Почему мы любим. Природа и химия романтической любви – Хелен Фишер

Доктор Фишер, как и любой доктор с префиксом Ph., – доктор не настоящий, но тоже очень полезный и нужный. Как только она видит несчастное либо счастливое – не вдруг разберёшь – существо со взором горящим или остановившимся, не спавшее трое суток, всклокоченное, с трясущимися конечностями, которое начинает вдруг срывающимся голосом разговаривать дурными стихами собственного сложения, рифмуя «together-forever», «сердце-дверца» и «любя-губя», блаженно улыбаться в пустоту, часами ныть в уши любому не успевшему спрятаться бесконечную балладу «я не могу без него жить» с припевом «как он мог?!» или «вот же стерва!», беспричинно хохочущее, параноидально взвинченное, неконтролируемо истекающее слезами, соплями и прочими не в каждом контексте уместными жидкостями, теряющее аппетит, сон и рефлекс самосохранения, норовящее одновременно выпрыгнуть в ближайшее окно (не всегда с целью воспарить в облаках), выяснить во что бы то ни стало и сразу все отношения, слиться воедино, напиться яду, сочинить симфонию и пересмотреть «Дневник памяти» – доктор это существо отлавливает и укладывает в аппарат МРТ, после чего радостно констатирует: «Да у вас, батенька, вентральная часть покрышки светится!». За это счастливое существо получает 20$, несчастное – 50$, а также цитаты из Шекспира, Эмили Дикинсон, Песни Песней, рыцарских мадригалов и древнеиндийских эпосов – в неограниченном количестве. Такой доктор. Последнее, впрочем, не для наглядного примера, мол, рифмы и поприличнее бывают, а чтоб продемонстрировать, что и у Ланселота с царем Соломоном, и у Ромео с безымянным аборигеном маори проблемы те же, что и у вовлеченных в исследование в остальном благополучных 437 американцев и 402 японцев. Романтическая любовь и статус «всё сложно».Влюблённый, конечно, уже не тот – измельчал, с драконами не сражается, в преисподнюю не спускается, цивилизовался, в стадии ремиссии почитывает науч-поп, посещает психотерапевта и на добровольных началах позволяет холодным рукам практикующих антропологов в стерильных перчатках залезать себе в «душу» и «сердце», девальвировать священное пристанище таинственного пламени и низводить столь любезную ему высокую степень безумства до рядовой аттракции – на деле, прикреплять провода к голове и подсовывать многостраничные опросники, которые послушно заполняет. «У ___ есть недостатки, но они меня не интересуют» (тоже можете попробовать, в приложении приложено). Совсем смирный с виду: хоть «любвеметром» его измеряй, хоть штангельциркулем – слова не скажет. В 21 веке живёт, привык уже более-менее, что и земля не совсем чтобы плоская, и единорогов не бывает, и представляет примерно, как толстая домомучительница смогла поместиться в маленькую коробочку, в деда мороза не верит, опять же. Только сейчас случай особый: послушает-послушает влюблённый про хвостатое ядро, префронтальную кору, гипоталамус и что-то ещё миндалевидное, про то что подскочивший дофамин вызывает эйфорию от обладания объектом и желание длить это состояние до бесконечности, раз за разом получать дозу, повышение норадреналина продуцирует радостное возбуждение и заставляет память намертво фиксировать мильон сладостных мелочей – как посмотрел, да что сказала, да какого цвета носки, низкий уровень серотонина в отсутствие предмета страсти побуждает прокручивать все эти душераздирающие подробности в минорном ключе на медленной перемотке, а ещё вот если после секса нежно одеялком укрыли – значит, вазопрессин взыграл, как ему и положено, – покивает головой в проводах, а сам только за дверь – и айда в окошки прыгать, клумбы обрывать и срочно звонить двадцать раз по сто гудков, впадая в тихое помешательство, безуспешно подбирая благозвучную рифму к слову «судьба». От того что узнаешь, что самолёт в воздухе не армия джиннов удерживает, не рухнет ведь он сразу же, правильно? Пользоваться можно и дальше. Вот и доктор Фишер уверена: «Вы можете помнить наизусть каждую ноту Девятой симфонии Бетховена и всё же всякий раз, слушая её испытывать неземной восторг». С влюблёнными понятно – никуда они не денутся.И антропологи со своими теориями от них не отстанут. «Я считаю, что романтическая любовь – одна из базовых установок человеческого мозга, призванная регулировать спаривание и репродукцию», – утверждает Хелен Фишер. Серьёзно? На этих, значит, наркоманах, неспособных шнурки завязать потными ручонками, лежит ответственность за успешность вида? Что ж мы не вымерли-то до сих пор? А вот так. Серьёзнее некуда. Удивительное обстоятельство, что все три «установки», напрямую связанные с размножением: сексуальное влечение, привязанность и романтическая страсть – совсем не всегда бывают удачно направлены на один объект и к размножению приводят тоже не каждый раз, перманентное химическое отравление, неконтролируемый внезапный всплеск чувства и неминуемое его затухание, энергетически затратная ревность, даже агрессия и деструктивное самокопание отверженных – всё то, что вносит в повседневную жизнь современных сапиенсов столько хаоса, неразберихи, дискомфорта, очевидно избыточное количество плюшевых медведей, а также широкий ассортимент антидепрессантов и контрацептивов – всё это – вот так сюрприз – адаптивные функции, специальные такие штуки для выживания и бодрой эстафеты с передачей ДНК. «Любовь» со всеми её гормональными аттракционами – позднейший апгрейд желания спариваться для продолжения рода с любым более-менее подходящим приматом, она яростно заставляет сосредоточить всё внимание на «том самом, единственном», чтоб попусту не тратить время и силы, сражаясь за всех подряд самок или завлекая каждого проходящего мимо самца. Выбор тоже не последнее дело: «загадочные» и «ни на кого не похожие» – в приоритете, потому как те, кого знаешь как облупленных, скорее всего, ближайшие родственники; красивые, высокие, «симметричные» как Розамунд Пайк (единственное, и поэтому пугающее, симметричное лицо, которое я смогла вспомнить) – без комментариев, обострившиеся по случаю «талант» и «чувство юмора», как маркеры интеллекта, не менее важные детали, чем соотношение «талия-бедра». Возникающая при удачном раскладе эмоциональная близость, «привязанность», может длиться ровно столько, чтоб успеть совместно вывести и подрастить потомство, а потом, да, помидоры вянут и расцветает другая «любовь», для генетического разнообразия. Продуктивная серийная моногамия, всё остальное – издержки производства и брак, во всех смыслах этого слова. Ну и что делать прикажете с этими недружелюбными заводскими настройками, когда и размножаться-то уже сколько можно? И детство скоро продлят до 30 лет? Или вот если кто вдруг всеми своими двумя процентами внутреннего неандертальца влюбился в массивную челюсть, поросшую густым волосом, в глубоко спрятанной надежде на здоровое потомство с качественным высокотестостероновым самцом, а он – блогер, чайлд-фри, с мамой живет и биполярное расстройство тешит? Да мало ли чего ещё?Доктор Фишер, конечно, не настоящий доктор, новых ножек никому не пришивает, но советы даёт. Такие, например, советы: не планируйте ваши отношения как вечные – зря расстраиваться только, секс, юмор и приключения повышают уровень дофамина продлевают любовь, никогда не опускайте руки! Таблетки тоже работают. Не переживайте, это не «окончательная книга» о любви, она даже не новая: пока «Альпина» её раз в шесть лет переиздаёт, наука на месте не топчется. В конце концов, есть ещё любовь к Родине. Но слайдов не будет.

Интересная книга, исследующая любовь с химической точки зрения, с опорой на научные исследования.Если говорить вкратце, то в книге исследуется природа и основные признаки любви (1 глава из-за этого получилась несколько затянутой, на мой взгляд), биологические основы любви и влечения (как же недалеко мы ушли от животного мира!), основы выбора партнеров, изменения, происходящие в мозгу влюбленных, а также рассматриваются такие интересные вопросы: можно ли вызвать любовь искусственно (в себе или другом человеке), можно ли избавиться от любовной тоски, можно ли снова вернуть страсть в отношения.Конечно, приводится много уже известных фактов (опять про симметричность лица как главный критерий поиска партнера, про соотношение талии к бедрам как основной фактор выбора партнерши – даже немного обидно за девушек-тростинок и про то, что опасность усиливает симпатию и влюбленность – пример с девушкой на мосту), но вместе с тем из книги я узнала много новых и интересных фактов, например, оказывается, что депрессия тоже может быть полезна и еще у каждого человека есть так называемая «карта любви» (список наших предпочтений на основе того или иного нашего жизненного опыта) и ее можно «прочитать». Кстати, часто в книгах и фильмах любовь сравнивается по силе своего воздействия с наркотиком (в «Сумерках», например, Эдвард говорит Бэлле: «Ты -мой личный сорт героина») и Хелен Фишер подробно объясняет и доказывает, почему это действительно так.Основная мысль книги: все процессы, происходящие в нашем мозгу с приходом любви, возникают из-за гормонов. Это прежде всего дофамин, норадреналин и серотонин. Изменяется их соотношение – изменяется и наше состояние. Так, например, уменьшение серотонина ведет к навязчивым мыслям об объекте нашей влюбленности. А увеличение тестостерона приводит к усилению сексуального влечения к объекту. Вся биологическая часть книги написана достаточно просто и увлекательно, автор понятно рассказывает основные моменты, притом постоянно повторяя их в дальнейших главах.Увлекательный нон-фикшн, 5 баллов из пяти.

В какой-то момент мне стало интересно что современная наука вообще знает про любовь?

Существует ли она вообще как физический феномен, или “любовь придумали французы” – и это чисто культурный нарратив? Почему одни люди чувствуют “бабочек в животе”, мучаются томлением и пишут по ночам стихи, чтобы склонить к себе объект страсти, а 70%, например, японский мужчин, описывающих себя как “травоядных” вообще не стремятся ни к любви, ни к сексу, ни к браку? Почему полиаморы способны страстно влюбляться сразу в пару, а другие люди концентрируются на ком-то одном, и как выбирают себе партнера аромантики, совершенно лишенные романтического влечения?Вот ответов на все эти вопросы в книжке как раз и нет.Автор – самый странный и поверхностный антрополог на свете, который смело экстраполирует на все человечество на протяжении всего его существования опыт сорока американцев. Она пишет про своё исследрование – да, на сорока добровольцах, к которому сама составляла опросник, сама выбирала испытуемых (тщательно) и её же команда, знавшая гипотезу, анализировала результаты. И если это не ваше первое родео, и вы уже матёрые любители науч-попа, вы видите, что здесь большие вопросы возникают к методологии. И выборка маленькая, и исследователь, составляя опросник под свою гипотезу, скорее всего нет-нет, да вляпается в искажение подтверждения, и по части fMRI и его способности определять много мучительных философских размышлений в дохлом лососе тоже не всё чисто.Гипотеза автора находится на стыке антропологии и эволюционной психологии – мол возможно, возможно, в мозге существует три с совершенно разные системы для любви. Одна отвечает за страсть и сексуальное влечение, вторая – за романтическую концентрацию на ком-то одном единственном партнёре (что по идее автора должно экономить усилия и обеспечивать передачу генетического материала оптимальной для размножения особи), и третья система отвечает за долговременную привязанность и обслуживает необходимость долго и мучительно воспитывать несамостоятельное потомство.

И если к сексу и привязанности у меня вопросов нет, то гипотеза эволюционной полезности романтики для передачи генов выглядит очень натянуто. Что-то непохоже, чтобы людей с неоптимальными генами никто никогда романтически не любил за всю историю человечества (да я думаю и среди ваших знакомых есть люди, у супругов которых – хронические генетические заболевания).А ларчик открывается просто – все проявления романтической любви, которые в концепцию автора на вписываются, она просто отбрасывает. Про полиаморию она пишет – что она конечно существует, но это”непрактично” (спасибо за глубину анализа феномена, госпожа антрополог), а про все культурно обусловленные полигамные отношения она пишет, что мол люди просто не могут от них отказаться, и им там конечно совершенно невыносимо, ведь как иначе (спасибо хоть не предлагает принести им, таким диким, насильно немножко демократии).

Книга, конечно, вышла на западе лет двадцать назад, а тогда вопросов к методологии возникало меньше, но не настолько же. Хотя если она антрополог, почему её не смущает, что в её исследовании были представители всего двух наций, и тех с гулькин нос, а выводы она делает глобальные сразу про всех людей вообще?Но ладно, когда выводы сделаны на основе маленького, но исследования – это полбеды. Вторая половина беды – это утверждения в духе “Беды и несчастья – вот топливо, на котором разгорается страстное чувство […]социальные и физические барьеры лишь распаляют страсть” – потому что почему? Потому что Шекспир или Диккенс не могут ошибаться, а выдуманные истории не могут врать (а ещё у Шекспира были книжки с настоящими феями, вообще реализм был сильной стороной дядьки, да?). Иллюстрировать свои тезисы художественной литературой автор вообще умеют, любит, практикует, и это вообще не моя чашка чаю в науч-попе.Третья половина (простите) беды в том, что у автора целая глава посвящена наездам на антидепрессанты, которые надо прям срочно бросить принимать женщинам, а то вдруг они повысят уровень серотонина (который у влюбленных должен быть низким) и лишат их способности кого-то романтически любить, да и сексуальную дисфункцию вызовут, это ж никакого смысла в жизни тогда.

И тут у меня слов даже нет – она вообще понимает, в каких условиях и состояниях люди получают терапию антидепрессантами? Они же без таблеток в окно выйдут, а может даже не одни, ало, ну о каком поиске романтического партнера или слабых оргазмах речь, тут бы не вскрыться, ну как вообще такие вещи можно писать – убеждать людей из-за непроверенной гипотезы бросить жизненно необходимую, зачастую, терапию.В главе “прогресс человечества” содержатся ссылки на антропологические доказательства моногамности человека – и это просто некорректная информация. Можно посмотреть лекции Роберта Сапольски как на все на самом деле у наших братюнь хомосапов с моногамностью. Спойлер: а все полезно, что в рот пролезло, мы самый вариативный и приспосабливающийся вид на планете, что в общем-то заметно, и во многих случаях, когда другие виды специализируются на одной из двух стратегий выживания, хитрый хомосап может и ту, и другую и можно без хлеба, вот и с мого\полигамностью реально так.Итого: я не понимаю, как Хелен Фишер считается “ведущим экспертом” в вопросах романтики. Может она потом много хорошего для науки сделала – в чем я несколько сомневаюсь, но в этой книге – очень методологически слабое исследование, неадекватно экстраполированное на человечество вообще и невыносимо разведенное водой про что там у Тристана с его Изольдой. А ничего, они придуманные оба.

Глава, что антидепрессанты мешают любить и их надо немедленно бросить принимать – так и вообще просто бан.