Хиль де Брук
Чумная крыса
– Поуп, что за хрень?
Дуло пистолета смотрело ей в висок. Мужчина взял его в правую руку, повернувшись вполоборота, чтобы оставался открытым обзор трассы впереди и сзади.
– Не обращайте внимания. Пусть они решат, что вы мой заложник. Я поехавший, верно? Путь так и думают, – это было логично, правильно с его точки зрения.
Так у нее будет возможность остаться непричастной к побегу при любом раскладе.
– Поуп! – процедила сквозь зубы Мелоди.
Шрам на животе чесался, подсознание, пусть и притупленное тимораксом, стремилось выбросить ее из реальности в кровавое прошлое.
– Не бойтесь, я не причиню вам вреда.
Теперь, сжимая в руках руль, она не могла отвлечься от дороги. Все ее тело напряглось словно пружина.
– Верьте мне, прошу. Нам нужно оторваться от них, так? Поддайте газу, еще!
Женщина повиновалась, сцепив челюсти и стремясь справиться со рвущим на поверхность волнением. Нашарив свободной рукой рацию, Поуп повозился с ней, разбираясь, как включить.
– Внимание! У меня в заложниках капитан Мелоди Сприн! – сообщал он державшимся на хвосте полицейским. – Не преследуйте меня, если хотите получить ее обратно живой!
Внутри у Мелоди все сжалось.
Прошлое никак не желало возвращаться в свой крохотный дальний уголок.
Время 7:15. Совсем немного осталось до отправки судна, полиция не станет досматривать его – по документам оно принадлежало Великобритании, а значит, без соответствующего ордера, которого у них нет, никто не пустит их на борт. Все, что требовалось от Мелоди, это домчать в условленное место за оставшиеся пятнадцать минут.
– Вы рискнули всем, вытаскивая меня, – донесся до нее успокаивающий голос Поупа. – Я делаю это для вас, слышите? Прекратите трястись, Мелоди, ну же! Я прикрываю вашу задницу и только! – говорил он, продолжая держать пушку у ее виска.
На краткий момент она повернулась к нему, успела отметить, что палец даже не лежит на спусковом крючке. Бессознательное желание свернуться в комок и спрятать лицо за руками – поза, в которой нашел ее Антвуд – не исчезло, но из горла наружу рвался сдавленный хохот.
Она видела перед собой серое полотно дороги, разветвлявшейся перед мостом. Грязно-белые леера и опоры частоколом замерцали по обе стороны от автомобиля. Они въехали на мост, миновав континентальную часть мегаполиса. Копы заметно отставали.
Поуп не понимал причин ее смеха, не мог сообразить, пока та не воскликнула:
– Страх! Я… я чувствую его! – и еще громче рассмеялась. – Тиморакс не может сдерживать его вечно!
– Я напугал вас? – спохватился Поуп.
Будто впервые увидав пистолет, он поспешил положить его на колени, но продолжал держать в руке.
– До чертиков, – в голосе Мелоди звучала радость и облегчение. – Вы даже не представляете насколько!
– Простите.
– Не извиняйтесь. Просто живите, хорошо? Семь тридцать, грузовое судно «Атлантида». Просто садитесь на него и плывите в Европу, начните новую жизнь. Выпейте кофе в кафешке с видом на Биг Бен, прогуляйтесь вдоль Темзы. Всегда хотела посетить Лондон, но вы же знаете, как относится правительство к подобным поездкам.
– Но судно идет в Ливерпуль, – пробормотал Поуп.
– Так что вас останавливает? Спустя каких-нибудь тридцать минут вы покинете внутренние воды Америки и станете свободны от эмоциональных запретов. Перед вами будет открыт весь мир и весь спектр чувств, не ограниченный никакими нормами и законами. Так используйте их так, чтобы мне было не о чем жалеть. Обещаете?
– Обещаю. А вы остаетесь?
– Я остаюсь. Это рейс в один конец, и я не готова все бросить. Не сейчас, может позже, – от этих мыслей стало непривычно тепло. – Возможно, мы еще встретимся, кто знает. Вы ведь еще не передумали позвать меня на свидание? – она усмехнулась, покосившись в сторону Поупа.
– После всего, что между нами было, я просто обязан сделать это, – ответил он, перехватив ее взгляд.
– Тогда бегите, – голос дрожал, глаза блестели.
Призрачная надежда. Невыразимая, ноющая боль – необходимость закрыть дверь, которую ей хотелось открыть прямо сейчас. Иррациональное влечение, лишь отчасти физиологическое, к мужчине, которого следовало отпустить. Страх смерти от его руки, помноженный на заглушенные воспоминания прошлого. Тупая пульсация в висках от напряжения и нахлынувших чувств. Нервный срыв неминуем. Ее лишат должности в отделе, а может и значка, но все это не будет иметь никакого значения, если они переживут это утро.
Копы остались далеко позади, вне поля зрения. Спеленатое тучами небо посветлело. Мелоди и Поуп заметили, что пришел рассвет, лишь оказавшись на пристани. Визг шин тормозящей машины взрезал прибрежную тишину. Двери распахнулись почти разом. Мужчина, бывший сотрудник финансового холдинга, и женщина, его недавний дознаватель, поспешили вперед, к вымощенной бетоном пристани, где их ждали белые массивы кораблей. «Атлантиду» не без труда отыскали среди прочих по британскому флагу. Она было готова к отправке, и только двое человек, одетых разнорабочими, ожидали у трапа. Оба держали руки в карманах курток, и Мелоди готова была поспорить, что они вооружены. Преодолев половину пути к трапу, она остановилась. Дальше идти не было смысла.
– Вот и все? – спросил мужчина.
Он хотел взять ее за руку, еще раз ощутить тепло человека, всего за сутки ставшего ему ближе, чем Квинк, но не решался. Считанные секунды отделяли его от восхождения на трап. Неприветливые на вид мужчины нетерпеливо переступали с ноги на ногу.
– Прощайте, Поуп, – вытолкнула из себя Мелоди. – Возьмите себе новое имя. Напишите об этом историю. Пусть они знают, – она не смогла бы объяснить, о ком речь, как не могла бы объяснить и того, почему стремилась запомнить черты его лица. – Пусть это будет фантастика, вроде тех фильмов. Напишите, что мы нашли друг друга потом, в Лондоне, и после свидания у нас был прекрасный секс, а потом, когда нам, наконец, наскучило проводить время в постели, мы решили завести парочку потомков. Не для исполнения государственного долга, а чтобы… любить их.
Поуп перехватил ее зависшую в воздухе руку и притянул к себе. Поцелуй вышел неловким и коротким. Мелоди зажмурилась, чтобы вконец не расклеиться. Все катилось в бездну. Вся ее четко выстроенная бессмысленная жизнь обретала цель за секунду до взрыва.
– На борт! Живо! – услыхала она.
Это кричали люди Андвуда.
Следом раздались скрип колес и искаженный громкоговорителем голос.
Полицейские уже были здесь. Поуп первым увидел людей в синей форме, занявших оборонительные позиции за распахнутыми дверьми. Они держали его под прицелом, готовые выстрелить в любом момент. Мелоди словно окатило ледяной волной, но она не успела предпринять что-либо.
Она не успела даже обернуться, чтобы посмотреть на коллег. Поуп, держа одну руку на плече Мелоди, опередил ее. Он оттолкнул женщину в сторону, нацелив пушку, все еще сжатую в другой руке, на полицейских. Со стороны все выглядело именно так, как он мог себе представить – все это время женщина была у него под прицелом – но сейчас, открывшись и наставив оружие на противника, пусть и превосходившего числом, он угрожал.
И копы, следуя инструкции, открыли огонь.
Пули, одна за другой, прошили грудь и живот. Каким-то сторонним зрением Поуп мог видеть, как они словно в замедленной съемке исчезают в его теле, оставляя оплавленные дыры, быстро заполняемые темной венозной кровью. Он истекал ею, все еще стоя на корабельной набережной. В его нутре горело так, словно там разорвался снаряд и все пылает огнем. В далеком детстве Поуп ломал ногу, неудачно спустившись на велосипеде по переходам второго уровня, и та боль показалась ему комариным укусом по сравнению с нынешней.
Люди Барри Андвуда покинули причал, скрывшись на борту судна, но он не мог этого видеть. «Атлантида», единственный шанс на спасение, отшвартовывалась от берега. Зато он мог видеть Мелоди, распростертую на бетонном покрытии причала и зажавшую уши руками. Она смотрела вниз, лицо скрыто от глаз, но по ее позе и отсутствию крови на одежде, Поуп понял – не ранена. Он мог лишь надеяться, что спас ее от лишних вопросов и обвинений.
Услыхав стук металла, мужчина с удивлением обнаружил, что больше не держит пистолет в руке. Он успел нажать на курок, прежде чем началась стрельба, но намеренно промазал. Ноги, существовавшие теперь будто отдельно от мозга, представлялись негнущимися и ватными. Поднеся руку к лицу, Поуп втянул запах, вспоминая, как ему нравилось возиться с чисткой оружия на службе в армии и стрелять по мишеням. Пахло порохом и огнем.
Машины с мигалками, вооруженные полицейские, обступавшие его со всех сторон, поднимавшаяся на ноги Мелоди – все в один миг начало стремительное вращение. Оно завершилось резким, отрезвляющим ударом о бетон. Поупу казалось, будто треснула тыква, но это была его голова. Затем все исчезло.
Эпилог.
Меня зовут Мелоди Сприн. Каждый день я просыпаюсь, чтобы провести еще один день в самом сердце Отдела по борьбе с проявлением чувств. Я принимаю половину суточной дозы тиморакса, чтобы не сдрейфить в самом начале пути и не встать в один ряд с поехавшими. Закончив свою жизнь под пулями коллег или от смертельной инъекции под наблюдением врачей, я предам память об Эдварде Поупе и многих других безымянных жертвах второй, окончательной Реформации.
Мы – разносчики чумы. Тысячи тысяч зараженных крыс, снующих под лишенными эмоций масками. Мы – ваши сестры и братья, супруги и дети, сотрудники, подчиненные и начальники, ваши врачи, секретари, уборщики, работники коммунальных служб и ремонтных мастерских. Вы говорите с нами через стекло на заправках, протягиваете нам деньги, принимаете из наших рук свои заказы, сталкиваетесь с нами на улице, чтобы позднее обнаружить рекламные листовки с новыми адресами запрещенных киносеансов в пакете с покупками и карманах. Мессия и его последователи – лишь верхушка айсберга. На ваши электронные адреса ежедневно приходят ссылки на видео с зарегистрированных за границей доменов. Они никогда не повторяются, нас сложно отследить. Среди нас есть высококлассные программисты и хакеры. С каждым новым днем таких как мы становится все больше и однажды настанет час, когда ОБЧП прекратит существование. Мы будем бороться за право каждого испытывать эмоции. На это потребуется немало времени и сил, но я готова ждать. А если мое стремление ослабнет, и я вдруг забуду за что сражаюсь в этой незримой войне, две пули, хранимые в изголовье, всегда напомнят мне. Одна вынута из моего тела, вторая – из тела Поупа четыре месяца назад. Я не могу носить их при себе, но каждую ночь, отправляясь спать, я чувствую их холод внутри подушки.
Пусть моя жизнь обрела смысл ценой утраты, еще не поздно исправить ошибку и все изменить. Каждый из вас способен на это, став одним из нас.
Увидев абрис ржавой крысы на остановке, кирпичной стене или фонарном столбе, знай – это мы говорим с тобой.
Получив это письмо, будь готов к тому, как все изменится, когда ты перейдешь по ссылке. Потому что, досмотрев видео до конца, ты уже не будешь прежним.
https://…
С благодарностью С.Н., не перестающему удивлять и направлять мой вектор идей из разряда "а что если…?". Я не знаю, как ты это делаешь, но это круто.
