Григорий Васильевич Романов
Жалоба
В разных уголках своей души он был и сталинистом, и монархистом, и православным и неоязычником. Мог легко сделать реверанс в сторону коммунистических времен, но напомнить о недопустимости бесчеловечного ГУЛАГа; признать роль личности в истории и даже ее пресловутого культа, но посетовать на невозможность отдыха советских граждан в турецких отелях; похвалить героических чекистов, но поругать кровавую ЧК, как будто слово «чекист» происходило не от этой грозной аббревиатуры; восхититься достижениями советских пятилеток, но напомнить 1913 год, когда корова стоила шесть рублей.
Подобно японской культуре, впитавшей в себя все на свете, разнонаправленные теории и доктрины органично разместились в его сознании и затыкали там те моральные дыры и прорехи, сквозь которые, у менее образованных людей, могла бы пробиться совесть.
Придя на госслужбу по небольшой протекции, Виктор Константинович дальше уже в ней не нуждался, легко оттолкнувшись от чужих голов и постелей, он преодолел ряд должностных назначений и занял место председателя земельного комитета – очень, к слову, приличное. И было очевидно, что на пути вверх, следы его ног останутся еще не на одном черепе.
У Виктора Константиновича было три высших образования, два из которых он получил без усилий, приложениями к высокой должности. Одно время он даже подумывал о защите ученой степени, но потом интерес подугас.
Фасад же его представлял из себя идеальный монолит. Глядя на Виктора Константиновича, умиленные граждане: от разорившегося бизнесмена до пенсионерки с тощим кошельком, от вороватого чиновника до сонного охранника в супермаркете, – все ощущали отеческую заботу власти о себе и дивились, что ж за святые пекутся о них в Москве, если здесь, на уровне субъекта, об их счастье заботится столь блестящий человек.
Сама Марья Ивановна была одинокой пенсионеркой шестидесяти пяти лет. Еще немного, и будет двойной возраст Христа, думала она часто про себя.
Она давно была в разводе, детей у Марьи Ивановны не было. Не было и близких родственников, даже друзья куда-то растворились после выхода на пенсию. Дни ее текли размерено, не поражая яркостью происходящих событий. Лишенная общения и все дальше отставая от несущейся вперед жизни, Марья Ивановна стала обзаводиться глухим непониманием молодежи, к коей она причисляла всех, кому не было пятидесяти.
Давно прошел шок, когда ее впервые назвали бабулей, когда гибкая девчонка-студентка проворно уступила ей место в трамвае, а долговязый парень с планшетом, рассказывая друзьям о практике в соцзащите, где ветеранам разносили пестрые поздравления с праздником, покосился на нее, как бы причисляя к поздравленным.
Незаметно, она подошла к возрасту, когда ворчание и брюзжание стали единственной реакцией на любые внешние раздражители. Мало изученное, это явление обычно связывают с изменениями в старческом мозгу, с необратимыми последствиями разрыва нейронных связей, словно пытаясь закрыть этот вопрос навсегда, окрестив неприятным медицинским термином.
Но, кажется, это не совсем так. Да, разум не молодеет, но, думается, бесконечное недовольство, – это подавленное желание благословить кого-то. Поделиться тяжким опытом, заслонить им молодых от опрометчивых шагов, защитить от проблем, к которым они, радостно и вприпрыжку, бегут по неизведанной дороге жизни.
Но, как же трудно усадить кого-то из них рядом с собой, хоть на минуту отвлечь их внимание от горящего экрана телефона. Как же трудно передать им свои знания, выглядящие в их глазах бесцветной скукой. Жизненный опыт так быстро обесценивается клокочущей новизной жизнью. Идеалы, кумиры, мораль… все меняется, как картинки в калейдоскопе, и каждая новая отменяет, обесценивает старую, отказывает ей в праве даже на воспоминание.
И все же, потребность поделиться накопленным опытом неистребима. Жадный взгляд настойчиво пытается найти кого-то, достойного быть преемником эти бесценных знаний. Одно время, на эту роль претендовала бухгалтер жилконторы Лена, приветливая девушка без мужа, легко и без проволочек пересчитавшая Марье Ивановне завышенную платежку. Но, после случая с шумом и кражей, образ ее померк. «И всякий вошедший в это проклятое место будет сам проклят навеки». Так теперь Марья Ивановна относилась ко всей системе ЖКХ и персональных различий уже не делала.
Кто знает, отчего, но теперь на роль преемника жизненного опыты Марьи Ивановны, а заодно и на роль ее защитника, стал претендовать Виктор Константинович Ковалев. И даже не претендовать, – он сходу утвердился на этом месте.
Идеалы становятся таковыми благодаря паре-тройке неуловимых качеств, додуманные в остальном воспаленной фантазией поклонников.
Но кроме пожилого человека, нуждающегося в защите и понимании, внутри Марьи Ивановны беспокойно шевельнулась, как казалось, навсегда задремавшая Женщина, и, приоткрыв сонный глаз, с интересом окинула взором Виктора Константиновича.
Марья Ивановна не помышляла о личной встрече с ним, но необходимость в коммуникации ощущала, как насущную потребность. Именно с этой потребностью она приходила к Пал-Палычу, не умея еще ясно сформулировать свое обращение, не осознавая еще до конца, с какой фразой обратиться.
Странно, что придирчивый взгляд Марьи Ивановны избрал себе в идолы именно эту мужскую особь.
Тем более удивительно, что Марья Ивановна часто пересекалась с персонажем, которому сам бог велел возбудить в ней подобные чувства. Это был ее сосед, бравый полковник в отставке, сохранивший боевую выправку и живший с ней на одной лестничной площадке.
Экземпляр подлинно редкий, учитывая неутешительное соотношение числа мужчин и женщин, он, как и Марья Ивановна, был одинок… но, в отличие от подавляющего числа дам, млеющих от мерцания офицерских погон и блеска начищенных сапог, Марья Ивановна не любила военных. Они казались ей бездушными солдафонами, недалекими, без чувства юмора и вообще, практически без человеческих качеств. Странное мнение, сложившееся не известно почему. Но теперь менять его было уже поздно. Тем более что с возрастом, военные пенсионеры и вправду, зачастую, приобретают те черты, за которые их недолюбливала Марья Ивановна. Впрочем, кто бы говорил.
Влюбившись в Виктора Константиновича (а что фигу в кармане держать? Влюбилась бабуля!), она долго не смела признаться в этом даже себе самой. Не удивительно, более нелепой пары, более несбыточного союза и вообразить-то невозможно. Маразмом Марья Ивановна не страдала, поэтому несуразность вспыхнувшего в ней чувства осознавала в полной мере.
Но, чувства, чувства… часто ли спрашивают они совета у мозгов, тем более, женских! Нуждаются ли в их благословении?…
Изменения в душе Марьи Ивановны пугали ее. Постепенно, образ Святого Николая перестал приходить к ней по ночам, растворился в зыбкой дымке, ушел, как детское суеверие. Но, сон Марии Ивановны не стал спокойнее. Теперь, ей все чаще снился Виктор Константинович, разговаривавший с ней на важные темы и, как иногда ей казалось, заигрывавший с ней. Пару раз Марье Ивановне приснилось такое, что даже как-то неудобно пересказывать. Фантазия распалялась в совсем забытую, было, сторону.
Жалоба, напечатанная Пал-Палычем на лазерном принтере, после бесчисленных правок, дополнений и исправлений, была давно выброшена. Теперь, Мария Ивановна, как и положено издавна, писала Виктору Константиновичу от руки. У нее был красивый, ровный почерк. Заглавие «Жалоба», покинула текст, хотя, по сути, наверное, это сочинение было все-таки своего рода жалобой. Но уже не на глупую историю с пропажей засаленного листка, нет. Это была жалоба на непрошенные чувства, пожаловавшие к пожилой женщине так неожиданно.
Может, нелестно отзывался я ранее о Викторе Константиновиче, но, должное надо ему отдать. Хоть одну душу человеческую, да спас он, и не подозревая об этом. Вдохнул в нее жизнь самым парадоксальным образом.
Ни дня теперь не хотела проживать Марья Ивановна, не узнав чего-то интересного, неизведанного.
Кто ищет, тот всегда найдет. И ранее не замечаемая новизна поперла изо всех щелей: почтового ящика, телевизора, радиоприемника, ото всюду!
Первое веянье моды пожаловало к Марье Ивановне в письменной виде.
Однажды, выйдя из дома, она, как обычно, заглянула в почтовый ящик, где на одно периодическое печатное издание приходилось штук двадцать различных листовок, буклетов и прочей рекламной дребедени. Давно заученным движением, Марья Ивановна отсекала зерна от плевел, и цветастая макулатура летела в картонный ящик в углу.
Но, в этот раз, ее взгляд привлекла рекламная листовка косметической компании «Де Брюльи». Красавица в очках, взирала на потенциальных клиентов умными и ласковыми глазами, в которых читалось все, что только может составить честь настоящему профессионалу: и доброта, и участие, и даже некое мессианство. Об этом, кстати, в листовке было заявлено прямо: «Наша миссия – вернуть вашу молодость и красоту!». И если в другой раз, эта ахинея безусловно отравилась бы вслед остальному бумажному хламу, сейчас она привлекла самое живое внимание Марьи Ивановны.
Забыв, зачем она, собственно, выходила из квартиры, Марья Ивановна вернулась домой и стала внимательно изучать заманчивое коммерческое предложение. Большее количество использованных здесь терминов было ей незнакомо, но сердцем она чувствовала, что все это синонимы эликсира молодости, а то и вовсе – вечной жизни.
Еще слабо отдавая себе отчет в том, что она собирается делать, Марья Ивановна позвонила по указанному в листовке телефону.
Начало разговора ей сразу понравилось. Фраза «Ваш звонок очень важен для нас» сходу повысила ее самооценку на несколько пунктов. Далее, общение с Марьей Ивановной продолжила девушка с ангельским голосом. Она спросила, как к ней можно обращаться, после чего имя и отчество Марьи Ивановны с ударением и предыханием вставлялось по несколько раз за одно предложение.
Суть же разговора сводилась к следующему: Марье Ивановне несказанно повезло, она обратилась к редкостным профессионалам, а кроме того, обратилась очень вовремя, поскольку именно сейчас на услуги компании «Де Брюльи» действует большая скидка и (барабанная дробь!), имеется редко кому выпадающая удача пройти первый курс омоложения бесплатно.
Выяснив адрес своих спасителей, Марья Ивановна отправилась в офис компании «Де Брюльи».
Офис располагался в центре города, на первом этаже прекрасного сталинского дома с огромными окнами и безмерными потолками. Зайдя внутрь, Марья Ивановна решила, что попала в рай.
Хотелось бы описать владельца этого оазиса красоты, но, увы, личность этого гения неизвестна. Номинально же, и владельцем, и генеральным директором компании «Де Брюльи» значился некий Рыжов А. В, о котором доподлинно известно лишь то, что водку он пьет чаще, чем обычные люди воду, живет в спальном районе с такой же увлекающейся супругой и пару лет назад, за две бутылки беленькой, дал свой паспорт незнакомым молодым людям и поставил у нотариуса пару своих подписей.
Из-за стойки рецепции к Марье Ивановне поспешили две девушки, выглядящие так, словно сошли с обложки модного журнала. Одна взяла у гостьи одежду и повесила ее в роскошный дубовый гардероб. Вторая тут же предложила кофе, перечислив немыслимое количество вариантов и приготовив, в итоге, эспрессо в маленькой чашечке из тонкого фарфора.
Такого теплого приема Марья Ивановна и представить себе не могла. Эх, собесу бы у них поучиться, – подумала она, сидя в мягком кожаном диване перед огромным плоским телевизором.
Не успела Марья Ивановна допить ароматный напиток, как к ней вышла врач. Это была тоже девушка сказочной красоты, чуть постарше тех, что были на рецепции. Бэйджик на халате извещал, что перед пациентом Марина, специалист по красоте высшей категории. О фамилии и отчестве специалиста бэйджик умалчивал. Сама Марина также не стала об этом распространяться.
Они пошли по коридору, изобилующему солидными деревянными дверьми с названиями их обитателей. Здесь были все, от окулиста до ревматолога, от интервенционного кардиохирурга до проктолога, который, видимо, тоже был как-то причастен к возврату увядшей красоты. Через одну, на табличках нескромно значилось: «к.м.н.», «д.м.н.». Таким количеством кандидатов и докторов наук на единицу площади, думается, не смогла бы похвастать и сама Академия. Почти все являлись профессорами, доцентами, учеными секретарями.
Зайдя в дверь с надписью «Менеджер-консультант первичного приема», Марья Ивановна и Марина оказались в просторном кабинете, больше напоминавшем шикарную переговорную, чем рабочее место доктора. Из медицинского инструментария здесь был лишь стетоскоп и аппарат для измерения давления, который тут же обвился на предплечье Марьи Ивановны. Измерив давление клиентки и послушав ее взволнованное дыхание, Марина оказалась сразу готовой огласить диагноз, чем заставила вспомнить дурным словом уже врачей районной поликлиники, которые мурыжат-мурыжат, а даже назвать болезнь толком не могут.
Внешняя красота, с ее слов, тесно связана с внутренним состоянием женщины. А с этим у Марьи Ивановны, к сожалению, проблемы. Повышенное на семнадцать пунктов систолическое давление свидетельствует об угнетении функции надпочечников, что в свою очередь, ведет к недостатку гормона, отвечающего за уровень антиоксидантов в организме. Как результат – ускоренное старение эпидермиса и критическое снижение коллагена в средних слоях… (хотел написать, – атмосферы). Все это требует комплексного подхода, начать который необходимо с развернутых анализов, которые, специально для компании «Де Брюльи», делает известнейшая швейцарская лаборатория «F&L m-sw», что расшифровывается, как «Fool and Loose medical Swiss». Та самая, которая проверяет швейцарских космонавтов перед отправкой их на орбиту. Анализ этот, к великому сожалению, не входит в пакет бесплатного первого сеанса. Но без него дальнейшее лечение не только бесполезно, но и опасно, чего компания «Де Брюльи» в отношении своих пациентов ни за что не допустит.
Впрочем, ждать результаты анализов без дела тоже не стоит. Поэтому, уже сейчас можно и даже нужно начинать применять косметические средства, которые усилят и подчеркнут результаты терапии, с которой пока необходимо повременить.
На этом, бесплатная часть первого сеанса красоты заканчивалась, поскольку поставщиком чудо-косметики является израильская клиника, которая и рада бы тоже оказать свои услуги бесплатно, но вынуждена платить непомерные налоги израильскому правительству за право использования биологических и минеральных ресурсов Мертвого моря.
Впрочем, ради такого клиента, как Марья Ивановна, компания «Де Брюльи» готова пожертвовать своей прибылью и отдать уникальную косметику по закупочной цене, а учитывая ее беспрецедентные свойства – практически даром. Бонусом Марье Ивановне будет вручена подробная инструкция по применению кремов и масок, а также проведен один бесплатный мастер-класс по ее использованию.
Ранее, я упоминал барабанную дробь, но больше она бы подошла именно сейчас. Марье Ивановне была озвучена стоимость ее бесплатного первого курса. Цифра эта была раз в семь больше ее месячной пенсии. Не то, чтобы она шокировала Марью Ивановну. Не поверите, сейчас она отдала бы и больше, – так растрогал и впечатлил ее местный прием. Но суммы этой у нее просто не было. Виновато она сообщила об этом Марине, ожидая, что сказка сейчас закончится и ее с позором изгонят из этого косметологического рая.
Но, к удивлению Марьи Ивановны, эта информация никак не повлияла на специалиста по красоте высшей категории. Ей даже показалось, что та стала еще ласковее, выказав, что и сочувствие ей нисколько не чуждо, а отсутствие денег не может повлиять на ее безграничную любовь и заботу о клиенте.
Заверив соискательницу красоты, что это общая беда российских пенсионеров и что стесняться, в данном случае, должны власть предержащие, определившие старикам нищенскую подачку вместо настоящей пенсии, она пообещала все устроить и дать Марье Ивановне рассрочку аж на три года, что в пересчете на ежемесячные платежи выльется в сущие копейки.
На звонок по телефону, в кабинет явился прыщавый молодой человек в коротких узких брюках, клетчатой рубашке с галстуком-бабочкой, и бэйджем с надписью: «Ярослав. Начальник департамента правового сопровождения». Ярослав откопировал паспорт Марьи Ивановны и отправился готовить документы о рассрочке. О том, что «рассрочка» была кредитом, выдаваемым под пятьдесят восемь процентов годовых, ни Марина, ни Ярослав предпочли не упоминать.
Начальник правового департамента удалился. В это время, в коридоре, за дверью, стал нарастать какой-то шум. Отдельные возгласы, мужской и женские, быстро приближались к двери, за которой Марина и Марья Ивановна ждали оформления долгосрочных отношений пенсионерки, компании «Де Брюльи» и какого-то безымянного неместного банка.
Наконец, дверь распахнулась, по-видимому, от удара ногой, и в кабинет ворвался раскрасневшийся молодой человек с бешеными глазами и практически – пеной у рта:
– Вы, жулье проклятое! Что вы впарили моей матери?! Думаете, у стариков детей нету, или вы и нас за идиотов держите?!
– Молодой человек, давайте мы сейчас все успокоимся и обсудим ваш вопрос цивилизованно. Как я могу к вам обращаться?
– Чего? Слышь, ты, цивилизованная! Я ваш офис поганый сожгу ночью! Вместе с вами!
– Молодой человек, я не могу продолжать с вами разговор в подобном тоне. Изложите спокойно суть вашей проблемы и мы попробу…
– Постой-ка…Что-то мне лицо твое знакомо… А не ты ли, дорогая, в прошлом году, всучила мне перегоревший стартер от «Mitsubishi» в автомагазине? Так ты теперь у нас специалист по красоте, значит! Высшей категории!
– Молодой человек, вы что-то путаете…
– Я путаю? Сейчас я тебе спутаю!…А ты, бабуля, чего тут сидишь? – обратился разъяренный молодой человек к Марье Ивановне. – Что, пенсию миллион получаешь? Беги отсюда со всех ног. Это же мошенники! Беги, пока без рейтузов не осталась!
Поняв, что дело здесь идет к войне и это не ее война, Марья Ивановна, бочком, выскользнула из кабинета и, воспользовавшись общим переполохом, покинула офис компании «Де Брюльи». Выскочив на улицу, она почти в лоб столкнулась с двумя полицейскими, совершавшими профилактический променад по центру города.
– Ой, слава богу! Как вы кстати-то! Там… там…сейчас убьют кого-нибудь. Скорее, уже, возможно убили!!!
– Гражданочка, успокойтесь. Где кого убьют?
– Да… да… да вот же, здесь… в компании «Де…», господи, как ее там, из головы вылетело. Скорее, скорее!!!
– Уважаемая, успокойтесь! Здесь каждый день кого-нибудь убивают, но до сих пор все живы. Вот убьют, тогда и зовите нас. А за намерения наказание не предусмотрено. Тем более, этих давно пора…
– Да как же, товарищи?!
– Вас как зовут?
– Марья Ивановна!
– Марья Ивановна, не волнуйтесь вы так. Это контора такая. Жулье. Понимаете? Вы как, заплатили им что-нибудь?
– Нет, не успела.
– Ну вот, видите! Вам повезло. Успокойтесь и идите домой. А эти все равно плохо кончат.
