Хью Томас
Великая Испанская империя

Полная версия

2. Король Филипп: монарх-бюрократ

Любовь, каковую я всегда питал к этому королевству, сердцу моих владений, стране, где я родился, где меня вырастили и где я начал править еще при жизни императора, моего отца и сюзерена… понуждает меня возвратиться в эти края, повидать их снова и помочь им, оставив родовые владения во Фландрии и Италии, пусть и те, разумеется, немаловажны. Мои любовь и уважение обращены сюда.

Филипп II в 15581 году⁸⁰

Как и Фридрих Великий в Пруссии восемнадцатого столетия, Филипп II предпочитал, чтобы все полезные сведения и все новости поступали к нему в письменной форме. Исходя из этой своей привычки, в 1566 году он заказал обзор Испании, «Reloción topográfica», основанный на ответах представителей власти на местах на пятьдесят семь вопросов. Это был самый полный обзор, составленный в то время для европейского монарха, пожелавшего узнать, как обстоят дела в его собственном королевстве. В 1570 году Филипп также пригласил из Брюсселя неплохого пейзажиста Антона ван ден Вингерде сделать зарисовки главных городов Кастилии⁸¹. Франсишку Домингешу⁸², ботанику из Португалии, поручили составить аналогичный комплексный отчет о Новой Испании, колониальных владениях короны в Новом Свете, а Хуана Лопеса де Веласко назначили «космографом» и историком Америки⁸³. В 1576 году Филипп одобрил список из сорока девяти вопросов, на которые надлежало ответить всем испанским чиновникам в Америке. Результаты «географических изысканий» стали публиковаться со следующего года.

Уже в 1560 году Филипп начал подумывать о превращении Мадрида в столицу своего королевства⁸⁴. Он успел к тому времени повидать королевские дворцы других монархов в Северной Европе; располагал зарисовками этих дворцов и, как упоминалось выше, велел призвать ко двору архитектора Баутисту де Толедо. Эти устремления короля проистекали из следующих соображений: будет намного полезнее иметь все правительственные документы в одном месте; любой, кто так или иначе связан с документами, выскажется за наличие общего дома для них. В качестве регента Филипп в 1545 году предпринял первые шаги по преобразованию крепости Симанкас в национальный архив. Сама эта блестящая идея принадлежала главному секретарю императора Карла Франсиско де лос Кобосу.

Портреты короля Филиппа весьма многочисленны. Есть портрет принца Филиппа в доспехах кисти Тициана (1550, ныне в Прадо) и восхитительное полотно того же художника с изображением Филиппа, предлагающего своего сына Фернандо в жертву небесам после победы при Лепанто в 1571 году над войском османов. Последняя картина одновременно аллегорическая и весьма, если угодно, человечная, при этом в ней достаточно жизненных подробностей. Для картин того периода подобное сочетание характеристик крайне нетипично. Кроме того, есть портрет Филиппа в доспехах кисти Антонио Моро (1557, Эскориал, «Сен-Кантенский портрет»). Безвестный скульптор изваял беломраморный бюст короля, который находится в Музее скульптуры в Вальядолиде и датируется ориентировочно 1550 годом; бюст, кстати, демонстрирует цепь ордена Золотого руна. В 1565 году итальянка Софонисба де Кремона написала замечательный портрет Филиппа II с четками (ныне также в Прадо)⁸⁵, а в 1550-м валенсиец Алонсо Санчес Коэльо изобразил короля в доспехах (сегодня портрет выставляется в экспозиции коллекции Стерлинга Максвелла в Эдинбурге). Еще один портрет кисти Санчеса Коэльо – Филипп в черном в возрасте шестидесяти лет ⁸⁶ – был написан в 1587 году и хранится в Палаццо Питти во Флоренции. Наконец, мадридский художник Хуан Пантойя де ла Крус запечатлел Филиппа в старости (1597, картина в Эскориале) ⁸⁷. Таким образом, мы имеем возможность наблюдать короля на каждом этапе его долгой жизни.

Секретари Филиппа исполняли обязанности современных министров. Первым среди них был Гонсало Перес, бесценный советник, переписчик на латынь при личном секретаре императора «эразмианце» ^[16] Альфонсо де Вальдесе до 1532 года. Переса королю рекомендовал де лос Кобос. Английский историк двадцатого столетия Генри Кеймен утверждает, что Перес был «грубым и склонным повелевать священником-карьеристом». Вдобавок он принадлежал к гуманистам и был converso (обратившимся в христианство евреем) по происхождению⁸⁸. Перес занимал различные второстепенные церковные должности, прежде чем присоединиться к окружению Филиппа в 1543 году. В том же году его назначили секретарем Государственного совета, где он оказался единственным придворным с университетским образованием. Сам Перес признавался: «Я хворал последние несколько дней, но это не мешало мне исправно являться на заседания, поскольку решения принимались настолько неспешно, что и калека бы поспел к их принятию. По правде сказать, шестнадцать советников настолько различались между собою в опыте и во всем прочем, что я не понимал, как они способны договориться. Полагаю, рано или поздно Е. В. прозреет и сам решит, что следует сделать». Четыре года спустя Перес писал о рабочих привычках своего господина: «Во многих отношениях Е. В. допускает и впредь будет допускать ошибки, поскольку он обсуждает вопросы с несколькими людьми, не с одним, затем с другим, скрывая что-то от одного и раскрывая другому, и потому ничуть не удивительно, что возникают споры и даже противоречия… Это наверняка способно причинить немалый вред». Филипп однажды написал Пересу по поводу представленного доклада: «Буду откровенен, я не понял ни единого слова. Не знаю, как поступить. Должен ли я отправить документ на просмотр кому-то еще? Если да, то кому именно? Времени мало. Жду вашего совета»⁸⁹. В подобных комментариях король часто и нелицеприятно отзывался о самом себе и о своей работе.

Перес скончался в 1566 году, когда Филипп уже провел на троне десяток лет. Ему наследовал сперва по-кошачьи обаятельный и честолюбивый сын Антонио, а затем ставленник герцога Альбы Габриэль де Зайас⁹⁰.

Другим значимым секретарем-министром Филиппа был Руй Гомес, принц Эболи, глава португальской семьи Силва, которая притязала на происхождение от римского царского дома Альба-Лонга ^[17]. Мать Руя Гомеса прибыла в Кастилию в свите императрицы Изабеллы, дядей Гомесу приходился Руис Тельес де Менес, майордом императрицы, а сам Гомес сопровождал императрицу в качестве пажа на бракосочетание в 1526 году и в детстве был товарищем Филиппа по играм. Самоотверженный, но самолюбивый, Гомес всегда хранил верность королю. Своим карьерным успехом он был обязан способности добиваться чего угодно благодаря хорошим манерам⁹¹. Никто и никогда не обвинял и не подозревал его в преследованиях или в насилии. Его власть зависела, во‑первых, от близости к королю (он был similler, камергером, и в его обязанности входило будить монарха по утрам и желать тому доброй ночи вечерами); во‑вторых, от давнего знакомства с королем, пускай он был на десять лет старше Филиппа; в‑третьих, от занимаемой им должности старшего контадора, фактически главного бухгалтера, что позволяло контролировать платежи.

На Эболи можно было положиться. А вот его знаменитая одноглазая красавица жена Ана доверия не внушала, хотя принадлежала к семейству Мендоса и была правнучкой кардинала-архиепископа, который, как уверяла молва, был третьим правителем Кастилии при католических монархах Фердинанде и Изабелле⁹². Ана располагала множеством сведений о людях и местах. Похоже, Эболи немного отодвинули от трона в 1564 году, когда его назначили камергером дона Карлоса, но Филипп заверял секретаря, что питает к нему величайшее доверие и просто не может себе позволить приставить к сыну менее ответственного человека. Так или иначе, Эболи изрядно огорчился. Он скончался в 1573 году, и приблизительно в это же время его жена стала конфиденткой (по меньшей мере) Антонио Переса.

В составе королевского «кабинета» присутствовали и другие важные чиновники и советники; прежде всего следует назвать Фернандо, третьего герцога Альбу⁹³. В 1559-м Альбе исполнилось пятьдесят два года. Он достиг могущества в правление императора Карла, который после победы при Мюльберге стал считать герцога единственным заслуживающим доверия полководцем и попросил его стать майордомо королевского двора; эту должность он сохранил при Филиппе, и она позволяла ему эффективно управлять двором. Кроме того, Карл поручил Альбе ввести при дворе строгий бургундский церемониал, и герцог преуспел и здесь, хотя сам эту затею не одобрял. У Альбы всегда были хорошие итальянские связи, поскольку его дядя Педро, маркиз Вильяфранка, многие годы являлся вице-королем Неаполя, а дочь Педро Леонора вышла замуж за Козимо де Медичи, первого великого герцога Тосканы. Другой дядя Альбы, Хуан, занимал кардинальскую должность в Риме.

За Альбой закрепилась слава непреклонного аристократа, который никогда не избегал жестких решений, и он в полном соответствии с этой репутацией посоветовал королеве Екатерине Французской в 1565 году казнить всех вожаков-протестантов. Он и вправду отличался суровостью нрава, но у герцога было не отнять и многих человеческих качеств. Насколько известно, он разделял с простыми солдатами все тяготы армейской жизни, а потому в войске его любили. Он водил дружбу со многими шалопаями, вроде придворного и мемуариста Энрикеса де Гусмана. В молодости Альба был другом, а также покровителем Гарсиласо де ла Веги, поэта куртуазного рыцарства, который вывел герцога (не слишком лестно) в образе пастуха Альбанио в своей второй эклоге⁹⁴. В пожилом возрасте Альба умело сочетал достойное величие и невозмутимую неформальность, скажем так, духа.

Детство самого Альбы было необычным, ибо его отец дон Гарсия погиб (со славой) при Гельвесе в Северной Африке в 1510 году, и мальчика воспитывал дядя Фадрике, второй герцог Альба. Наставником мальчика был поэт Хуан Боскан Альмогавер (Жуан Бош), близкий друг Гарсиласо де ла Веги. Выполненный Бошем перевод «Придворного» Кастильоне ^[18] оказался одной из важнейших книг в Испании эпохи Возрождения, и эта книга оказала сильное влияние на будущего герцога. Кроме того – и это удивительно для испанского аристократа, – Альба владел несколькими иностранными языками, знал итальянский и латынь и мог изъясняться на немецком и на французском. Еще он выделялся среди знати своими познаниями в искусстве⁹⁵. Подобно своему господину, Альба был библиофилом, и в его переписке встречаются упоминание о подаренной Библии, а также о картине с изображением архангела Гавриила. В 1570-х через Альбу проходила большая часть королевской корреспонденции с Нидерландами. В 1580 году он заявил, что труд королевских секретарей должен хорошо оплачиваться во избежание коррупции⁹⁶.

Среди прочих советников 1560-х годов необходимо упомянуть кардинала Диего де Эспиносу, прибывшего из города Лас-Посадас в окрестностях Сеговии и происходившего из знатного, но обедневшего рода. Он родился в 1512 году, много лет состоял в различных судебных советах, а затем сделался аудитором инквизиции в Гранаде и главой Королевского совета (1565). В последующие несколько лет многим казалось, что при дворе все вращается вокруг фигуры высокомерного Эспиносы. В 1568 году он стал великим инквизитором. Король возвысил Эспиносу, поскольку тот доказал свою полезность, хотя бывал неучтив и хамоват со знатными персонами. В 1572 году он умер от апоплексии, завещав Филиппу своего умелого секретаря Матео Васкеса.

Васкес оставался главным секретарем Филиппа на протяжении большей части последних лет жизни короля. Он не обладал смелым воображением и не испытывал тяги к новизне, зато полностью справлялся с возложенными на него обязанностями и потому идеально подходил своему монарху. Придворную жизнь он начал капелланом Кастильского дома, прежде чем перейти на службу к Эспиносе. После смерти Эспиносы Васкес написал в 1573 году сугубо практичное письмо королю. «Создается впечатление, будто у Вашего Величества вовсе нет секретаря, хотя налицо множество бумаг, которые подлежат прочтению или составлению. Это ремесло сулит огромные затраты времени и приложение немалых сил, а потому мы должны опасаться ущерба здоровью, коим чревато сие ремесло для большинства людей, что имеют дело с бумагами». Далее Васкес предлагал себя как человека, который в состоянии справиться со всей входящей корреспонденцией, адресованной королю. Тем самым, уверял он, удастся избежать повторного прочтения для изрядного количества документов. Васкес прибавлял, что будет докладывать королю о любых предложениях, содержащихся в письмах, а также записывать ответы Филиппа и отсылать обратные письма.

Последним из значимых секретарей Филиппа заслуживает упоминания Антуан Перрено, граф Гранвель, сын Николя Перрено, первого графа Гранвеля, выходца из довольно скромной бургундской семьи. Николя, возможно, был сыном кузнеца из местечка Орнан в красивой долине Луэ в Ду ^[19]. Начинал он как латинист и доктор права в парламенте Доля, а затем поступил на службу эрцгерцогини Маргариты, правительницы Нидерландов и любимой тетки императора Карла. Первый Гранвель был посланником империи при французском дворе и провел некоторое время в Испании в качестве представителя эрцгерцогини. Позже он сделался главным информантом Мартина де Салинаса, посла короля Фердинанда, терпеливого брата императора Карла и правителя Австрии. Когда Гранвель умер в 1550 году, император обронил, что у него такое чувство, словно он «потерял свою душу».

Первому Гранвелю во всех отношениях наследовал его сын Антуан, который, будучи титулярным епископом ^[20] Арраса, сочинил, судя по всему, похоже, благородную речь Филиппа для церемонии отречения от трона его отца. С тех пор Филипп неизменно привлекал его в качестве советника, причем не только в политике, но и в сфере искусства: например, он познакомил короля с фламандским художником Антонио Моро. Антуан, второй граф Гранвель, затем сделался главным советником Маргариты де Фарнезе из Пармы, регента Нидерландов. Местная знать возмущалась Гранвелем, жалобу на которого графы Эгмонт и Хорн (Филип де Монморанси) направили испанскому королю в 1562 году. Более того, брат Хорна, барон де Монтиньи (Флорис де Монморанси), лично отправился в Испанию, чтобы представлять интересы голландской знати⁹⁷. Гранвель перебрался в Безансон, на восток Франции, якобы чтобы навестить больную мать, но фактически на несколько лет удалился в добровольную отставку. Вернулся он в 1572 году, уже как вице-король Неаполя. Оттуда он признавался относительно инструкций из Мадрида: «Если бы кому-то грозила смерть, хотелось бы, чтобы она грозила из Испании, поскольку это значит, что она не придет никогда». Гранвель оставался доверенным советником Филиппа по международным делам, и, к слову, его отличала способность бегло диктовать на пяти языках.

В начале правления Филиппа в Испанском королевстве насчитывалось одиннадцать советов, из которых старейшим и важнейшим был Consejo Real e Supremo de Castilla (Королевский и верховный совет Кастилии). У этого совета имелись глава и шестнадцать членов, а в его ведении находились все вопросы внутренней политики. Диего Сааведра Фахардо, плодовитый автор и полемист начала семнадцатого столетия, которому выпало представлять Испанию при подписании Вестфальского договора 1648 года, называл Кастильский совет ojos de poder (очами власти)⁹⁸.

Впервые мы находим упоминание об этом совете в 1385 году, после поражения кастильцев от Португалии при Альжубарроте. Во времена Филиппа совет заседал по несколько дней в неделю, но король посещал заседания только по пятницам. Созданный при этом совете Секретариат Кастилии рассматривал просьбы и помилования (gracia y merced).

Почти столь же важным для управления страной был Государственный совет (Consejo de Estado), созданный в 1526 году и отвечавший за международные дела⁹⁹. На протяжении многих лет секретарем этого совета, его ушами и глазами был печально известный и прославившийся многими умениями Франсиско де лос Кобос. Его преемниками стали поочередно Гонсало Перес и сын последнего Антонио. Спустя некоторое время Антонио Перес передал ответственность за отношения с Западной и Центральной Европой Габриэлю де Зайасу, а сам сосредоточился на Средиземноморье, в том числе на важнейших итальянских начинаниях. Позже за обоими направлениями приглядывал Хуан де Идьякес, первый из многочисленной когорты баскских чиновников, которые трудились на кастильскую монархию. Король посещал все заседания этого совета и был, безусловно, самым опытным и наиболее информированным человеком в его составе. Главной сферой ответственности совета оставались международные дела, однако порой он занимался и другими вопросами: в частности, завещание императора Карла V вскрыли именно на заседании этого совета¹⁰⁰.

Государственный совет также контролировал сеть посольств, которые отчитывались перед королем: три в Италии – в Риме, Венеции и Генуе; одно в Вене, «штаб-квартире» Священной Римской империи; и три в монархиях Европы, во Франции, в Англии и Португалии. Большинству посланников приходилось оплачивать свои расходы из собственного кармана¹⁰¹.

Совет сословий и совет казначейства также являлись важнейшими звеньями системы управления. Первый контролировал большую часть экономики, тогда как совет казначейства ведал средствами, которые выделялись короне кортесами (равно Кастилии и Арагона)¹⁰², включая сюда налоги с торговли, арендную плату за имущество короны и сокровища, вывезенные из Вест-Индии. Еще имелись пошлины на шелка из Гранады, на соль и на рудники, таможенные сборы, лицензии на посещение Вест-Индии и на доставку туда рабов¹⁰³.

Совет инквизиции и совет Cruzada ^[21] занимали следующую по важности ступень бюрократической иерархии. Первый из этих двух советов служил наглядным напоминанием о том, что испанская монархия опиралась на религию, и руководил учреждением, которое сменявшие друг друга на престоле правители использовали для обеспечения религиозной стабильности. Великий инквизитор выбирался именно на этом совете, хотя на практике король обычно выдвигал свою кандидатуру, которую затем одобрял папа римский. Второй совет добивался неуклонного роста налога с торговли, размер которого оказывал сильное воздействие на функционирование монархии.

Два следующих совета, Португальский и Фламандский, возникли позднее, в 1582 и 1588 годах соответственно. Наряду с секретарями этих органов можно отметить появление еще в 1560-х годах королевских помощников, следивших за состоянием дел в обоих регионах.

Такой тип правления через советы был внедрен дальними предками Филиппа, католическими монархами Фердинандом и Изабеллой. В шестнадцатом столетии большинство членов этих советов составляли letrados, образованные представители среднего класса, выпускники университетов Саламанки или Вальядолида, а вовсе не дворяне. Да, в составе советов насчитывалось около сотни дворян со звучными титулами (первыми шли великие герцоги, далее маркизы и графы), которые владели большими пространствами земли и управляли своими владениями, словно некоронованные короли, но они (за редкими исключениями, перечисленными выше) не могли соперничать с letrados в умении пользоваться государственной властью или манипулировать ею. Они жили отдельно от двора, а не при нем¹⁰⁴. Иногда главы родов обнаруживали, что вследствие укорененного в обществе права первородства вторым сыновьям (segundones) не остается иного выбора, кроме как податься в ряды letrados. Самой же примечательной чертой жизни в Испании шестнадцатого века являлось большое число клириков, занимавших ключевые посты в различных советах, зачастую посты глав и председателей. Такие люди, как генерал-инквизитор кардинал Вальдес из Астурии и кардинал Фигероа, были ведущими государственными деятелями страны во второй половине столетия.

Филипп II Испанский не был великим, зато был добрым человеком и настоящим королем. Да, ему пришлось терпеть страдания в англосаксонском мире из-за провала английской политики и морской экспедиции (Армада) в 1588 году. Сегодня обычно забывают о том, что он и его советники нередко ратовали за веротерпимость в Англии, а вот суровая супруга короля Мария Тюдор не щадила ни чужих, ни своих. Еще Филиппа помнят как отца-мучителя из оперы Верди «Дон Карлос» и из одноименной пьесы Шиллера. Что ж, эти опера и пьеса – великолепные произведения искусства, но к истории они никак не относятся.