Григорий Григорян
Сиракана. Книга 1. Семеро
Изо всех сил подгоняя коня, Сорша даже не обернулась, услышав за спиной крики пополам со звериным рыком.
Глава 2
Сорша потеряла счёт времени – погоня казалась ей бесконечной. Она давно успела простить жестокость гвардейца, которому, во что бы то ни стало, нужно было привести её в чувство и заставить действовать. Крики людей, вспышки света за спиной и рык тварей недвусмысленно сказали ей о произошедшем – единственная оставшаяся в живых, она не имела права на ошибку.
Проложенная через лес каменная дорога почти вывела её к опушке, когда Сорша вновь услышала за спиной ненавистное рычание. Проклятый конь выбрал именно этот момент, чтобы взбрыкнуть, сбросив седока, и унестись куда-то в ночь. Рык раздался снова – уже спереди. Сорша судорожно взглянула на свою ношу, благодаря Великую Мать за то, что упала на спину, быстро вскочила на ноги, затравленно огляделась и зарычала сама – от бессильной злости и непонимания. Твари получили свою добычу. Сколь угодно опасные, они лишь звери, не способные мыслить и рассуждать. Но тогда почему? Торуг взглянула на сверток. Неужели это чей-то злой умысел? Серые тени мелькали уже со всех сторон. Её окружали, загоняли как дикого зверя, целенаправленно отрезали от дороги и гнали в чащу.
Ринувшись направо, Сорша бросилась бежать сквозь ночной лес, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. Звериная тропа вывела её на поляну, окружённую со всех сторон непроницаемой стеной из деревьев.
Ловушка захлопнулась. Отвязав, ставшую ненужной, привязь, Сорша взглянула на свою ношу. Глупый человеческий детёныш за всё время даже не всхлипнул, словно не понимая нависшей над ним опасности. Взглянув в серьёзные карие глаза, Сорша глубоко вздохнула и аккуратно положила свёрток на землю. А затем, не дав себе времени задуматься о том, что собирается сделать, резко дёрнула за ошейник.
Ослепляющая боль хлестнула её, словно давно забытая плеть работорговца. Не обращая на неё внимания, Сорша продолжала тянуть на себя вновь раскалившийся ошейник. Когда с её дымящейся руки начала капать кровь, она, наконец, смогла сорвать с себя ненавистный хомут, с отвращением бросив его на землю. И едва не задохнулась от нахлынувших на неё ощущений. Годами сдерживаемая мощным артефактом, магия разом хлынула в неё, потекла вместе с кровью по жилам, меняя само ощущение мира вокруг. Она услышала птичьи трели, шум листьев в ветвях, дрожь земли под ногами. Она снова была частью мира.
Не теряя времени и не обращая внимания на боль в руке, шаманка мысленным усилием коснулась Эфира, простёрла руки перед собой и начала бормотать заклинания, придавая форму извлеченной из него энергии. Её тело тотчас окутала незримая броня, гораздо прочнее стальной, защищающая её от всего, вплоть до пущенной в упор стрелы или брошенного в упор камня, копий и клинков. За первым слоем защиты почти сразу последовал второй, защищающий от магии.
На поляну перед Соршей выскочило существо. Напоминавшее внешне серого тигра, но в два раза крупнее, оно состояло, казалось, из серого тумана, мощные мускулистые задние лапы плавно переходили в туловище. На длинной морде с налитыми кровью красными глазами, явственно выделялась уродливая черная подпалина. Пасть существа на миг открылась, обнажив ряды белоснежных кинжально острых клыков.
Гончие всегда были загадкой для магов, исследующих Эфир. Называемые так за способность всегда выследить и настигнуть свою добычу, из населявших его существ они были одними из самых безжалостных и опасных.
Тварь снова зарычала. Не переставая бормотать, Сорша вытянула в её сторону левую руку и резко сжала её в кулак. Земля под ногами у гончей разверзлась, а потом снова сошлась, торжествующий рык сменился жалобным воем. Появившихся вслед за первой, двух тварей постигла та же участь. Ливень усилился, в землю забили молнии. Одна из них, прочертив небо, опутала начавшую вылезать из-под земли тварь, стекая с неё, словно вода. Земля задрожала, покрывшись новыми трещинами. Вспучившись особо сильно в одном месте, она превратилась в огромный холм, обретший очертания громадной человекоподобной фигуры. Расправив плечи, элементаль двинулся на врага.
Сорша не испытывала иллюзий. Черная подпалина на шкуре одной из тварей – вот и все, чего смог добиться бедняга Марий. Огонь, лед, молнии – всё это уже было и даже больше. Пытаясь сдержать тварей, имперские маги раз за разом выпускали на них потоки энергии, вызывали стихийных элементалей, и, разворошив тысячи могил, выпускали из них орды нежити. Их успехи были более чем скромны.
Справившись с очередной угрозой, стоившей им лишь минимальных потерь, твари продолжали двигаться вперёд. Вместе с императрицей Сорша покинула столицу, когда та, как раз, готовилась к обороне. Она знала или, вернее, догадывалась, что, скорее всего, именно сейчас там идет бой. Чего она никак не могла знать, так это того, что бой за Валанару уже окончен.
Новую Империю спасли теурги. Потомки выживших тилланских магов, которым милостью Империи была оставлена жизнь. Они жили в новом доме тихой и неприметной жизнью, уплатив специальный налог. Собравшись с силами, маги встретили надвигающийся на них огонь "встречным палом".
На одном из многочисленных эфирных планов обитали могущественные крылатые существа, называемые гвахирами. Некогда служители ушедших богов, ныне они существовали без особой цели и могли быть призваны при надлежащем умении. Призвав гвахиров, теурги дали имперским магистрам время, необходимое для того, чтобы найти в своем арсенале оружие, способное дать достойный отпор орде и, в конце концов, отстоять свою столицу.
Не владея в должной степени знаниями ни тех, ни других, Сорша, как и Марий до нее, всеми доступными ей силами пыталась, если не остановить, то, хотя бы, задержать чудовищ, которые, словно подстёгиваемые чьей-то злобной волей, с неиссякающим упорством пытались прорваться к лежащему на земле свёртку.
Довольно сильный маг Жизни, по меркам своего народа, она не знала – хватит ли у нее сил на то, чтобы остановить хоть одну "гончую", не говоря уже о трех. В ход пошло всё, что она когда-то знала и умела. Земля задрожала и затряслась ещё сильнее, в неё, не переставая, били молнии. Десятки и сотни растений, не обращая внимания на царящий вокруг хаос, с невероятными упорством и скоростью прорастали сквозь дрожащую землю, пытаясь оплести тварей, прижать к земле и со всей силы сдавить в зелёных объятиях, не давая шевельнутся.
Всё было напрасно. Мощными лапами разрывая на части стебли растений, гончие, приложив лишь немного усилий, выбирались из не сумевшей поглотить их земли и по-собачьи отряхиваясь, сбрасывали с плеч комья грязи, обращая на бьющие в них молнии не больше внимания, чем на стекающий по телу дождь. С трёх сторон окружив махавшего огромными ручищами элементаля, твари не столько атаковали его, сколько пытались миновать отделяющую их от заклинательницы преграду.
В какой-то момент одна из них – та самая, с подпаленной шкурой, добившись успеха, в длинном прыжке повалила Соршу на землю, безуспешно пытаясь, пробив защитный экран, сомкнуть зубы на её горле. В свою очередь, изо всех сил сжимая руки на горле твари, та всё продолжала бормотать заклинания.
Когда тело шаманки окружил огненный щит, злобный рык гончей сменился болезненным визгом. Внезапно вывернувшись, тварь с невероятной скоростью бросилась к младенцу, всё это время лежавшему на земле, и… чуть-чуть промахнувшись, щёлкнула челюстями, которые едва не сомкнулись на крохотном тельце. Мальчик впервые за всё время заплакал. Рыча от ярости и огромного напряжения, Сорша, схватив тварь за заднюю лапу, едва не выворачивая себе суставы, изо всех сил пыталась оттащить её от добычи. Тщетно пытаясь сомкнуть зубы, гончая с удвоенной яростно снова набросилась на шаманку, несмотря на боль от ожогов, пытаясь когтями и клыками пробить начавший слабеть защитный экран.
Не обращая на это внимания, Сорша, кое-как высвободив правую руку, направила её вверх – прямо к небесам. В неё тотчас ударила яркая молния, вся энергия которой, вместо того чтобы испепелить шаманку на месте, сосредоточилась в её руке, озаряя пространство вокруг яркими электрическими разрядами. Издав не менее яростный рык, чем атаковавшее её чудовище, она изо всех сил нанесла удар по подпалине на клыкастой морде. "Пощёчина" превратила голову гончей в мелкие кровавые ошмётки и на миг осветила поляну ярким сиянием, отозвавшимся в пространстве очередным громовым раскатом. С усилием выбравшись из-под обезглавленной туши, Сорша тотчас бросилась к ребёнку.
Едва взглянув на него, она оцепенела от ужаса. Младенец уже не плакал. Он с трудом, урывками дышал, по лицу быстро распространялось чёрное пятно, добравшись почти до макушки. Слюна – с внезапной ясностью поняла торуг, в ходе борьбы монстр успел капнуть на младенца своей отравленной слюной. Понимая, как мало времени у неё осталось, шаманка уложила едва дышавшее тело на траву, присыпала землёй, и, положив на него руки, принялась бормотать новое заклинание. Она рисковала, очень рисковала.
Мгновенное исцеление тела с огромной скоростью регенерировало клетки организма, то есть за несколько секунд совершало то, что в некоторых случаях занимало недели или месяцы. Тело не всегда выдерживало подобную нагрузку и это если говорить о взрослом теле! С другой стороны – что ещё ей делать?. Через пару секунд мальчик снова начал ровно дышать.
Склонившись к младенцу, шаманка тщательно обнюхала его и удовлетворённо рыкнула – ей удалось! Впрочем, тут же поправила она себя, почти удалось. Ущерб уже нанесён – тело излечено, но зараза проникла слишком глубоко и последствия неизбежны. К добру свершившееся или к худу, решать уже не ей и уж точно – не здесь и не сейчас. Сорша быстро оглянулась: не сумев изначально обойти огромную земляную глыбу, оставшиеся гончие кружили вокруг неё словно настоящие тигры, постоянно кусая и отскакивая. Почти все ее силы ушли на то, чтобы уничтожить одну тварь, одолеть всех троих ей явно не под силу. Несмотря на потуги элементаля, было ясно, что долго ему не продержаться. Решение пришло к ней незамедлительно.
Сосредоточившись, Сорша начала трансформацию. Жёлтые глаза пожелтели ещё больше, резко обострились зрение и слух, а главное – нюх шаманки, последним, покрываясь густой шерстью, начало меняться тело.
Спустя несколько секунд сквозь ночной лес уже бежала крупная серая волчица, сжимая в зубах бесценный для неё красный сверток.
Глава 3
Форт Гаскард. В трех милях от Талары
Вот уже третий час Деметрий нервно расхаживал из угла в угол своего кабинета, представлявшего собой, по сути, тесную каморку, чуть более просторную и комфортную, чем солдатские бараки, расположенные тут же неподалёку. В какой-то момент, устав от однообразия и монотонности своих действий, он ненадолго присел в стоявшее около разожжённого камина широкое кресло, раздражённо постукивая пальцами по подлокотнику в такт стуку дождевых капель по крыше и потрескиванию дров в камине. Затем, не в силах успокоиться, резко вскочил и продолжил мерить комнату широким солдатским шагом. Шум дождя, мерно горящее в камине пламя – всё, что раньше успокаивало его, снимая накопившееся за день напряжение, сегодня лишь раздражало.
Предчувствие было тем, что не раз спасало ему жизнь за все годы службы в Пятом Легионе. Добровольно вступив в армию в возрасте пятнадцати лет для того, чтобы сбежать от деревенской жизни, он попал в ряды легиона, в составе которого за девять лет дослужился до звания центуриона.
Все эти годы предчувствие было с ним. Оно помогло ему вытащить центурию из лесной засады в Венеде, когда отряд из тридцати ведьмаков, каждый из которых стоил полутора десятка обычных солдат, яростно набросился на неё, перед этим прикончив сопровождавшего её мага. Оно не раз вытаскивало его и из других передряг и, в конце концов, оно помогло стать комендантом имперского форта близ Талары, вот уже пятый месяц умудрявшегося успешно отбивать яростные, хоть и редкие атаки эфирных тварей, появлявшихся со стороны Тилланы.
Расположенная в недавно построенном близ Талары деревянном форте Гаскард, центурия из восьмисот легионеров, с прибывшим недавно в форт через портал «подкреплением» в виде отряда из сотни наёмных сидских стрелков, полупрезрительным взглядом оглядывающих всех, кроме представителей собственной расы, и одного вечно пьяного мага, была призвана защищать имперские границы от эфирных тварей.
Хотя тут Деметрий, скрепя сердце, вынужден был признать, что и от тех и от другого была немалая польза. Сиды, кроме того, что были прекрасными стрелками, владели собственной магией…
"Никакая польза, Эфир подери, не стоит этой вечной мигрени", – подумал центурион, противореча сам себе и устало вздохнул.
Уникальность Гаскарда, по его глубокому убеждению, состояла в том, что сюда присылали всех тех, кто так или иначе мозолил глаза вышестоящим в столице и близлежащих крупных городах и путался там под ногами. Начиная, пожалуй, с него самого. Неоднократно слыша от сослуживцев и начальства о своем вздорном характере, он, будучи в душе простым солдатом, никогда не давал никому спуску и всегда прямо высказывал свое мнение собеседнику, невзирая на чины и происхождение. Кончилось дело тем, что его сослали сюда, дав под команду центурию, охранявшую рубеж с Венедом. Сослали, когда ни о каком Вторжении никто еще не слышал. И, положа руку на сердце, ситуация, в целом, оставалась вполне терпимой, пока его не осчастливили отрядом из наемных сидов и целым магистром, "вооруженным новыми знаниями", которому, по всей видимости, по какой-то причине не сиделось спокойно в столице.
Сиды были отдельной историей.
Мастера магии, наделенные невероятным сродством с Эфиром, когда-то они почти безраздельно правили Тессаригом, деля его лишь с гномами и саргами. А после относительно мирно уживались с людской империей, весьма убедительно (для себя) делая вид, что мир вокруг них нисколько не изменился. Однако проигнорировать с тем же успехом Вторжение они уже не смогли… Катаклизм, по сути, разделил гордую расу на два разных народа – две группы, одна из которых черпала свою магию из Эфира, а вторая – из резервов собственного тела. И снова сиды поступили по своему обыкновению – постарались сделать вид, что ничего не произошло, попросту открестившись от "отщепенцев".
Собрав "правильных" соотечественников, они им одним известным способом удалились на далекий Данбар, отгородившись от остального мира непроницаемой магической завесой, попутно, как он слышал, покорив местные людские племена, которые были не слишком рады новообретенному соседству. Оставшиеся воспылали к ушедшим собратьям лютой ненавистью и, в свою очередь, отгородились от мира.
Таким образом произошло разделение сидов на "светлых" и "темных". Изоляция "темных" сидов, однако, не являлась полной. Несмотря на то, что доступа на их территорию никто не имел, они все же контактировали с внешним миром, черпая знания, а порой и делясь ими. А некоторые их отряды, как и в прежние дни, по им одним известным причинам выходя иногда во внешний мир, присоединялись к тому или иному правителю в качестве наемников. По мнению Деметрия вреда от этого было куда больше, чем пользы. Сиды вели себя в форте как у себя дома, расхаживали с надменным видом, словно платили не им, а они. И, что больше всего бесило центуриона, подчинялись они лишь собственному командиру.
С другой стороны, земляк центуриона – тилланский маг Аркадий, был уже не молод и помимо магических способностей обладал весьма раздражительным и вздорным характером, делавшим его отвратительным собеседником (по крайней мере, в трезвом состоянии – в пьяном он был почти невменяем). Несмотря на это, он был неплохим знатоком тварей – их привычек, повадок, а главное – слабых мест, что, несмотря на недостатки, делало его услуги практически неоценимыми, невзирая на то, что комендант, бывший, по сути, в равном с ним положении, как и в случае с сидами, не имел возможности осадить его, как одного из своих подчинённых, и вынужден был постоянно терпеть его вздорные выходки.
Сегодня предчувствие разошлось не на шутку. Не давая ни секунды покоя, оно скреблось на сердце, как сотня бешеных кошек разом. На первый взгляд, всё было в порядке. Активности тварей не наблюдалось вот уже несколько недель – говорили, что основные силы Орды сосредоточены где-то близ столицы, но с этим Деметрий уже не мог ничего поделать. Здесь его пост и…
Тревожные мысли центуриона оборвал резкий стук в дверь.
– Да?! – бросил он, не скрывая раздражения.
Часовой, прекрасно знакомый с характером коменданта, робко протиснулся в дверь, а затем вытянулся по струнке, ударив кулаком по груди.
– Сотник Тарион, центурион, – отрапортовал он.
– Впусти, – устало вздохнул Деметрий. – День, определённо, становится всё интереснее, – пробормотал он сквозь зубы.
Командир сидских стрелков вошёл своим обычным чеканным шагом. Ровная как кол спина и вечно сощуренные глаза будто кричали о его превосходстве над окружающими. Гладкое молодое лицо без намека на щетину украшала сложная татуировка. Разговор с надменным сидом всегда был тяжёлым испытанием для душевного равновесия центуриона, а вкупе с неослабевающим в течение всего дня напряжением, грозил окончательно его нарушить.
– Мои часовые обнаружили бегущего в сторону форта волка, – с места в карьер начал Тарион.
– И?! – спросил Деметрий, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. Мало того, что самовлюблённый хам не соизволил даже поздороваться, так он ещё посмел побеспокоить его из-за какого-то зверя! И с чего он вообще взял, что волк бежит именно к форту? Что за нелепость!
– Его преследуют двое "гончих", – продолжил сотник спокойным голосом.
Деметрий побледнел. Да, за ним стоит центурия и наёмники с магом, но хватит ли их усилий против этих тварей?
– Где Аркадий? – резко спросил он у часового. Солдат потупился.
– Медитирует, центурион, – едва ли не робко выговорил он.
– То есть, надирается. Неважно – приведи его. Живо! – не выдержав, рявкнул он на замешкавшегося солдата. Того как ветром сдуло.
– Веди, – походя бросил он сотнику. Тот спокойно повернулся к двери, продолжая сохранять полную невозмутимость. Вынужденный подстраиваться под его быстрый шаг, Деметрий пробурчал под нос смачное ругательство. Сид, обладавший невероятно острым слухом, не обратил на это ни малейшего внимания.
Деметрий задумчиво смотрел на серое пятно, скрытое пеленой дождя. Подзорная труба, которую он держал в руках – новомодное арилорское изобретение, вопреки официальному запрету повсеместно распространённое в войсках ввиду своей полезности, давала, несмотря на многократное увеличение, лишь самый общий обзор.
Присмотревшись, он заметил волка, бегущего, судя по всему, прямо к форту, за которым, чуть отставая, во всю прыть неслись существа, издали напоминавшие два клочка серого тумана. В волчьих зубах был какой-то странный свёрток, который тот упрямо не выпускал. Поведение, совершенно несвойственное обычному животному, заставило Деметрия крепко задуматься. Что бы это могло значить? Магов Жизни в этих местах нет. Вроде как нет…
После завоевания империей Запада и основания тарантской провинции на одном из участков Великого Леса, оставшиеся в живых и на свободе торуги ушли вглубь лесов, оставив его людям и стараясь, по большей части, оставаться незамеченными, и горе глупцу, осмелившемуся зайти глубоко в чащу, где они всё ещё ставили свои алтари, посвящённые Матери Земле. Но о торугских шаманах никто не слышал уже довольно давно. Тщательно истребляемые Старой империей, на сегодняшний день они стали воспоминанием, грозя вскоре превратиться в сказку или в одну из многочисленных пьяных баек, рассказываемых в тавернах.
Но кого же он, в таком случае, видит сейчас? Сида? Центурион бросил быстрый, почти незаметный взгляд на командира наёмников. Тот, каким-то образом поняв его без слов, отрицательно покачал головой. Воистину, сегодняшний день полон сюрпризов.
– Чтто ткое?! Пчму мня псмели пбспкоить?! – послышался неподалёку возмущённый голос, обладатель которого с явным трудом передвигался и подбирал слова. Деметрий поморщился – на дозорную вышку прибыл разжалованный магистр Аркадий Эстара собственной пьяной персоной. Бесцеремонно расталкивая солдат, маг двинулся прямо к центуриону.
– Дметрий, – всё ещё коверкая слова, начал он, – ты отдъёш сбе очёт в тм кто я ткой?! Что сбе пзвляют твъи людди? Ты хть пнимаешь…
Скорее всего, на Деметрии сказалось напряжение этого дня, иначе он не позволил бы подобного поведения. Схватив слабо пискнувшего мага за рукав черной мантии, он молча подтащил его к самому краю смотровой вышки и, едва не сбросив вниз, грубо поднёс к глазу подзорную трубу. Взгляду Аркадия тотчас же предстал волк со свертком в зубах, за которым гнались два, будто сотканных из тумана, существа, похожие на серых тигров, находившихся уже в полумиле от форта. Готовый разразиться резкой отповедью, маг вдруг изменился в лице, и, выхватив из рук центуриона наблюдательный прибор, целую минуту всматривался в происходящее за дождевой пеленой. Затем, явно протрезвев, нарочито спокойным движением передал трубу коменданту (намётанным глазом Деметрий заметил мелкую дрожь в пальцах мага) и, не обращая внимания больше ни на что и ни на кого вокруг, начал совершать быстрые пассы руками, бормоча под нос заклинания.
Не желая вмешиваться в работу мага, центурион обернулся к сидскому сотнику.
– Твои люди готовы? – спокойно спросил он, пытаясь сохранить остатки хладнокровия.
– Давно, – не менее спокойно отозвался тот, проигнорировав слово "люди". Самообладание сида восхищало и раздражало одновременно. Больше всего Деметрия всегда бесило то, что он никогда не мог угадать – какие чувства скрываются за непроницаемой маской.
– Построиться. Стрелков на стены, остальных к воротам, – отдал он резкий приказ, изо всех сил пытаясь скрыть собственные эмоции. Стоявший у него за спиной легионер, ударив кулаком по груди, быстро бросился вниз. Со всё возрастающим напряжением комендант снова приложил к глазу трубу. Странная троица была всё ближе, подойдя почти на расстояние выстрела. Мелодичным голосом, не вязавшимся с резким тоном, Тарион начал отдавать приказы своим сидам.
Затем четкими, выверенными движениями он совершил в воздухе несколько сложных пассов. Трава около быстро приближающихся гончих внезапно начала расти невероятными темпами. Её высокие стебли покрыли половину пространства от форта до лесной чащи, при этом странным образом минуя бегущего впереди тварей волка. Деметрий бросил ещё один резкий взгляд на командира сидов. Тот снова кивнул. Не выносившие один другого в обыденной жизни, в бою эти двое понимали друг друга едва ли не с полувзгляда.
Закончив заклинание, Тарион отдал резкий приказ своим стрелкам. Сиды взяли наизготовку длинные, испещрённые странными письменами луки, наложили стрелы на тетиву и натянув ее почти до предела, замерли в ожидании следующего приказа.
Меж тем, вокруг продолжавшего заклинание мага воздух постепенно сгустился, образовав серый туман. Странным образом собравшись в одном месте, он начал резко подниматься вверх, вскоре раздвоившись и приняв форму двух белёсых лезвий. Деметрию показалось, что время вокруг него на секунду замерло, а потом понеслось быстрее обычного. Завершая заклинание, Аркадий резко взмахнул рукой, а затем направил её на приближавшуюся к форту троицу. Тарион что-то быстро сказал ему на своём певучем языке. По лицу мага прошла мгновенная судорога и «мечи», почти приблизившись к убегавшему от гончих зверю, резко сменили направление и стремительно атаковали его преследователей. Деметрий невольно поморщился – друг с другом эти две занозы в заднице общаются очень даже неплохо!
Как только туманные лезвия достигли своей цели, сидский сотник отдал очередной приказ, и сотня стрел тут же полетела в приближающихся тварей. Деметрий тихо присвистнул – люди стрелять на подобном расстоянии явно неспособны. Яростно отбиваясь от пытавшихся опутать их стеблей, "гончие" не сразу заметили угрозу. Туманные лезвия, вопреки всем законам природы обретшие невероятную прочность, пробив серую шкуру резко вонзились в плоть гончих, а упавшие с неба сидские стрелы довершили дело – через несколько секунд обе твари были мертвы.
Деметрий облегчённо выдохнул – пронесло. Внезапно почувствовав, будто чего-то не хватает, он с удивлением посмотрел на небо – оказывается, он даже не заметил, когда прекратился дождь. Нехотя, центурион в очередной раз признался себе, что без мага и сидов всё могло бы сложиться совсем иначе. Ещё раз взглянув в подзорную трубу, он удивлённо поднял брови – странный волк, за всё время так и не выпустивший из зубов красный свёрток, не обращая внимания на смерть гнавшихся за ним тварей, продолжал бежать в сторону форта. Центурион снова переглянулся с сидским сотником и вскоре оба они уже спускались вниз, направляясь к воротам.
Вслед за ними, чуть отставая, двинулся маг Аркадий.
Волк оказался волчицей – об этом сообщил своим обычным спокойным тоном Тарион, едва она, ничуть не чураясь людей, совершенно спокойно прошла мимо ошалевших легионеров, державших зажжённые факелы и настороженно вскинувших луки сидов, подойдя вплотную к их троице, стоявшей у самых ворот. Аркадий попытался было что-то сделать, но тут вперёд вышел тот же Тарион. Подойдя к волчице, он посмотрел прямо ей в глаза, а потом со странной осторожностью забрал из её пасти свёрток, не встретив даже намёка на сопротивление.
– Человек, – через несколько секунд спокойно сообщил сид, – мальчик. Центурион с магом быстро подошли к нему, с удивлением разглядывая младенца, завёрнутого в остатки ярко-алого, явно дорогого платья. Не успев оправиться от изумления, центурион быстро обернулся на новый шум. Волчица начала меняться. Вскоре на её месте лежала усталая черноволосая женщина в простом чёрном платье, странным образом неповреждённом от трансформы, с серой от природы кожей. Когда она подняла голову, на Деметрия в упор взглянули жёлтые глаза. Распознав в незнакомке торуг, заинтригованный комендант подошёл ближе. Шею женщины «украшал» уродливый шрам, напоминавший след от ошейника. Беглая рабыня? Одна из последних выживших шаманок торугского племени, умудрившаяся сбежать из рабства пленивших её имперцев? Факт, сам по себе, невероятно странный, но его, хоть и с сильной натяжкой, всё же можно признать. Говорят – торуги живут гораздо дольше людей, не говоря уж об их шаманах. Но что тогда она делает у имперского форта? Причём здесь эфирные твари? И самое главное – зачем ей человеческий…
Торуг зашевелилась. Не в силах подняться на ноги от сковавшей её усталости, она достала из складок платья какой-то предмет и целенаправленно поползла к центуриону.
– Осторожно! – испуганно бросил Аркадий. Не обратив на него внимания, Деметрий вплотную подошёл к женщине. Та явно пыталась что-то выговорить непослушными серыми губами. Опустившись на одно колено, центурион склонился к лицу шаманки и взял протянутый ею предмет.
Деметрий обомлел. У него в руке, поблёскивая серебром в свете зажжённых факелов, лежала личная императорская печать!
– Это…сын… императора, – из последних сил выговорила Сорша и потеряла сознание.
