bannerbannerbanner
Напасть

Игорь Сотников
Напасть

Полная версия

Глава 1

Точка отсчёта

В одном из пивного типа ресторанов, оставшись один на один со своими мыслями (все ушли на танцевальное поле боя), уставившись в бокал стоящего перед ним пива, плевать на всех хотел, но только не в пиво, сидит обычный человек Фома.

– Ты, когда уходишь в себя, то всегда ли можешь отличить, говоришь ли вслух или про себя? – вдруг сквозь музыкальную шумность бара прорезался голос незнакомца, который и вывел из себя Фому.

– А ты, кто? – Фома с удивлением воззрился на сидящую по другую сторону стола, непонятно откуда появившуюся фигуру незнакомца, который из-за скудности барного освещения, был едва ему различим.

– А разве это важно? – наглость незнакомца, видимо не знает пределов, раз он, усевшись за занятый столик, ещё задает такие дерзкие вопросы.

– Мне, конечно, по хрен, но если меня не то что не игнорируют, а в некотором роде даже задевают, то хотелось бы знать. А с какой это стати, ко мне возник такой интерес? – с расстановкой акцентов ответил Фома, после чего слегка придвинулся к столу для того чтобы попробовать рассмотреть эту наглую рожу.

– А разве ты кому то интересен, кроме себя? – незнакомец, хоть и незаметно, но явственно для Фомы, ухмыляется и однозначно переходит все рамки приличий.

– Ну ты, я смотрю, наглец. – Фома наконец-то решает указать незнакомцу на подобающее ему место.

– Ну, не больше твоего, – теперь уже открыто хмыкнув, незнакомец так и лезет на рожон. Но Фома, отпив приличный глоток пива, даёт ему ещё одни шанс на исправление. – Ладно, буду иметь в виду. – Фома сделал паузу на дополнительное полоскание своего горла. – Так может быть, тебе уже пора представиться? – задал вопрос незнакомцу Фома.

– Ладно, я не буду ворошить время, в попытке уточнить эту временную точность – пора, и на твоё усмотрение представлюсь. – Видимо, без всяких туманных предисловий, этот незнакомец своей жизни не смыслит.

– Если уж я сказал «А», то пусть я и буду «Аз», – несколько смутил своим представлением Фому незнакомец.

– Нет уж, не надо мне тут придуриваться, а говори, как оно есть на самом деле! – удивлённый таким придурковатым поведением незнакомца, Фома даже не сумел рассердиться на его неловкие уходы от вопроса.

– А ты сам-то знаешь, что такое есть на самом деле? – незнакомец, по всей видимости, и вправду не того, раз так и нарывается на зубодробительный ответ, который как вариант, наконец-то предложил Фома. – Сейчас я тебе врежу кулаком в лоб, и ты со всей очевидностью сам дашь мне ответ, что есть на самом деле.

– Что ж, не могу не согласиться с такой интерпретацией «на самом деле», – незнакомец, видимо, не спешивший ознакомиться с этой данностью реалий мира, немного отодвинулся от стола.

– Ну, так что? – Фома, взяв инициативу в свои руки, стал более требовательным к незнакомцу.

– Ну, тогда, можешь меня звать Андреем… Первозванным. – Видимо, Фома поспешил на счёт незнакомца, которого, по всей видимости, так просто не успокоишь.

– А не много ли ты на себя берешь? – всё же улыбнулся Фома. На что незнакомец, вновь пододвинувшись вперёд к столу, заявил:

– Я же тебе уже говорил, что, во-первых, ты не меньше моего берёшь, ну а во-вторых, ты сам считаешь, что больше твоего никто и не сможет взять.

– Да откуда ты такой взялся? – Фома уже не сдержался и эмоционально выплеснул из себя этот вопрос.

– Да кто, знает. Может я как-то зашёл в ту ведущую в бар дверь и попал сюда, а может, я наоборот, не заходил, а уже был здесь. – Незнакомец сделал паузу для раздумья и, что-то там надумав, продолжил: – А может меня и вовсе не существует.

– Чё за бред?! – Фома, конечно, любит всякую таинственность, но только в кино, а не так, прямо ему в лицо сидеть и нести всякую чушь.

– Бред, не бред… а хочешь, я тебе сейчас покажу, что такое бред на самом деле? – серьезность незнакомца начинала пугать Фому.

– Зачем это? – стиснул зубы в ответ Фома.

– Ты же меня уже убедил в своей интерпретации, что такое есть на самом деле. Так почему бы тебе не дать мне шанс показать своё видение этой реальности? – незнакомец был предельно логичен.

– Валяй, – только и махнул в ответ Фома, чувствуя, что того не переспорить.

– Тогда на мгновение закрой глаза, и ты всё увидишь, – как-то очень вкрадчиво проговорил незнакомец.

– Чего я ещё не видел? – чувствуя какой-то подвох, Фома, боясь, как бы этот чудик не укусил его за нос, ушёл в отказ.

– Ту часть бреда, в котором я на самом деле не существую, и в любой момент могу исчезнуть. – Как-то уж слишком замысловаты слова этого незнакомца.

– А это мне надо? – Фома был всё-таки немало упёрт.

– Ну смотри, дело твоё. Но пока ты глаза не закроешь, ты не сможешь проверить, что же я несу. – Всё же незнакомец был убедителен, и Фома ещё раз внимательно вгляделся в этого, чёрт знает кто такого, и со словами: «Ну, ладно. Может, ты наконец-то избавишь меня от своего присутствия», – почему-то используя свои руки, закрыл глаза.

– Ну, вот видишь, ничего страшного не случилось. – После этого мгновения невидимости, которое, как показалось Фоме, длилось обозначенную его сознанием вечность, до него донёсся голос опять незримо лыбящегося незнакомца.

– Ну и что ты хотел этим доказать? – не слишком веря в такую лёгкую перспективу сдачи позиций, Фома пытался разобраться, что к чему.

– А что не понятно-то? – опять ухмыльнулся незнакомец. – Раз ты на мгновение поверил в моё исчезновение, то значит и любой, даже самый фантастический вариант моего появления здесь, имеет своё мгновенное право на существование.

Незнакомец всё-таки достал Фому.

– Хотя, интересно, почему ты считаешь, что исчезновение не произошло? – вновь ухмыльнулся незнакомец. – Ведь, возможно, ты, закрыв глаза, вместе со мной исчез из той, на самом деле одной видимой реальности, и теперь, после того как их открыл, уже находишься в другой, тоже на самом деле, но только уже в иной видимой реальности. – Высказывания незнакомца всё больше выдавали в нём безумца.

– Чушь, – только и ответил Фома.

– Бред, чушь – только и слышу от тебя. А между тем, ты даже не попытался внимательно оглядеться, и убедится в том, что ничего не изменилось.

Его горячность заставила Фому посмотреть по сторонам, где в неизменившихся стенах, кажется, всё также веселиться и танцует присутствующая здесь публика.

– Ну что, убедился? – спросил незнакомец повернувшегося обратно Фому.

– Убедился. Что ты трепло, и чёрт знает кто ещё. – У Фомы, уже не нашлось ясных определений для этого, нет слов, кто такого.

– И я тоже убедился в том, что ты дальше своего носа ничего не желаешь видеть, – незнакомец постепенно начинал заводиться. – Как вложили в вас определенные установки, так с этим и живете, не пытаясь вникнуть в суть происходящего, изменчивость которого, видится вам только через внешний, по сути, завершающий весь процесс, фактор изменений! – уже чуть ли не заорал на Фому незнакомец.

– Да кто ты такой? – в ответ незнакомцу сам почти прокричал выведенный из себя Фома, угрожающе хватая бокал с пивом.

– Хочешь узнать, кто я такой? Тогда сделай то, что ты хочешь сделать, – незнакомец начал провоцировать Фому на действия.

– Нет уж, я не такой, – видя, чего от него добиваются, Фома сдержал себя.

– А какой – такой? – смеется незнакомец. – Чем ты лучше других? Да что там других, когда даже между нами, здесь, в этом слабоосвещенном месте, трудно найти отличия. А может ты лучше своих друзей? – издевательски засмеялся незнакомец. – Так посмотри на них ещё раз со стороны, и задай себе вопрос: хороший ли ты для них друг, если, конечно, ты можешь называть себя их другом.

– А это не твоё дело! – орёт в ответ Фома, который, впрочем, вновь действует по указке незнакомца, и смотрит в ту сторону, где, по его мнению, должны танцевать друзья.

– Ну что, увидел? – как-то хитро блестят глаза незнакомца.

– Увидел, – врёт Фома, которому было весьма сложно разглядеть в этой тёмной слившейся массе знакомые лица.

– То, что реальность неразличима? – голос незнакомца постепенно сводит Фому с ума.

– Чего ты от меня хочешь? – Фома, уставившись на незнакомца, почему то заставляет себя сдержаться.

– Это я чего-то хочу? Ха-ха-ха! – дикость смеха незнакомца переводит Фому из состояния алкогольной нетрезвости в гневное помешательство. – Лучше попрощайся со своими друзьями, которых ты неразличимо видел, или же различимо не увидел, – гнёт свою линию незнакомец, явно пытаясь вывести Фому из себя.

– Ты не заставишь меня сделать то, чего ты хочешь, – глаза Фомы налились кровью, и он, в ответ на эти однозначно провокационные слова незнакомца, скрепя зубами и, сжав бокал до степени обеления костяшек пальцев, как мантру твердит эти слова.

– А впрочем, не важно, что ты видишь, – незнакомец, неожиданно вздохнув, вновь удивил Фому этой своей резкой изменчивой метаморфозой. – Либо ты себя обманываешь в своём представлении реальности, либо же реальность обманывает тебя, представляясь такой. И здесь, можно сказать, нет большой разницы, и только твой выбор видения позволяет тебе выбрать между существованием и жизнью. И вот это-то и есть твоё «на самом деле», – незнакомец вновь делает вдумчивую паузу, – Впрочем, ты уже ничего не исправишь, и тебе только и остается как, на… – незнакомец вдруг резко вскакивает со своего места, и выплескивает в лицо Фомы содержимое непонятно откуда взявшегося у него бокала. Фома же, в свою очередь, зажмурившись от этого всплеска активности незнакомца, уже со своей стороны, чисто рефлекторно выплескивает содержимое собственного бокала в сторону незнакомца.

– Ах ты, бл*ть! – к удивлению Фомы, первой реакцией на его метательные движения стала изменившаяся интонация голоса незнакомца, причиной чего, как выяснилось спустя мгновение, послужило то, что на месте незнакомца уже никого не было, а звук голоса донёсся с другой стороны дивана, который находился в совмещенной с ними кабинке. Куда, вероятнее всего, Фома и выплеснул содержимое бокала. Но Фому мало интересовали обстоятельства дел за той стороной дивана. На этот раз его больше волновало то, куда собственно так слишком незаметно, или крайне заметно, исчез незнакомец.

 

– Тьфу. Я уже стал рассуждать как он, – передёрнуло Фому.

– Ну и кто тут покойник? – в окружении кодлы своих приятелей, задержавшись на неприлично долгое время, потраченное на осознание случившегося, а также, на сборы своих растележенных костей, где ребром встал вопрос: «А не трусливые ли они, часом, псы?», наконец-то заявился весь татуированный, смахивающий своим прикидом на байкера, обладатель этого рассерженного хриплого голоса.

– Ну, судя по тому, что ты это спросил, ты не питаешь на счёт себя особых иллюзий, и оставляешь этот вопрос открытым, – после небольшой паузы, Фома, приподняв голову, на мгновение удержал в устойчиво открытом состоянии рты всех зашедших сюда – всё-таки, наверное, плесень моторную отдела маркетинга какого-нибудь автосалона.

– Он чё, бессмертный что ли? – придя в себя после первого эмоционального шока, как по написанному кем-то в сценарии, ища поддержки у своей компании, выразил беспокойство за Фому, а также за себя, вожак этой стаи. Но Фома не собирается не только что-то объяснять, но и рассказывать о себе всем кому попало. И ему также не нужно особое зрение, чтобы увидеть, что под этим грозным татуированным видом каких-то там дьяволов воплоти, скрывается прибитый офисной работой планктон. Который изредка, по выходным, вырываясь на свободу, переодевается в эту отвязность и, наливаясь алкоголем по самое не хочу, пытается соответствовать своему отвязанному имиджу. Так что, у Фомы особого выбора не было. Только ярко лишив эту кодлу своего вожака, можно было с минимальными потерями, как для себя, так, пускай и для них, вернуть их обратно в своё офисное стойло.

– Закрой пасть! – рёв Фомы заглушает шум музыки, а последующий за ним резкий удар в лоб вожаку, позволяет тому очень эффектно скопытиться с ног, погрузив вместе с собой в небытие зала, так и своё собственное, часть непредусмотрительно занявших позицию позади этого тату вожака и его корешей. И, наверное, на этом можно было бы ставить жирную точку, но, видимо, Фома всё же просчитался, не учтя степень нагруженности этой приятельской кодлы, где скорее не храбрость, а их заторможенность, решала всё за них, решивших не отступать со своих позиций. Так что необходимость выбить дурь из их голов, со всей своей нестерпимостью, непреложной задачей прямо сейчас встала перед Фомой.

Что ж, если хрусталь или же просто стекло бьётся о чей-то лоб, то значит это кому-то нужно. Так очкарик, привыкший видеть мир сквозь своё технически близкое к его глазам стекло, после того, как торпеда с пивом обрушилась на его голову, залив его с ног до головы, наконец-то, смог получить возможность увидеть мир во всех его красках, которые лучше всего видятся в его лежачем положении, откуда открываются такие виды, которые до этого существовали только в бурной фантазии этого юнца.

Если брызги крови, вместе со слипшимся потом обрекают вас на выразительность вида, то это, наверное, предусмотрено природой, как реакция на спонтанную вашу близость к разности подходов по тому или иному вопросу, которые обязательно ведут к соприкосновениям ваших крайностей, которые без того жить не могут, чтобы чем-нибудь вас не задеть. И вы правым хуком стараетесь доказать свою правоту вон тому типу, имеющему своё отличное от вас мнение, и отвечающего на ваш правый выпад своим левым. После чего, не гнушаясь копипастой, он со своей стороны делает такой же опасный для вашей челюсти правый выпад. Но вы, как первый применивший этот контраргумент, знаете, чего ожидает от вас оппонент, и поэтому, вместо того чтобы уйти влево, заблаговременно применяете свою ногу. Наскочив на которую, он, своим, не выставляемым наперёд, но почему-то всегда оказывающемся в авангарде нападения местом, завывает от боли. После чего вам только и остаётся, как боковым ударом заткнуть пасть этого нытика.

Если мебель проверяется на прочность человеческим материалом, то значит, имеются свои материальные претензии, как к тому, так и к этому древесному материалу – скамейка, переломанная надвое об хребет этого лба, ещё раз заставила Фому убедиться в том, что этого дуба так просто не возьмешь на излом.

Если на телах соперников рвутся рубашки, то значит, что уже твоя рубашка не настолько ближе к твоему телу, и пожалуй, ты не прочь сорвать любую рубашку с чужого плеча.

И если свет тебе не мил, то значит свинцовая тяжесть после удачно пропущенного удара от этого дуба, уже навалилась тебе на веки и вместе с телом погружает тебя куда-нибудь, к примеру, под стол.

– Фома, теперь всё. Можешь открыть глаза. – Чьи-то руки отнимают прижатые к глазам руки Фомы, до сознания которого сквозь туман неизвестности доносится чей-то женский голос.

Глава 2

Где-то около того. Кто рано встает, тому случай подает.

– Судя по тому, что вы, дамочка, не вняв голосу разума, решили срезать в этом безлюдном месте угол, можно сделать вывод, что вы очень спешите. Так что давайте не будем отклоняться от выстроенного вами курса, и тем же темпом избавимся от отягощающих вас вещей. – Данила не упустит возможность продемонстрировать свои знания в области логики, которые, следуя этой дисциплине, всегда подкреплены очень существенным аргументом в виде ножа.

Но то ли дамочка попалась не слишком понятливая, то ли Данила не был слишком убедителен, но так или иначе, а времени на поминутный разбор не было, и Данила, применив свой кулак, очень доходчиво и существенно для глаза дамочки, а также для своей убедительности, решает возникшее затруднение в понимании дамочкой того, что Данила шутить не будет. После чего происходит спешный размен, в котором отягощенность в виде кошелька в довеске с телефоном, переходит в руки Данилы, который таким не слишком хитрым способом, избавляет дамочку от бремени затратных забот владения наличностью, которая, почувствовав эту облегченность, тут же, как стрекоза уносится отсюда прочь.

Данила же, в свою очередь, как человек несильно спешащий, даже не смотря на обстоятельства требующие незамедлительности, решает ознакомиться с этим грузом ответственности, перешедшим в его руки. А как иначе, он же должен знать, на что шёл, хотя он как знаток уголовного кодекса, это, конечно же, знает. В общем, его всегда волнует соответствие проявленного риска, и того количества шампанского, который он подразумевает.

– Данила. А ты всё в том же духе. – Раздавшийся из-за спины Данилы голос, не только не дал возможности тому со всей обстоятельностью ознакомиться с содержимым кошелька, но и более того, заставил его, сопроводив своё недовольство угрожающей фразой: «Что за на…», – обернуться, чтобы посмотреть, кто там такой крикливый.

– А ты, я смотрю, всё так же без оглядки на последствия своих действий, занимаешься логикой, – обломок кирпича в руках говорящего придавал весомость его словам.

– Это, что-то новенькое, – заметив ручную весомость в руках хмыря, Данила даже несколько развеселился.

– Всё новенькое, это хорошо забытое старенькое. И разве не тебе об этом не знать, – в свою очередь ухмыльнулся этот, кого-то ему напоминающий, незнакомец. – А ты, я смотрю, уже продал свой кирпич и прикупил, что полегче.

– Да, годы берут своё. – Данила внимательно изучает все возможности ухода, или же какого-нибудь другого бокового межреберного решения для выхода из этого тупика.

– Ну, ты, тогда знаешь, что твоё оружие, хоть и многоцелевое, но всё же твоя шрапнель ничего не сможет сделать против моей картечи. Так что давай, облегчайся. – Незнакомец постепенно, небольшими шажками приблизился к Даниле, и уже последнюю свою фразу завершил в очень приказном ключе.

– Да пошёл ты на… – но уточняющая мощь кирпича воткнула обратно в рот Даниле эти однозначно неприличные, хотя, возможно и приличествующие к месту, полные эмоционального отторжения его слова. Которые, прихватив с собой кусочки выбитых зубов, вперемешку с кусками кирпича, заполнив его рот на время его падучей невменяемости, запечатали его такую всегда интересную словесность. И ведь всё логично, раз сам Данила всегда настаивал на этом. Так он, столкнувшись с существенным контраргументом, сам того не заметив, скопытившись после точного попадания кирпичом в свою физиономию, и оказавшись вне доступа к своим рефлексам, только и мог, что булькая кровью по возможности вдыхать в себя воздух.

– А я ведь предупреждал, – незнакомец, подойдя к Даниле, внимательно изучил все последствия его упорства. – Да, теперь понятно, что значит рожа кирпичом, – ухмыльнулся незнакомец, после чего подняв с земли причину возникшей ситуации – кошелек со своим довеском, положил всё это в карман, и хотел уже было оставить Данилу наедине со своими мыслями, как заметив отлетевший в сторону кустов, стальной аргумент Данилы, нож, подошёл к нему, и, подняв, принялся внимательно изучать.

– Не перестаешь ты меня удивлять, Данила, своей тягой к броскости, – ухмыльнулся незнакомец, рассматривая оригинальность этого колюще-режущего предмета. – И как, объясни мне, понимать это, – прочитав гравировку на ручке ножа: «Братану», —незнакомец всё больше ухмыляется.

– Хотя подожди, не спеши отвечать, – незнакомец и вовсе издевается над Данилой, который не то что не спешит ответить, и ему даже не дают это сделать, и всё в точности до наоборот, и он даже и не думает, потому что не может, имея на то очень уважительную причину – полный рот осколков зубов, вперемешку с песком. Да к тому же и его бессознательность не слишком способствует всякому диалогу.

– Братану. Ха-ха. И что это значит? – продолжает издеваться незнакомец, стоя над Данилой. – То, что ты, сунув его кому-нибудь под ребро, тем самым его уважишь, что ли? – слишком далёк этот незнакомец от логического Данилиного понимания жизни, и будь тот в состоянии, то уж он ему объяснил бы. Но незнакомцу никто ничего не объяснил, и тот, решив, что, пожалуй, будет лучше, если он это орудие попридержит у себя, а то мало ли кому оно попадет в недобрые руки, после чего уже аккуратно убирает его себе в карман. Ну и затем, развернувшись, не спеша, как рекомендовал Данила, насвистывая, отправляется по этой тенистой аллее, куда-то туда, вперёд. Где он, возможно, найдёт для своего развлечения ещё один кирпич, хотя, возможно, он, имея в кармане кошелек, на сегодня уже ограничится и этой добавкой к своему костюму.

Но как бы там ни было, и что бы там кто-то чего не надумал, а незнакомец, преодолев пару кварталов всё в той же тени деревьев, наконец-то выйдя на более-менее оживленную улицу, огляделся по сторонам, и, видимо, обнаружив то, что искал, направился прямо к припаркованному у обочины дороги, очень ему знакомому автомобилю, который из-за рекламной надписи «Калейдоскоп» на дверях, трудно было с чем перепутать.

– По довольной роже вижу, что ты прогулялся не за зря, – сидящий за рулем тип, таким образом поприветствовал ухмыляющегося незнакомца, забравшегося в салон автомобиля.

– Есть немного. – Вытащив из кармана кошелек, незнакомец принялся изучать весьма немалое содержимое этого носителя наличности. – Ха, на резиночке, смотри, – показывая скрученные и обмотанные резинкой купюры, улыбнулся незнакомец.

– А не надоело тебе размениваться на все эти мелочи? – как-то не слишком заинтересованно задаётся вопросом, сидящий за рулём тип.

– А я тебе скажу так, – переложив наличность из кошелька в свою денежную карманную приложность, заявил незнакомец, повернувшись к типу за рулём. – Вся эта мелкая случайность только придает вес случаю. Без которого, сам знаешь что.

– Так ты, я смотрю, кошелек и не собираешься возвращать правообладателю? – глядя на пустой кошелек в руках незнакомца, сделал вывод тип за рулём.

– Знаешь, я благотворительностью не занимаюсь. Моё дело, дать возможность, если не сейчас, то на будущее, сохранить то, что есть, а уж приумножить – это их забота. Да впрочем, ты же знаешь, что всё возвращается на круги своя.

Незнакомец посмотрел на кошелек и, открыв окно, выбросил его. Затем достал телефон, посмотрел на него и, покачав головой, заявил: – Вот же ловкач. Уже успел его выключить.

– И что с ним будешь делать? – спросил незнакомца тип за рулем.

– А вот его-то я верну, – незнакомец как-то даже бережно посмотрел в тёмное отражение экрана телефона. – Тем более, его хозяйка заслуживает пристального к себе внимания, – на слове «пристальный», незнакомец пристально вгляделся в своё отражение на экране телефона и, подмигнув себе, заулыбался.

– Чего лыбишься? – После чего, наступила небольшая задумчивая пауза, приведшая к раскрытию рта, видимо, более болтливого, чем незнакомец, типа за рулём. – Ну так что будем делать, а?

– Хорош, акать, – на незнакомца нашла какая-то весёлость.

 

– А тебе лишь бы букать, – не понятно что нашёл смешного тип за рулём, но тем не менее, незнакомцу это показалось смешным, и он с удовольствием присоединился к типу за рулём и очень весело засмеялся.

– Кстати, – просмеявшись, завёл речь тип за рулём, – А вчерашний клиент, услышав моё имя, скажу так, не выразил большого воодушевления, – обратился к незнакомцу тип за рулём со странным именем Аз.

– Выходит, ему и моё не понравится, – хитро улыбнулся незнакомец, выбравший себе смурое окончательное имя Бу.

– Ага, – своё не сомневайся высказал Аз.

– Ну, и что ты ему предложил? – заинтересовался Бу.

– Говорю ему: можешь звать меня Андреем… Первозванным, – не менее хитро посмотрел Аз на Бу, который, видимо, впечатленный этим заявлением своего товарища, призадумался, и после небольшой паузы ответил: – Я, конечно, не ожидал такого, но спасибо за упоминание моей первичности.

После чего наступает новая задумчивая пауза, в течение которой оба пассажира автомобиля без всякого умысла внимательно наблюдают за перемещениями нетрезвого гражданина, который, видимо, настолько удачно вчера погулял, что и сегодняшним утром разил от себя таким весельем, которое не давало ему порядка в перестроении ног.

– Ну а появление в столь раннее время нетрезвого гражданина, однозначно не по своей воле, а посланного, как своими товарищами по несчастью или же своим внутренним побуждением, требующим добавки, я как-то ещё понимаю, – наблюдая за нетрезвым гражданином, принялся анализировать свою видимость незнакомец с не то что звучным, а несколько даже занудным именем Бу.

– Но вот выход в свет в это время тружеников его величества милостивого труда, мне, кажется, несколько преждевременным, – эти слова незнакомца уже относились к стоящему у парапета магазина и ожидающего милости прохожих мнимого инвалида.

– Ну, ты как всегда в своём репертуаре. Тебе только дай понаблюдать, и сделать свои выводы, – усмехнулся Аз.

– А знаешь, – совсем не обиделся Бу, – Я тут наблюдая за летним запустением нашего спортивного зала, и на то, как не находя себя слоняется по залу тренер, пришёл к одному выводу: Так, наверное, и там, на небесах, слоняются от безделья местные инструкторы по вере и правде, когда начинается сезон отпусков человеков в жизнь.

– А ты что, на небесах был? – выявляя своё пренебрежение к этим философствованиям Бу, ухмыляется Аз.

– Да, нет. Просто заскучал я, – с какой-то смертельной скукой вздохнул Бу.

– Ну, тогда, может развеемся сегодня? – предложил Аз.

– А почему бы и нет. – Бу, имеющий быстро переменчивый характер, уже вновь горит деятельностью. – Что там у нас сегодня, по плану? – повернувшись к Азу, спросил его Бу.

– А сегодня у нас, – достав из кармана органайзер, принялся искать эти планы на сегодня Аз, – групповая неудовлетворённость в поисках зависимости.

Прочитав запись в книжке, Аз с улыбкой посмотрел на Бу, который, между тем, не выразив такого воодушевления, только и высказал своё отношение: « Скукота».

– Ну, тебе не угодишь, – убирая книгу обратно в карман, недовольно ответил Аз.

– Ну ладно, чего ты, – неожиданно хлопнул в ладоши Бу. – Давай всё по-быстрому оформим, а затем, напоследок закатим то, чего душа пожелает.

– А почему напоследок? – как всегда проявил внимательность к словам Аз.

– Да не обращай внимания, я так, для оборота речи. – У Бу, видимо, в предвкушении этого закатим, уже загорелись глаза.

– А ты откуда взялся такой хороший? – заметив подбежавшего к машине шелудивого пса, Бу, испытывая к различным четвероногим явно чрезмерную страсть, не смог удержаться и, выйдя из машины, принялся обглаживать это грязное чудо-юдо.

– А где ты собираешься мыть руки? – вышедший вслед из машины Аз, видя эту картину, озаботился не о здоровье своего товарища, а скорее эгоистично выказал близость этого четырехколесного железа к себе.

– А мы сейчас зайдём в магазин, и там… – направление взгляда Бу вело в сторону магазина, на ступеньках которого расположилась пёстрая компания, состоящая из мнимого попрошайки-инвалида и нетрезвого гражданина, который, сумев добраться до этого места, переводя свой дух, настраивался на последний рывок.

– И что? – уже в спину, направляющемуся к магазину Бу, кинул свой вопрос Аз. Но Бу в сопровождении этого пса, не выказав никакой ответной реакции, продолжал не спеша сокращать своё расстояние между ним и компанией на ступеньках.

– Ну что, бедолаги, – подойдя вплотную к этой компании, улыбнувшись, проявил свою заинтересованность к ним Бу, – Какая-нибудь жизненная помощь нужна?

И если имитатор инвалидности, в виду своего видения жизни через призму обмана, проявил молчаливую подозрительность к этому, не понятно, что за типу, то нетрезвый гражданин, испытывающий на этот счёт противоположные чувства, принял всё за чистую монету, и попросил добавить ему на самое необходимое, без которого он, если его сейчас не примет, то тут же умрёт. Бу же, видимо, любивший мозолить не только глаза, но и людские души, достаёт обвязанную в резиночку пачку денег из кармана, чем заставляет мнимого инвалида позеленеть от злости за свою молчаливую не предусмотрительность, когда как нетрезвый гражданин решает, что будет неплохо записать этот денежный мешок к себе в друзья.

Но Бу не обращает внимания на эти говорящие за самих хозяев взгляды, и, покрутив перед носом инвалида это яблочко в голубой, (всё же в розовой), каёмочке, решает пока попридержать весомую часть денег в одной руке. После чего, свободной рукой лезет в другой карман и, достав оттуда купюру, вручает её жаждущему нетрезвому гражданину, который надо сказать, не слишком претенциозно настроен к этому щедрому незнакомцу, и, получив на руки хоть что-то, соблюдая технику безопасности при подъёме на крутые лестничные склоны, начинает свой неспешный подъём. Бу же, вновь опускает свою руку в карман и, достав оттуда копеечную мелочь, уперевшись своим взглядом на не сводящего всё это время с него глаз инвалида, отсыпает ему мелочь в его выставленную на обозрение ваших милосердных сердец жестяную коробку.

– Ах, да! – как будто что-то вспомнив, Бу поднимает руку с этой, никогда не выходящей из поля зрения инвалида яркой купюрной завёрнутости, и, дав время на вдумчивость инвалиду, посмотрел на связку в своей руке. После чего как-то особенно хитро подмигнул инвалиду и засунул этот купюрный брикет в карман свисающего с плеч пиджака нетрезвого гражданина, который держась за поручни лестницы, ещё не слишком, а так, на расстоянии вытянутой руки от незнакомца, находился в пути за своим лекарством.

– И не говори, – произведя все эти манипуляции, Бу, в очередной раз привёл в замешательство мнимого инвалида, который за всё время стояния, так и не произнёс ни одного слова, (да что он себе позволяет, а вдруг, это инвалид из общества глухонемых), а тут ему ещё и затыкают рот.

– Его только за смертью посылать. – Бу, приведя мнимого инвалида в состояние бдительной невменяемой злости, заметив, что шелудивый пёс выдвинулся в обратный путь, решил не задерживаться, и сам не спеша направился в обратный путь к машине.

– Ну, и что сейчас это было? – спросил у Бу, облокотившийся на бампер машины Аз.

– Ты мне лучше скажи, как там ведёт себя этот инвалид по собственной воле? – дав простор для обозрительности Азу, не слишком громко спросил его Бу.

– А как ему ещё себя вести, как не посылать проклятия в твою мерзопакостную спину, – Аз решил показать Бу свою аналитическую наблюдательность.

– Ну, последнее он не говорил, а скорее, это всё твоя хромая отсебятина глаголет, – улыбнулся в ответ Бу.

– Ладно, может быть, уже расскажешь мне, что к чему? – Аз вопросительно посмотрел на своего товарища, который, меж тем, не торопился делиться, и, не раскрывая своего рта, переместился в машину. Что ж, делать нечего, и Аз вслед за своим товарищем занимает место на водительском сидении.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru