Хидео Кодзима
Гены гения
«Ранняя осень»
Взросление мальчика поручают наступающему суровому сезону
Автор – Роберт Браун Паркер
В жаркий летний день, который в календаре был подписан как «первый день осени», мы с сыном отправились на игру «Кёдзин» с «Хансин»[3]. Мы давно не ходили на бейсбольные матчи, поэтому наслаждались каждым моментом. Я пил пиво, а сын, который был уже примерно моего роста, – апельсиновый сок. Мое чадо, болельщик «Хансин», было настолько взволновано игрой, что я, не интересовавшийся бейсболом, ненароком поглядывал за ним в паузах между напряженными моментами. Для меня это было своеобразным способом по-играть в «поймай мяч» – типичное совместное занятие отцов и сыновей.
Когда мой сын был маленьким, мы часто ходили куда-нибудь вместе. Бейсбольные матчи, кино, концерты, музеи, мероприятия. Неважно, была ли это поездка на один день или длительное путешествие, поездка по стране или за границу, – мы всегда ездили вдвоем.
Мы перестали проводить время вместе, когда сын перешел в среднюю школу. Он предпочитал развлекаться со школьными друзьями, а не с отцом и выработал собственный взгляд на окружающий мир. Не успел я оглянуться, как мы практически перестали играть в «поймай мяч».
Мой отец скончался, когда мне было тринадцать. Поэтому у меня нет юношеских воспоминаний о том, как мы проводили время вместе. Как мне общаться с моим взрослеющим сыном? Нужно ли мне держать дистанцию? Я перестал понимать что-либо. В минуты подобных переживаний я всегда достаю с полки одну из своих любимых книг – «Раннюю осень» из цикла о частном детективе Спенсере. Это долгоиграющая серия Роберта Б. Паркера (который скоропостижно скончался в январе 2010 года в возрасте 77 лет), работавшего в жанре крутого детектива. Ее главный герой Спенсер приобрел всемирную популярность.
Паркер изучал работы Рэймонда Чандлера, поэтому цикл о Спенсере позиционируется как преемник крутых детективов Чандлера и Росса Макдональда. Однако это не книги об альфа-самце, написанные под влиянием бескомпромиссного мачизма Хемингуэя.
Простой и лаконичный стиль. Сведения о моде, готовке и спорте. Изысканные и остроумные реплики. Милые сердцу завсегдатаи романов – Сьюзан, девушка Спенсера, и Хоук, его компаньон.
Несмотря на то что это крутой детектив, Роберт Б. Паркер приправил его своей собственной, ни с чем не сравнимой литературной изобретательностью.
«Ранняя осень» – седьмая по списку работа. Этот шедевр ценят не только любители жанра крутого детектива, но и обычные читатели, которых в этой книге привлекает трогательная история отцовства.
Пятнадцатилетний мальчик Пол рос, не зная, что такое родительская забота. К Спенсеру пришла мать ребенка и попросила выяснить что-нибудь о судьбе Пола и вернуть его из лап похитителя. Оказывается, мальчика забрал отец, с которым мать развелась! Когда Спенсер находит разгадку, он решает спасти ребенка. Спенсер посвящает всего себя помощи социально изолированному и не получившему никаких навыков Полу. Благодаря детективу мальчик постепенно открывает свое сердце и в конце концов понимает, чего хочет он сам.
Разговор двух мужчин в конце красив и великолепен.
«– Смотри, что ты успел за одно лето.
– Только что догонять никого не приходилось.
– Приходилось.
– Кого?
– Не “кого”, а “что” – Жизнь».
Лицо Пола, за лето выросшего из саженца в большое дерево, приобретает янтарное свечение. «Ранняя осень» завершается следующим образом:
«– Пойдем в дом. Поужинаем.
– Хорошо.
– Скоро зима»[4].
Взросление Пола поручают наступающему суровому сезону.
Я не Спенсер. Я не могу научить ребенка столярному делу, боксу или кулинарии. Так же как не могу показать ему сцену насилия. Как говорил Спенсер, ты можешь научить кого-то только тому, что умеешь сам, и показать мир таким, каким видишь его ты. Я считаю, что игра «поймай мяч» увеличивает наши шансы в будущем. Неважно, как именно вы будете в нее играть. Всего лишь один сезон поможет вашему ребенку определить цели в жизни. Самостоятельность выражается в том, что мы идем по своей дороге с определенными намерениями.
Долгожданный бейсбольный матч закончился тем, что «Хансин» проиграл «Кёдзин» со счетом 1:9. По дороге домой с арены «Токио Доум» я рассказывал о своих делах шестнадцатилетнему старшему сыну. Тот был молчаливым из-за проигрыша любимой команды. Мы обсуждали много вещей. Это и стало нашим вариантом ценной игры «поймай мяч».
Одним жарким вечером в сентябре я впервые играл в мяч в парке со своим вторым сыном, которому было всего четыре года. Это был еще один сезон. Тем длинным летом их у меня было два.
Ноябрь 2010 года
Спенсер, который посвящает всего себя мальчику.
Красивый последний разговор двух мужчин.
Полу 15 лет. Его эгоистичные и никчемные родители не научили мальчика жизненно важным вещам. Он закрылся ото всех и перестал чем-либо интересоваться. Несгибаемый частный сыщик Спенсер проводит лето с Полом на берегу озера и обучает его различным навыкам, чтобы тот обрел самостоятельность. Это крутой детектив, описывающий мощное взросление мальчика. Шедевр, говорящий о важности того, что отцы и вообще взрослые должны передавать следующему поколению.
«Десять негритят»
И Кодзимы, который ненавидит книги, не стало
Автор – Агата Кристи
– Вы с детства любите читать?
– Нет, я не любил читать, когда был ребенком.
Десять негритят решили пообедать,
Один внезапно подавился – их осталось девять.
– Когда вы начали читать?
– Когда учился в пятом классе начальной школы. До этого я был глупым ребенком и относился к книгам с предрассудками.
Девять негритят уселись под откосом,
Один заснул и не проснулся – их осталось восемь.
– Вам тогда встречались интересные книги?
– В то время я читал только детективные романы. Надо сказать, они были очень увлекательными, и я не ложился спать до поздней ночи.
Восемь негритят отправились в Девон,
Один не возвратился – остались всемером.
– Что за детективы? Японских авторов?
– Нет, тогда я читал только Агату Кристи, английскую писательницу.
Семь негритят дрова рубили топором,
Перерубил один себя – остались вшестером.
– Какая книга определила ваши предпочтения в жанрах?
– Это было «Убийство в “Восточном экспрессе”». Я бы сказал, он разжег во мне интеллектуальное любопытство.
Шесть негритят пошли на пасеку играть,
Одного ужалил шмель – их осталось пять.
– Почему вы выбрали эту книгу?
– Потому что по ней сняли фильм. Сначала я воспринял его прохладно, но затем быстро поменял свое мнение.
Пять негритят суд учинить решили,
Приговорили одного – осталось их четыре.
– И вы потеряли голову?
– Да, до перехода в среднюю школу я читал все ее книги, которые попадали мне в руки.
Четыре негритенка пошли поплавать в море,
Один попался на крючок – и их осталось трое.
– Почему вам так понравилась Агата Кристи? Ведь до этого вам совсем не нравилось читать.
– Хм… Да я и сам не могу точно сказать.
Трое негритят в зверинце очутились,
Одного задрал медведь – и двое получилось.
– В 2010 году отмечалось 120-летие со дня рождения Агаты Кристи, верно?
– Я шел мимо книжного магазина и увидел ярмарку. Не успел оглянуться, как у меня в руках снова оказалась ее книга. Я перечитываю все произведения этого гениального автора.
Двое негритят пошли на солнышке валяться,
Один до смерти обгорел – чтоб одному остаться.
– Вам удалось раскрыть тайну, почему вы полностью погрузились в чтение?
– Да, после повторного прочтения книг Агаты Кристи я ощутил, как во мне снова разгорелось пламя.
Последний негритенок, вздыхая тяжело,
Пошел повесился – и вот не стало никого[5].
– Какую книгу Агаты Кристи вы бы посоветовали новичкам?
– Хм… «Убийство Роджера Экройда» настолько захватывает, что забываешь, как дышать…
– А если бы вам пришлось оставить только одну ее книгу у себя в библиотеке, то какую бы вы выбрали?
– Так. Дайте-ка подумать. Пожалуй, это будут «Десять негритят».
Обычно детектив – это не история о том, как все умирают в одной комнате. Тем не менее отличительной чертой этого новаторского произведения являются обманчивые уловки, которые удивляют меня до сих пор: «Понятно, значит, вот как убийца это провернул!»
Во всяком случае, Кристи легко читать. Это не тот тип романов, где нужно долго рассуждать над каждой сценой. За чтением ее книг испытываешь чувство непринужденности, которое вызывают игры и загадки. И объем романа, и объем информации в нем оптимальны. Обычно в произведениях Агаты Кристи много персонажей, но они просты, поэтому к ним легко привыкнуть. А самое главное – убийство не заставляет вас прыгать в пучину отчаяния. Конечно же, мотивы преступника всегда хорошо прописаны. Но после прочтения книги вас не преследует чувство обиды или ненависти. В отличие от современных детективов произведения Агаты Кристи не претендуют на роль социальной драмы. Они представляют собой интеллектуальную игру и сфокусированы на разгадке тайн и трюков.
Чем больше вы решаете головоломок, тем умнее становитесь. То же самое происходит и с читателями книг Агаты Кристи. Постепенно вы понимаете приемы писателя и обретаете способность угадывать, что же будет дальше. Вы можете проверить, насколько у вас развился этот навык, за чтением следующей работы автора. Но стоит вам потерять бдительность, и Кристи одерживает победу. Пока вы соревнуетесь с автором в умственных способностях, вы приобретаете интеллект детектива Пуаро и становитесь почитателем этих бесподобных книг.
– Интересно. И все-таки кто убил десятерых человек?
– Нет, там убили одиннадцать человек.
– Как так? Ведь в особняке их было десять.
– Нет, там собралось одиннадцать человек.
– Это странно. Помню, что на острове обнаружили десять тел.
– После событий, описанных в книге «Десять негритят», был убит кое-кто еще.
– И кто же?
– Читатель.
– Что это значит?
– Я был той жертвой, которую в самом конце убила Агата Кристи.
– Ха-ха! И Кодзимы, который ненавидит книги, не стало?
Февраль 2011 года
Тайный серийный убийца в закрытой комнате, где нет ни одного преступника?
Десять человек собираются на изолированном острове. Таинственный голос разоблачает преступления, которые они совершили в прошлом. Мужчина, пригласивший их на остров, так и не появляется, а гости начинают умирать один за другим в соответствии с детской считалочкой… Это классика с использованием приема ограниченного круга подозреваемых, который впоследствии стал основой многих детективов. Композиция романа изобретательна, а приемы описания человеческой психологии выходят за привычные границы.
«Сангэцуки»[6]
Ритё наполнен трусливой гордостью и надменным чувством стыда, но он принимает свою своенравность
Автор – Ацуси Накадзима
Я стал тигром.
Да, я стал тигром, но не героем из популярного аниме Tiger Mask, которому говорят: «Круто! Тигр! Ты превращаешься в тигра!»
Я обратился в животное, тигра-людоеда из произведения «Сангэцуки».
«Мой мех был мокрым не только из-за утренней росы».
Такое превосходное эвфемистическое повествование нанесло мне сокрушительный удар. Я начал отрицать свою прежнюю жизнь.
Это предложение из «Сангэцуки» Ацуси Накадзимы, которое до сих пор публикуется в школьных учебниках по всей стране.
Во времена учебы в средней школе я был наивен. Тогда я с наслаждением читал научную фантастику и детективы. И был ошеломлен, прочитав это предложение на уроке родного языка.
Какая прекрасная ключевая фраза! Я дрожал, но не от зависти, а от великолепия и чистоты японского языка. После этого я при каждом удобном случае – и в классе, и дома – читал вслух этот рассказ. В конце концов я мог рассказать его наизусть.
Я много лет гордился тем, что в мире нет другого человека, который запомнил бы «Сангэцуки» от корки до корки. Но потом я узнал о Кодзи Янаги, знаменитом писателе, выпустившем свое продолжение этого произведения. Он назвал книгу «Тора то Цуки» («Тигр и луна»). Оказывается, в студенческие годы Кодзи Янаги тоже выучил наизусть «Сангэцуки» от начала до конца. Я прочитал об этом в каком-то интервью.
«Сангэцуки» – мистическая история о перевоплощении, адаптированное Ацуси Накадзимой китайское классическое произведение «Дзинкодэн» Ли Джиньяна.
Если вы прочитаете этот рассказ вслух, то поймете, что у него исключительный ритм. Иероглифы – это идеографическая письменность. Говорят, что иероглифы анализирует правое полушарие мозга, которое отвечает за образное мышление.
Получается, что чтение «Сангэцуки» вызывает такую же мыслительную деятельность, что и чтение манги и графических романов, свойственных японской культуре. Другими словами, несмотря на то что это текст, при его чтении одновременно задействованы и правое, и левое полушария. Благодаря своему непревзойденному таланту к адаптации Ацуси Накадзима смог гармонично переложить китайскую басню на японский язык. Думаю, что все это вывело «Сангэцуки» на совершенно новый уровень литературного стиля. Будучи маленьким мальчиком, корчившим из себя писателя, я осознал роль иероглифов в этом произведении, и гениальность «Сангэцуки» поразила меня.
Однажды произошло событие, которое всерьез заставило меня начать писать роман. В средней школе учитель написал на доске знаменитый отрывок из китайского произведения и дал нам задание: «Перепишите этот текст на современный лад. Затем добавьте деталей, чтобы получился ваш собственный рассказ».
Я разжевал, переварил, дополнил эти несколько строк и изложил свой вариант примерно на десяти листах. Учитель заметил мое сочинение, что бывало редко, прочитал его вслух перед классом и оценил. До этого я писал истории как сценарий к фильму, но с тех пор я изменил свои методы и подошел к графоманству со всей искренностью. Когда я хорошенько подумал, до меня дошел смысл того задания: оно должно было помочь нам понять методы работы Ацуси Накадзимы при создании «Сангэцуки».
На самом деле я все еще тесно связан с этим рассказом.
Я продолжил писать собственные работы и после встречи с «Сангэцуки». Я тихо насмехался над своими одноклассниками, которые ничему не учились и лишь забавлялись перед вступительными экзаменами, копил в себе чувство превосходства над окружающими и, сидя в четырех стенах, написал роман. Его я так никому и не показал.
«Я думал, что обрету известность благодаря своим стихам. Но я не искал наставника, не сотрудничал с друзьями-поэтами и отвергал неустанную работу над собой. Более того, я считал ниже своего достоинства ставить себя в один ряд с другими творцами. Все это было результатом моей трусливой гордости и надменного чувства стыда».
Сначала я преследовал большие цели: предъявить свое творение миру и получить литературную премию. Но, поступив в старшую школу, я перестал участвовать в погоне за наградами, даже если на моем столе лежала новая готовая работа. Возможная причина таких перемен в том, что я принял в себе трусливую гордость и надменное чувство стыда, которые выражал собой ставший тигром Ритё из «Сангэцуки».
«Когда я думаю об этом сейчас, то понимаю, что я просто тратил попусту свой и так ничтожный талант. Все, чем я тогда обладал, – это малодушный страх, что они узнают о моей бесталанности, и сильное нежелание работать над собой. На свете есть много поэтов, у которых меньше таланта, чем у меня. Но они упорно оттачивали свое мастерство и в итоге стали выдающимися людьми».
Вскоре и я превратился в тигра. А если быть точнее, то в геймдизайнера.
«Я не могу умереть, не познав литературное мастерство и не рассказав будущим поколениям о том, как привержен я был своему делу, которому посвятил жизнь».
Да, и Ритё, и я стали тиграми. Но наш последний рев был совершенно разным. Когда я претерпел превращение, я полностью избавился от самонадеянности и чувства стыда.
Будучи животным, я смог найти другой способ выразить свою приверженность делу. Поэтому, даже если я стану тигром, я готов передать свой рев следующему поколению. Это будет новый мем в форме игры, отличный от литературного жанра под названием «роман».
Апрель 2011 года
Тонкое описание пейзажей и человеческой грусти.
Эта книга – сборник из шести ярких рассказов, которую написал гений эпохи Сёва, скончавшийся в 33 года от пневмонии. Издание включает в себя «Сангэцуки» – произведение, оказавшее большое влияние на Кодзиму. В рассказах задается вопрос «что же такое человек?».
«Когда я берусь за эту книгу, мне кажется, что я несусь на большой скорости. Краткий и лаконичный художественный стиль. При чтении вслух невозможно не заметить приятный ритм и грустную мелодичность. А от утонченности захватывает дух» – вот как отозвался о произведении Хидео Кодзима.
