Игорь Вереснев
Реквием по вернувшимся
Иван Круминь. Горгона, объект «Кольцо», 211-й день экспедиции
Экспедиция заканчивалась. Как ни обидно, но удачной назвать ее язык не поворачивался. Возможно, кто-то другой прекратил бы изыскания после первой дюжины высадок, но Круминь был не «другой», его команда сделала все, что требуется от разведчиков. Карта поверхности, данные сейсмических, гравиметрических, магнитометрических исследований, химический состав атмосферы, океанической воды, горных пород. Конечно, если отбросить чисто прагматический подход, нашли они немало интересного. Но Круминь не питал иллюзий. Время, когда космические экспедиции будут снаряжаться ради удовлетворения научного любопытства, наступит не скоро. Пока человечество решало задачу куда более насущную: оно расширяло ареал обитания. И Горгона при всей своей интересности для колонизации не подходила ни по каким меркам. Да, в полярных областях можно построить закрытые города – вода, предсказуемый климат, отсутствие тектонической активности, позволяли сделать это быстро и недорого. Но чем займутся жители этих городов, за счет чего колония окупится? Разведэкспедиция не нашла месторождений, пригодных для промышленной разработки, ничего, сколь-нибудь полезного, – везде пустые кварциты. Пожалуй, такое однообразие – тоже одна из загадок Горгоны. Но кому такие загадки нужны? Круминь предвидел реакцию Совета по космическим исследованиям: категория «C». То бишь дальнейшие исследования отложены на неопределенный срок. Пустышка.
Оставалось утешать себя тем, что поставленную задачу экспедиция выполнила добросовестно. Очередная планетная система вычеркнута из списка потенциальных претендентов на колонизацию. Работа косморазведчиков в чем-то сродни работе древних старателей: приходится перемывать центнеры песка, чтобы выявить крупинку золота. А уж найти самородок, такой как Рияд, Сакура, Остин или Новая Европа, везет далеко не каждому. Командиру Круминю не повезло. Не нашел он за свою долгую карьеру звездолетчика ни одной землеподобной планеты. И пора на этом поставить точку. Написать рапорт, выйти в отставку, поселиться с Ярославой в ее большом, светлом, с атриумом и мраморной террасой, доме на берегу моря. Писать мемуары… и стареть потихоньку.
Экспедиция заканчивалась. Нужно было собрать экипаж, официально объявить о завершении работ на Горгоне, дать добро навигатору на подготовку к Маневру Перехода. Домой, на Землю.
Круминь сидел в рубке, просматривал сделанные с орбиты снимки планеты, сопоставлял их с картой. Проверял, не пропустили ли чего-то интересного. Не потому, что могли пропустить, а скорее, для очистки совести. Последняя его экспедиция, как-никак.
На экране проплыл северный океан. Здесь разбилась надежда Вероники найти какую-нибудь живность. Сам Круминь не верил в подобное после базальтовых плато и бесконечных равнин, засыпанных кварцевым щебнем. Но где-то в глубине души… Он мысленно хмыкнул: «Да, не получилось у вас лебединой песни, командир Круминь! Не заслужили, видать. Великий Дух Космоса, или кто там есть, не посчитал достойным».
Океан уплыл с экрана, узкая полоска побережья сменилась унылой рыжеватой равниной. Отдельные скалы, горная гряда, маленький кратер, снова равнина…
Стоп. Круминь очнулся от отупляющего однообразия снимков.
– Степан, ты видел?
– Что? – встрепенулся начавший дремать в своем кресле вахтенный.
– Глянь-ка на экран, ничего не замечаешь? – Круминь медленно прокрутил картинку назад.
– Чего там замечать? Пустыня, как везде на Горгоне.
– А ты смотри внимательно. Вокруг кратера.
Маслов помолчал с минуту, рассматривая изображение.
– Да, забавно.
На фоне рыжеватой пустыни еле заметным оттенком выделялось идеально круглое пятно с кратером в середине. А в центре пятна алела точка, будто след от укола.
– Ну-ка, какие у нас тут координаты? – Круминь наложил на снимок масштабную сетку. – Диаметр круга – тридцать четыре километра. Диаметр кратера – четырнадцать с половиной. И находится это «колечко» где-то в районе магнитного полюса… – Он добавил сетку магнитных линий: – Ого! Полюс прямо в этой точке и находится.
– Бывает же! Планетке метеоритом точно по кумполу заехали.
– Нет, Степа, я в такие меткие попадания верю с трудом.
Маслов покосился на командира.
– Так что, будем высаживаться?
Энтузиазма в голосе инженера не было ни капли. Устал, на Землю хочет. Все устали. А в этом «колечке», скорее всего, ничего интересного нет. Ну да не велика беда. Слетают, проверят, и домой.
Круминь включил общую связь:
– Просьба экипажу собраться в рубке.
Сказал и сообразил – наверняка люди решат, что он о завершении экспедиции объявить намерен. Поэтому добавил:
– Завтра начинаем исследовать новую точку. Координаты – северный магнитный полюс. Условное название – «Кольцо».
«Кольца», так хорошо различимого с орбиты, видно не было. Круминь сверился с картой: где-то здесь и должна проходить его внешняя граница. Но под брюхом шлюпки по-прежнему проносилась однообразно-бурая каменная пустыня.
– Ярослава, опусти шлюпку до двухсот метров и сбрось скорость.
Коцюба тут же высунулась из десантного отсека, заглянула поверх плеча командира на навигационную панель.
– И где же оно?
– Где-то под нами. Но увидеть «колечко» можно, выходит, только с орбиты. Странно.
Сегодня они прилетели на Горгону втроем. Для первой высадки на точку, особенно такую, от которой неизвестно чего ждать, много людей не нужно. Много людей – много суеты, много излишних слов, мешающих уловить главное. Сегодня Круминю нужно было профессиональное мнение планетолога. И мнение Ярославы – потому что точка была необычной.
Из-за близкого горизонта вынырнула зубчатая гряда кратера. Высота едва ли больше ста метров, Ярослава даже шлюпку поднимать не стала. А дальше, километрах в пяти, клубилось огромное алое облако. Сначала Круминь решил, что это дым. Но облако не рассеивалось, граница его, хоть и подвижная, была четко очерчена. Облако казалось вязким, клейким, тяжелым. Наверное, из-за того, что никак не могло оторваться от грунта.
– Вот она, наша «точечка», – пробормотал он. – Узнать бы, из чего эта штука состоит.
– Может, это пена? – тут же предположила Коцюба. – Жидкость и газ выбрасываются под давлением, перемешиваются, в итоге получается такая шапка пены. А цвет – из-за минеральных красителей, например, сульфид ртути.
– Хм… Ладно, выводы делать не будем. Ярослава, давай-ка к этой «пене», но не ближе, чем на триста метров.
Вблизи облако выглядело зловеще. Живая кроваво-красная стена в добрых полкилометра высотой.
– Неслабо, – восхищенно прошептала Коцюба.
– Возникает ощущение довольно плотной массы, – заметил Круминь. – Ярослава, поднимаемся выше и пробуем пролететь над этой штукой.
Сверху облако и вовсе выглядело твердым, застывшим.
– На какой высоте пройдем? – спросила Медведева.
– А какой у нас ветер за бортом?
– Штиль.
– Тогда поднимись выше.
На высоте около восьмисот метров штиль сменился легким юго-восточным ветром.
– Теперь пошли, – скомандовал Круминь.
Шлюпка медленно полетела над алой бугристой поверхностью.
– А давайте медленно-медленно попробуем на него сесть, – азартно предложила Коцюба. – Вдруг оно действительно затвердело?
– Вот не люблю я поспешных решений. – Иван отрицательно качнул головой. – Радаром прощупаем.
Самый простой в исполнении способ, к сожалению, не всегда действенный. Луч радара вошел в поверхность и исчез, не отразившись.
– Хочешь, чтобы мы поверили, что дна у тебя нет… – удивленно протянул Круминь. – А как ты выглядишь в инфракрасном свете?
Облако не выглядело никак. На экране инфраскопа была однородная по температуре поверхность равнины.
– Как тебе, Лена, такая «пена»? – Круминь повернулся к планетологу.
– Взять бы пробу для анализа.
– Завтра. Привезем киберов и будем пробовать. А пока полетаем, посмотрим, что тут вокруг делается.
Они облетели по окружности кратер, потом внешнюю границу кольца, ориентируясь по карте. На юго-востоке кольцо упиралось в горную цепь. Вблизи это выглядело почти так же потрясающе, как «пенное облако». Будто вездеход задел колесом горку песка. Рыжая плоская равнина и рядом – грубо обрубленные, почти вертикальные скалы. Только ведь не из песка скалы сложены – гранитные монолиты… А между скалами и равниной вытянулось короткой дугой ущелье. Медведева провела шлюпку вдоль него насквозь. Луч прожектора выхватывал из густых сумерек отвесные склоны, оползни, нагромождения щебня, причудливые обломки каменных плит. Но ничего, заслуживающего внимания, они не увидели. И когда шлюпка дважды облетела по внешнему периметру «кольца», Коцюба не выдержала:
– Командир, мы садиться будем?
Круминь помедлил с ответом. Ох как не хотелось ему садиться здесь, на этом неразличимом темном пятне! Но садиться все равно надо. И начинать работать.
Виктор Коновалец. Земля, Киев, 28 июля
Надпись на пачке гласила: «Вареники з сиром та родзинками». Надпись врала. Вареников, любимых его вареников с творогом и изюмом, в пачке не было. Ни одного. Хотя, если бы один и оставался – завалялся на самом донышке, – пользы от этого не прибавилось бы. Одним вареником сыт не будешь. Виктор выудил пустую пачку из холодильника, повертел в руке. Скомкал, отправил в мусоросборник. Поступить так следовало еще вчера, но он был слишком занят своими мыслями, сосредоточен, потому и вернул опустевшую упаковку на привычное место. Хорошо хоть такую же пустую тару из-под сметаны выбросил.
Он скрупулезно оглядел содержимое холодильника. Полка, еще полка, еще одна. Присел, выдвинул по очереди лотки. В нижнем нашелся контейнер из-под яиц. Пустой. Кроме полок, лотков и контейнера в холодильнике не было ничего. И означало это, что планы на после обеда придется отложить. Потому как и обед откладывался на после похода в супермаркет.
Разумеется, можно было позвонить в службу доставки. Девушка с приятным голосом и застенчивым взглядом примет заказ, уточнит, переспросит, поблагодарит. И через пятнадцать минут киберразносчик оставит под дверью корзину с… совсем не с теми продуктами, которые он заказывал. И бесполезно спорить, убеждать, кричать. Девушка с приятным голосом и застенчивым взглядом будет сокрушаться, кивать… и уверять, что доставленные вареники вовсе не хуже, но гораздо лучше тех, которые он заказал, а сметана обогащена специальным минерально-витаминным комплексом, необходимым человеку, так много времени проводящему в космосе. Она всего лишь вирт-бот, ее так запрограммировали – блюсти прежде всего интересы оптовых поставщиков, вкладывающих деньги в службу доставки, и только потом – интересы конечного потребителя. Да, если проявить должную настойчивость, то на третий-четвертый раз тебе доставят именно то, что ты заказал. Но сколько же сил, а главное – времени на это угробится! Виктор предпочитал закупать продовольствие сам, в ближайшем супермаркете.
Впрочем, идти далеко ему не требовалось, супермаркет находился в соседнем квартале, как раз напротив дома-музея Витольда Мережа. Триста семьдесят шагов от подъезда, затем повернуть направо, еще сто тридцать шагов, налево, по пешеходному переходу, и упрешься прямо в ступени супермаркета. Виктор помнил этот алгоритм наизусть и мог проделывать автоматически, не подключая сознания, – экономил время.
Основоположник космонавигации со своего пьедестала снисходительно поглядывал на земляка, шагающего вдоль длинной, алеющей розами клумбы. Основоположник мог позволить себе быть снисходительным – свою безумную идею он доказал.
Триста семьдесят шагов были отсчитаны. Бронзовый Мереж удивленно приподнял брови. Насторожился. Его широкий, размашистый жест сделался предупреждающим. Коновалец не видел этого. Не смотрел на знаменитого земляка – он с головой погрузился в собственный микрокосмос…
Громкий визг тормозов впился в уши, в мозг. Выдернул Виктора из мыслительной лаборатории. Заставил оглянуться… Оглянуться он не успел. Его ударили. В левый бок, по ребрам. Больно. И сильно. Очень сильно – внутри отчетливо хрустнуло. На мгновение весь мир – дома, облака, деревья, серый каплевидный капот – завертелся перед глазами. А потом Виктор понял, что лежит, и прямо в нос ему тычется обломанное соцветие розы, колючее и ароматное. Второй куст он с размаху проутюжил спиной и тем, что пониже спины.
Несколько секунд было тихо. Затем в тишину прорвались шум останавливающихся и стучащих распахивающимися дверцами машин, испуганный гул человеческих голосов. Виктор почти сразу сообразил, что случилось. Его сбили. Алгоритм, опробованный сотни раз, дал осечку. Вместо того чтобы повернуть направо, к переходу, он сразу же пошел через дорогу. Досадно.
– Вы… Вы живы?
Белые облака, медленно плывущие по небу, заслонило встревоженное женское лицо.
– Фух… счастье какое, что вы живы. Я боялась, что вы…
Виктору стало неловко: по его ведь вине случилась авария.
– Извините, – смущенно улыбнулся он. – Я не хотел. Это нечаянно получилось.
– Не разговаривайте! И не двигайтесь, вам вредно. Сейчас я неотложку вызову.
Женщина была чем-то похожа на его маму – такая же добрая и мнительная. Виктор сел. Женщина, успевшая достать визифон из сумочки, нервно сглотнула.
– В-вы… вам помочь? До больницы…
– Нет, я в супермаркет иду. У меня вареники кончились. И сметана. Не знаете, «Ласунка» сегодня есть в продаже?
Спросил и смутился еще сильнее. Откуда ей знать? Она же совсем с другой стороны ехала, не от супермаркета.
Виктор встал, отряхнулся. Сзади явно что-то было не так. Кривясь от ноющей боли в ребрах, он повернул голову. Худшие опасения подтвердились – рубашка на спине превратилась в клочья, да и кровью была перемазана. Рубашку не жалко, он сам купил ее в прошлом году. А вот брюки, новенькие, подаренные всего неделю назад мамой, какие-то специальные, очень модные брюки, было жаль. Они хоть пострадали и не так сильно, как рубаха, но для носки больше не годились. Огромная прореха обнажала чуть ли не половину его левой ягодицы.
Какое-то время Виктор колебался – пристойно ли в таком виде идти в супермаркет? Может, лучше вернуться домой и переодеться? Но это снова трата времени! Он уже проделал половину пути, значит, если идти переодеваться, то дорога удлинится на пятьдесят процентов. И вдобавок время на переодевание!
Рассудив, что супермаркет – не театр, и киберпродавцам индифферентно, как одеты покупатели, Виктор выбрался с клумбы на тротуар и повернул в сторону пешеходного перехода.
– Э-э-э…
Он оглянулся на звук. Женщина теперь сидела на бордюре между дорогой и клумбой. Несколько человек, выскочивших из остановившихся машин, стояли поодаль. Все они смотрели на него, и у всех были удивительно круглые, большие глаза. Даже у бронзового Витольда Мережа.
– Э-э-э…
Рот женщины начал открываться. Виктор подумал, что она собирается о чем-то спросить, но челюсть достигла крайне нижнего положения и остановилась. Он еще раз извинился за невнимательность и отправился покупать вареники.
Степан Маслов. Земля, Санкт-Петербург, 28 июля
Степан провел ладонью над алой полоской сенсор-панели, затем – над желтой. Горячие струи, бившие со всех сторон, тут же оборвались, отмытое, раскрасневшееся тело начали обволакивать волны теплого воздуха. Маслов зажмурился от удовольствия, развел в стороны руки, помогая сушить себя.
Через минуту от влаги в душевой кабине не осталось и следа. Степан шагнул на подогретый кафель, потянулся за халатом. И остановился, зацепившись взглядом за свое отражение в зеркале. Из зеркала смотрел высокий, прекрасно сложенный мужчина в самом рассвете лет. Красавец, северная версия Аполлона.
Красавец в зеркале улыбнулся. Степан улыбнулся ему в ответ: был бы женщиной, влюбился бы, как есть влюбился.
– Степушка, ты скоро? Я соскучилась… – донеслось из спальни приглушенное плотно закрытой дверью воркование.
– Иду, кисонька!
С места он однако не сдвинулся, продолжал любоваться. Куда спешить? «Кися» не убежит.
Сегодняшний вечер Маслов отвел на Игру, а завтра надо приниматься за дело. Узнать, какие экипажи сейчас на Земле – в отпуске или на тренировочных сборах, – и чье прибытие ожидается в ближайшее время. Пора выбирать себе новый корабль и писать рапорт. Хорошо бы на «Беллинсгаузена», где год назад командиром стала Василина Скурките. Дама весьма и весьма аппетитная, а главное – пока не «опробованная».
Мелькнула мысль, что с таким командиром и «корабельную семью» организовать можно, по примеру Круминя. А что, правильно мужик устроился: хороший регулярный секс полезен, особенно после пятидесяти. Конечно, жену Круминь выбрал не очень удачную. Черты лица слишком резкие и крупные, телосложение далеко от «золотой пропорции». Если сзади смотреть, не сразу и разберешь, мужик или баба. Не красавица пилот «Колумба», это точно. Так и сам Круминь внешностью блеснуть не может, ростом так и вовсе не удался. То ли дело Степан! Вот у него будет выбор, так выбор. Та же Василина ни в какое сравнение с Медведевой не идет. С ней не зазорно под ручку по бульвару продефилировать…
Он прогнал глупую мысль. Молодой еще, чтоб о жене думать! Ближайшие десять лет покуролесить можно – столько женщин вокруг. Даже на космофлоте не до всех пока добрался!
Степан постарался представить командира Скурките в интимной обстановке. Например, в душевой кабинке корабля. Такой узкой, что если вдвоем туда войти, то тесно будет. Но можно, проверено. Подтянутая, мускулистая Василина, мокрая, раскрасневшаяся после душа, представлялась весьма соблазнительной. Но… что-то было не так. С полминуты Степан размышлял – что не так в яркой, отчетливой картинке? Голой он Скурките не видел, но опыт позволял без труда дорисовать недостающие подробности. Затем, поняв, боязливо скосил глаза вниз.
С Василиной все было в порядке. А вот его естество, всегда надежным барометром отмерявшее привлекательность женщин, в данном случае оставалось на нулевой отметке.
– Это как понять? – спросил он строго.
Разумеется, «естество» ответить не могло, приходилось самому выдвигать гипотезы. Чего-то отвратного в облике командира «Беллинсгаузена» Маслов не замечал, эта версия отпадала. Неужто вообще перестали интересовать зрелые дамы? Нехорошо.
– Степушка, ты где?
– Иду, кися, иду.
Он хмуро снял халат с вешалки, набросил на плечи. Ладно, так, значит так. Займемся старлетками. Типа той, что ноет из спальни.
Белокурая, длинноволосая и длинноногая «кися» возлежала на его широкой тахте. Пока хозяин принимал душ, она успела избавиться от лишней одежды и теперь тоже походила на греческую богиню. Увидев своего долгожданного Аполлона, улыбнулась:
– Степушка, иди скорее. Там такое показывают…
Она игриво кивнула на экран ти-ви, занимающий добрую половину стены. Маслов взглянул мельком, улыбнулся. Комедия для взрослых – кодированный канал. Останавливаясь в гостинице, он всегда просил подключить. Незаменимая штука! Девяносто девять процентов женщин – включая тех, кто в этом не признается, – «заводится», наблюдая со стороны… нет, не сам процесс! Это как раз рассчитано на мужчин. Подготовку к процессу. Так что просмотр подобной киношки позволял сократить прелюдию, рационально использовать время и силы.
Степан позволил шелковому халату соскользнуть на пол. Сделал шаг, еще. Медленно, неторопливо. Девушка приподнялась навстречу. Судя по блеску в глазах, по напрягшимся шишечкам сосков, по тому, как розовый язычок облизывал губы, долгой подготовки ей не требовалось.
Взгляд девушки опустился ниже, остановился выжидающе. Степан знал, куда она смотрит и чего она ждет. «Кися» была сногсшибательно красива, ее поза, ее жесты, голос, могли соблазнить любого. Но «барометр» считал иначе.
Ох, как блондинка старалась! Какие чудеса изобретательности и трудолюбия демонстрировала! Но задолго до того, как «кися» опустила руки, и в прямом и в переносном смысле, Степан понял – бесполезно. Он был не смущен, не обескуражен – испуган. Никогда прежде не случалось с ним такого постыдного конфуза. Главное – непонятно из-за чего!
– Степушка, ты не переживай, – смущенно упрашивала блондинка. – Это не страшно, с каждым может случиться. Ты, наверное, устал в экспедиции, а силы восстановить не успел. Давай поспим, а утром все будет хорошо. Утром у мужчин всегда лучше получается.
Да, утром лучше… Степан не возражал. Что он мог возразить? Оставалось надеяться, что блондинка права. И они легли спать.
– А-а-а!
Степана подбросило от истошного, душераздирающего вопля. И тут же в комнате вспыхнул свет. Он растерянно уставился на девушку, забившуюся в самый дальний угол. Хотел спросить, что случилось, и не смог. «Кися» не только орала. Она таращилась округлившимися от ужаса глазами на их кровать. И это было так жутко, что у Степана волосы зашевелились на затылке. Там, за его спиной…
С минуту он сидел неподвижно, уверенный, что сейчас нечто неведомое схватит его за горло, обрушится на голову, вцепится в спину.
Девушка захлебнулась криком, закашлялась. И Степан, зажав в кулак всю свою волю, медленно обернулся. За спиной было пусто, только смятая простыня в углу кровати. Полные ужаса глаза девушки смотрели на него.
