Игорь Шелковский
Переписка художников с журналом «А-Я». 1982-2001. Том 2

Косолапов, Урбан – Шелковскому 06.82

Дорогой Игорь!

Мы, Володя, Витя и я, посылаем материалы нашего Олимпийского комитета в изгнании (несколько слайдов и фотографии).

13 мая сделаны эти слайды во время заседания комитета. Перформанс приурочен ко дню открытия Олимпиады 28 июля в авангардном Клубе в Ист. Виллидже.

Получил твоё письмо, «Трибуну» и печатные оттиски моих опусов. Спасибо большое. Готовлю тебе отправление, подробности в письме.

Саша

Игорь! Спасибо за письмо и за «Трибуну»! К тому, что сказал Саша, хочу добавить, что мы решили основать «Мавзолей Ленина в Изгнании» (в подземелье). Будем пускать туда нью-йоркскую публику, туристов и делегации «братских партий». Это планируется в подвале у Володи Урбана.

Обнимаю, Витя. <…> Долго не виделись

Володя У.

Сидоров – Шелковскому 06.82

Попытаюсь ответить полно на все твои последние письма.

Записочку Булатову получил давно. Правда, с опозданием. Но, к сожалению, Эрика не было в Москве. А после его приезда я был у него трижды, но не заставал. Передам днями обязательно. Сложность в том, что весь его архив я держу вне дома. И каждый раз, прежде чем идти к нему, мне нужно ехать к чёрту на кулички.

Жду от тебя окончательного ответа по поводу Хармса. Вариант с «Синтаксисом» устраивает, и как только будет дан окончательный ответ, я дам распоряжение переслать все материалы либо на твой адрес, либо на адрес Мар. Вас. [Марии Васильевны Розановой] – это как ты распорядишься.

До Москвы дошёл слух, что Голомшток напишет текст о Фёд. Вас. [Семёнове-Амурском], – подтверди правильность (или неправильность) этого слуха.

Те негативы, которые у тебя есть по Хр. Хр. Сп. [храму Христа Спасителя], рассматривай как промежуточные, сделанные только для того, чтобы ознакомить тебя с материалом. Всё, что ты решишь печатать, – пришли мне в виде отпечатков (можно крохотных, сделанных контактным способом), но с указанием на оборотной стороне размеров, и я здесь сделаю «фильмы» в размер, непосредственно с оригиналов.

Напиши, что ты решил окончательно с рукописью Альб. [Альбрехта]. Успел ли ты её прочитать и что ты думаешь о её качестве? Сделал ли ты уже предложение «Синтаксису» и, если да, то что услышал в ответ? <…>

Меня всегда веселит твоё недовольство качеством тех работ, которые я тебе присылаю. Это похоже на претензии к гонцу, который принёс плохие вести. Пойми, я не могу симулировать того, чего здесь нет, а присылаю я тебе лучшее, что есть. Эстония, несмотря на бытующий миф о её близости к Западу, – такая же провинция и захолустье, как и весь Союз. Художники, которых я тебе присылал в 38 и 39, стабильно (и, несомненно, справедливо) входят в лучшую десятку эстонских художников (у них по части иерархии всё очень чётко), вот их имена: Тынис Винт, Рауль Меэль, Леонхард Лапин, Сирье Рунге (раньше она была известна по фамилии первого мужа, как Сирье Лапин), Малле Лейс, Маре Винт, Тоомас Винт, Юри Окас, Юри Аррак, Сим Аннус, Курисмаа и ещё три-четыре человека. Самый интересный – Юри Окас – последние два года ничего не делает. Кроме того, по семейным мотивам, он пока не может публиковаться; остальные все постепенно у тебя будут. Лично мне работы Сирье нравятся, но судить об их новизне и оригинальности я не берусь. Аррак – лучший профессиональный представитель того сюра, который захлестнул советское искусство в последние годы. Кстати, я нисколько не тратился на эти слайды, т. к. они их прислали сами (так же как и Антанавичюс). И ещё, в Вильнюсе, кажется, вообще нет художников кроме этого Антанавичюса и ещё одного.

Я до сих пор не могу точно узнать, как следует подписать статью о Вейсберге, но когда я её получал, то этот вопрос не поднимался и предполагалось, что статья будет подписана настоящим именем. Это только что подтвердил и наш посредник. Единственное, чего бы она не хотела, чтобы была короткая биографическая справка, поэтому я тебе её и не прислал. Итак, подпиши: Елена Мурина. <…>

Я остался должен прислать тебе фотографию дома Корбюзье и фото Славы Лебедева. К несчастью, я недавно продал свой аппарат (нужны были деньги на покупку [работы] Эрика – теперь проблема, как переправить?) и сейчас не могу снять сам, а фотограф мой в отпуске, приедет лишь в конце июня. Можно было бы попросить Игоря Макаревича, но он очень занят заказной работой и отрывать его неудобно! Потерпи до конца июня!

Посылаю тебе последний вариант статьи Дышленко, я ещё им недоволен, но это уже что-то, а по сравнению с первоначальными вариантами (где кроме слов «порождающая грамматика» и «семантические парадигмы» других слов не было). Этот – благоухающая поэзия. Напиши своё мнение.

Наконец-то я переломил сопротивление Елизаветы Измайловны и получил доступ к записям Фёд. Вас. [Семёнова-Амурского]. Из огромного количества афоризмов (почти 10 000) можно выбрать очень интересных и не банальных на целую книгу. Честно говоря, я даже удивлён! Наряду с банальнейшими штампами и маразматическими толкованиями общих мест, как, например: «иметь терпение – это великое качество в успехах», или «влюблённые боятся разлук», или «комсомольцы – это зачинатели, это энтузиасты зачинаний высокого среди высот и лучшего среди движения, среди лучших движений, это передовые среди передовых», и есть гениальные: «художник находит даже там, где он и не ищет», или «в себе вынашивать всю жизнь, а сделать за полчаса», или «надо рисовать и писать храбро» (не могу установить, в каком году он это написал – очень интересно!), или «от долгого молчания и голос пропадает», или «без идеи глаза не видят», «в жизни будь большим слоном, а держись букашкой», «отвергай в себе заученное!! Заученное наизусть – отвергай!!!». Конечно, работа эта огромная – обработать 10 тысяч афоризмов, высказываний (и это только то, что принадлежит ему, а ведь всё это рассеяно в море выписанных цитат из книг, из услышанного в разговоре! Одним словом – раньше июля не закончу).

Какого объёма предисловие ты предлагаешь сделать к альбому Хр. Хр. Сп.? И какого объёма мог бы быть сам альбом? Мне это необходимо знать для дальнейшей работы. Вообще, держи меня всё время в курсе: согласованность в работе сэкономит нам много времени, денег и сил.

В Москве отвратительная погода: вчера выпал снег (ты, наверное, тоже такого не помнишь, чтобы снег валил в июне?!). Быт отнимает больше времени, чем я вправе ему уделять. Зарабатывание денег тоже превращается в проблему – ничего нет, работать нечем, да и вообще ощущается какое-то напряжение застойного ожидания, неопределённости, все чего-то боятся, никто ничего хорошего не ждёт. Люди давно перестали улыбаться. В магазинах – пустыня. Слова «Париж», «Нью-Йорк» звучат как «Туманность Андромеды» или «Созвездие Гончих Псов». Мы все тебя целуем. А. <…>

Сидоров – Шелковскому 06.82

Игорь, милый! Это будет очень короткое письмо – у меня всего лишь минуты. Пока держусь, но не знаю, надолго ли хватит. За последние две недели – 3 обыска подряд и очень тяжёлые: Унесли всё. Документов, архива, журнальных материалов это не коснулось, т. к. всё держу на стороне и в тайниках. Но «дармоеды» совершенно осатанели и унесли все личные вещи: изданные в [неразборчиво] книги, весь инструмент (включая столы и шкафы) – работать теперь нечем, точнее, нечем забить гвоздя; личные вещи, старые письма. Всего не перечислить. Похоже, что жить здесь больше невозможно: слежки, обыски, угрозы, допросы, подслушивания и всё остальное. Власть пошла в разнос…

Несколько просьб (прости!):

1. Письмо моего друга на VI Ассамблею в Ванкувере – без промедления отправь туда и копию Анатолию Эммануиловичу [Краснову-Левитину]. Хорошо бы напечатать в «Трибуне»¹⁸ и «Русской мысли».

2. Я дошёл до кондиции: нужен вызов. Годится любой (кроме Израиля) прямо на ОВИР.

3. № 5 получил – отлично!!! Ещё не успел всё просмотреть, т. ч. комментарии потом.

4. Пришли список всех поступлений, начиная с №№ 1200 и далее.

5. Какие срочные требования по № 6?

Прости за краткость! Не знаю, получишь ли следующее письмо?

Целую, Алик.

P. S. №№ «А – Я» не надо присылать (на имя Тода [Блудо]) непосредственно от редакции «А – Я». Выбери какую-нибудь нейтральную фамилию и обратный адрес.

Сидоров – Шелковскому 06.82

Дорогой И.

Прости за долгое молчание – оно связано исключительно с внешними обстоятельствами. Очень трудно сосредоточиться и погасить все мои задолженности. Попытаюсь сделать это в ближайшее время. Прежде всего хочу успокоить тебя по поводу текста к Хр. Хр. Сп. [храму Христа Спасителя]. Работа эта только что закончена и находится в стадии перепечатки и правок. В процессе работы она превратилась из краткого общедоступного очерка в серьёзный исследовательский труд, сопряжённый с изнурительной работой по проверке и перепроверке многих фактов и источников. Пока подготавливались предварительные материалы, многие ходячие и «общеизвестные» мифы и легенды, связанные с этим памятником, либо не подтвердились, либо вошли в прямое противоречие с исторической достоверностью. Автор не мог себе позволить не критично отнестись к исходным материалам, которые ему были доступны, или сослаться на общеизвестные источники и составить ещё один цитатник, рассчитанный на среднего потребителя. Отсюда – всего один выход: основательная переработка всех доступных материалов и углубленный экскурс в историю постройки Хр. Хр. Сп. Поскольку прежде чем сокрушаться о разрушении, необходимо знать, что было разрушено. Вот почему произошла задержка.

Очень важно, чтобы был опубликован весь текст, поскольку все возможные сокращения (больше половины) уже сделаны. К сожалению, текст требует дополнительных иллюстраций, но даже здесь их очень трудно сделать (ввиду тотальной закрытости всех «публичных» библиотек). Я даже не уверен, что могу что-нибудь сделать, хотя работаю над этим целый месяц. Как бы там ни было, ты должен будешь получить текст не позже пятого октября (если с каналом всё будет ОК). Напиши, имело бы смысл искать возможность отправить оригинал альбома тебе или оставить эти попытки.

В одном из своих писем ты просил меня сообщить тебе о судьбе Козловского. Все сведения, которыми я располагаю, основаны не на слухах или догадках, а на моих личных впечатлениях и наблюдениях. Положение его очень тяжёлое, поскольку дело не прекращено. А только приостановлено. Что означает, что оно может быть в любой момент возобновлено. Под тяжестью этой угрозы ему и приходится жить. Я не буду здесь останавливаться подробно на причинах и технологии его «раскаяния», поскольку здесь очень много тонких психологических моментов, и исследовать эту зыбкую почву эпистолярным способом – дело заведомо нечестное. Сам же он относится к совершённому – сложным образом. Но мне кажется, что он многого не понимает. И всё же хочется напомнить, что в результате его «покаянного письма» никто не пострадал (Аксёнов и Солженицын не в счёт, так как я имею в виду «физический» ущерб, а не моральный, к тому же сам Женя искренне желает, чтобы они его поняли и простили). Хотя в течение 7 месяцев от него требовали только такого текста (а борьба за текст письма началась с первого дня, что говорит о цели самой акции как пропагандистской и что её жертва (вернее её «субъект») была выбрана не случайно), в котором дискриминационным образом упоминались бы 8 живущих здесь литераторов. Однако у него достало мужества эти притязания отклонить.

Но отсутствие опыта и некоторые психологические особенности его личности, а самое главное, установка – «выжить, чтобы писать», – привели его к компромиссу. Впрочем, сам он к этому относится без особого трагического накала и полученную свободу ценит превыше всего, чтобы работать и работать. Плохое материальное положение, к сожалению, отнимает от литературной работы много сил и времени, к тому же литературная подёнщина в каком-то смысле и унижает его (хотя именно в нём эти комплексы развиты очень слабо).

Но самое тяжёлое последствие его «дела» – потеря многих друзей. Эту боль он переживает в себе, так как особо поделиться не с кем. Человек он, безусловно, талантливый, но, к сожалению, большинство публикаций (особенно в «Каталоге» и в «Континенте») не дают о нём полного и верного представления. «Проверяющий» и «Маленький [белый] голубь мира» – вещи ученические и сырые. «Красная площадь» – очень далека от авторского текста и, вообще, от окончательного варианта. Поскольку Максимов опубликовал сырые («сопливые», как сказал Женя) черновики первого рабочего варианта (их потом было ещё три).

Его романа «Мы встретились в Раю», изданного Глезером, никто здесь не видел, включая самого автора. Но если он напечатан по авторскому оригиналу и без самовольных сокращений или, не дай бог, изменений (к которым автор относится в высшей степени болезненно), то это единственная (правда, я забыл упомянуть «Диссидента и чиновницу») вещь, по которой можно судить о его таланте. Сейчас, как мне кажется, он полон сил и в ближайшие его замыслы входят: а. дописать к трем, уже напечатанным (к сожалению, в черновом варианте) повестям из серии «Москвабургские повести», ещё три: «Водовозовъ и сынъ», «Голос Америки» – фантастическая повесть о том, как большевикам удалось путём фазоинвенции заглушить передачи «Голос Америки» и, организовав собственную студию и подобрав голоса дикторов под уже узнаваемых всеми американцев, выйти в эфир с фальсифицированной программой и что из этого вышло.

И повесть «Шанель» (уже в самом названии намёк на гоголевские повести, впрочем, как и название всего цикла). Эта повесть основана на действительной истории, которая произошла с одной нашей общей знакомой. Сам анекдот весьма примечателен: нашу знакомую пригласила к себе в гости Галя Брежнева, с которой они соседствовали и дружили в детстве и которую она не видела больше 30-ти лет. Готовясь к встрече, она позвонила одной известной спекулянтке с просьбой достать ей хорошее платье. Через некоторое время та предложила ей чудесное платье фирмы «Шанель» (или какой-то другой – не помню). Естественно, за бешеные деньги. Но платье так понравилось, что она решила его купить и вечером позвонила этой спекулянтке поблагодарить её. И тут, совершенно неожиданно, услышала: «Ещё бы, дорогая, это платье от самой Гали Брежневой». Что было дальше – когда повесть будет закончена.

Кроме «Москвабургских повестей» пишутся 2 романа: «Фауст и Мефистофель»¹⁹ и «Эти русские» – фантастический роман о том, как советскую Россию после короткой, но решительной битвы захватили американцы. И началось «великое построение капитализма». Со всеми вытекающими отсюда прелестями.

Роман многоплановый, сложный, и потому пересказу не поддаётся. Если к этому добавить несколько написанных и пишущихся пьес, то станет очевидно, что работает он интенсивно.

Все участники «Каталога» возмущены рецензией в «Континенте»: по их мнению, она глупая и односторонняя, сфокусирована исключительно на политических аспектах (то есть всё как у нас, только наоборот).

Беспокоит судьба литературного наследия ещё одного участника «Каталога», теперь уже покойного Евгения Харитонова. Писатель редкого таланта и тончайшего вкуса (к сожалению, очень неудачно напечатанный в этом альманахе). После него остался им самим составленный и выверенный сборник (составление которого он закончил за два дня до смерти), подытоживший всю его жизнь²⁰. Этот сборник существует в трёх экземплярах. Один из которых сразу после смерти Жени был отправлен Аксёнову, который хранит почему-то ледяное молчание; второй – у его матери, женщины совершенно противоположных взглядов и вкусов, и есть основание полагать, что этот экземпляр уже уничтожен. Третий хранится у меня, и моё постоянное желание – прислать его тебе.

Но уже давно нет возможности. А рисковать единственным авторским экземпляром было бы преступно. Надо бы сделать хорошую фотокопию, но на всё это у меня не хватает сил, так как в моём архиве сейчас несколько десятков таких книг-рукописей. Что со всем этим будет, когда я уеду (или меня посадят), – я не знаю, тем более что постоянно возрастает трудность с хранением.

Получил «Записки нудного человека» [Владимира Альбрехта]. Не совсем понимаю, каким образом они оказались у тебя. Мне кажется, что я их умышленно попридержал, так как автор не совсем был уверен в целесообразности их публикации и, во-вторых, чтобы «Кислый ломтик» был опубликован раньше (я хорошо помню, как посылал тебе эту рукопись – правленую самим автором и не содержавшую грубых ошибок). Впрочем, это было так давно, что я мог всё забыть и перепутать, а записей на эту тему я не вёл. Да и спросить теперь не у кого. У Володи только что закончилась повторная психиатрическая экспертиза (первая не устроила городскую прокуратуру – каково!?), но и она почему-то пришлась не по вкусу, и он оставлен в больнице на третий срок. Весь мир о нём как-то забыл: где же все его бывшие друзья – Чалидзе, Твердохлебов, Турчин, Владимов?

Пытаюсь организовать действующий комитет в его защиту, но, в связи с «особым положением», это не так легко, так как такие комитеты подвергаются разгрому немедленно. Нужно придумать какой-то новый механизм, более сопротивляемый и более эффективный. Кстати, в связи с возможным комитетом, если бы такой удалось создать, могли бы рассчитывать на публикацию наших документов в «Трибуне»? Объясню, в чём трудность, – возможно, но это пока не точно, способ функционирования – без раскрытия своих членов (иначе мы не просуществуем и двух дней). И все документы будут подписаны от имени комитета. Зато каждый формальный член будет обладать правом вето на публикацию. Организационных трудностей при такой структуре много больше, но появляется шанс остаться эффективной силой в течение продолжительного времени.

Прости, что не касаюсь в этом письме журнальных дел – это тема следующего письма. От всех огромный шлю привет, целую А.

P. S. Слышал ли ты что-нибудь о Ж. [Жаке Мелконяне]? В своё время он предлагал мне сделать хороший вызов в Швейцарию, как бы вступить с ним в контакт?

Худяков – Шелковскому 06.82

Г. Шелковский!

За опубликование материала за подписью лица – интервью, к материалу отношения не имеющего, будете отвечать по суду.

Худяков

Аймермахер – Шелковскому 06.07.82

Дорогой Игорь Шелковский,

большое Вам спасибо за Ваше последнее письмо и книги Вашего журнала. 3 номера я перешлю Сидуру с просьбой подготовить ему ответ для публикации о его искусстве. Поскольку я буду в августе в Москве, мы совместно с ним сократим белградское интервью или даже выдумаем новый [текст]. Надеюсь, что Вы и текст и фотографии получите где-то в начале сентября. Если Вам всё будет нужно раньше, напишите!

Первых 2-х номеров Вашего журнала, к сожалению, у меня нет (только в библиотеке нашего Института). Что касается пересылки Вашего журнала, то пошлите пока по 3 экземпляра.

В приложении получите экземпляр с переводом моего интервью с Сидуром. Кроме этого номера газеты, вышли ещё 2 номера, которые тоже (что касается публикации фотографий) полностью были посвящены Сидуру. Ещё раз большое Вам спасибо!

Всего Вам доброго.

Ваш Карл Аймермахер

Косолапов – Шелковскому 08.07.82

Жизнь берёт своё, дела не терпят. Вчера был в советском магазине, отобрал несколько картинок для иллюстрации к статье Кабакова.

Сообщил Доджу о прибытии его собственности. На днях вышлю тебе деньги 3000, но боюсь, что придётся удержать долларов 100, т. к. прибыл неоплаченный счёт за перевод, а денег в казне нет. (Эти деньги беру взаймы, верну с продажи.)

Получаю наслаждение от книги Паперного (Люда делает копию). Вышлю копию с письмом к нему. <…>

Редактор «Новой газеты», где Глезер дал свою статью, Алик Бачан [Батчан], хочет будто бы (со слов Комара) расширить полемику, дать выдержки из Бехтеревой. Уверен, что твоя статья для него – реальный материал. Я его знаю немного. Молодой, достаточно образованный мальчик. Игорь, спешу отправить, а то так и будет лежать это письмо недописанным. <…>.

Чек на подписку вышлем с зарплаты.

Боулт – Шелковскому 18.07.82

Дорогой Игорь!

Три дня тому назад я прилетел с Фиджи и нашёл твоё письмо плюс гранки. Уч. Ж. В. и З. – (Московское) училище живописи, ваяния и зодчества – Moscow Institute of Painting Sculpture and Architecture.

Предисловие я написал. Список примечаний я составил. Перевод хороший, но это не «6-й» или «бывший» пролетарский музей, а 1-й (first). И лучше перевести это название просто «First Proletarian Museum».

Ты ничего не говоришь про иллюстрации. При сём прилагаю две. Нужны ещё? Хорошо было бы воспроизвести картину «Сидящая» 1918 года в собрании Костаки, но у меня нет фотографии. Кстати, я очень рад, что К. [Костаки] дал разрешение опубликовать наше интервью.

Бурлюковский фестиваль прошёл с огромным успехом, и бал был космическим – несмотря на (или благодаря!) футуристские драки между концептуалистами.

Привет от Яши Виньковецкого.

Твой John