bannerbannerbanner
Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме

Глен Кук
Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме

Полная версия

12
События ночи


Гарун присел у подножия частокола и прыгнул вверх, вложив в прыжок всю силу юных мышц. Пальцы его нашли опору, и какое-то мгновение он висел, прислушиваясь. Никакой тревоги, никого спешащего в его сторону. Он подтянулся и смог заглянуть за край. В лагере все еще горело несколько костров, вокруг которых сидели немногочисленные люди. Большинство готовили завтрак. Судя по всему, Эль-Мюрид намеревался начать с раннего утра. Часовых поблизости видно не было.

Он подтянулся выше, и часть стены осыпалась, как ему показалось, с невероятным шумом. Стена была сооружена из палок и камней, слепленных влажной глиной, которая теперь засохла и начала рассыпаться. Перекатившись через верх, он свалился на скрытые в тени хрупкие мостки и замер, ожидая тревоги и формируя в голове карту, которую ни за что не забыл бы даже в пылу сражения.

Шума никто не заметил. Как скоро хватятся часовых? Наверняка долго ждать не придется. Десять минут? Времени могло быть в обрез. Прежде чем нанести удар, нужно найти Ученика.

Перед тем как двинуться дальше, он воспользовался мелким заклинанием, отводящим взгляды, – оно делало его, по сути, невидимым, пока сам не совершит какую-нибудь оплошность. Опустившись на землю, он пополз вдоль стены и наконец проник в лагерь под прикрытием теней от палаток. Он прислушался к слабым шагунским чувствам, пытаясь обнаружить Ученика посредством ауры его амулета. Но в итоге ощутил лишь смутное направление к центру – чтобы это понять, никакого волшебства не требовалось. Он пожалел, что слишком мало времени проводил с наставниками, не имел возможности учиться у мастеров и достигнуть большего совершенства. Но ему столько всего требовалось изучить, а на учебу было так мало времени…

Там! В той стороне пульсация амулета была сильнее. Гарун двигался словно пантера, тенью в тени. Приключение вскружило ему голову, и он дал волю фантазии, воображая себя могущественным мстителем. Сколь бы опасным ни было его предприятие, он не боялся – подобное просто не пришло ему в голову. Его бесстрашие было бесстрашием глупца.

Центр лагеря обнаружился на «островке» голой земли, и топать до него надо было ярдов двадцать по открытому пространству. За ними расположились полдюжины палаток под охраной двадцати Непобедимых. Часовые стояли слишком близко, чтобы мимо них можно было проскользнуть.

Гарун не мог определить, какую палатку занимает Ученик. Шло время. В любую минуту могли хватиться пропавших часовых. Нужно было что-то делать.

Сотворив фиолетовую магию, он послал один за другим несколько крошечных смертоносных шариков. Другого выхода не было. Поднимется тревога, начнется всеобщая суматоха, и тогда, возможно, ему удастся подобраться достаточно близко, чтобы совершить задуманное.

Закричал кто-то из Непобедимых – естественно, не из тех, кого коснулась фиолетовая бусинка. Те уже никогда не издадут ни звука. Продолжая сотворять и выпускать смертоносные шарики, Гарун пробирался вперед. Внезапно он оказался лицом к лицу с гигантом в белой одежде, которого не сбило с толку слабое маскирующее заклинание. Сверху со свистом обрушилась кривая сабля. Гарун метнулся в сторону, налетел на низкую палатку и споткнулся, но сумел уползти в тень. Присев, он уставился на Непобедимого. Тот потерял его, но лишь на мгновение. Подняв саблю, он бросился в атаку.

Гарун обнажил клинок.

Лагерь оживал. Слышались крики, вопросы. В кругу, охраняемом Непобедимыми – десяток которых уже свалились замертво, – распахнулись клапаны палаток. Офицеры требовали докладов. Заметив человека, который наверняка был эль-Надимом, Гарун попытался выпустить еще одну фиолетовую бусинку, но гигант снова набросился на него.

Гарун парировал удар – столь сильный, что у него онемела рука. Непобедимый на мгновение оказался беззащитным, но у Гаруна не хватило сил нанести ответный удар. Гигант замахнулся снова, но Гарун успел уклониться, и противник отбил его оружие.

Его противнику что-то кричали. Тот кричал в ответ. Третий удар оказался столь же ошеломляющим, как и предыдущие. На этот раз, когда клинок Гаруна ушел в сторону, сам он выбросил вперед ногу и изо всех сил пнул гиганта, угодив в колено. Тот пошатнулся, и Гарун нанес удар прежде, чем противник опомнился.

Развернувшись, он побежал наперерез, расшвыривая в стороны ошеломленных солдат, и нырнул в тень позади палатки. Палатка оказалась пуста, и он скользнул внутрь.

Замешательство росло. Кто-то кричал, что их атакует валиг. Люди бросились к стене, другие в панике носились туда-сюда. Мало кто пытался искать незваного гостя, убившего стражей Ученика.

Шум удалялся. Выглянув из палатки, Гарун никого не увидел. Выбравшись наружу, он скользнул под покровом тени к палатке Ученика. Теперь он знал, где она.

За спиной вспыхнуло пламя – в панике кто-то разбросал костер. Часть палаток загорелась. Огонь быстро распространялся.

Погибших Непобедимых сменили другие. Гарун выругался. Теперь он никак не мог нанести удар, к которому готовился целый день. Нужно было использовать Силу, пусть ему этого и не хотелось. Он желал, чтобы Ученик увидел приближающуюся смерть, чтобы тот взглянул ему в глаза и узнал мальчика из Аль-Ремиша. Он желал, чтобы тот знал, кто его убьет и за что.

Фиолетового убийцы было недостаточно – он мог прикончить ближайшего Непобедимого, но не прячущегося в палатке человека. Требовалось что-то другое, но в магическом арсенале Гаруна оказалось мало подходящего. Он вновь обругал стечение обстоятельств, не позволившее ему стать полноценным шагуном.

Он выбрал заклинание, вызывавшее симптомы тифа. Тихо прочитал нараспев нужные слова, и, представив себе Эль-Мюрида, каким помнил его по Аль-Ремишу, он выпустил колдовство на свободу.

В ответ послышался мучительный вопль.

Часть Непобедимых бросилась к повелителю. А другая часть – к Гаруну.


– Что за дьявольщина там творится? – спросил Хаакен.

– Не знаю, – ответил Браги. – Но муравейник он точно разворошил.

– Может, надо помочь? Может, если они решат, что на них напали, он сумеет в суматохе выбраться?

Браги в этом сомневался. Он уже списал Гаруна со счетов и теперь раздумывал, стоит ли спешить в Эль-Асвад в надежде, что его еще не хватились. Но наверняка было слишком поздно, так что с тем же успехом он мог пригодиться и здесь.

Из лагеря разбегались люди, спасаясь от бушующего пламени. Панически ржали лошади.

– Ладно, пошли. Всыплем как следует тем, кто пытается сбежать. Эй, лучники, – подстрелите нескольких на стене!


Звуки тревоги разбудили Мегелина. С трудом соображая, он выбрался из своей каморки, волоча меч, который редко использовал. Ночная атака? Этого он не ожидал – для Ученика в том не было никакого смысла. Ему нужно было лишь изматывать обороняющихся, нанося удары вроде вчерашнего.

Он остановился, прислушиваясь. Вокруг с криками носились люди, но не было слышно ни грохота, ни треска ударяющих в крепость молний. Возможно, это все-таки не атака.

Но тогда что?

Добравшись до северного двора, он обнаружил толпы выбегающих из ворот людей. Он схватил за плечо солдата:

– Что происходит?

Тот вырвался, как и следующий, которого он поймал. Никто не хотел терять времени. Радетик устало потащился на крепостную стену.

Лагерь Ученика охватило пламя. Повсюду носились люди и животные. Шло сражение: защитники Эль-Асвада беспорядочной массой обрушились на врага. Происходящее напомнило муравейник.

– До чего же банально, – пробормотал Мегелин, и тут только до него дошло, с чего все началось. – Гарун! Совсем сдурел!

Радетика охватила паника. Его Гарун… Он едва не бросился со стены, спеша вниз. «Это же не твой сын, – удивленно возразил ему внутренний голос. – Его тебе лишь одолжили на время». Но все же сердце его разрывалось от страха, что мальчик погубил себя, следуя неким фантазиям, которые якобы должны были избавить отца от нависшего над ним злого рока.


Браги и его солдаты держались вместе, не давая себя сокрушить людской лавине. Вокруг лежало два десятка тел. Сейчас противник был легкой добычей.

Появилась толпа из крепости, столь же неорганизованная, как и враг, но жаждавшая крови. Вокруг лагеря началась бойня. Браги повел своих людей к воротам, войти в которые оказалось легко: враги попросту разбегались или карабкались на стену. За отделением Браги последовали солдаты Гильдии и воины валига.

Что теперь? Где искать Гаруна? Тому нужен был Ученик. Палатка Эль-Мюрида должна стоять в центре лагеря.

– Туда. Быстрее.

Хаакен остался с солдатами, а Браги побежал направо, огибая костры. Его отделение оставляло за собой след из раненых. Обезумевшие лошади были намного опаснее вражеского оружия.

Найдя не тронутый огнем проход среди палаток, Браги свернул к центру лагеря.


Гарун едва сдержал крик, когда Непобедимые швырнули его на землю к ногам Эль-Мюрида. Он плюнул в их вождя. Стражник ударил его по голове:

– Это отродье валига, повелитель.

– Уверен, Моваффак?

– Тот самый, который напал на тебя в Аль-Ремише.

– Но это же просто мальчишка.

– С тех пор прошло немало времени, повелитель. Похоже, он научился новым шагунским трюкам.

Гарун увидел, как помрачнело лицо Ученика. Сравнив его с тем человеком, которого запомнил, он понял, что вождь выглядит намного старше своих лет.

– Ты проклинаешь меня, но сам прибегаешь к куда худшему колдовству? – Непобедимый снова его ударил. Рот Гаруна наполнился кровью, и он сплюнул на одежду врага. – Пожиратель свиней!

– Ты заблуждаешься. Я не использую колдовство, – с чувством оскорбленного достоинства заявил Эль-Мюрид. – Я призываю могущество Всевышнего, которым наделил меня ангел.

Появился эль-Надим:

– Повелитель, в лагере полный хаос. Пожар разрастается. Солдаты Гильдии уже здесь. Думаю, пора уходить.

 

Лицо Ученика помрачнело еще больше.

– Нет.

– Повелитель! – бросил Моваффак. – Будь благоразумен. Этот сброд поверг наших людей в панику. Силы врага превосходят наши. Нужно уходить, или мы все погибнем. И поскорее, пока паника не передалась Непобедимым.

– Мы можем собрать выживших по дороге, а потом вернуться, – согласился Эль-Мюрид, переглянувшись с Непобедимым.

Гарун понял, что второй попытки атаковать крепость не будет. Эта ночь истощила их силы.

– Никому из вас не уйти, – прохрипел он. – Вы уже мертвецы.

Это были всего лишь слова. Но он надеялся, что враг все-таки будет уничтожен. Он уже слышал шум сражения.

Лицо Ученика исказила мучительная гримаса. К нему бросились телохранители, не давая упасть.

– Посадите его на лошадь! – рявкнул Непобедимый. – Соберите всех, кто способен сидеть в седле. Если потребуется – скачите галопом. – Он повернулся к Гаруну. – Что ты с ним сделал? – Гарун молчал. Непобедимый ударил его по лицу. – Что ты сделал?!

Гарун заскрежетал зубами, превозмогая боль. Удары сыпались один за другим. Непобедимый безжалостно пытал его, раз за разом повторяя, что боль прекратится, лишь когда он отменит заклятие. Минуты складывались в часы. Боль становилась все сильнее, и лишь упрямство не позволяло Гаруну сдаться.

К ним подбежал другой Непобедимый:

– Они идут сюда!

– Где они? Далеко?

– У меня за спиной.

Капитан рывком поднял Гаруна на ноги:

– Берем его с собой. Повелитель в безопасности?

– Они уходят через дальние ворота, господин. С ними генерал и часть его людей.

– Помоги мне его нести.

У Гаруна не осталось сил, чтобы стоять. Он повис между двумя мужчинами, волоча ноги по земле. Все вокруг расплывалось и двоилось, подсвеченное огнем пожаров. Он понял, что умрет. Они заставят его снять заклятие, а потом убьют. Но страха не было – несмотря на боль, он ликовал.


– Вон он! – крикнул Браги. – Его схватили те, в белых одеждах. Пошли.

Он устремился вперед, подняв над головой окровавленный меч. Один Непобедимый оглянулся, и глаза его округлились. Другой тоже повернулся и, оценив положение, выпустил на миг Гаруна и достал кинжал. Схватив юношу за волосы, он запрокинул его голову, намереваясь полоснуть по горлу.

Браги швырнул меч, и тот ударил человека в белом по плечу, не причинив вреда, но помешав совершить убийство. Браги кинулся Непобедимому в ноги. Хаакен взревел и замахнулся мечом, держа его двумя руками, но человек в белом швырнул перед ним Гаруна. Браги врезался в юношу, и Хаакен их перепрыгнул. Непобедимый подставил ему подножку, бросил сверху оказавшегося рядом солдата Гильдии и умчался в ночь. Товарищи Браги устремились за ним.

– Ну и заварушка, – пробормотал Браги, поднимаясь. – Хаакен?

– Я тут.

– Ты только погляди, как его обработали.

– Он сам напросился. Попробуем соорудить носилки.

– Сам напросился? Да в тебе, похоже, ни капли сочувствия.

– Только не к дуракам.

– Не такой уж он и дурак, если прекратил осаду.

Сражение в лагере угасало. Люди Ученика бежали. Если бы валиг мог организовать погоню, не ушел бы никто. Однако посреди всеобщего хаоса Хали и эль-Надим сумели собрать достаточно людей, чтобы прикрыть отступление Эль-Мюрида.


– Я в долгу перед вами обоими, – прохрипел Гарун.

Браги и Хаакен стояли над ним, разминая затекшие от тяжести носилок мышцы.

– Угу, – проворчал Браги. – Похоже, это входит в привычку.

– Вон идет старик, – прошептал Хаакен.

Тяжело дыша, подошел Радетик, лицо его казалось страшно осунувшимся в свете пожара. Он опустился на колени возле Гаруна.

– Не беспокойся из-за крови, – сказал Браги. – Его крепко избили.

Гарун попытался улыбнуться:

– Мне почти удалось, Мегелин. Я поразил его заклятием. Теперь ему придется пострадать.

Радетик покачал головой.

– Идем, – сказал Браги. – Бери его, Хаакен.

Подъехали двое всадников.

– Отец, – прохрипел Гарун.

– Гарун. – Валиг взглянул на Радетика. – Это он все устроил, Мегелин?

– Да.

Валиг сплюнул сквозь зубы:

– Понятно. – Он задумчиво посмотрел на Браги и Хаакена. – Не те ли это самые парни, что вынесли его из ущелья?

– Те самые. Похоже, делают карьеру.

– Похоже на то. Осмотри раны Гаруна, потом расспроси парней. Когда закончишь, хочу с тобой поговорить.

– Как скажешь.

– Фуад, идем. – Валиг и его брат двинулись туда, где продолжалась суматоха.

– Теперь нам можно идти? – спросил Браги.

– Конечно. – Мегелин взглянул на Гаруна, который не скрывал охватившей его тревоги. – Все будет хорошо, парень. Но ты поступил не слишком разумно. Как и тогда, в Аль-Ремише.

Гарун подавил смешок:

– У меня не было выбора.

– Спорный вопрос. В любом случае все закончилось хорошо – если тебе не выбили все зубы. Надеюсь, случившееся многому тебя научило и ты кое от чего избавился?

– От чего?

– От мятежного духа. От глупости. Ты молод, и впереди у тебя еще много лет, если не растратишь их впустую. А этих ребят рядом может и не оказаться.

Гарун закрыл глаза, его била дрожь. Он действительно повел себя как дурак, бросившись в бой, словно Непобедимый Эль-Мюрида, даже не подумав о том, как будет выбираться. Впереди у него было еще множество завтрашних дней, которых он по недомыслию едва не лишился. И он был в намного большем долгу перед северянами, чем осознавал сам.

Мегелин нахмурился.


– Ну? – спросил валиг.

Радетик посмотрел на Хоквинда. Обветренное лицо генерала оставалось бесстрастным. Он лишь обозначал свое присутствие, не более того. Мегелин взглянул на Фуада. Брат валига кипел от злости. У Мегелина был союзник, но они с Фуадом представляли собой жалкое зрелище.

Мегелин вспомнил наставника, который внушал ему в юности невыносимый ужас. Потребовалось десять лет, чтобы победить свой неразумный страх. Лишь тогда он смог понять того человека и теперь сам прибег к его методу.

– Уже не помню, сколько лет я пребываю в неблагодарном рабстве в этом захолустье. – Главное значение имели злость и напыщенность, сопровождавшиеся рьяной жестикуляцией, – именно они ввергали слушателей в детский страх. – Каждый раз ты просишь моих советов и каждый раз их игнорируешь. Каждый раз, стоит мне собраться домой, мои надежды разбиваются в прах. Я сражался ради тебя, я страдал ради тебя. Ради тебя я отказался от карьеры. Я подвергаюсь постоянному и бессмысленному унижению со стороны твоей семьи и твоих людей. И все ради того, чтобы спасти груду камней посреди пустыни, которая защищает забытую всеми бесплодную землю, населенную одними лишь варварами, от бандитских набегов, которых эта земля только заслуживает! – Он чувствовал, как кровь ударяет в голову, как гнев находит выход после стольких лет разочарований. – Сколько сотен… нет, сколько тысяч людей лишились жизни из-за этой мерзости на холме? Здесь я постарел не по годам. Здесь выросли твои сыновья в окружении нескончаемой ненависти, предательства и войны. А теперь ты хочешь бросить все, оставив его Ученику? Позор! – Радетик встал перед валигом, уперев руки в боки и зловеще улыбаясь. – Ради чего мы жили? Ради чего умирали? Если мы сейчас уйдем, не пропадут ли впустую все эти годы и жертвы?

– Мы сражались за идеалы, Мегелин. – Голос Юсифа звучал тихо и устало. – И мы проиграли. Ученик не одолел нас физически – мы вновь прогнали его прочь. Но идеалы мертвы, раздавленные его пятой. Племена бросают нас. Они знают, на чьей стороне Сила, на чьей стороне будущее, – на стороне того, кого мы не в состоянии убить. На стороне того, кто через несколько недель возглавит орды, готовые хлынуть через наши разбитые стены, чтобы грабить наши дома, бесчестить женщин и убивать детей. Мы ничего не можем поделать – если только не хотим доблестно погибнуть во имя заведомо проигранного дела, как рыцари в ваших западных романах.

Перед лицом правды гнев Мегелина несколько угас. Они с Фуадом сопротивлялись лишь из гордости и сентиментальных чувств, за что единственной наградой могла быть только смерть. Валигат проиграл, и от него осталось лишь название.

– На севере, однако, все далеко не так безнадежно, – продолжал Юсиф. – Абуд наконец достаточно прозрел, чтобы понять необходимость в генерале. Возможно, донесения от его людей, которые действительно видели врага, расширят брешь в стене, окружившей его разум. Он все еще воплощает в себе силу и веру королевства – если должным образом ими воспользуется.

Слова валига были полны муки, отчаяния и боли, в которых он никогда бы не признался. Решение бежать многого ему стоило и, возможно, сломило его как мужчину.

– Как тебе будет угодно, господин. У меня нет сил возразить. Но, боюсь, в Аль-Ремише тебя ждет еще большее горе. К этому мне нечего добавить. Мне нужно собираться. Будет тяжким грехом, если мои многолетние труды уничтожат невежественные глупцы в белом.

На мгновение на лице валига отразились все ужасы преисподней, но он тут же взял себя в руки, как и подобало властителю, каковым являлся.

– Иди, учитель. Прости, что я тебя разочаровал.

– Вовсе нет, валиг. Никогда так не считал.

Радетик взглянул на остальных. Хоквинд оставался по-прежнему невозмутим. Фуад боролся сам с собой, хотя и старался ничем этого не показать.

– Мегелин, – позвал Юсиф, когда Радетик был уже у двери, – поезжай с Гаруном. У меня почти ничего больше не осталось.

Радетик кивнул и тяжело вышел.


– Ну вот, – проговорил Драконобой. – Прошли форсированным маршем от самого Высокого Утеса, едва не погибли, чтобы спасти эту мусорную свалку, – и что теперь? Уходим. Почему военным планированием всегда занимаются болваны?

– Слушайте старого стратега, – усмехнулся Хаакен. – Ему даже не хватает ума, чтобы запомнить свое место в строю, но он во всем разбирается лучше генерала и папаши Гаруна, который командовал войсками чуть ли не с младенчества.

– Тише, – сказал Браги. – Нам велели отсюда выбираться без лишнего шума.

– Во всей этой суматохе? Да тех фургонов на четыре мили вокруг слышно.

Всадники валига выехали на закате солнца, несколько часов назад, надеясь очистить местность от вражеских шпионов. Теперь отправилась в путь главная колонна, тылы которой должны были охранять солдаты Гильдии. Валиг рассчитывал, что бегства никто не заметит до тех пор, пока их уже невозможно будет догнать.

– Рагнарсон!

Перед Браги возник лейтенант Сангвинет.

– Сэр?

– Слишком много от вас шума. Скажи Драконобою, пусть заткнется, или брошу его на корм шакалам.

– Да, сэр. Если потребуется – заткну ему рот кляпом, сэр.

На этом разговор вроде бы и закончился, но Сангвинет стоял, не сводя взгляда с Браги, которому стало слегка не по себе.

– Он знает, – сказал Браги Хаакену, когда лейтенант наконец ушел. – Он просто притворяется, будто ему ничего не известно, потому что иначе придется что-то предпринимать – даже если мы спасли сына валига. Нам придется ходить на цыпочках – он наверняка попытается поймать нас на чем-нибудь еще. Рескирд, лучше делай вид, будто никогда не учился говорить.

– Что я такого сделал? Только сказал то, о чем и так все думают.

– Всем остальным хватает ума держать язык за зубами. Пошли.

Браги ушел из Эль-Асвада, ни разу не оглянувшись. Взгляд через плечо стал бы для него взглядом в собственное прошлое, а ему не хотелось жалеть о решении стать солдатом. Да, это было решение глупца, но теперь он здесь. И он принадлежал к числу тех упрямцев, которые намерены сполна испытать все последствия своих поступков.

Он глядел вперед и не видел ничего многообещающего, ожидая пролить кровь где-нибудь в песках этой дикой, чужой и непостижимой земли.


Гарун смотрел назад – ему просто не оставили выбора. Носилки, на которых его несли, хотя он настаивал, что может ехать верхом, были повернуты лицом к замку.

Он плакал. Никакого другого дома он не знал и был уверен, что уже никогда его не увидит. Он оплакивал отца и Фуада, для которых Эль-Асвад значил еще больше. Он оплакивал всех доблестных предков, которые удерживали Восточную крепость, подтверждая оказанное им доверие. И еще он оплакивал свое будущее, первые намеки на которое уже начал осознавать.

Мегелин шел рядом, и его молчание значило больше, чем любые слова.

Еще до рассвета колонна скрылась в Большом Эрге, ни разу не попавшись на глаза врагу.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55 
Рейтинг@Mail.ru