Хяккис
Цветок, что уже расцвел, через год снова не распустится

Полная версия

Когда таинственный посетитель скрылся из виду, Лэн Фэнъюй повернулся к Су Чжунцину и спросил:

– Что там?

– Не знаю, – неуверенно ответил ученик шёпотом.

Молодой человек покосился на дверь, словно оценивая её взглядом.

– Почему ты не сказал, что у вас есть тайная библиотека? – процедил Лэн Фэнъюй сквозь зубы. – Пока я взбираюсь на дерево в поисках рыбы³⁰.

Ещё спрашивает? Су Чжунцин и не собирался рассказывать о кладезе драгоценных знаний. Он надеялся, что Лэн Фэнъюй, ничего не найдя в сборниках про изгнание духов, уйдёт ни с чем. Ведь Су Чжунцин выполнил свою часть договора – он провёл его в библиотеку, а за результат поисков он ответственности не несёт.

Ученик полз на четвереньках, не пропуская ни одного стола, а Лэн Фэнъюй бесшумно пробирался между книжными рядами. Когда каждому из них оставалось сделать пару шагов до желанной двери, в зал вновь кто-то зашёл.

– Здесь проходит праздничное шествие? – недовольно прошептал молодой человек, юркнув за стеллажи.

Юноша, прячась под столом, едва сдержал смех. Вслед за первым посетителем в открытую дверь вошёл кто-то ещё. Подождав немного, Лэн Фэнъюй и Су Чжунцин прокрались туда же и оказались на крутой лестнице.

Внизу их ждало ещё одно помещение, заставленное шкафами. В центре стоял круглый стол, покрытый слоем пыли, на котором догорала свеча в глиняной чаше. Рядом с ней крутилась фигура в черно-белом одеянии, на левом ухе которой блестела серьга. Лэн Фэнъюй ненароком коснулся своей серьги – нефритового колечка с кисточкой.

– Я знаю, что ты украл у меня ключ, – строго произнёс мужчина.

Ответа не последовало. Тогда он двинулся в сторону одного из шкафов. Ученик обрадовался, что они снова столкнулись с Мо Дайяо. Но вдруг Лэн Фэнъюй толкнул его в неглубокую нишу. Не устояв на ногах, Су Чжунцин ударился головой о стену, а молодой человек, втиснувшись туда же, прижал его к стене и закрыл рот.

Юноша чувствовал, как сердце бешено колотится в груди. Он понимал, что оказался в ловушке, но не мог выдавить ни звука. Лэн Фэнъюй выглядел сосредоточенным и решительным, словно знал, что делать дальше.

Внезапно учитель решительно направился к ним.

– Что Вы делаете с моим учеником? – его голос прозвучал резко, как удар хлыста.

Из главного зала донёсся старческий кашель.

Мо Дайяо быстро потушил свечу, словно пытаясь скрыть следы своего присутствия. Его лицо стало бледным, как лунный свет, пробивающийся сквозь тучи. Он метнулся к шкафу и спрятался за ним.

Лэн Фэнъюй и Су Чжунцин, не теряя времени, последовали его примеру. Они ползли по полу, словно тени, стараясь не издавать ни звука. Их движения были настолько синхронными, что казалось, они связаны невидимой нитью. Но в этой суматохе кто-то врезался в спину юноши, и тот едва сдержал крик испуга.

– Братец? Ты жив? – прошептал знакомый голос.

– Е Чаншэн? – удивлённо выдохнул Су Чжунцин.

Лэн Фэнъюй жестом попросил тишины.

Когда господин Мо заметил спускающегося по лестнице старейшину Вэня, его лицо стало ещё более встревоженным. Он соединил большой, средний и безымянный пальцы вместе и ткнул ими себя и Лэн Фэнъюя в нижний даньтянь³¹. То же самое он сделал со своими учениками.

В библиотеке царила тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием и шорохом одежды. Старец взял глиняную чашу со стола и прикоснулся к тёплому воску. Его движения были уверенными, но в них чувствовалась особая осторожность. Он обошёл ряды книг, его глаза внимательно всматривались в темноту, но никого не было видно.

Вернувшись к двери, господин Вэнь закрыл её на ключ и наложил дополнительный защитный барьер.

Су Чжунцин с облегчением выдохнул и почувствовал, как его тело стало тяжёлым.

– Учитель, что Вы сделали? – прошептал он, его голос дрожал от волнения.

– Старейшина Вэнь чувствует чужую энергию, – взволнованно ответил Мо Дайяо. – Я заблокировал потоки ци. Однако она восстановится нескоро. Мы здесь надолго.

Лэн Фэнъюй поднялся на ноги и начал искать книги вслепую.

– Руки прочь от имущества школы! – возмущённо воскликнул Мо Дайяо, пытаясь сориентироваться в темноте. – Вы не имеете права по уставу!

Но нежелательный читатель, казалось, не обратил внимания на его слова и продолжал искать необходимую ему литературу. В кромешной темноте учитель пытался поймать вора, но Лэн Фэнъюй перемещался между шкафами с уверенностью, словно видел в темноте. Он складывал заинтересовавшие его книги за пояс, его движения были быстрыми и точными.

– Почему ты ему помогаешь? – с возмущением спросил Мо Дайяо у своего ученика.

– Его друг хотел посадить меня в колодец, – виновато ответил Су Чжунцин.

Мо Дайяо хлопнул себя по лбу ладонью. Его глаза вспыхнули гневом, но он быстро взял себя в руки. Пройдя несколько кругов по залу, он наконец выследил Лэн Фэнъюя. Учитель начал вырывать свиток из его рук, но тот резко отпустил его, и Мо Дайяо отлетел к шкафам. Свитки посыпались на него, как дождь в бурю.

Су Чжунцин и Е Чаншэн начали хватать воздух ртом, пытаясь сдержать смех.

Лэн Фэнъюй, прихватив с собой несколько книг, надел маску Гунгуна и достал белый лотос. Открыв портал, который осветил зал, он разбежался и прыгнул в него.

– Куда? – воскликнул Мо Дайяо, бросаясь за вором. – А книги?

– Я верну! – Су Чжунцин, пристыженный ранее учителем, последовал за похитителем.

Мужчина уже собирался прыгнуть за ними, когда его окликнул Е Чаншэн:

– Учитель, не оставляйте меня!

– Так вставай! – раздражённо ответил он.

– Я не могу… – неуверенно прошептал юноша.

– Уговорил тигра отдать шкуру³², – процедил наставник.

Су Чжунцин и Лэн Фэнъюй снова оказались во дворце Кровавого Лотоса. Вслед за ними из ниоткуда возник Мо Дайяо, держа на руках Е Чаншэна.

Цзэ Ху, войдя в зал, взглянул на неожиданных гостей и с удивлением воскликнул:

– Лэн Фэнъюй! Здесь не постоялый двор!

Глава 6. Юный господин Мо устраивает переполох.

В роскошных покоях дворца господина Мо Вэйго, отца Мо Ланьлина, царила атмосфера утончённости и безмятежности. Но даже в этой изысканной обстановке одна вещь особенно радовала сердце молодого наследника: возможность просыпаться не с первыми лучами солнца, как было принято в школе, а в более позднее время.

Семья Мо всегда занимала почётные места при правителях. Её история была долгой и славной, уходя корнями в те времена, когда государство Наньбао процветало и его земли ещё не стали основой для могущественной империи Шанцзюй. Перед сыновьями семьи Мо были открыты три пути: чиновничество, военная служба и даосизм, учения о котором привнёс Мо Шидун. Однако, несмотря на многообразие возможностей, никто из них не стремился к переменам, и совершенствование духа стало клеймом для не самых амбициозных родственников.

Мо Дайяо, младший брат Мо Вэйго, был отправлен в школу по настоянию дяди, чтобы закалить тело и дух. Его старший брат, напротив, с детства находился при дворе, где его готовили к великой судьбе вана³³.

Ван Мо вставал на рассвете, когда первые лучи солнца едва касались горизонта. Его шаги были размеренными, но в душе бушевала буря. Впереди ждал долгий день, полный обязанностей и судьбоносных решений. Он возвращался домой, когда сумерки уже окутывали город.

Его сын встречал его при дворе по настоянию матери, но без уважения и энтузиазма. Мо Вэйго смотрел на него с суровой строгостью, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения. Малолетний Мо Би, в свою очередь, отвечал ему взглядом, полным упрямства и вызова. Они стояли друг напротив друга, словно два противоборствующих мира, не находящие общего языка.

Каждый раз, когда они встречались, начинался очередной скандал. Ван Мо, как отец, считал, что его сын думает неправильно, ведёт себя неподобающе и говорит не то. Он пытался донести до него свои взгляды, свои представления о том, каким должен быть настоящий юный господин. Но сын, казалось, не слышал его. Он упрямо стоял на своём, словно бросая вызов всему, что было дорого отцу.

Эти ссоры были как вспышки молнии в тёмном небе. Мо Вэйго понимал, что это лишь малая часть того, что ждёт его впереди с таким-то сыном. Но каждый раз, возвращаясь домой, он надеялся, что этот день пройдёт иначе, что они смогут найти общий язык и понять друг друга. Однажды, в один из таких вечеров, Мо Вэйго не смог сдержать своего гнева. Он принял окончательное решение отправить своего непослушного и избалованного матерью сына в Мяохуа.

Мо Дайяо изъявил желание обучать племянника и встретил его с той теплотой, которой так не хватало Мо Ланьлину в детстве. Дядя окружил его заботой, словно пытаясь наверстать те годы, когда сам был лишён родительской любви. В ответ мальчик проявил искреннее уважение и преданность своему наставнику. Он стал для Мо Дайяо тем, кем так и не смог стать для своего отца – достойным наследником семейного дела.

Однако с каждым днём пропасть между отцом и сыном становилась всё шире. Мо Вэйго начал видеть в младшем брате предателя, который переманил его сына на свою сторону. Повзрослевший Мо Ланьлин не испытывал должного почтения к своему отцу, действуя вопреки его воле, даже если это значительно усложняло его жизнь.

По словам матери мальчика, Мо Шанси, отец очень болезненно переживал их разлад. Он пытался заглушить эти чувства, погружаясь в дела и заботы, но они не оставляли его. Однако Мо Ланьлин не верил в его душевные терзания, ведь каждый приезд юного господина в родовое поместье сопровождался гневом отца и последующей ссорой, из-за чего «неблагодарный сын» вместо обещанных пары-тройки дней уже на следующий день возвращался в школу.

После разговора с дядей Мо Ланьлин, не теряя времени, разыграл перед старейшинами сцену, изображая страх перед убийцей, который всё ещё на свободе. Он попросил разрешения вернуться домой. Старейшины, привыкшие к тому, что решения юного господина редко были обдуманными, всё же согласились, понимая, что в родном поместье наследнику будет безопаснее. Они начали приготовления к его отъезду, но Мо Ланьлин не собирался ждать.

Пока старейшины медлили, он оседлал одного из подготовленных коней и покинул школу. Его путь лежал через мост, который разделял земли пика Линьшань и столичный город. По расчетам Мо Ланьлина, если он будет гнать коня без остановок, то к ночи прибудет в Шанцзюй. Отец в это время уже будет спать, а рано утром он уйдёт на службу, так и не столкнувшись с сыном.

Река Чуньцуй, берущая начало из горного озера Сечжи, бурлила, словно живая. Её потоки, извиваясь, опоясывали все земли Шанцзюя, один из которых разделял столицу на две части. На левом берегу текла жизнь простых людей: рабочих, торговцев, ремесленников – все они жили в скромных домах, стараясь не привлекать лишнего внимания. Но на правом берегу возвышался дворец императора, соседствующий с не менее величественными поместьями ванов.

Среди них была и семейная резиденция Мо. Трёхэтажный дворец, расположенный во внутреннем дворе и окружённый каменным забором, утопал в зелени азалий и миниатюрных сосен. Его величие могло соперничать с императорским. Одноэтажные домики во внешнем дворе служили пристанищем для многочисленных слуг и стражи, всегда готовых защитить покой своих хозяев.

Мо Вэйго был выдающимся ваном, известным своим умом и умением управлять экономикой империи. Он заслужил признание и дружбу правителя Мин Лицзюня, и их маленькие дети часто играли во фруктовом саду императора, который простирался до самых ворот поместья семьи Мо. Вскоре Мо Ланьлина начали пускать туда одного, но только под строгим надзором дворцовой стражи.

Каждый раз, проходя через ворота, он чувствовал, как сердце начинает биться быстрее. В этом месте, где смешивались ароматы цветущих деревьев и сладкий запах спелых фруктов, мальчик забывал о своих страхах и тревогах. Здесь, среди зелёных аллей и журчащих ручьёв, он чувствовал себя свободным, словно птица, парящая в небе.

Дорогие сердцу деньки раннего детства прошли именно в этом саду, который ныне вызывал приятное чувство ностальгии.

Шанцзюй – молодой город, который, словно дитя, родившееся из пламени восстания, уже успел заявить о себе. Его история началась, когда крошечные государства, истощённые бесконечными войнами, объединились в отчаянной попытке победить безжалостного змея Наньбао. Их храбрость и сплочённость стали основой для новой империи, которая вознеслась к небесам, подобно цветку лотоса.

Главнокомандующий Мин Сюлань, проявивший на поле брани редкую мудрость и непоколебимую решительность, занял трон императора. Он подарил новой империи поэтичное имя Шанцзюй, а одноименную деревню сделал столицей. Здесь, среди бескрайних полей и густых лесов, жили смелые охотники, чьи стрелы с удивительной точностью поражали дичь. А плодородные земли приносили богатый урожай, способный прокормить не только деревню, но и целый город. Император увидел в этом месте символ силы и возрождения.

С каждым годом Шанцзюй рос и расцветал, словно весенний сад. Торговцы, привлечённые его возможностями, стекались сюда, как пчёлы к мёду. Город наполнялся шумом рынков, где можно было найти всё: от редких специй до изысканных тканей. Люди со всех концов империи приезжали сюда, чтобы продать свои товары или попытать удачу изменить свою жизнь к лучшему.

В столице, где каждый день был наполнен движением и суетой, казалось, что сама судьба шепчет о будущем, полном процветания и гармонии.

Юноша ступил на порог семейного поместья под покровом ночи. Он попросил стражу не тревожить родителей, зная, что их сон крепок, а утро принесет радость от его возвращения, по крайней мере, его матери.

Когда первые лучи солнца коснулись окон, дворец словно ожил. По коридорам зазвучали шаги слуг, в воздухе разлился аромат свежезаваренного чая, а из беседки во дворе донеслось нежное щебетание женских голосов.

Мо Ланьлин, лениво потянувшись, сел на кровать и взял с пола сапог. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату влетела госпожа Мо, словно весенний вихрь. Её глаза, живые и яркие, искрились радостью, а белое одеяние из дорогого шёлка, расшитое золотыми нитями с бусинами, казалось, светилось изнутри.

– Ленивый червячок³⁴! – воскликнула она, бросаясь к сыну и заключая его в объятия. Юноша, застигнутый врасплох, выронил сапог.

– Мама… – простонал он, словно котенок, попавший в руки непоседливого ребенка.

Она отпустила его, присела на корточки и начала обувать его.

– Ты к нам надолго? – спросила женщина, словно боясь услышать отрицательный ответ.

Мо Ланьлин замялся, прикидывая в голове, сколько времени ему потребуется, чтобы выполнить поручение дяди.

– На пару дней, – ответил он, стараясь говорить уверенно.

Госпожа Мо кивнула, но в её глазах мелькнула тень печали.

– Отец так рад твоему приезду! – воскликнула она, вновь взяв его за руку.

Юноша отвёл взгляд, скрывая свои мысли.

– Я заметил, – тихо сказал он, – сразу же ушёл на службу, как всегда.

Госпожа Мо вздохнула, но в её голосе звучала гордость.

– Сяо-Би³⁵, – произнесла она, погладив его по голове, – твой отец – занятой человек, но его труд приносит нам достаток и благополучие.

Мо Ланьлин промолчал. Какой бы важной птицей ни был его отец, его место в жизни юноши уже давно занял дядя.

Вдруг из-под кровати выскочило огромное мохнатое рыжее пятно. Дашань, огромный пёс, бросился на юношу, радостно виляя хвостом.

– Убери его! – воскликнула госпожа Мо, взмахнув руками. – Почему это чудовище в твоей спальне?

Мо Ланьлин рассмеялся, поглаживая пса по голове. Дашань был его верным другом и защитником, и, несмотря на грозный вид, был добрее многих людей.

– Он всегда жил в моей спальне, – сказал с обидой юноша, – а вы отправили его во двор после моего отъезда.

Госпожа Мо покраснела, понимая, что провинилась перед сыном.

– Твой отец собирался выгнать его в город, – тихо произнесла она, – но я уговорила его оставить во дворе. Ты должен быть благодарен мне за это.

Дашань сел рядом с дверью и громко вздохнул, виляя хвостом.

Юноша посмотрел на мать, её глаза светились безмерной любовью и заботой. Приезд в поместье давно превратился в визит в гости, а не в возвращение домой. Но госпожа Мо была ярким огоньком среди многочисленных холодных родственников, лишь поучающих и ругающих юного господина. Она одна умела забирать его тревоги своей улыбкой, словно легким прикосновением теплого ветра.

Мо Ланьлин искренне любил её и всегда стремился радовать. Он знал, что для неё нет ничего важнее его счастья. О госпоже Мо часто говорили за спиной, утверждая, что она не смогла вырастить достойного наследника и лучше бы отдала его воспитание тётушкам, живущим при дворе, где, по их мнению, он мог бы получить лучшее образование и манеры.

Но женщина, несмотря на все сплетни и слухи, всегда отвечала с гордо поднятой головой. Она знала, что её сын – талантливый и благородный юноша, и верила, что однажды он займёт достойное место главы семьи. Её вера в него была непоколебима, и это придавало Мо Ланьлину силы и уверенности.

– Я схожу на горячие источники? – спросил он, хотя и был уверен, что мать не будет возражать.

– На горячие источники? – спросила женщина, и радость в её глазах угасла. – Конечно, иди. Но вернись к вечеру, я прикажу устроить торжественный ужин в честь твоего возвращения.

Мо Ланьлин кивнул и бросился в коридор, а за ним вприпрыжку помчался Дашань, заливаясь радостным лаем на весь дом.

– Позаботься о том, чтобы отец не узнал о собаке, – крикнула она вслед сыну. – Мой мальчик… – произнесла она, утирая выступившие слезы шелковым платком.

Госпожа Мо происходила из семьи Чэн, чьи корни уходили в далёкие времена, когда их предки славились несгибаемой волей и мастерством владения мечом. С самого раннего возраста каждый мужчина в этой семье воспитывался как воин, мечтая о высоких чинах и славе на поле боя.

Когда на свет появилась Чэн Шанси, её судьба была предрешена: она должна была стать женой знатного господина, чтобы укрепить положение своего рода. Глава семьи рассматривал в мужья своей дочери множество претендентов, но два знаменитых брата Мо, каждый по-своему, были самыми желанными.

Мо Дайяо уже прослыл как бессмертный, чьи знания и умения вызывали восхищение у окружающих. Он был красив и добр, но за его благородством не скрывалось ничего, кроме громкого имени. Мо Вэйго, напротив, был известен как блестящий ван, который служил при императорском дворе. Его мудрость и амбиции произвели глубокое впечатление на семью Чэн.

Когда наступил день свадьбы, вся округа была охвачена волнением. Церемония прошла с неистовым размахом, а среди гостей был сам император Мин.

Но за внешним блеском скрывалась тайна. Среди чиновников и знати ходили слухи о том, что братья после свадьбы заговорили, как курица с уткой³⁶.

Чэн Шанси была несравненной красавицей, и между Мо Вэйго и Мо Дайяо разразилась настоящая битва за сердце госпожи, которую с крахом проиграл второй, возненавидев брата. Но всё это были слухи. Никто и не подозревал, что, узнав окончательное решение господина Чэна, Мо Дайяо вздохнул с облегчением. Его путь был совершенно иным и не предполагал женитьбу.

Мо Ланьлин нежился в горячей воде, наслаждаясь каждым мгновением покоя. На узком каменистом берегу, вдоль ширм, с радостью бегал Дашань. Когда-то его рыжая шерсть была густой и блестящей, но теперь свалялась и висела, словно лохмотья на бродяге. Его некогда ясные и задорные глаза теперь были пронизаны красными нитями сосудов, что придавало ему болезненный вид. Но каждый раз, когда его хозяин возвращался в поместье, Дашань словно оживал и молодел на десять лет.

Пёс появился в жизни Мо Ланьлина, когда тот был еще пятилетним мальчиком. Тогда он пока что не постигал тайны совершенствования в школе Мяохуа и часто скучал в своем любимом саду, когда прислуга не выпускала детей императора. Устав от однообразия, сяо-Би решил сбежать, чтобы посмотреть, что же там снаружи. Он ловко забрался на высокое сливовое дерево, перемахнул через забор высотой в один чжан и оказался на другой стороне.

Пройдя через мост над рекой Чуньцуй, он вышел на шумный рынок. Здесь, среди множества дощатых прилавков, торговали всем: от свежих фруктов и овощей до разноцветных тканей и диковинных безделушек. Шум и гам оглушали, а запахи еды кружили голову. Не зная, как себя вести, Мо Би робко подошел к одному из торговцев, чтобы попросить паровую булочку. Тучный мужчина, смерив его подозрительным взглядом, потребовал деньги. Юный господин Мо, растерявшись, лишь хлопал глазами, не зная, что делать.

Огорченный и растерянный, он побрел по улице. Но вдруг его взгляд упал на двух коренастых мужчин в грязной одежде, которые тащили за верёвку большого рыжего пса. Животное отчаянно сопротивлялось, скулило и оглядывалось на безразличных прохожих, словно прося о помощи. В тот момент что-то в сердце Мо Ланьлина дрогнуло. Он почувствовал, как внутри него разгорается огонь сострадания.

Не раздумывая, он подбежал к мужчинам и дёрнул верёвку на себя:

– Зачем вы так с ним поступаете? Ему больно!

Мужчины замерли, удивленные его смелостью. Один из них, оттолкнув мальчика, недовольно сказал:

– И что с того? Иди отсюда, пока и тебе верёвку не накинули.

Но упорный Мо Би вцепился в несчастное животное, упираясь своими ножками в песок, который предательски превращался в рыхлые линии под матерчатыми ботиночками с вышивкой дракона.

– Крысеныш, – другой мужчина с подбитым глазом схватил мальчика за шкирку и поднял с земли, – ты сам напросился!

Сяо-Би начал брыкаться и размахивать маленькими кулачками в воздухе:

– Я позову дядю, и он вам покажет! Он говорит, что путь к безмятежности лежит через милосердие!

– Одним милосердием сыт не будешь, – рассмеялись мужчины. – Кто же твой дядя? Местный дурак?

В этот момент лохматый пленник, воспользовавшись моментом, вырвался из рук одного из истязателей и, не обращая внимания на удавку, побежал по дороге. На его пути оказался бессмертный, которого пёс сбил с ног.

– Мо Би! – воскликнул он, в изумлении поднимаясь на ноги и потирая ушибленное место. – Отпустите его!

Бессмертный, хромая, направился в сторону негодяев.

– Дядя! – радостно воскликнул сяо-Би.

– Господин Мо? – пискнул испуганный мужчина, державший ребёнка. Он быстро поставил мальчика на землю и начал поправлять его помятую одежду.

– Не надо! – Оттолкнул его руку юный господин и важно надул щёки.

Двое мужчин, не дожидаясь, пока Мо Дайяо доковыляет до них, скрылись в толпе, бесследно растворившись среди прилавков. Мальчик подбежал к дяде и обнял его за ноги.

– Что ты здесь делаешь? – строгим тоном спросил бессмертный.

– Спасаю собаку, – тихо ответил Мо Би, удивившись, что дядя не очень-то рад ему.

– Я отведу тебя к родителям, – сказал Мо Дайяо, беря мальчика за руку. – Слуги носятся по всему городу в поисках юного господина. Подумай, что с тобой могло произойти, если бы я не оказался рядом?

Мальчик посмотрел на дядю, но вместо ожидаемой злости увидел на его лице ужас: губы слегка подрагивали, а в глазах читалось беспокойство. Внезапно по щекам сяо-Би потекли слезы, и он, заикаясь, проговорил:

– Дядя, извини, я больше никогда не пойду… я не буду…

Мо Дайяо сам чуть не расплакался от этой картины, поэтому он отвёл взгляд в сторону и увидел, что за ними бежит лохматая собака с верёвкой на шее. Мужчина остановился, и пёс остановился тоже.

– Милосердный поступок юного господина ещё не закончен, – мягко улыбнулся бессмертный.

Утирая слёзы маленькими ручками, мальчик вопросительно посмотрел на дядю, а затем перевёл взгляд на пса. Он молча подошёл к животному и снял удавку, отбросив её в сторону. Пёс довольно завилял хвостом и гавкнул. Так они втроём дошли до поместья, где перепуганные слуги кое-как вышвырнули животное за ворота.

На следующий день под надзором служанки сяо-Би сидел в саду под сливовым деревом, по которому вчера совершил побег, и читал книгу. Точнее, он ещё не умел читать, поэтому, стащив небольшой сборник стихов из кабинета отца, рассматривал иллюстрации, представляя, что мог написать поэт к разнообразным рисункам.

Вдруг за каменным забором он услышал радостный лай. Мальчик засунул книгу за пояс и полез на дерево. Когда он сравнялся со стеной, то увидел рыжего лохматого пса, который лаял и вилял хвостом, а у его лап лежала лепёшка, перепачканная в земле.

– Уходи! – воскликнул Мо Би, повиснув на ветке и отгоняя пса, который попытался залезть по забору.

– Юный господин, слезьте с дерева! – раздался голос приближающейся служанки.

Треск! И вот мальчик с веткой в руках уже сидел рядом с псом, который начал лизать ему лицо своим шершавым языком.

– Как тебя зовут? – поднявшись с земли, спросил сяо-Би.

Пёс сел на землю и наклонил голову, словно в недоумении.

Во время падения юного господина из-за пояса выпала книга, и на земле раскрылась одна из её страниц с нарисованной тушью иллюстрацией. Мальчик взял сборник в руки и взглянул на изображение: высокий пик, устремлённый к небу, где застыли несколько птиц, а в широких расщелинах скалы росли сосны с торчащими искривлёнными корнями.

Мальчик перевёл взгляд на огромную лохматую собаку, сидящую рядом.

– Раз у тебя нет имени, то с этого дня будешь Дашань³⁷! – воскликнул он, указывая пальцем на пса. – И запомни, Дашань, твой господин такое не ест, – мальчик протянул угощение обратно животному.

Но пёс, понюхав лепёшку и облизнувшись, отвернул лохматую морду в сторону. Сяо-Би оторвал кусочек и, отряхнув от земли, откусил маслянистое тесто.

– Очень вкусно, – сказал он без особой искренности, – я наелся.

Новый лохматый друг подскочил на месте и проглотил лепёшку разом.

– Юный господин! – за забор выбежала женщина, придерживая край платья. – Отойдите от животного! Оно может быть больным!

Мальчик загородил собой собаку:

– Это мой друг!

– Юный господин, что скажет Ваш отец? – возмутилась служанка, потянув упирающегося мальчика за руку.

Пес залаял и запрыгал вокруг женщины, и та с визгом начала отбиваться от собаки под смех сяо-Би. На крики выбежала стража, отогнав Дашаня и вернув ребёнка в сад.

Однако с этих пор лохматый товарищ начал каждый день навещать юного господина Мо, который в конечном итоге умудрился протащить пса сначала во внешний двор, а потом и к себе в комнату.