Глен Кук
Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме
Победители смеялись и поздравляли друг друга, хоть и были основательно потрепаны. Они разбили войска самого Хоквинда! Эль-Надим отвел их на прежние позиции и попытался спровоцировать врага еще на одну попытку, но Хоквинд и валиг предпочли отступить. Один отряд Гильдии сдерживал Хали, пока основные силы уходили на запад.
В сумерках к Эль-Мюриду подошел какой-то человек:
– Они идут, повелитель. Эль-Надим заставил их отступить.
– Господь велик. – Ученик не смог сдержать улыбку. – Прекрасно. Пусть об этом знают все.
Темноту заполнил стук копыт и топот сапог. Ученик опустился на колени, чтобы помолиться, и тут же ощутил горечь разочарования – под ним прошло лишь небольшое подразделение, скорее всего авангард. Следовало дождаться главных сил…
Наконец время настало. На какое-то мгновение его охватил ужас – вновь нахлынули воспоминания о той лисьей норе. Никогда больше. Ни за что. Даже ради Всевышнего…
Вскочив, он закричал что было силы:
– Есть лишь один Господь, и это наш Всевышний! Приди же ко мне, ангел Господень!
Амулет вспыхнул, осветив склон. Эль-Мюрид резко опустил руку, и в стены каньона ударила молния. Во все стороны полетели каменные глыбы, словно игрушки в руках избалованного ребенка. Земля содрогнулась и затряслась. Дальний склон протестующе застонал, а затем обрушился.
Грохот падающих камней заглушил доносившиеся снизу крики. Когда все смолкло, Эль-Мюрид приказал Непобедимым спуститься и прикончить выживших.
Он сел на камень и зарыдал, дав выход всем страхам, мучившим его много дней.
11
Удар молнии
– Ну, давай же, Рескирд. Ты всех задерживаешь.
Гарун наклонил голову – говорил тот парень по имени Браги. Юноши-северяне постоянно спорили, и еще больше с тех пор, как их отряду пришлось отступать. Парня по имени Рескирд ранило, и друзья безжалостно его бранили, помогая идти.
Лязг оружия в арьергарде стал громче. Солдаты Ученика, похоже, полностью обезумели, радуясь успеху. Отстать бы и пустить в ход свои умения шагуна… Но отец настоял на том, чтобы Гарун оставался с подопечными из Гильдии.
Вражда между северянами его раздражала. Он спешился:
– Посадите его на мою лошадь. Тогда вам не придется его тащить.
– Этот придурок, похоже, никогда не учился ездить верхом, – буркнул парень по имени Хаакен. – Хоть раз сидел на лошади, Рескирд?
– По крайней мере, знаю, где у нее задница, – столь же язвительно бросил Драконобой.
Склон на юге осветился ярким сиянием. Раздался чей-то крик, но слов Гарун не расслышал. А затем ударила молния, и на колонну обрушился град камней. Лошади заржали, встали на дыбы, заметались. Закричали люди. Замешательство быстро переросло в панику.
Самообладание наконец вернулось к Гаруну. Обратившись к свету, он забормотал заклинание. В грудь ему ударил камень величиной с кулак, налетел порыв ветра. Он почувствовал, как трещат кости, и нахлынула волна боли. Чьи-то руки подхватили его, не дав упасть. Он застонал, а затем наступила тьма.
Низко на востоке висел лунный серп. Гарун ничего больше не видел, и все вокруг было словно в тумане.
– Он приходит в себя, – послышался голос кого-то из северян.
Заставив себя сосредоточиться, он повернул голову. Братья сидели рядом с ним. Рука Хаакена висела на легкой перевязи, и весь он, казалось, покрылся запекшейся кровью. Гарун различил и другие силуэты молчаливых людей.
– Что случилось?
– Какой-то чародей обрушил на нас гору, – ответил Браги.
– Это я знаю. А потом?
– Мы взвалили тебя на лошадь и бросились на чародея как раз в тот миг, когда нас атаковали его люди. Нам удалось пробиться, и мы оказались здесь, с генералом. Другие еще подходят. Твой отец ищет потерявшихся.
– Насколько все плохо?
Наемник пожал плечами – он еще сам не до конца пришел в себя. Собственно, все вокруг выглядели подавленными и угрюмыми. Похоже, дело действительно было плохо – рушились все надежды, возложенные на Гильдию.
Гарун попытался встать, но Хаакен заставил его снова лечь.
– У тебя ребра сломаны, – проворчал он. – Ты себе дыру в легком проделаешь.
– Но мой отец…
– Сядь на него, – посоветовал Браги.
– Твой старик до этого как-то без тебя обходился, – заметил Хаакен.
Гарун снова попытался встать, и грудь его пронзила острая боль. Побороть ее он мог, лишь лежа не шевелясь.
– Вот так-то лучше, – сказал Браги.
– Вам удалось пробиться? Через Непобедимых? – Он смутно вспомнил лязг оружия и силуэты в белом.
– Они не настолько круты, когда не верхом, – ответил Хаакен. – Спи. Если будешь волноваться, лучше тебе точно не станет.
Сам того не желая, Гарун последовал совету, впрочем его тело требовало того же.
Когда он проснулся, над ним стоял Юсиф с забинтованной левой рукой. Одежда его была порвана и покрыта кровью. С ним был Фуад, похоже невредимый, но Гаруну не хотелось смотреть на дядю. Отец устало допрашивал солдат Гильдии с помощью переводчика Мегелина Радетика.
Отец выглядел столь старым, столь усталым, столь полным отчаяния…
– Мегелин! – прохрипел Гарун, радуясь, что судьбе было угодно сохранить старику жизнь. Его смерть стала бы окончательной катастрофой.
Присев, отец сжал его плечо со всем чувством, какое только мог позволить себе мужчина. Потом дела позвали его куда-то еще, но Мегелин остался. Сидя скрестив ноги, он о чем-то тихо говорил. Гарун понимал лишь треть услышанного. Похоже, старый ученый рассказывал об экономических силах одного западного королевства, преднамеренно игнорируя все нынешние беды. На Гаруна вновь навалился сон.
Когда он проснулся, солнце уже взошло. Он лежал на покачивающихся носилках. Вокруг были только раненые. Его спасители-наемники куда-то исчезли.
Появился Мегелин, которого подозвали носильщики.
– Где все, Мегелин?
– Те, кто способен сражаться, пытаются задержать погоню.
– Она близко?
– Очень. Они чуют кровь. И хотят с нами покончить.
Но сэр Тури Хоквинд, даже потерпев поражение, проявил себя еще более впечатляюще, чем сэр Тури Хоквинд – победитель. Побежденная колонна целой и невредимой добралась до Эль-Асвада.
Врачи вправили и перевязали ребра Гаруна. Вопреки их советам, он вскоре поднялся на ноги, пытаясь осознать всю чудовищность катастрофы. Потери составили две трети войск. Большинство погибли во время обвала и последовавшей атаки.
– Но все это уже история, – сказал отец. – Теперь враг у ворот, а у нас не хватает солдат, чтобы поставить на стены.
Это действительно было так. Эль-Надим преследовал их до самых ворот, и, хотя у него не было достаточных сил для осады, он все же начал к ней готовиться. Разбил укрепленный лагерь и строил осадные машины. Его солдаты копали ров и возводили баррикады вдоль дороги. Все это походило на первый шаг к окружению замка.
– Что они замышляют? – спросил Гарун Мегелина. – Три тысячи солдат не смогут захватить Эль-Асвад.
– Ты забыл, что для истинно верующего нет ничего невозможного, – мрачно ответил Радетик.
– Но как?
– Вспомни ночную атаку.
– Молния… чародей, который обрушил гору. Но Эль-Мюрид терпеть не может колдовство!
– Верно. Но есть одно колдовство, которое вплетено в его легенду. Последний раз оно случилось вскоре после того, как он выбрался из пустыни.
– Амулет, который, как он утверждает, дал ему ангел? Я думал, это все выдумки.
– Но оно случилось. Судя по всему, он решил воспользоваться им снова. Полагаю, наши стены станут его следующей целью.
– Эль-Мюрид сейчас там?
– Да.
– Тогда отец должен устроить вылазку. Если мы его убьем…
– Ничто не доставит им большего удовольствия, чем подобная попытка.
– Но…
– Я обсуждал это с твоим отцом и генералом Хоквиндом. Они решили пожертвовать Эль-Асвадом. Пусть ломают стену. В ближнем бою амулет будет бесполезен.
Гаруну подобная стратегия не понравилась – она слишком зависела от ожидаемого поведения противника и от того, получит ли тот подкрепление. Но возражать он не стал. У него появились кое-какие идеи, и ему не хотелось, чтобы Мегелин о них догадался.
– Ты спрашивал отца про тех парней из Гильдии?
– Упомянул. Он обещал что-нибудь сделать, когда будет время.
Гарун удовлетворенно кивнул. Браги и Хаакен спасли ему жизнь, и они заслуживали награды.
– Спасибо.
– Ты закончил упражнения по геометрии? – Радетик не знал жалости.
Перерыв в учебе не предусматривался даже на период выздоровления.
– Я был занят…
– Занят тем, что притворялся больным? Возвращайся к себе и не выходи, пока не найдешь решения, которые сможешь доказать.
– Вон идет тот старик, – сказал Хаакен.
Браги повернулся, глядя, как Мегелин Радетик пробирается вдоль стены, останавливаясь, чтобы поговорить с каждым солдатом.
– Он тебе слегка не напоминает нашего деда?
– Не спускай глаз с тех придурков, – предупредил Хаакен. – Иначе Сангвинет тебя живьем сожрет.
О поражении отряда новобранцев в бою никто ничего не говорил. Никого не наказали и не отправили на тяжелые работы. Ходили слухи, будто Хоквинд не имел к новобранцам никаких претензий, учитывая местность и сопротивление, с которым они столкнулись.
Ветераны, однако, считали иначе. Пострадала репутация их генерала, и погибли сотни товарищей. Их не волновало, что соленая вода оказалась глубиной по колено и новобранцы приняли на себя главный удар войска Эль-Мюрида. Ветераны видели, что в живых новобранцев осталось больше, чем бойцов любого другого отряда, и это их нисколько не радовало.
Радетик остановился возле юношей, опершись о зубец стены. Внизу тяжко трудились люди эль-Надима.
– Уверены в себе, словно муравьи, да?
– Возможно, у них есть на то причины, – буркнул Хаакен.
Браги не ответил. Он не знал, как относиться к старику, – Радетик был здесь важной персоной, но редко вел себя соответственно.
– Как Гарун? – все-таки спросил он.
– Поправляется. Валиг передает вам привет. Он лично поблагодарит вас, когда у него выпадет свободная минута.
– Ладно.
– Что-то не слышу особого восторга. Он щедрый человек, и Гарун – его любимый сын.
– Единственное, что может вызвать у меня восторг, – возможность отсюда убраться.
– Гм? – задумчиво пробормотал Радетик.
– Тут жарко, сухо и ничего нет на мили вокруг.
– Я бы отдал все свое состояние за приличное дерево. Порой я чувствую себя точно так же. – Радетик похлопал Браги по плечу. – Скучаешь по дому, парень?
Браги хотел было возмутиться, но вместо этого вдруг выложил всю свою историю. Радетик с интересом его слушал, иногда поторапливая, когда тот запинался. Как бы Браги ни пытался убедить всех в обратном, он действительно тосковал по дому. Он оставался мальчиком, вынужденным взять на себя роль мужчины. И ему не хватало его народа.
Браги поделился переживаниями по поводу понесенного поражения. Радетик снова похлопал его по плечу:
– Стыдиться нечего. Генерал удивлен, что вы так хорошо держались. Если кто-то и виноват, то только он сам и валиг. Они повели себя слишком самоуверенно, за что пришлось поплатиться вам, солдатам. Ладно, я лучше пойду.
Браги не понял, что именно сделал старый ученый, но отчего-то вдруг почувствовал себя лучше. Да и Хаакен уже не выглядел столь мрачным.
Вскоре появился сержант Трубачик:
– Лейтенант хочет тебя видеть, Рагнарсон. Руки в ноги!
– Но…
– Пошел!
И Браги пошел. Его била дрожь, хотя жара стояла страшная. «Начинается, – подумал он. – Без последствий точно не обойдется».
Сангвинет расположился на складе рядом с конюшней – темном и заплесневелом, едва освещенном единственным фонарем. Браги постучал по дверному косяку:
– Рагнарсон, сэр.
– Входи и закрой дверь.
Браги послушался, изо всех сил желая оказаться где-нибудь в другом месте. Он пытался убедить себя, что сделал все, что мог, и совершенно не важно, что думают по этому поводу другие. Но на самом деле это было важно, и даже очень.
Сангвинет с полминуты смотрел на него, затем сказал:
– Сегодня утром умер Бердсонг.
– Мне очень жаль, сэр.
– Мне тоже. Он был хорошим человеком. Может, ему не хватало воображения, но отделение вполне на нем держалось.
– Да, сэр.
– Я готовлю доклад. Ты был там. Расскажи, как все случилось.
– Мы пробирались через соленую воду. Ему в локоть попал камень, и он выронил щит, но прежде, чем успел снова его поднять, в край нагрудника угодило копье. Оно вошло под мышку и, видимо, пронзило легкое.
– Ты взял командование на себя?
– Да, сэр. Парни уже привыкли к моему руководству. Еще со времен учебы.
– Кроме него, был еще один раненый?
– Драконобой, сэр: Рескирд нарушил строй, пытаясь добраться до кого-то из солдат противника, и поплатился за недисциплинированность.
– Отделением слева от вас командовал капрал Стоун. Он говорит, вы хорошо держались.
– Я пытался… мы пытались, сэр. Но мы не могли устоять, когда все остальные отступали.
– Да, не могли. Ладно, Рагнарсон. Возможно, у тебя есть задатки командира. Я представляю тебя к повышению. Полуторное жалованье с того дня, как был ранен Бердсонг.
– Сэр? – Ему показалось, будто он ослышался.
– Ты теперь командир отделения. Остается лишь получить одобрение генерала. Возвращайся к своим, капрал.
Несколько мгновений Браги ошеломленно стоял, желая возразить, протестовать… Подобного он совершенно не ожидал.
– Я сказал – свободен, Рагнарсон.
– Да, сэр.
Спотыкаясь, он вышел за дверь и вернулся на свой пост.
– Поздравляю, – сказал Трубачик и заковылял прочь.
– Что случилось? – спросил Хаакен.
Браги попытался объяснить, сам ничего не понимая. Он попросту не считал себя достойным.
Каждый день эль-Надим выстраивал своих людей, демонстрируя готовность к сражению. Каждый день защитники Эль-Асвада отказывались принять вызов. Ничем не отличался от предыдущих и этот день. Эль-Надим приблизился на расстояние выстрела из лука и послал гонца с требованием сдать Эль-Асвад. Валиг отправил того назад с пустыми руками.
Обычно после этого осаждавшие отступали на несколько сотен ярдов и, как только становилось ясно, что ответа не последует, возвращались к работе. Но на этот раз было по-другому. Эль-Надим не стал отступать. Он и Ученик вышли вперед, и Ученик поднял кулак к небу. Его амулет разгорался все ярче, пока Эль-Мюрид не стал напоминать лишь тень человека, охваченного ослепительным пламенем.
Ударила молния. Десятки тысяч каменных глыб подпрыгнули в воздух, обрушившись на Восточную крепость. Молния вспыхнула снова и попала в форт, обороняющий подход, и стены, соединяющие его с главной крепостью. Защитники выпустили град стрел, но ни одна не достигла цели. Из земли продолжал вырастать огненный столб. Открылись врата преисподней, извергая ярость десятка бурь. Часть стены обвалилась, камни покатились по склону, пропахивая борозды в рядах противника.
Издав боевой клич, Непобедимые устремились вперед, карабкаясь по грудам обломков. Продвигались они медленно – на них со стен летели стрелы, а нагроможденные камни осыпались под ногами.
Собрав войско внутри пролома, валиг позвал на помощь Хоквинда, лучше знакомого с подобного рода боевыми действиями. Ученик и большая часть армии эль-Надима двигались по склону, к западной стороне крепости. Непобедимые добрались до вершины каменной груды и ринулись вниз, под град стрел и копий. Они врезались в солдат валига, рассеяв импровизированный строй Юсифа. Началась резня. Войска Ученика все прибывали – за фанатиками-Непобедимыми последовали обычные солдаты. Один отряд принялся штурмовать ворота. Ученик вновь призвал гнев преисподней, и молнии обрушились на более высокую и прочную западную стену Эль-Асвада.
Северяне стояли на посту на северной стене главной крепости, там, где она соединялась с западной, вдали от сражения. К ним присоединился Гарун.
– Проклятье, – сказал он. – В уме им не откажешь. Они не дали отцу совершить вылазку.
Ни Браги, ни Хаакен не ответили, погруженные в собственные мысли. В любую минуту они ждали приказа Сангвинета вступить в бой. От каждого удара молнии они вздрагивали, хотя Ученик атаковал далекую от них цель.
Приказа так и не последовало.
Обрушилась большая часть западного крепостного вала.
Хоквинд начал контратаку из отрезанного форта. Подавив там врага, он ринулся на главную крепость, атакуя входящего через западную стену противника. Бой шел среди строений и сараев, без пространства для маневра. Царило полное замешательство и хаос.
Окружив кордоном пролом, Хоквинд постепенно выдавливал захватчиков. Последнего удалось изгнать еще до захода солнца. После дневного боя потери оказались примерно равны с обеих сторон. Защитники начали расчищать обломки и возводить дополнительный барьер позади пролома в западной стене. Форт решили бросить.
Час был поздний, но Браги оставался на посту – сменить его было некому. Хаакен дремал. То же было и по всей стене – каждый второй спал. В ночной тиши раздавались лишь звуки строительных работ.
Из темноты вышел Гарун.
– Завтра они будут отдохнувшими, а мы уставшими, – сказал он. – Отец считает, что завтра, возможно, наступит конец.
Браги мрачно буркнул в ответ. Эль-Надим оказался вполне сообразителен – достаточно было лишь измотать оборону. А поскольку люди валига убедились, что сражаться безнадежно, боевой дух падал и без того.
– Нам нужна помощь, – продолжал Гарун. – Но помощь не придет. Вожди племен нас бросят.
Браги снова лишь буркнул.
– Они встанут на сторону эль-Надима. Пустыня заполнится людьми, готовыми разграбить Эль-Асвад. Нужно что-то делать.
– Твой отец и так делает все, что можно.
– Не все. У меня есть способности, которые он не хочет использовать. Он боится, что я могу пострадать. Я все изменю, если он мне позволит.
– Как?
– Я пришел тебя поблагодарить. За то, что ты тогда сделал.
– Не стоит благодарности. И ты уже говорил мне спасибо.
– Теперь я перед тобой в долгу. Моя семья всегда платит по долгам.
Браги не стал спорить, хотя был невысокого мнения о людской благодарности. Достаточно было вспомнить отца и тана, – пожалуй, никто не был больше в долгу друг перед другом, чем эти двое.
Гарун с рассеянным видом ушел прочь. Их встреча несколько озадачила Браги, и он подумал, что Гаруну не помешал бы опекун. Гарун вернулся через час, принес веревку и маленький черный мешочек.
– Что ты задумал? – спросил Браги, когда Гарун привязал веревку к зубцу стены.
– Собираюсь отплатить Ученику той же монетой.
– Кто тебе приказал? Я не получал приказов насчет того, чтобы ты выбирался наружу.
– Я сам себе приказал. – Гарун сбросил веревку во тьму. – Я вернусь до того, как кто-то меня хватится.
– Проклятье, я тебе не позволю…
Гарун исчез. Браги наклонился вперед:
– Ты сам не знаешь, что делаешь. Посмотри на себя – ты даже по веревке спускаться не умеешь.
– Что за шум? – проворчал проснувшийся Хаакен. – Они уже идут?
– Нет. Это все Гарун. Только что перебрался через стену.
– Позови сержанта стражи. Не стой тут, кудахча, словно старая курица.
– Тогда у него будут неприятности.
– И что? Тебе-то что?
– Он мне нравится.
– Он что, решил сбежать?
– Нет. Он решил добраться до Эль-Мюрида.
Поднявшись, Хаакен уставился в темноту, где скрылся Гарун:
– По-моему, он полный идиот.
– Я пойду за ним.
– Что? Да ты с ума сошел. Тебя повесят за то, что оставил пост. Раз уж он настолько глуп, что решил туда отправиться, – пусть. Зачем совать нос не в свое дело?
Браги задумался. Гарун в самом деле ему нравился, но фантазии парня с легкостью могли его погубить.
– Он там один, Хаакен. Я пойду.
Он поправил оружие, чтобы не мешало спускаться. Вздохнув, Хаакен последовал его примеру.
– Что ты делаешь?
– Ты думаешь, я отпущу тебя одного? Моего брата?
Браги начал спорить, но Хаакен зарычал на него в ответ. Спор стал настолько ожесточенным, что явились товарищи по отделению, желая выяснить, в чем дело. Мгновение спустя все разговоры были только о том, чтобы пойти вместе с Браги.
Это дало ему некоторую передышку. Одно дело – рисковать собственной шкурой, и совсем другое – вести отделение на непонятную операцию, которую не одобрило бы начальство. Что, собственно, ими двигало? Он точно не знал – но, с другой стороны, он точно так же не знал, почему собрался пойти сам.
– Если про нас узнают, хлопот не оберешься, – сказал он. – Оставайтесь или идите – решать вам. – Схватив веревку Гаруна, он перемахнул через край стены и начал спускаться. На полпути веревка дернулась, и он увидел на фоне звездного неба человеческий силуэт. – Проклятый Хаакен, – пробормотал он и улыбнулся внезапному теплу на душе.
Он присел среди камней у подножия стены, пытаясь вспомнить, как легче всего подобраться к лагерю Ученика, и гадая, не примет ли кто-то его за врага, заметив сверху. К нему присоединился Хаакен, затем справа от него приземлился кто-то третий, за ним четвертый и пятый, пока не собралось все отделение.
– Идиоты, – прошептал Браги. – Ладно. Не шумите, если не хотите, чтобы кто-нибудь сверху вас подстрелил.
Он пробирался вперед, пытаясь следовать путем, по которому, вероятно, направился Гарун. Судьба была к нему благосклонна – стража на стене их не заметила. Поняв, что на этот счет можно не беспокоиться, Браги начал больше тревожиться о заставах противника. Он прошел на расстоянии полета стрелы от вражеского лагеря, но Гаруна так и не обнаружил.
– Он тебя одурачил, – сказал Хаакен. – Просто взял и сбежал.
– На него не похоже. Он где-то здесь, готовит какую-то проделку. – Браги обернулся, глядя на крепость с точки зрения противника. Ее огромные неприступные очертания выделялись на фоне звездного неба словно край гигантской зазубренной пилы. Нигде не виднелось ни огонька – строители завершили работу. – Разойдитесь в разные стороны. Подождем, пока что-нибудь не произойдет.
В лагере противника было тихо, лишь за частоколом светились костры. На фоне огня появился силуэт часового.
– Браги! – прошептал кто-то. – Вон там!
– Вижу.
Каменную глыбу на мгновение осветило бледно-фиолетовое сияние, и к ограде лагеря поплыла фиолетовая бусинка, вопреки всем законам устремляясь вверх. Часовой наклонился и свалился со стены, с мягким хрустом ударившись о землю.
– Что тут вообще происходит? – спросил Хаакен. – Это колдовство, Браги. Убийственное колдовство. Пожалуй, нам стоит вернуться.
Браги успокаивающе положил руку на плечо Хаакена. Снова возникло фиолетовое сияние, и очередная бусинка поплыла к лагерю. Еще один часовой свалился с ограды и умер в полной тишине.
Послышался шорох по камню. Пристально вглядевшись, Браги различил скользнувшую к стене тень:
– Это он. Он идет в лагерь.
Браги встал.
– Ты что, тоже туда? – прошептал Хаакен.
– Нет. – Это в любом случае было самоубийством. – Я собираюсь его догнать. Вот только, мне кажется, уже слишком поздно.
