Григорий Бережный
Теория мультииллюзий
Олег молчал.
– Я бы хотела вернуться на две недели назад, и чтоб всего этого никогда не было.
– Лучше тогда уж на шесть лет – не подумав, буркнул он.
Соня вдруг очень помрачнела. Олег был готов врезать себе под дых. Господи, ну какой же кретин! Шутить можно только над своим горем, не над чужим. Да и вообще, с каких пор он оценивает чужие расстройства? Алиса права, он и правда ужасный эгоист, не способный к эмпатии.
Тем временем Соня оправилась.
– Не, – махнула рукой она, – три года назад открыли бозон Хиггса. Вдруг этого бы не случилось. Так рисковать нельзя!
Он хотел было спросить, какое ей дело до физики, но усталость навалилась на него всей Вселенной. Он смотрел, как Соня собирается, чтоб уйти. Эта девушка, которая всегда умудрялась из всех вариантов продолжения диалога выдать что-то неординарное, с поправкой на некоторое безумство. Как она вообще могла влюбиться в него? Таким надо художника, гения, психопата. А в такого, как он…В такого…
Олег вдруг содрогнулся, словно все его естество не желало давать себе характеристику. Ясно было, в него она точно не должна была втюриться, да еще и на шесть лет.
– Почему я? – спросил он.
Соня не удивилась вопросу.
– Почему я? Как так получилось? За какие заслуги?
Она окинула его с ног до головы.
– Ты ничего так.
– Я серьезно.
Она опустила сумку на стул у двери.
– Откуда я знаю, почему? – судя по интонации, она и сама много раз задавала себе этот вопрос, – потому что у тебя внутренний стержень. У тебя такая осанка, сразу видно, ты знаешь, что делаешь. Да разве есть причины для любви?
– Конечно, есть – возразил он. Она ухмыльнулась, – греческий профиль, например, – улыбнулся он.
– Не знаю, почему, так-то ты действительно не очень. Это хочешь услышать? – рассмеялась она.
– Вот именно! – горячо воскликнул Олег, – я же совершенно обычный, тривиальный. А ты… – он замялся, – вот в моем понимании на любой вопрос есть десять вариантов ответа. А ты скажешь пятнадцатый! – Соня махнула рукой, – да нам же даже поговорить не о чем? Мы же разные вещи делаем, мы бы и дня не прожили. Ты бы возненавидела меня с первым же выбором фильма. Ты ведь наверняка смотришь какой-то лютый артхаус.
Она расхохоталась.
– Если ты так ставишь вопрос, то да, конечно. Но если ты как-нибудь придешь ко мне без приглашения, – она выдержала паузу, – снова. И не делай так! Потому что увидишь, что я пялюсь в какой-нибудь боевик. Под лютую попсу из девяностых.
Олегу не хотелось смеяться, он вновь покачал головой.
– Как можно так влюбиться?
В глазах Сони появилось раздражение.
– Вот уж воистину!
– Я просто пытаюсь помочь.
– Я знаю, – ответила она. – Только это не так работает. А как – я не в курсе, – предвосхитила она его вопрос и потянулась к ручке двери. – Ладно. Пока, тривиальный человек. И спасибо.
– Пока.
Она мягко закрыла за собой дверь.
Олег выдохнул. Посидел в темноте какое-то время, затем помыл тазик, надел толстовку и спустился вниз.
– Я выписываюсь, – сказал он администратору.
– Всего хорошего, – ответила девушка с гладко прилизанными волосами и улыбкой под стать прическе.
Олег стоял в замешательстве.
– А сколько с меня?
– Так девушка…Она оплатила. Вот. Ястребова София Кирилловна.
Так Олег узнал ее отчество.
– Вам только тазик вернуть, – покраснела девушка.
Олег вышел из отеля. Белая ночь была на пике своей темноты. Красивая.
С конца улицы приближалась парочка – молодые, влюбленные, пьяные. Олег вдруг почувствовал себя очень взрослым. Большинство его знакомых себя таковыми не ощущали и не упускали возможности этому факту удивиться. Мол, уже и двух детей воспитал, и ипотеку платишь – а как был ребенком, так и остался.
Но Олег знал, секрет не в том, что ты не взрослеешь. Ты взрослеешь. Ты готовишь еду, ходишь на работу, откладываешь деньги на ремонт. В девять или даже пятнадцать обо всем этом никто и понятия не имеет. Какие-то дебри, пропуск в которые дай бог получишь вместе со вторым паспортом.
Но вот паспорт уже давно у тебя. А все продолжает происходить как-то само собой, без особой границы «до» и «после». И невыносимая легкость этого бытия (Боже, храни Кундеру) сбивает с толку. Взрослые вещи никак не наступают, и ты делаешь вывод, что видимо, сам еще не повзрослел.
А дело в том, что взрослые вещи – это не так уж сложно. Нужно десять минут, чтоб разобраться с налогами, двадцать – устроиться на работу и пять – уволиться. Утрированно, конечно, но все же.
Вот об этом никто не говорит. Вот в этом и есть великий секрет всеобщего невзросления. Быть взрослым – проще, чем кажется в детстве. И ребенок с тремя детьми и кредитами проживет жизнь с иллюзией, что настоящие проблемы еще впереди.
Но сейчас Олег стоял и чувствовал себя взрослым. Потому что столкнулся с чем-то неизвестным. Не знал даже, как подступиться.
И вообще, не был уверен, что Соня купилась на его аферу с алкоголем.
Да. После того, как он обзвонил отели и убедился, что ни один из них не содержит еду с алкоголем (ну мало ли), он выбрал тот, который не готовит еду после полуночи. Затем довольно быстро нашел лавку с алкогольными сладостями. Мороженное, эклеры, бисквиты. 5 мл на сто грам. Для такой сильной непереносимости, как у него – то, что нужно.
Надо написать хороший отзыв кафешке. Не пожалели продукта. Не обманули. Это могла бы быть странная благодарность: «Спасибо. Я чуть не умер. Но это как раз то, что было нужно».
Он до сих пор и сам не верил, что шалость удалась. Если его мама права, и Соне достаточно лишь намека на исполнение болезненного желания, то он ей помог. Олег надеялся, что она расхотела его уже в момент рвоты. В любом случае, он сделал все, что в его возможностях. Спать с ней он, разумеется, не собирался. Рискнул жизнью – и хватит с нее.
И все-таки было во всем произошедшем что-то нечестное. Соня не догадалась (вроде), он отыграл свою роль на ура (кажется). Афера провернулась, но теперь выглядела слегка паршиво. Олег раньше никогда никого не обманывал. Алисе вон честно заявил, что никогда не сделается достаточно готовым для детей.
Алиса…Черт. Он ужасно не хотел возвращаться домой.
«А почему, собственно, я должен?» – вдруг пронеслось в его голове. Он развернулся и потянул на себя дверь отеля.
Администратор приветливо приподнялась на стуле.
– Что-то забыли?
– Нет, – Олег чувствовал странный азарт, – мне у вас так понравилось, что я решил остаться.
Девушка расцвела.
– Только у меня просьба. Можно заселиться в этот же номер? С балдахином.
– Ой, я так не могу, – радость администратора сменилась смятением, – у нас по правилам номер один из пяти после оплаты. Но вы не переживайте, у нас все номера хорошие.
Олег прочитал имя на ее бейджике.
– Александра, вы бывали влюблены?
Она испуганно на него посмотрела.
– В кровать, – Олег и сам удивлялся тому, что городит.
Девушка покраснела.
– У меня в детстве была двухъярусная.
– Вот видите, – грустно цыкнул он.
Разговор получился дурацким.
– У нас везде кровати хорошие, – промямлила мадмуазель за стойкой.
– Неужели ваша программа не может рандомно распределить меня в конкретный номер? Из которого я только что выписался? Ну пожалуйста, Александра.
– Давайте я попробую. Вдруг вам повезет.
– А давайте! – Олег все больше веселился, – ставлю все на зеро!
Девушка принялась клацать по клавиатуре.
– Ой, – удивленно воскликнула она, – знаете! Вам повезло!
– Да что вы! – Олег расхохотался, – вы серьезно?
Александра и сама почему-то страшно радовалась.
– Да, представляете! Такое редко случается. Правда, я не подстроила! Я сама в шоке!
Она так искренне сияла, было очевидно – не врет. Магия, да и только, поверил ей Олег.
– Александра, – ему почему-то стало очень легко, – вы волшебница просто!
– Я вам скидку сделаю, – разгулялась девушка, – на какой период желаете заселиться?
– Давайте на неделю, – решился он, – а там посмотрим.
Олег поднялся в номер, задернул занавеску, рухнул на кровать и с наслаждением закрыл глаза.
***
Алиса ничего не спросила. Это могло означать два противоположных варианта. Первый – его жена все еще играет в молчанку. Второй – решила признать неправоту. К сожалению, пока она лежала спиной к стене, констатировать верный не представлялось возможным.
Его не было четыре дня и четыре ночи. Да, номер был оплачен на неделю, но после трех суток прокрастинации, Олегу ужасно захотелось в свою привычную жизнь с полноценной работой, бегом и Невой из окна.
Он вернулся под вечер, чтоб иметь возможность еще немного отложить неприятный разговор. Алиса сухо ответила на его «привет» и продолжила копаться в телефоне. Он попытался вызвать в себе какие-то чувства относительно ее поведения, но с досадой отыскал лишь полное к нему равнодушие.
– Где ты был? – спросила, наконец, жена.
Он коротко бросил:
– Пил, – Алиса удивленно развернулась и посмотрела на него, – и ел, – добавил Олег.
Сейчас она решит, что он над ней издевается.
– Ты что, издеваешься?
Олег и сам не понимал внезапную жестокость своих мыслей о жене и постарался ее утихомирить.
– Нет. Правда, выпил. Стало плохо. Так случайно получилось.
Алиса смотрела на него, кажется, принимая какое-то решение.
– Сильно плохо? – придвинулась жена к нему.
Ага. Значит будем мириться.
– Нет, уже нормально.
– А с кем? С кем ты выпил?
– На презентации перепутал стаканы, – Олег врал ей второй раз в жизни. Это оказалось удивительно легко.
– Ясно.
Олег перевел взгляд на Алису. Говорят, мужчина не отличит красивую женщину от ухоженной. Олег смотрел на жену и пытался найти в ней однозначные признаки первого или второго. Ухоженной она была – это точно. Да и красивой. Он видел ее без макияжа (прямо сейчас, кстати, она тоже была без него). Без вот этого макияжа – невидимки, который на самом деле наносится часа два и делает лицо неотразимым. С помощью него Алиса уменьшала нос, выделяла скулы. Наверное, это говорит не в ее пользу. Но Олег знал, что и без косметики она классически хороша. Прямо сейчас, опять же. Очень хороша.
Он вспомнил дифирамбы Сони красоте его жены и понял природу их навязчивости. Наверное, для отвергнутого невыносимо видеть на своем месте человека с объективно недосягаемыми достоинствами. Наверное – ибо Олег никогда в такой ситуации не оказывался.
Красота. Для Сони красота была последним ударом в нелепом с Алисой противостоянии. Если все остальное, успех, манеры, кругозор, теоретически она могла наверстать, то красота, вот эти модные пухлые губы, косточки предплечий, выраженные ключицы – они либо у тебя есть, либо нет. Ладно, губы вроде можно надуть. Олег как-то делал рекламу пластической клинике, и некоторое время всерьез опасался, что не сможет развидеть достижения хирургии в прохожих женщинах. Но ключицы – совсем другое. Изящный нос, длинная шея – тут либо есть от рождения, либо нет никогда.
Была ли хороша Соня? Олегу вдруг пришло в голову, что при всем желании его старая-новая подруга не смогла бы обладать той же красотой, что и его жена. Даже если бы косточки ее торчали во все стороны. Если бы у Сони была внешность Алисы – это была бы не Соня.
Красота Сони была девичьей. Той, которую воспринимаешь вкупе со смехом, взглядом, восторгами, жаркими словами, пышной юбкой, конспектами прогуленных лекций. Ты смотришь на Соню, окунаешься во все эти смыслы и обстоятельства, и затем уже, окунаешься в ее красоту.
Алиса же была женщиной в самом высоком смысле слова. Одень ее в черное платье и поставь на фоне белой стены – она будет красива. Одень на нее юбку-разлетайку и заставь говорить странности – она все равно останется собой, просто в юбке-разлетайке. Ее красота объективна и самодостаточна. Но вместе с тем, словно обязывает обладателя к множеству вещей. Нести ее перед собой. Постоянно быть счастливой и яркой, выделять эти самые скулы, выдерживать стиль инстаграмной ленты, говорить плавно и с достоинством.
У Сони скул не было, и она могла рассуждать хоть про нашествие марсианских панд-андроидов (Ага, Олег сам опешил, сгенерировав это).
Олег задался вопросом: важно ли ему, что его жена красавица? Вернее, выбрал ли он Алису из-за всего вышеперечисленного? В какой-то степени, да. Хорошо это? Плохо? Он не знал. Как не до конца понимал важность зацикленности на красоте Сони.
Олег смотрел на Алису. Она выглядела на свой возраст. Вернее, у нее не было возраста. Она выглядела хорошо, как выглядит ухоженная девушка от девятнадцати до тридцати пяти, а то и до сорока. В то же время Соне можно было дать лет двадцать, не больше. Из Сони еще словно неизвестно, что вырастет. И это цепляло. А Алиса – она словно родилась уже нынешней: самодостаточной, гордой, взрослой.
В голове Олега выстроилась бесконечная шеренга из всех знакомых противоположного пола. На первый-второй рассчитывались женщины-девочки и женщины-женщины. Лишь прикосновение Алисы отвлекло мужчину от крайне интереснейшего занятия.
– Прости меня, пожалуйста.
Олег посмотрел на ладонь жены у его плеча.
– За что ты извиняешься? – покачал головой он.
– За свое поведение. За друзей.
Олег молчал.
– Алиса, – начал он, – тебе не за что извиняться. Вернее…Это не ответ на вопрос, что мы будем делать дальше.
– Мы будем жить, как и раньше, – стойко заявила жена.
Только этого не хватало.
– Это утопия, Алиса, мы не…
– Я тебя выбрала, – прервала она резко, – Я тебя люблю, – чуть тише. И совсем тихо, – я сама виновата.
– Виновата в чем? – сердце Олега ныло от прочности случившегося с ними тупика.
– Я всегда хотела детей и влюбилась в того единственного, кто не может мне их подарить. Ну или не я виновата. А судьба. Любовь зла.
Она внимательно на него смотрела. О, эти глаза, полные любви и жертвенности. Почему он раньше их не замечал? Алиса смотрела на него с такой серьезностью, что Олег нервно засмеялся.
Девушка непонимающе отстранилась.
– Прости, – опомнился он, – прости пожалуйста. Я не над тобой смеюсь. Это нервное. Просто звучит грустно. Так грустно.
– А почему ты тогда смеешься?
– Я не знаю, – Олег подумал, что совершенно не врет ей, – я не знаю.
Алиса смотрела на него и не понимала изменений. Он и сам не понимал.
– Яша. А ты меня любишь?
– Да.
Она взяла его за руку.
– Тогда мы справимся.
Алиса не была глупой, но, когда дело заходило о детях – прямо-таки превращалась в какую-то узколобую манипуляторшу. И ладно бы, это работало. Но Олег-то все манипуляции считывал.
– Алиса, – осторожно заговорил он.
– Тщщщ, – прервала она и мягко коснулась его губ своими. Олега снова накрыло ощущение нереальности происходящего. Он точно видел уже похожее в кино. Кто-то кому-то говорит: «тшшш», и дальше – резкая смена кадра. Что же в ней, в следующей сцене? Герои с младенцем на руках? Или, напротив, в суде, обливают друг друга проклятиями, прощаясь навсегда? Что это за фильм, мелодрама, триллер?
«Главное, чтоб не комедия», – подумал почему-то Олег и ответил на поцелуй.
***
– Но я не умру.
– Конечно. Нет, конечно! – от волнения Олег произнес фразу с таким жаром, что самому стало противно.
Соня с улыбкой покачала головой.
– Неее. Не в этом смысле. Я вообще не умру.
– Никогда? – усмехнувшись, решил уточнить Олег.
– Никогда, – серьезно ответила она и безмятежно откусила кусок от бургера, словно в ее заявлении не было ничегошеньки необычного.
Было понятно – она его не разыгрывает. Олег жевал картошку и пытался прикинуть, стоит ли расспрашивать подробности и углубляться в очередное сомнительное творение ее мозга.
Он позвонил Соне вчера, когда наткнулся в интернете на статью экспериментального лечения рака. Хотя слово «наткнулся» здесь, определенно, лукавство: Олег специально загуглил «эксперементальное лечение онкология» и нашел, как ему показалось, довольно путную заметку. Однако, в процессе чтения он понял, что вообще-то, не в курсе даже диагноза Сони, не то, что стадии или уже пройденных методов борьбы.
Олегу показалось неправильным не знать столь важных вещей о девушке, ради которой рискнул жизнью. Он предложил встретится и «кое-что обсудить», не вдаваясь в подробности. Он собирался поговорить о снижении смертности на фоне предложенной в статье терапии, и вот теперь выяснил, что Соне эта информация бесполезна. Соня не собиралась умирать, ни от рака, ни вообще.
Олег вздохнул. Интуиция подсказывала согласиться и не спорить. Любопытство готовилось врезать ей под дых.
– Могу я узнать почему? – спросил Олег и, не сдержавшись, язвительно добавил, – хотя подозреваю, что пожалею.
– Можешь. – отрезала Соня, – только не от меня.
– В каком смысле? – не понял мужчина.
– У меня пока нет опыта.
– Опыта чего? Опыта смерти?
Соня кивнула с набитым ртом. Олег задумчиво сложил руки на груди.
– Я могу узнать, к какой религиозной конфессии ты себя относишь?
Челюсти Сони задвигались медленнее, она нахмурилась.
– В какого Бога веришь? – уточнил Олег.
– Я знаю слово «конфессия», – скривилась Соня.
– Хотя, – Олег неожиданно увлекся темой разговора, – хотя у всех религий так или иначе присутствует бессмертие души. В этом они солидарны. Но вот опыты смерти – это я не слышал, чтобы где-то…
– В физику, – перебила его Соня.
– Что?
– Я верю в физику, – легко пропела девушка и снова замолчала, привычка уже начинавшая выводить Олега из себя. Он откинулся на стуле.
– В физику.
Что ж. Это было неожиданно. Он уже успел решить, что Соня обратилась в веру, грезит раем или реинкарнацией. Это было бы логично. Он, пожалуй, даже выслушал бы ее и поддержал, хотя в обычной ситуации разговоров о вариантах загробной жизни избегал. Но Соня верила в физику. Сама фраза состояла их абсурда. Физика не нуждается в нашей вере. Она прижимает тебя к земле вторым законом Ньютона, бросает в холод на пляже реакцией парообразования, роняет на голову кирпичи и яблоки. «Я не верю в физику» – еще куда ни шло, в обратном же утверждении смысла не было вовсе.
Олег погрузился в остаточные знания школьной программы. Эф равно эм жэ. Ом, Ньтон, Кельвин. Может там и правда было что-то про веру? Да ну, он запомнил бы. Все бы запомнили. Какая-нибудь теорема вечной жизни могла бы сделать физику интересным предметом даже для Оли Крыловой, его соседке по парте и по совместительству, полной идиотки.
Он посмотрел на Софью, но она все еще не видела причин развивать тему. Вот баба! Кремень просто. И как у нее это естественно выходит? Алиса часто пыталась интриговать, но он всегда считывал ее нетерпение. А эта сидела и хоть бы хны, вынуждала его раз за разом проигрывать.
– А ты не могла бы несколько сориентировать. Кинетику, термодинамику? Хотелось бы, знаешь, поскорее врубиться.
– Квантовую механику, – пояснила она. Теория мультивселенной. Слышал?
Олег слышал. Не в школе, конечно, уже позднее. Концепция, согласно которой существует бесконечное множество параллельных Вселенных, а наша – лишь одна из них. Признаться честно, он не слишком ее понимал. Однако, признаваться в этом Соне не планировал.
– Ну, допустим.
Она развела руками.
– И какие еще вопросы?
Олег расхохотался от возмущения.
– Да всего один, ты-то к ней каким боком?
– Не только я. – Соня беспардонно взяла с его тарелки кусочек картошки-фри, – можно?
Олег усмехнулся: «женщины все одинаковые». Однако, вместо того, чтобы положить картошку в рот, Соня аккуратно поместила ее в центр своей тарелки и потянулась за новой.
«Или нет», – с улыбкой поправил Олег. Он с некоторым волнением наблюдал за действиями девушки.
– Смотри, – начала лекцию по квантовой механике Соня, ткнув в первую палочку картошки, – в каждый момент времени Вселенная раздваивается на два пути.
В доказательство своих слов она «присоединила» к верхнему краю первого кусочка еще две полоски. Получилась буква «Y».
– А то и три, а то и четыре. Но мы представим, что на два, – с легкостью разрешила себе профессор София, – и вот эти два – тоже на два, – она взяла с его тарелки четыре полоски и приделала букве «усики», – и так бесконечно.
Олег наблюдал как она выстроила фрактал из пяти уровней. Для шестого не хватило тарелки. Олег сощурился.
– Я к сожалению, не слишком подкован в вопросе, но мне кажется, ты неоправданно упрощаешь. Как-то должно быть запутаннее.
– Нет, все так, – чистые круглые глаза Сони не допускали сомнений.
– Ладно. Что дальше? – дал Олег шанс картофельной мультивселенной.
– Вот. Эти раздвоения происходят каждую миллисекунду. То есть, например, здесь, – Соня указала на верхнюю левую соломку, – я выплесну в тебя чай прямо сейчас. А вот здесь, – она указала на ту, что рядом с ней, – не выплесну. Или, например, тогда в палатке мы…
– Я понял. Я понял, – прервал ее Олег. Ему не хотелось возвращаться в те неловкие мгновения, – но это в другой Вселенной…конкретно с нами, вот с тобой и мной, произошло именно то, что произошло.
– Да, – подтвердила Соня, – там совсем другие Олег и Соня, – ему показалось, что она произнесла это с грустью.
– Ладно, – сказал Олег.
«Чушь собачья», – решил он про себя.
Соня сделала перерыв на бургер. Олег разглядывал созданный ею арт-объект.
– Но причем тут… – он запнулся, не зная, как произнести простую фразу «то, что ты не умрешь».
Соня секунду в замешательстве смотрела на него, затем просияла.
– Ах, да! Главное! – вспомнила она, – может произойти все, кроме смерти. Вселенной нужен наблюдатель. И если в одной из них ты умираешь, – она съела крайнюю картошку из центра пятого ряда, – то есть, как наблюдатель, то это тупиковая Вселенная, и твое сознание перемещается в соседнюю. Ну, грубо говоря, если ты сейчас подавишься картошкой, то умрешь. В этой Вселенной, – указала она на пустое место во фрактале, – но твое сознание продолжит жить в той, в которой я секундой раньше надавила тебе на грудную клетку, и ты эту картошку выкашлял, – перевела Соня палец к соседней, – твое сознание – оно не умирает. Оно всегда в той вселенной где ты жив. Как бы кочует, – эмоционально размышляла она.
– Кочует. – тупо повторил Олег. На такое феерично наглое в своей простоте объяснение, он и не знал, как возражать, – давай подытожим. Каждый момент времени твоя жизнь делится на две, а твое сознание кочует между Вселенными, выбирая, какая ему больше нравится.
Зрачки Сони устремились куда-то за его спину, она очевидно обдумывала, смириться с нескрываемой иронией его трактовки или нет.
– Плюс минус, – согласилась она.
– Классно придумала, – похвалил Олег.
Соня прищурилсь.
– Это не я придумала! Это придумал Эйфман.
– О, – искренне удивился Олег, – ты действительно разбиралась в вопросе.
Соня снова проигнорировала сарказм его тона.
– Это называется квантовое бессмертие. Модель эксперимента, по понятным причинам, никогда не проведенного. Ты берешь и стреляешь себе в лоб. Умираешь. Твоя жена, мама, дети – все плачут на похоронах. В миллионе Вселенных. Но! – она разошлась не на шутку и начала жестикулировать, – в одном из миров пистолет дает осечку. И ты живешь-поживаешь. Стреляешь и выживаешь. И жена твоя и дети. Все счастливы. Или хочешь сказать, ты ни разу не слышал истории чудесного спасения? Скажем, люди умудряются выжить в разбитом самолете! Как? Потому что их сознание оказалось в той же Вселенной, что и твое.
– Перекочевало в момент удара об землю, как мячик, прыг – и в новый мир, – завершил ее мысль Олег.
– Смеешься? – с укоризной спросила Соня.
Олег не знал смеяться ему или плакать. Он вздохнул.
– Но подожди. Я же вижу, как вокруг люди умирают от старости.
На долю секунды Соня, вроде, смутилась, но затем погрозила ему пальцем.
– Верно! Но они – не ты. В одной из миллионов их Вселенных смерти нет. Или изобретена вакцина от старости. Тут еще неизвестно точно, – позволила Соня своей теории незначительный пробел, – но их сознание, в общем, не умирает.
Олег кивал, пожав губы.
– Клево. Если бы ты преподавала физику, это был бы мой любимый предмет.
– Ты не веришь, – констатировала она.
Олег не пытался притвориться в обратном. У него уже даже на вежливую заинтересованность ресурсов не было – ни душевных, ни мозговых. Она несет чушь, но она в нее верит, что тут поделаешь?
– Ладно. Пойдем, я тебе покажу, – Соня поднялась со своего места.
– Что покажешь? – испугался Олег.
– Как это работает. Ты сам убедишься.
Он посмотрел на нее, но снова не нашел никаких признаков шутки.
– Ты что, доказала теорию мультивселенной? – с подозрением спросил он.
– Конечно, – улыбнулась девушка. – А ты думал, я тут так, отсебятину несу?
Олег именно так и думал. Не только тут. Вообще, в любом месте, в любое время с ней именно так и думал.
– Я не пойду, – сказал он и в знак протеста сожрал основание картофельного фрактала.
– В смысле, не пойдешь? – Соня удивилась, – тебе что, не интересно?
– Не-а, – с каким-то странным торжеством ответил Олег.
Он правда думал, что это отстойная идея. Но куда больше ему нравилось ее замешательство. Соня стояла, наклонив голову и молчала.
«Вот так-то, я тоже умею огорошить!», – внутри Олега все шагало победным маршем. Соня пожала плечами.
– Как хочешь, – невозмутимо ответила засранка и плюхнулась обратно.
Ликование вмиг испарилось. Олег с раздражением обнаружил, что ведет себя как капризная девица, чья цель лишь в том, чтоб ее уговорили. Он чертыхнулся. Чертова кукла снова это проделала. Раскрыла его план и берет его на слабо. Но он не поддастся.
Соня заговорила про какой-то французский фильм. Он слушал в полуха, ловя каждую ее эмоцию. Ни одна из них не была наигранной и не выдавала желания все-таки раскрыть ему интригу революционного доказательства бессмертия. А вдруг ей и правда плевать, узнает он или нет?
От этой мысли стало обидно и неприятно. Олег аж повел плечом.
Еще он осознал, что в принципе, очень давно не испытывал любопытства. В его жизни были неизведанные блюда, ожидания удивительных встреч и многие другие волнующие эмоции. Но любопытство, которое вызывала в нем Соня – только если в детстве.
Олег оглядел забегаловку, пытаясь выцепить что-то, способное заново вывести на арену обсуждения тему мультивселенной.
– Интересно, в параллельной Вселенной такая же отвратительная горчица? – немного невпопад произнес он.
– Там может вообще не быть горчицы, – ответила Соня и замолчала.
Повисла пауза.
– Ты абсолютно невозможна, – признал поражение Олег.
– В этой Вселенной или вообще? – Хитро спросила девушка, – кстати, – сказала она, словно и правда только что вспомнила, – ты точно не хочешь все-таки прогуляться и развить эту тему?
Он гадал, действительно ли она сразу выбросила его «не пойду» за пределы разума. Или все же прекрасная актриса.
– Ладно, – вздохнул он.
Она радостно подскочила. Он обрадовался. Это был плюсик в колонку за то, что ей не все равно.
– Мы же никого не убьем? – ухмыльнулся он, и тут же осекся, – себя, например? Мы же ничего такого…
Соня посмотрела на него как на идиота.
– Ты не слушал, что я говорю? Нельзя. Убить. Никого.
– Хорошо, – он решил сначала обсудить вопросы безопасности, а уж потом разбираться с очередным безумством, которое наверняка ждет, если он за ней последует. – Хорошо. Но мы же не будем пытаться?
Соня засмеялась. Она надела джинсовку, кивнула головой в сторону выхода и подмигнула.
– Верь мне, Жозефина!
***
Олег был готов провалиться сквозь землю.
– Марк, ты уж меня прости, – тараторила Соня.
– Да, Марк, простите. Пойдем, Соня, – он тщетно пытался увести ее.
– Ты мне так помог в прошлый раз, а этот – она указала на Олега, – он не верит. Понимаешь? Ты прости, что я ему все рассказала. – улыбнулась Соня Марку. Олег подумал, Соне стоит извиниться за это же и перед ним, – и если что, он никому больше не…, – Соня безмятежно обернулась к нему, – правда?
Олег от возмущения не мог вымолвить ни слова, только в ужасе пялился на нее. Соня перешла на шепот и снова обратилась к Марку.
– У него эта…вежливость. Понимаешь? Такт. Он не говорит лишнего.
– Блядь, – не выдержал Олег, – можно тебя на пару слов? – Олег схватил ее за локоть и с силой оттащил в сторону.
– Ты больная! Ты больная идиотка, – зашипел он, – у тебя мозги есть?
Она обиженно посмотрела на него.
– Сам дурак!
Раздался звонкий смех.
Олег обернулся. Бариста, готический мальчик по имени, как выяснилось Марк, громко и искренне ржал.
– Ребята, ну вы и парочка. Соня, ты…Ты моя звезда просто! – посетители любопытством посматривали в сторону драматичной троицы, – нет, я не могу. Нет, правда! Вы друг друга стоите! Я рад, что вы вместе.
Соня счастливо разулыбалась, с силой высвободила руку и направилась обратно к барной стойке.
– Не говори так. Мы не вместе. Он ненормальный, а я очень даже ничего, – она повернулась к Олегу, – ну? Подойдем.
Мужчина не шевелился и Соне пришлось подойти к нему.
– Все в порядке. Мы никого не убили, как я и обещала, – взяла она его под руку божественно аккуратно, самыми кончиками пальцев.
Они взгромоздились на стулья за стойкой. Повисла пауза.
– Да…, – первым спохватился мальчик, – извините, как вас? – обратился он к все еще смущенному гостю.
– Олег.
– Олег, – протянул ему руку Марк, – все нормально. Это никакой не секрет. Я всем рассказываю. Это даже смешно, – и видимо, в подтверждение своих слов он забарабанил по стойке, – что вы будете? В качестве моральной компенсации – за счет заведения.
– Не стоит, – отрезал Олег.
– Вот и я о том. Ничего не стоит, так что выбирай. Так, ты, Траумель, как обычно?
– Траумель? – удивленно подняла бровь Соня.
– Это он придумал, – хихикнул мальчик и тут же осекся, осознав, что, возможно, выдал кое-чьи секреты.
Соня с вопросом посмотрела на Олега.
– А ты думала, я как тебя отыскал? Шел по зову сердца?
– Ах ты негодяй! – пожурила Марка Соня, отчего он очень довольно разулыбался.
– Олег, так что ты…О, – щелкнул он пальцами, – я знаю! Пана-коту разогреть! С собой.
– Нет. – глухо ответил Олег.
– Кто греет пана-коту? – удивленно спросила Соня.
– Никто, – резко фыркнул Олег.
Но Соня уже все поняла и смущенно отвернулась.
– Я чай, – все же ответил на вопрос малыша-бариста мужчина.
– Есть чай «волна спокойствия», пойдет? – подмигнул гаденыш. Олег решил не комментировать.
– Так. – хлопнула по стойке ладошкой Соня, когда у всех было налито, – в общем, Марк. Расскажи ему, пожалуйста, как ты заканчивал жизнь самоубийствами.
Олег слышал эту невинную просьбу уже второй раз за десять минут. Но передернуло его, как и в первый.
– Да рассказывать в общем, нечего. – чуть ли не зевнул мальчик, – первый раз – транков нажрался, по-детски. Истерика была. Ну сами знаете, транки – это не в серьез, – подмигнул малыш, непонятно по какой причине уверенный в знании Олегом таких вещей.
– Вообще-то не знаю, – ответил Олег, которому разговор не нравился.
Мальчик проигнорировал ехидные нотки его голоса.
– Второй раз пошел топиться. Как раз шторм начался.
– Повезло с погодой, – снова фыркнул Олег.
– Очнулся на берегу, ничего не помня. Как русалочка! Только без принца, – пожал плечами мальчик, – а третий – вешался. И, как видишь… – он быстро вздернул плечами два раза, развел руки в сторону и состроил дурацкую гримасу.