Григорий Григорян
Сиракана. Книга 1. Семеро
Глава 8
Посреди лесной поляны, в нарисованном умелой рукой огромном круге горели ровным светом магические руны. Каждая из них отвечала за собственный вид магии.
Собранные вместе, они являлись компонентами мощного заклинания.
Оценивающим взглядом Тирас внимательно осмотрел круг и удовлетворенно кивнул.
Все компоненты в должной мере уравновешивают друг друга, не допуская превалирования одного над другим (это могло бы внести неточность в заклинание).
Леф и Мортус – они отделят дух от бренной оболочки и поддержат в нем жизнь.
Портис и Темпас – они обеспечат духовной субстанции возможность беспрепятственно перемещаться в любом избранном ею направлении и защитят от попадания в случайные временные петли.
И посередине Морфис – руна, сегодня, вопреки своей сути, служащая стабилизатором всех остальных.
Она заставит противоположные друг другу руны работать в симбиозе, а также направит высвобожденную заклинанием энергию на самый важный компонент – лежащий в изголовье руны черный кристалл.
У самой границы круга замерли три неподвижные фигуры. Лицо Тираса скривилось в раздраженной гримасе; три, хотя сейчас их должно быть пять. Но Сольвинус ушел, точнее – попросту сбежал, а Паблусу, учитывая его щепетильность, вовсе не стоит доверять в подобных вопросах. Неважно. Пусть неполный состав участников ритуала потребует от остальных вливания большего количества энергии, это мелкое неудобство едва ли следует принимать во внимание. Основная часть работы, в любом случае, лежит на нем, а он вполне уверен в собственных силах. Очередной ошибки не будет. Не в этот раз! Верховный архонт, войдя в круг, встал прямо на центральную руну и, широко раскинув руки, закрыл глаза, начав фокусировать энергию.
Притаившись за деревьями, Сольвинус наблюдал за подготовкой заклинания.
Они все-таки решились на это! Уже не в первый раз гордыня верховного архонта преобладала над разумом. А остальные по привычке потянулись за ним, как стадо животных! "Да я и сам хорош! ", – подумал он с горечью. Когда это случилось впервые, он должен был действовать жестче, решительней, а вместо этого он решил, что вместо того, чтобы искать виноватых, нужно, пока не поздно, попытаться вместе с остальными собратьями бороться с последствиями, а к обвинениям можно вернуться и после – когда все закончится. "После" так и не наступило – ни потом, ни много позже. И теперь Тирас, похоже, вошел во вкус. И даже может случиться и так, что он делал это и раньше.
Кристалл был найден архонтами после Вторжения возле одного из эфирных порталов, огромной ценой закрытых общими усилиями. После исследований выяснилось, что он являлся неотъемлемой частью самого Эфира, случайным образом материализованной ими самими во время закрытия портала, частицой эфирной энергии, частицей, связанной с целым и многократно усиливающей контроль над ним – неважно "эфирный" ли маг пытается установить этот контроль или нет. Было решено спрятать подальше явно опасный артефакт. Верховный архонт взял эту задачу на себя. И вот теперь…
Что же, на этот раз он уже не будет молчать и, уходя, громко хлопнет дверью! Нужно лишь выждать подходящий момент, а для этого, к сожалению, придется позволить происходящему зайти достаточно далеко.
Сольвинус удвоил внимание, выжидая момент для вмешательства.
Покинув замершее посреди центральной руны тело, верховный архонт, бросил на него быстрый взгляд из-за плеча. Все пока идет как надо, но создание астральной проекции потребовало от него немало энергии и сейчас ее в огромном количестве тратят поддерживающие работу рун собратья.
Нужно торопиться.
Подойдя к центральной руне, незримый для обычных глаз, Тирас опустился на колено и коснулся камня тремя пальцами правой руки – указательным, средним и безымянным. Мир вокруг начал резко меняться. Завертелись в безумной круговерти лес, поляна и фигуры в белых плащах, и вскоре он уже стоял посреди серой пустыни, некогда бывшей оазисом.
К концу Вторжения большинство попавших на материальный план тварей было уничтожено. Но не все. Лишенные после уничтожения порталов возможности вернуться на свои эфирные планы, некоторые из них скрылись в лесах и пещерах, со временем пополнив собой ряды обитавших там опасных существ. Самое крупное их скопление было отброшено глубоко в Пустыню силами Новой Империи и Изры, находящейся тогда на пике своего могущества. Выжившие скопились в оазисе Аль – Кабра, находящемуся близ восточных торговых путей и многие годы бывшему спорной территорией для Кайлаты и Изры.
Изриты, под контролем которых были собственные торговые пути, ведущие в Саймару и Фашень, сочли происходящее весьма удобным и не стали вмешиваться, как и кайлатцы, посчитавшие тварей ничем иным, как щитом от северных соседей.
А потом стало слишком поздно. Пока страны Востока, в бесконечных войнах с империей и друг с другом, теряли свои позиции и становились слабее, твари постепенно расплодились, меняя место под себя. Со временем оно превратилось в холодную серую равнину с отравленным воздухом, куда не рисковали соваться не только торговые караваны, но и целые армии. Вскоре это место стали именовать Мертвыми Землями.
Глава 9
Не имея тела, способного пострадать от отравленного воздуха или когтей и клыков местных "обитателей", Тирас спокойно передвигался по зараженной тварями местности, внимательно изучая окрестности.
Пожелай какой-нибудь художник изобразить Мертвые земли, ему было бы достаточно просто мазнуть по холсту серой краской. Территория на мили вокруг явственно напоминала один из эфирных планов. Сухая безжизненная равнина с редкими ручьями, наполненными ядовитой жижей, вот во что превратился некогда цветущий оазис. Твари здесь были повсюду. Крупные и мелкие, крылатые и бескрылые, они бегали, охотились и размножались, со временем собираясь в отдельные стаи, занимающиеся дележом территории. Путь Тираса лежал к одному из ручьев. Там, заняв себе удобное место у самой "воды", расположилась крупная стая урагов.
Тирас внезапно насторожился. Неподалеку ему послышалась мягкая поступь и, судя по звуку, она явно не принадлежала животным. Быстро оглядевшись вокруг, он спрятался за несколькими сухими отростками, некогда бывшими деревьями.
Подобное укрытие едва ли можно было бы назвать надежным, он лишь надеялся, что странные пришельцы, которые вполне могут оказаться обладающими внутренним зрением магами (кто еще рискнул бы свободно расхаживать по этому месту?), ожидают обнаружить здесь человека еще меньше, чем он сам. Вскоре мимо его убежища действительно прошли два человека, одетых в плотные темные плащи. Они напряженно рассматривали дорогу впереди себя, видно пытаясь сориентироваться на местности и (к счастью для Тираса) при этом совершенно не смотрели по сторонам. Отойдя достаточно далеко от убежища архонта, они начали о чем-то спорить, при этом сильно жестикулируя и не удосужившись понизить голос, видимо, присутствие неподалеку тварей их ничуть не волновало.
Внимательно прислушивавшийся архонт не уловил сути разговора, но по отдельным словам сумел распознать тессаригский диалект. Тирас приподнял бровь. Любопытно, весьма любопытно, но это может подождать. Сейчас у него есть дела поважнее.
Дождавшись ухода незнакомцев, Тирас двинулся дальше к центру бывшего оазиса и через некоторое время подошел к реке, окруженной огромными серыми существами с большими кожистыми крыльями.
Внешне ураги напоминали громадных летучих мышей, передвигающихся на задних лапах или же оживших каменных горгулий. Огромные крылатые существа, напав с воздуха, способны были с легкостью разметать солдатский полк или превратить в кучу щебня средних размеров каменную башню. Немногословные и лишенные пафоса изритские солдаты называли их апгари[12]. Со временем, претерпев множество невольных транскрипций, в устах не разбиравших изритскую речь людей запада слово начало произноситься как "ураг". Осторожно проходя мимо издававших во сне звериное сопение существ, маг внимательно оглядывался по сторонам, словно ища кого-то. Когда взгляд архонта упал на возвышавшийся неподалеку холм, он присмотрелся внимательней. "Холм" оказался огромным урагом, явственно крупнее своих собратьев, с черным, в отличие от остальных, окрасом. Тирас улыбнулся – он нашел вожака.
Сложив огромные черные крылья, ураг громко сопел во сне, положив голову на когтистые лапы. Вплотную подойдя к громадному существу, Тирас положил призрачную руку на его лоб и аккуратно коснулся сознания. Ураг ощутимо вздрогнул, по огромному телу прошла короткая рябь, но он так и не очнулся. Тирас удовлетворенно кивнул. Итак, контакт установлен.
Эфирные твари не видят снов. Подобное понятие им, в принципе, незнакомо. Но сейчас что-то тревожило урага, мешало, не давало спать. Больше всего это "что-то" походило на назойливое насекомое, непрестанно жужжащее под самым ухом. Ураг, не просыпаясь, с глухим ворчанием помотал головой, но насекомое никак не унималось. В голове постоянно мелькал какой-то смутно знакомый образ.
У каждого хищника, добывающего себе пропитание охотой, помимо природной добычи почти всегда есть и природный враг – другой хищник, обычно борющийся с ним за территорию. Исключением не являются и эфирные твари. Мало кто из эфирных хищников, как в небе, так и на земле, способен бросить вызов могучему урагу. Постепенно мелькающие в голове вожака хаотичные видения начали формироваться в ясный и четкий образ. Длинное мускулистое тело серого цвета, острые когти и клыки – матерый тигр, готовый к прыжку. Стая гончих без опаски нападала на урага, а несколько стай – атаковали стаю урагов, спустившихся с неба на водопой. От существа исходила опасность – явная и недвусмысленная. Возможно, где-то позади прячутся его собратья, готовые напасть уже сейчас, пока ураги спокойно спят, насытившись во время дневной охоты! Усиленные вмешательством извне, звериные инстинкты урага едва ли не кричали об опасности, одновременно посылая в сознание отпечаток ауры существа, его "запах", по которому его можно легко распознать.
Резко прерывая сон, ураг подскочил на месте, оглашая окрестности яростным ревом. Звериные глаза успели мельком заметить тут же исчезнувшую белую точку, словно все это время находившуюся неподалеку.
Разъяренный рев проснувшегося вожака заполнил собой окрестности, заставив остальных урагов зашевелиться во сне, а тварей поменьше в страхе броситься врассыпную. Отряхнувшись, подобно залитому водой псу, ураг расправил кожистые крылья и взмыл в небеса. Вскоре к нему присоединилась остальная стая.
Разбежавшиеся было твари стая за стаей, сначала робко, а затем все увереннее, вынюхивая в воздухе запах улетевших далеко вперед урагов, двинулись следом в надежде на то, что после охоты им перепадут остатки от их добычи.
Не делая резких движений после возвращения в тело, Тирас медленно выдохнул и открыл глаза. Все прошло почти идеально (идеальных планов, как известно, не бывает в принципе), но расслабляться рано. Это лишь малая часть общего плана, притом, далеко не самая сложная. Теперь…
Мгновенно материализовавшаяся рядом с ним фигура, в которой верховный архонт к своему огромному удивлению узнал Сольвинуса, резко подхватила с земли кристалл и сунула за пазуху. К этому моменту начали двигаться остальные, но медленно, слишком медленно. Со сменившей удивление яростью, Тирас уловил отблеск мощного темпорального заклинания, ускоряющего время для применившего его мага и одновременно замедляющего его для всех остальных. И это в придачу к тому, что собратья, приходящие в себя после сложного ритуала, наверняка, сейчас едва не валятся с ног от усталости! И расставленная по периметру стража совершенно бесполезна. По иронии, не доверяя людям, Тирас расположил повсюду големов, в которых заклинаниями были внедрены многочисленные команды, в том числе команда не причинять вреда архонтам, к которым все еще формально принадлежал Сольвинус. Завладев камнем, маг немедленно испарился.
Целую минуту Тирас стоял неподвижно, лишь руки верховного архонта сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. За это время среди присутствующих не нашлось никого, кто осмелился бы встретиться с ним взглядом или просто подать голос. Наконец Тирас заговорил, и от звуков его спокойного голоса почти каждый, стоявший на поляне, покрылся холодным потом.
– Организовать поиски, мобилизовать Братство. Камень должен быть возвращен.
Предатель должен умереть!
– Дамиан, – взгляд Тираса упал на высокого архонта. – Займись лично. Для остальных задачи остаются прежними.
Не сказав больше ни слова, верховный архонт двинулся в сторону лагеря.
Глава 10
Данбар. Кейтара Таэрин[13]
Таэру медленно открыл глаза, прерывая медитацию. Затем так же неторопливо потянулся, встав с пяток на носки и воздел руки ладонями вперед – навстречу восходящему солнцу. Когда его лучи коснулись татуированного лица, сид выдохнул, вошел в стоящее посреди поляны небольшое озеро и все так же неторопливо омыл его водой покрытые многочисленными татуировками лицо и тело, тем самым окончательно завершая ночное бдение. Ночь завершилась, а вместе с ней и время раздумий и размышлений.
Пожелтели листья на древесных ветвях и вскоре те покроются снегом – еще один год близок к завершению.
Кайрасин – время, когда словно огромный, могучий зверь, Лес медленно и неторопливо готовится к зимней спячке – завершению очередного временного цикла, а вслед за ним и весь мир, ибо для сидов Лес всегда был началом всей жизни, ее сутью и воплощением, неотъемлемой частью мира.
Кайрасин – это время, когда каждый сид, что не нашел еще свой путь, не узнал свою судьбу, должен найти ее и двинуться навстречу, без страха и сомнений. Сегодня пришло его время. Очистив дух во время ночного бдения, а тело, омывшись в озере, он направится в Дайна Таэрин – Лесную Обитель, где среди вековечных деревьев Испытание покажет – кем ему быть.
Сути своего Испытания не знает никто из молодых сидов. Хайрадир – старейшины, хранят сведения о нем в глубочайшем секрете, разглашение которого карается немедленной смертью, независимо от того, каков статус виновного. Говорят – Испытание для каждого свое. Прошедшие становятся воинами – солдатами и командирами, частью армии сидов, не побежденной еще никем и никогда, смотрителями-хранителями границ Леса, воинами, чувствующими биение всякой жизни, говорящими с растениями и зверями, магами Жизни – теми, кто поет дереву и камню, придавая им форму и сам принимает любой облик – будь то облик зверя, растения или даже могучих элементалей – детей изначальных стихий, магами Духа, властными над жизнью, смертью и даже над самим временем…
Каждый сид, рожденный под сенью леса, должен найти свое место. Это правило незыблемо, как сама жизнь. Испытание определяет это место и дарит молодым сидам право на дальнейшее существование, определяет его смысл. Те же, кто не прошел его, Таэру невольно передернуло, становятся тайшар[14] – теми, кому нет места в жизни леса, ибо нет от них ему пользы. На миг в голову пришли оставшиеся в Тессариге братья, что называли сами себя карахад[15], и настроение резко ухудшилось. Когда Хайрадир увидели, как Вторжение исказило их братьев, боли их не было предела, ибо у тайшар больше не было судьбы, своего предназначения, не было пути, по которому они могли бы двигаться дальше[16]. Их было решено оставить навсегда, как и место, что их исказило. Оставшиеся, однако, продолжали считать себя сидами, по той причине, что не бросили свой дом и не отреклись от него, ушедших же назвали предателями и воспылали к ним лютой ненавистью.
Таэру яростно помотал головой, отгоняя некстати нахлынувшие мысли. Затем взял тарбад с края озера, оделся и неторопливо двинулся в сторону чащи. Кайрасин требует полного внимания и сосредоточенности. В преддверии Испытания нельзя позволять чужеродным мыслям проникать в разум – он должен быть чист, как вода озера, в котором он омылся.
Звериная тропа, по которой он шел, вела сквозь данбарский лес, через непроходимую ни для кого, кроме сида чащобу, которая, по людским представлениям, никуда не вела.
Величественные дубы спокойно соседствовали здесь с тонкими вязами, сплетая свои ветви на манер огромной паучьей сети, не пропускающей ни единого луча солнца. Звери и птицы избегали этих мест, справедливо не желая иметь дело с их обитателями. Кланы вервольфов, племена гуранов и псаглавых тайнов – все, тщетно пытавшиеся найти себе дом во всем Западе, приходили сюда из самых разных мест и охотно селились среди древних крон, где они могли жить спокойно.
Таэру, не сдержавшись, снова вздохнул. Назойливые мысли никак не желали покидать голову.
Покинув Кейтара Таэрин в Тессариге, сиды направились на поиски места, которое, по их мнению, более всего подходило бы для того, чтобы назвать его новым домом. Выбор был сложен. Во-первых, странствуя неведомыми смертным эфирными путями, определить конечный маршрут было достаточно сложной задачей даже для многомудрых старейшин. Во-вторых – несмотря на то, что сиды, в отличие от смертных, спокойно могли передвигаться по эфирным планам, почти не подвергаясь воздействию тамошнего воздуха[17], иммунитета от атак тварей у них не было. И наконец, в-третьих – далеко не всякий лес мог подойти для их нужд.
Кейтара Таэрин – это, по сути своей, средоточие магии сидов, место, пропитанное ею насквозь, призванное сплотить их народ, стать его сердцем. Покинутый ими лес в Тессариге был таковым изначально, но будучи оскверненным во время Вторжения, потерял свою значимость. Старейшины понимали, что новый лес, который они сделают своим домом, должен быть подвергнут полной трансформе, впитать в себя магию сидов, которая изменит не только его форму, но и саму суть. Далеко не каждый лес способен выдержать подобные перемены. Помимо того, что любой лес сам по себе является живым, единым существом, инстиктивно сопротивляющимся внешнему воздействию, он, ко всему прочему, должен обладать достаточной чистотой и силой для принятия изменений, в противном случае, трансформа грозит обернуться полной катастрофой.
Поиски были долгими. Изматывающие странствия по эфирным планам стоили жизни многим воинам и даже магам. Наконец, год спустя, в видениях старейшинам явился остров в тварном мире, расположенный меж двух морей, что звался людьми Данбаром. Радости сидов не было предела, когда, покинув наконец Эфир, осенью они ступили на покрытые хвоей поляны, услышав воспевающий жизнь птичий щебет.
Данбарский лес был прекрасен. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны вековечных деревьев, окрашивали золотом пожелтевшую листву, усеявшую девственно чистую чащу, свободную от присутствия разумных существ. Чуткий слух сидов улавливал птичьи трели, мельтешение зверей и неслышную ни для кого иного музыку. Где-то там, среди крон и ветвей, билось незримое сердце леса.
Началась работа. Мастера Жизни пели деревьям и камню, ускоряя рост, меняя форму. У сидов никогда не было плотников и камнерезов. Они считали кощунственной саму мысль о том, чтобы насильственно менять форму дерева и камня. Строительная работа целиком ложилась на плечи магов. Из ремесленников у сидов были лишь кузнецы – весьма уважаемая каста, представитель которой всегда заседал в совете старейшин. Именно они отвечали за создание оружия, сильнейшего и самого могущественного во всей ойкумене, что бы там не утверждали надменные и упрямые гномы. Именно из рук кузнецов выходили сайралаг – знаменитые звездные клинки – мечи невероятной силы и мощи, оружие старейшин, сильнейших из магов и чайанар – стражей обители.
Место в рядах чайанар – мечта любого сида, чей дар недостаточно велик, чтобы даровать ему возможность со временем стать одним из старейшин. Могучие воины, облаченные в изумрудные доспехи, из-за которых отряд и получил свое название[18], были щитом и мечом старейшин, исполнителями их воли. День и ночь несли они неусыпную стражу у Врат Зала Совета, и никто без дозволения старейшин не мог миновать их стройные ряды. Появляясь на поле боя, они могли преломить ход любой битвы, даже, на первый взгляд, безнадежно проигранной и повести сидские отряды к победе. Имеющие предрасположение к магии Духа молодые сиды годами тренировались и оттачивали свое мастерство в надежде на то, что Испытание подарит им участь чайанар. Таэру с улыбкой поднял глаза к восходящему солнцу. Возможно в этот раз судьба улыбнется и ему.
Уже через год работы очертания леса стали разительно меняться. Огромные его участки меняли форму, пласты земли слой за слоем покрывались грунтом – это камень, в свою очередь преображаясь, покрывал собой листву и мох. Окружавшие новосотворенную мостовую деревья, сплетаясь корнями, превращались в деревянную стену, защищавшую Обитель от вторжения извне. Маги Духа воздвигали вокруг нее незримый щит, хранящий город сидов от чужой магии.
Проблемы начались еще в первые недели строительства. С раздававшимся посреди ночи криком исчезали жители, солдаты и маги. Прибегавшие на место смотрители и воины находили лишь следы борьбы и звериных когтей. Когда об этом доложили старейшинам, те отдали приказ магам немедленно разобраться в ситуации. И те действительно не замедлили. После тщательного исследования следов началась охота на оборотней. Маги Жизни почти сразу обнаруживали лежбища стай и с помощью смотрителей и солдат безжалостно уничтожали, сторицей платя за причиненный ущерб.
Спустя еще месяц разведчики обнаружили приближающихся к строящейся обители мужчин и женщин. Придя к старейшинам, те объявили себя вождями племен, не утративших человечность. Хайрадир молча смотрели на закутанных в звериные шкуры мужчин и женщин с мускулистыми телами и желтыми глазами.
Гордая осанка и надменный взгляд говорили о том, что эти люди не склонялись никогда и не перед кем. Спрятанная глубоко в глазах обреченность говорила, что они готовы склониться.
Был заключен договор. С помощью сидов Разумные, как они называли себя сами, брались избавить лес от всех представителей диких стай, а после, признав формальную власть сидов, продолжали управлять своим народом. Зачистка логовищ Диких заняла еще четыре года. На пятый, не прекращавшееся ни на день, строительство Обители, наконец, завершилось.
Город сидов был прекрасен и огромен. Окружность деревянной стены с хрустальными башнями на севере, юге, востоке и западе отделяла его от остального леса, одновременно скрывая Обитель от посторонних глаз. С внутренней ее стороны все было покрыто ровными рядами райага[19], по красоте не уступающего мрамору. По всей территории Обители высились дома, выращенные из дерева или камня. В самом центре – вокруг Сердца леса, был выстроен Хайрадир Тайлар – Дворец Старейшин, где за закрытыми дверями вершилась судьба народа сидов.
Работа, потребовавшая бы у людей десятков лет неустанного труда, была завершена за пять.
Внезапно похолодало. Деревья вокруг покрылись изморозью, изо рта Таэру повалил пар. Мгновенно сообразив, что происходит, сид бросил взгляд в сторону деревьев. Оттуда к нему двигалось что-то вроде темного облака. При ближайшем рассмотрении показались очертания тонких черных рук и черепа.
Беззвучно раззявив пасть, существо надвигалось прямо на него. Закрыв глаза и сосредоточившись, Таэру коснулся Эфира и выпустил энергию Духа. Издав злобное шипение, существо резко отпрянуло в сторону. Сид не шевельнулся. Выстроенный им вокруг себя незримый магический щит требовал постоянной сосредоточенности. Будь на его месте один из старейшин или, хотя бы, сильный маг Духа, призрак давно был бы уничтожен. Его щит способен лишь временно отогнать духа на безопасное расстояние.
Разумеется, вечно это продолжаться не может. Дух злобно шипел и постоянно кидался вперед, с испугом бросаясь прочь, когда натыкался на незримый барьер. Решившись, Таэру резко прервал контакт и, совершая быстрые пассы руками, принялся бормотать заклинание. Словно спущенный с поводка дикий зверь, призрак с воем ринулся в атаку. С рук сида с треском сорвалась белая молния и… прошла сквозь призрака, не причинив ему ни малейшего вреда и оставив выжженное пятно на растущем неподалеку дубе. Таэру едва успел снова поднять щит Духа.
Вновь отшатнувшись, призрак решил сменить тактику. Неторопливо кружа по воздуху вокруг сида, он, как матерый хищник, выжидал, выбирая момент для атаки. Не видя другого выхода, Таэру решил пойти на риск. Ослабив щит, он подпустил тварь ближе и, лишь ощутив совсем рядом ледяное дыхание, поднял его снова. С утробным воем его противник отступил, увеличив расстояние между ними. Не теряя времени, сид опять снял щит и применил следующее заклинание. Словно подернувшись серой дымкой, мир вокруг него замедлил свое движение. Все вокруг виделось, словно через слой воды или ваты. Движения противника стали тяжелыми и неторопливыми, будто тот продирался сквозь незримый барьер.
При следующей атаке призрака сид с нечеловеческой быстротой подался в сторону и в следующую секунду вокруг него появилось не меньше пяти двойников. Отвлекшись на них, дух не заметил главной угрозы. Волна пламени, появившись в руке сида, приняла форму длинного клинка. Таэру немедленно нанес удар. Яростно завывая, дух хотел было вновь уйти в сторону, но сид был сейчас гораздо быстрее него.
Нанося удар за ударом, он отражал выпады, излучающим жар клинком защищаясь от могильного холода. Наконец, дождавшись нужного момента, сид сделал резкий выпад. Несмотря на бестелесность, дух оказался буквально пронзен сгустком огня и с очередным воем исчез окончательно. Сид устало вздохнул. Бой отнял большую часть его сил. Ему сильно повезет, если в нынешнем состоянии он сумеет хотя бы доплестись до входа в Обитель. Но делать нечего – надо во что бы то ни стало предупредить пограничную стражу о гиодхеге.[20]
Завершив строительство Обители, сиды, уверенные, что смогут, наконец, начать спокойную жизнь, столкнулись с теми, встречи с кем изо всех сил пытались избежать – с людьми.
Еще до Сна Богов на расположенном к востоку от Данбара острове Лагрес проживали племена фригов. Постепенно, перейдя от собирательства и охоты к земледелию и торговле, они превратились в племенные союзы. Однако, как ни парадоксально, следующего за этим, по самому логичному сценарию, создания единого государства так и не произошло. И дело тут было в самих фригах. Суровый климат, постоянные столкновения с дикими зверями, монстрами и друг с другом со временем сформировало их характер. Гордость фригов давно уже стала притчей во языцах. Любая мелкая обида почти всегда заканчивалась кровной местью, ложащейся на плечи детей и внуков. Столкновения отдельных людей превращались в столкновения целых кланов, которые зачастую длились годами.
Постоянные столкновения, стычки и войны привели в конечном итоге к тому, что остров Лагрес разделился на Западную и Восточную Фригию, со "столицами" в Храдуне и Гунбаде. Два "королевства", управляемые правителями, сидящими в замках высоко в горах, яростно сражались в течение десятилетий и, под конец, остановились на некоем подобии вооруженного нейтралитета, более или менее устроившего обе стороны. Он сохранялся вплоть до Вторжения.
Как и на остальной мир, Вторжение оказало влияние на Лагрес. Но, ввиду своей удаленности от материка, он, как и защищенная архонтами Арилора, почти его не почувствовал. Чума и порталы обошли Лагрес стороной, но его магия полностью изменилась. И в выигрыше оказались те, кто сумел сориентироваться первым.
Друиды всегда были неотъемлемой частью жизни Лагреса. Хранители традиций, законов, судьи и учителя, они обладали властью, многократно превышающей власть королей, не говоря уже об авторитете.
Потеряв связь с Эфиром, друиды оказались в замешательстве. Испуганные и дезориентированные – они ходили вокруг с бегающими глазами, постоянно запинались, срывались и раздражались из-за каждой мелочи. Кто-то из них увидел в этом предзнаменование грядущей катастрофы, а кто-то решил, что это знак судьбы.
В год пятый после Вторжения Катейр – верховный друид Западной Фригии – первым из собратьев сумел овладеть своими новыми способностями. В глазах собратьев это сделало его не только первым среди равных, но и безусловным лидером, чьи суждения являются неоспоримыми.
С помощью магии и стали захватив власть в собственной стране, Катейр немедленно объявил войну соседям. Через год кровавого противостояния Восточная Фригия была полностью завоевана. После казни королевской семьи, Катейр объявил себя верховным королем всего Лагреса.
В течение следующего года он начал утверждать свою власть. Начались преследования и казни. Всякое инокомыслие подавлялось железной рукой. И, наконец, когда новый верховный король, казалось, совершил невозможное и объединил Лагрес под единой властью, его взгляд обратился на запад. По иронии судьбы, объединение Лагреса и воцарение Катейра произошло через два года после завершения сидами строительства их Обители.
Исстари фриги называли Данбар просто Лесом. Отделенный проливом, он был для них запретной землей, где нет места для человека. От прадеда к деду и от отца к сыну передавались легенды о страшном и таинственном Лесе, полном опасностей и мифических тварей. Шло время, легенды превращались в мифы и сказки, но осталась навеянная предками и привитая друидами уверенность в том, что нога фрига не должна ступать на Данбар.
Придя к власти, Катейр почти сразу осознал, что сила не даст ему того влияния, которое нужно ему на самом деле, особенно в Лагресе, где тяга к свободе сидит у людей в крови вместе с гордостью. Как бы удачно он ни топил в крови одно восстание за другим, страх не заставит людей повиноваться. Гордые фриги будут восставать снова и снова, пока не заставят его самого заплатить за каждое подавленное восстание.
Чтобы сохранить власть для себя и возможных потомков, положение нужно было изменить в корне. Из тирана, которым он являлся сейчас, Катейр должен был превратиться в героя – легенду своего народа. Ему нужна была возможность, тот шанс, что выпадает порой раз в жизни. И если возможность не появляется сама, ее нужно создать. Из символа страха Лес должен превратиться в символ его победы. Вскоре, наскоро построенный, флот высадил лагресскую армию на данбарском берегу.
Состоящая из горных жителей, армия после трудного и утомительного блуждания в лесных дебрях внезапно встретила другую, ровными рядами выстроившуюся среди деревьев. Вместо того, чтобы заманить людей в засаду и попросту перебить, сиды дали им знать, что они замечены. Ошеломленные люди и сосредоточенные сиды застыли друг напротив друга без единого движения, настороженные и готовые ко всему. Все повисло на волоске. Хватило бы одного единственного резкого движения…
