С тех пор их жизнь опять наполнилась счастьем и радостью. Мама обожала внучку и шутливо называла ее Пуговка, за маленький миленький носик! И все было прекрасно! Но сегодня жизнь совершила очередной переворот, забросив их сюда, в этот мир.
Она с утра встала с больной головой и тошнотой. Сашенька так же капризничала, жалуясь на головку. Рина еще с вечера договорилась с соседом, что он отвезет их утром маме. Её удивило отсутствие электричества и воды, но пунктуальный сосед уже стучал в дверь.
Они уже выехали на проспект Калинина, когда мимо пронеслось несколько полицейских машин, оглашая утренний город звуками сирен, а у Кировского тоннеля они застряли в пробке. Толпа народа стояла между машинами и что-то обсуждала. Показалось странным поведение некоторых. Они корчились как будто в муках. Сосед вышел узнать, что случилось и один из корчившихся вдруг выпрямился и впился водителю в шею. Кровь хлынула на лобовое стекло, а Рина застыла в ужасе, не в силах пошевелиться.
То, что происходило потом, память упорно старалась вычеркнуть из воспоминаний! Все, что она помнит, это дикий страх и желание закрыть Сашеньку, не дать этим тварям добраться до нее. Сколько они там просидели, она не знает. Мертвяки окружили машину и пытались добраться до них. Лишь услышав звук подъезжающего автомобиля, она обернулась. Недалеко остановился полицейский УАЗ, и она поняла, что это шанс. Прижав дочку к себе, она потянула за ручку замка, открывая дверь и со всех сил ударила ногами! Окруживших мертвяков снесло дверью, она пнула ее еще раз останавливая и, сама, не понимая, как, вылетела из машины.
Дальше только цель впереди, встречный ветер да шёпот Сашеньки, прижатой к груди. Потом чей-то крик, и сильные руки, выхватывающие дочку и подхватывающие ее. И вот она здесь, в подвале у того, кто спас их с дочкой!
Здание вздрогнуло, как будто что-то большое и тяжелое упало на землю. Рина испуганно вскрикнула, но тут же замолчала, прислушиваясь к тихому дыханию уснувшей дочки.
Из-за загородки показался Фома с пакетом чего-то объемного в руках и тихо позвал: – Рина, поможешь? Ирбису повязки нужно сменить!
– Да, конечно! – Рина аккуратно встала с дивана, укрыла дочку и вышла в жилую зону.
Ирбис так и лежал, закрыв глаза. Лицо было бледным, даже сквозь остатки засохшей крови и щетину, покрывающую его щеки и подбородок. И только редкое, тяжелое дыхание показывало, что он жив. Повязки, на груди и культе правой руки были полностью пропитаны кровь и уже подсохли. Рина с ужасом подумала, что она увидит под ними. Медициной она не увлекалась, лишь очень давно, еще в школе, на уроках ОБЖ, их учили накладывать повязки и обрабатывать раны. Тогда все это казалось веселым и забавным, хотя преподаватель, старый вояка, прошедший не одну горячую точку, всегда начинал, в ответ на их веселье, рассказывать об ужасах войны. Но для Рины, самая серьезная травма была, разбитая об асфальт коленка Сашеньки. А тут…
– Нужно воды нагреть! – вдруг что-то мелькнуло, как смесь воспоминаний из уроков и кадров из кино, – Фома, поищи, пожалуйста, посуду, кастрюли, тазы, ведра! И нагрей воды, там вроде газовая плита стоит с баллоном.
Фома кивнул и быстро пошел на кухню. Рина осмотрела пакет, оставленный Фомой. Бинты, ИПП и что-то упакованное в вакуумные пакеты с текстом на английском. Она разорвала один и вскрыв увидела такой же бинт, каким был обмотан Ирбис.
«Ясно! Это штука, наверное, получше бинта будет!». Рина вытряхнула все из пакета на столик. Несколько упаковок пластыря, бутылки с йодом и зеленкой, марганцовка, стерильные салфетки и еще куча всего, что может пригодиться при перевязке.
Минут через десять, Фома принес воду. Развели раствор марганца и Рина дрожащими руками начала снимать и отмачивать старые повязки. Ей было очень страшно! Страшно сделать что-либо неправильно, страшно увидеть кровавые раны, страшно причинить нечаянно боль Ирбису.
Но она справилась! Справилась еще и благодаря помощи и поддержке Фомы. Последнее, что она сделала, аккуратно отмыла лицо Ирбиса от засохшей крови, промыла уже начинающую подживать рваную рану на щеке, и сняв полоски грязного пластыря, наложила стерильную марлю и закрепила пластырем. Ирбис за все манипуляции так и не пришел в сознание.
– Справились! – удовлетворенно выдохнул Фома, – А ты молодец! Как настоящая медсестра!
– Да ну! – смутилась Рина, – Так, что-то вспомнила вдруг! Я больше чем разбитые коленки и локти, да порезанные пальцы и не видела никогда!
– Тем более молодец! – опять похвалил Фома.
Дом вдруг тряхнуло и откуда-то сверху донесся звук разрушающихся стен. Рина тихо вскрикнула и вдруг мир опять стал серым и призрачным.
Она вновь увидела всех и Ирбиса, и Фому. Где-то выше, почти на грани ее восприятия, за которой была сплошная серая пелена она увидела две золотистые точки Скитальца и Флинта. Контуры их просматривались с трудом, сквозь призрачные стены и перекрытия, но золотисто-оранжевые шарики, в золотом сиянии, она видела четко. Вот Шарик Флинта отскочил куда-то в сторону и в след за ним сдвинулся и Скиталец, Размытый контур его тела вдруг изменил положение, как будто он упал! Сердце Рины сжалось! Но шарик мерцал все ярче. Вдруг шарик Флинта рывком выпрыгнул куда-то в сторону окна и замер, разгораясь все ярче и через секунду исчез! Исчез вместе с контуром! Сияние, покрывавшее свечение шарика Скитальца вдруг вспыхнуло как костер, в который плеснули бензин, и языки этого сияния стали менять цвет на синий, разгораясь все ярче и ярче, подсвечивая контуры тела. Рина не понимала, что происходит, и силилась увидеть хоть немного дальше, как вдруг золотистый шарик Скитальца стал ослепительно синим, наполняя весь контур тела синим свечением, Она отчетливо видела, как Скиталец вскочил на ноги и раскинув руки рванулся к окну. Сияющее ослепительно-синим тело, упало возле окна и исходящее от него свечение стало быстро затухать. Исчезли контуры тела, свечение сжалось сначала до размера шарика, который она видела у всех, а потом и вовсе погасло.
– Нет! – вырвался крик отчаяния из ее груди, – Скиталец!
И ее сознание погасло.
