Глеб Пудов
О народном искусстве

Полная версия

Фотограф Глеб Александрович Пудов

Редактор Наталия Ивановна Ковалева

Рецензент Ирина Андреевна Колобкова

Рецензент Алексей Валерьевич Чевардин

Рецензент Сергей Дмитриевич Оленев

© Глеб Пудов, 2022

© Глеб Александрович Пудов, фотографии, 2022

ISBN 978-5-0055-1736-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

В этой книге собрано шестнадцать научных статей. Одни из них печатались ранее (здесь они дополнены и исправлены), другие публикуются впервые. Статьи разбиты на три раздела: «Люди и коллекции», «Резьба и роспись по дереву», «Художественная обработка металла».

В первом речь идет о Льве Адольфовиче Динцесе (1895 – 1948), Николае Петровиче Лихачеве (1862 – 1936) и Вячеславе Сильвестровиче Россоловском (1849 – 1908). Один из них – выдающийся ученый, поэт и основатель отдела народного искусства, другой – крупный ученый и коллекционер. Множество произведений из его бывшей коллекции находятся сегодня в Русском музее. Третий – известный военный корреспондент. Также на страницах этой книги встречаются имена других деятелей русской культуры: художников К. Е. Маковского и В. В. Верещагина, архитектора и реставратора Н. В. Султанова, фотографа А. О. Карелина. Статьи второго раздела посвящены истории производства пряничных досок в Городце и Устюжне, росписи туесов на Урале и Вятской губернии. Прослежена история бытования многих произведений, проанализированы их художественные особенности. В третьем разделе помещены работы об уральской росписи по металлу, ревдинской чугунной посуде, златоустовской гравюре на стали, павловских замочках, нижегородских колокольчиках. Немалое внимание уделено обзорам коллекций произведений народного искусства, сложившихся к настоящему времени в Русском музее. Вряд ли удалось избежать повторов, поскольку статьи тесно связаны между собой, например, множество городецких пряничных досок находилось в коллекции Н.П. Лихачева.

При отборе статей предпочтение отдавалось менее доступным для читателя работам (например, из музейных или университетских сборников).

I. Люди и коллекции

О Льве Адольфовиче Динцесе – ученом и поэте (1895 – 1948)¹

Лев Адольфович Динцес внес огромный вклад в развитие исторической науки и музейного дела. Тем не менее, существуют только три публикации, касающиеся его биографии и научных трудов. В 1948 году было опубликовано два некролога², представляющие исследователя в первую очередь как историка искусства. Авторы проследили основные этапы научной деятельности Л. А. Динцеса и высоко оценили значение его работ. Однако некрологи не лишены неточностей и не совсем верных интерпретаций, вполне объяснимых уровнем науки того времени. Почти тридцать лет спустя И. Я. Богуславской была издана статья³, посвященная трудам Л. А. Динцеса по проблемам народного искусства. Основной ее целью стал анализ основных теоретических положений в наследии ученого. И. Я Богуславская справедливо отметила, что Л. А. Динцес как ученый недооценен и незаслуженно забыт, несмотря на то что его научные труды не утратили актуальности по сей день (ему принадлежит более двадцати печатных работ и столько же рукописей)⁴.

Важные вехи биографии Динцеса и краткие описания его научных достижений приводятся в различных справочных изданиях и статьях по истории археологии⁵, а также в трудах, посвященных истории музейного дела⁶.

Однако многие факты, касающиеся его биографии и научной деятельности, противоречивы или неизвестны. В опубликованных материалах ранние биографические сведения ограничиваются только местом рождения (г. Вильно), далее следует упоминание о прохождении обучения в Киевском коммерческом институте. Информации о социальной и этнической принадлежности семьи, даже о дате его рождения нет. Сейчас также можно поставить под сомнение общепринятый антропоним (Ф.И.О.) ученого. Причиной этих несоответствий и противоречий является то, что многие труды были написаны в годы, когда о многом в печати сказать не удавалось, а архивные материалы были закрыты для авторов⁷. Указанные выше источники не отвечают и на ряд других важных вопросов. Возможно, это не было их задачей при рассказе о личности ученого.

Целью настоящей публикации является уточнение фактов биографии Льва Динцеса (в т.ч. обстоятельств, которые привели к его приходу в Русский музей), введение в научный оборот новых сведений, касающихся первых лет существования отдела народного искусства, а также организации его первой экспозиции. Самостоятельный раздел посвящен стихам Л. А. Динцеса.

Авторами публикации были использованы материалы Ведомственного архива и отдела рукописей ГРМ, а также документы, хранящиеся в архивах ИИМК, МАЭ РАН и ЦГАИПД.

Образование и научная деятельность Льва Динцеса до поступления в Русский музей (виленский и киевский периоды)

Биографические сведения о жизни и работе Л. А. Динцеса до поступления на работу в ГРМ не полны, существует множество лакун. А ведь именно этот период наиболее интересен с точки зрения становления Л. А. Динцеса как высококвалифицированного специалиста широкого профиля.

В Архиве ИИМК хранится его личное дело, датированное 1928—1930 годами⁸. Это период, когда он был аспирантом ленинградского отделения ГАИМК (ныне – ИИМК). Дело содержит отчеты о командировках и научной работе Льва Адольфовича, о подготовке диссертации, которая так и не была защищена. Прошения о направлении в командировки и командировочные удостоверения показывают широту охвата музейных собраний. Упоминаются поездки для работы в музеях Киева, Воронежа, Остера, Чернигова, Курска в 1928 году⁹; в научных учреждениях Москвы в 1929 году¹⁰, о работе в музеях Одессы, Харькова, Житомира, Каменец-Подольского, Изюма в 1930¹¹. В Архиве ИИМК также хранятся машинописные рукописи статей и не потерявший до сих пор научной ценности альбом фотографий и рисунков, посвященный типологии памятников Трипольской культуры. Он был создан в результате детального обследования коллекции Киевского музея¹². На обложке личного дела аспиранта ГАИМК Л. А. Динцеса значится 76 листов, однако в действительности в папке представлено только 42. Вероятно, часть из них была переложена в папку личного дела периода работы Динцеса в качестве старшего научного сотрудника ГАИМК в период с 1942 по 1948 год.

Ценные сведения о ранних годах ученого находятся в автобиографии¹³, приложенной к личному делу. Указанные источники дают ответы на некоторые вопросы. Лев Адольфович (Абрамович) Динцес родился 23 июня (5 июля) 1895 года в Вильно в семье зубного врача и служащей. В 1904 году, по данным автобиографии (1924) из архива ИИМК, поступил в I Виленскую гимназию¹⁴, в автобиографии (1945) из архива ГРМ указана II Виленская гимназия¹⁵. Эти два учебных заведения в те годы занимали территорию упраздненного Виленского университета. Первая и вторая гимназии находились рядом и имели общую домовую церковь во имя Святых Кирилла и Мефодия.

Первая виленская гимназия давала прекрасное классическое образование на русском языке, что способствовало продолжению обучения в стенах Санкт-Петербургского университета. Некоторые выпускники гимназии не только оканчивали этот университет, но и затем оставались работать в нем¹⁶. Как известно, Л. А. Динцес работал в ЛГУ в период с 1944 по 1947 год: сначала доцентом кафедры истории искусств, затем доцентом кафедры русского искусства¹⁷. Но, с другой стороны, Вторая виленская гимназия в 1868 году была переустроена в реальную гимназию, что давало право выпускникам поступать лишь в технические вузы. Начальное обучение Л. А. Динцеса во Второй виленской гимназии представляется более правдоподобным, т.к. после ее окончания он поступил в Ленинградский Технологический институт. Кроме того, как он сам пишет в своих отчетах об аспирантской работе, «зная основы немецкого, французского и польского языков… укрепил навыки чтения… белорусской, украинской и чешской литературы…»¹⁸. Латынь и древнегреческий он не знал. В гимназиях отдавали предпочтение разным языкам (в Первой – классическим, во Второй – европейским), и это служит косвенным аргументом в пользу обучения Динцеса во Второй виленской гимназии.

Одновременно с обучением в Технологическом институте Лев Динцес изучал¹⁹ социологию при Психоневрологическом институте²⁰ у профессора Е. В. Де Роберти²¹. Обучение у столь известного специалиста по социологии, философии и экономике должно было в немалой степени повлиять на становление Динцеса как ученого. К тому же Психоневрологический институт в те времена давал философское образование, которое обеспечивало возможность понимания взаимных связей и зависимостей между отдельными научными дисциплинами²². Неожиданное событие внесло значительные изменения в жизнь Льва Динцеса: 24 апреля (8 мая) 1915 года Е. В. Де Роберти был убит грабителями в собственном имении. Представляется, что это повлияло на решение Динцеса вернуться в Киев.

Во всех известных в настоящее время источниках указывается, что историческое образование Л. А. Динцес получил на экономическом факультете Киевского коммерческого института²³. О том, что он в 1915 году перевелся в это учебное заведение, а не поступил, биографические источники не упоминают²⁴. Киевский Коммерческий институт Лев Динцес окончил в 1918 году «по Экономическому отделению с правом на Диплом I степени»²⁵. После окончания археологического отделения Киевского археологического института он приступил к сдаче магистерских экзаменов, но испытания Л. А. Динцес проходил не только по археологии, как указывает, например, Н. Н. Воронин²⁶, но и по «Общей и Украинской Этнографии, Социальной Археологии, Истории Искусств Древнего Востока»²⁷.

На протяжении всей дальнейшей жизни Л. А. Динцес в равной степени работал как в сфере искусствоведения, так и в сферах археологии и этнографии. Причем сейчас невозможно ответить на вопрос, какая из отраслей науки его интересовала больше. Такую специфику научных интересов подготовило обучение в Киевском археологическом институте. Учебное заведение было создано в 1918 году на правах частного учебного заведения с двумя отделениями (археологическое с историей искусств и археографическое)²⁸. На протяжении недолгой истории существования (1918—1924) в нём постоянно менялись не только количество отделений, но и концепция деятельности²⁹.

Теоретическая и практическая работа по археологии и истории искусств в киевский период у Л. А. Динцеса шли параллельно. С 1922 по 1924 годы он читал курс Истории первобытной культуры, Трипольской культуры, а также руководил практическими занятиями по археологии Украины в Киевском Археологическом институте³⁰. При этом, как писал ученый в автобиографии, «с 1923 я состоял членом и секретарем Киевского общества исследования искусств (ныне закрыто) и членом-корреспондентом Исторического общества Нестора летописца»³¹.

В одной из публикаций справедливо отмечается, что «уже на студенческой скамье Л. А. Динцес интересовался искусством различных эпох и территорий, имел острый глаз искусствоведа и до тонкости знал особенности каждого стиля и направления»³². И это не случайно. За время обучения в Киевском археологическом институте он несколько раз принимал участие в археологических раскопках в районе Триполья, в Евминках, в Выползове Остерского уезда. Следствием этого был ряд очерков по стилистическому анализу орнаментов Трипольской культуры³³. Л. А. Динцес также поступил в число аспирантов Киевской научно-исследовательской Кафедры истории искусств, где в течение двух лет овладевал методом стилистического анализа памятников, позднее был представлен в научные сотрудники³⁴.

Динцес-поэт (киевский период)

Множество талантов и способностей, которыми обладал Л. А. Динцес, позволили ему проявить себя не только в археологии и искусствоведении, но и в поэзии. Тем не менее, как поэт Лев Адольфович до настоящего времени был почти неизвестен³⁵.

Дать краткую характеристику его художественного творчества целесообразно на примере венка сонетов «О том, что умерло» (1917). Он был опубликован в Киеве в коллективном сборнике «Поэзия пяти» (1918)³⁶. Значительное воздействие на стиль произведения оказало, вероятнее всего, творчество главы русских символистов Валерия Брюсова, в частности, его стихотворения из сборника «Tertia vigilia» (1900). Налицо не только общие темы, сюжеты, но и рифмы, например, «двери» – «Алигьери». Не менее – если не более – общих черт произведение Л. А. Динцеса имеет с более поздними сонетами Брюсова, написанными как подражание Петрарке («Сонет в духе Петрарки», «Сонет в манере Петрарки»). Особенно близким в этом ряду аналогий является венок сонетов Валерия Брюсова «Роковой ряд», опубликованный в 1918 году в сборнике «Скрижаль».

О путях проникновения воздействия В. Я. Брюсова можно сделать некоторые предположения. Не исключено, что под псевдонимом «Бронислава М.», которым подписалась одна из участниц сборника «Поэзия пяти», скрывалась никто иная как Бронислава Матвеевна Рунт (в замужестве – Погорелова) (1885 – 1983) – известная в свое время переводчица, писательница и редактор. Она приходилась родной сестрой жене Валерия Брюсова Иоанне Матвеевне Рунт (Брюсовой) и сотрудничала со знаменитым родственником. Некоторое время она даже была редактором журнала символистов «Весы». Поэтому неудивительно, что не только в стихах Льва Динцеса, но во всем сборнике «Поэзия пяти» просматривается сильное влияние поэзии символистов.

Некоторые строки Динцеса кажутся филологическим упражнением. Им свойственны манерность, холодность, не искренность чувства, риторичность. Возможно, это проявилось из-за желания поэта блеснуть техническим мастерством (вместо этого молодой автор допустил повторы: рубиновыми у него оказались не только костры, но и его собственная кровь; хрустальными – не только облака, но и переживания и т.д.). Можно указать, что и Валерия Брюсова упрекали за холодность, риторичность стихов, а также за излишнее внимание к форме в ущерб содержанию. Ситуации, описанные в произведении, приторно красивы и подчеркнуто романтичны. Явная подражательность венка сонетов в некоторых случаях ощущается едва ли не как пародия на стихи символистов. Однако эпигонство не исключило множества находок и просто удачных мест в стихотворениях Льва Динцеса.

Важно отметить, что в них множество строк, свидетельствующих о глубоком знакомстве автора не только с русской, но и с мировой литературой. Порой это приводит к «выплеску» знаний на «поверхность» (вероятнее всего, неосознанному).

«О том, что умерло» – произведение-воспоминание, во многих отношениях его можно назвать итоговым, прежде всего в биографическом плане. Венок сонетов является итоговым и в плане тематики. Произведение упрямо стремится к границам жанра: встречаются прекрасные пейзажи, бытовые и психологические зарисовки, яркие натюрморты. В этом – причина «живописности» произведения, его разнообразия. Но «О том, что умерло» – это еще и монолог, ибо в каждой его строке ясно слышен голос автора, весьма богатой и темпераментной личности.

Касательно образной составляющей можно отметить, что большинство образов, к которым обратился Л. А. Динцес, к тому времени, т.е. к I четверти XX века, уже давно находились в употреблении, поэтому их можно назвать тривиальными («рубиновые костры», «хрустальные облака», «души моей восток», «нарцисс моей души»). Тем не менее, используя банальные выражения, образы, метафоры, Динцесу удалось отразить настроение. При этом это не только настроение, в котором пребывал он сам, но и – шире – настроение эпохи, в которой жил молодой поэт.

Лев Адольфович Динцес предстал одним из зрелых, «крепких» поэтов I четверти XX века, одним из тех, кто удерживал русскую поэзию на высоком уровне, хотя и не определял путей ее развития. Возможно, обнаружение неизвестных поэтических произведений Л. А. Динцеса поможет скорректировать вышеприведенные характеристики и точнее определить его место в русской литературе.

Образование и научная деятельность Льва Динцеса до поступления в Русский музей (ленинградский период)

В 1924 году Л. А. Динцес окончательно переехал в Ленинград. Ученый секретарь ГАИМК П. П. Ефименко³⁷ отмечал, что «Переезд Динцеса из Киева в Ленинград был вызван желанием найти в Академии среду, где бы он посвятил себя целиком науке и заполнить пробелы в научной подготовке»³⁸. Необходимо отметить, что это было не главной причиной смены места жительства и работы. Сфера научных интересов Динцеса лежала именно в области археологии Украины и находиться на ее территории исследователю было бы удобнее. Это показывают его многочисленные командировки по украинским городам во время аспирантуры ГАИМК. Главная же причина окончательного переезда в Ленинград состояла в том, что Киевский археологический институт был ликвидирован в 1924 году.

Н. Н. Воронин отмечал, что с переездом Л. А. Динцеса в Ленинград научный интерес к истории искусств «перевешивает» увлеченность археологией³⁹. И это тоже не совсем верно. Его всю жизнь привлекала археология, из которой он периодически уходил по независящим от него причинам. А причин было две: материальная и политическая.

Переехав в Ленинград, Л. А. Динцес с 1925 года числился младшим научным сотрудником, а с 1927 – аспирантом ГАИМК. Работа в Академии и подготовка кандидатской диссертации, посвященной ранненеэнеолитическим культурам шла под руководством выдающихся ученых того времени: П. П. Ефименко, А. А. Миллера, Н. Н. Воронина. Научные и служебные интересы многих из старших коллег Динцеса также были разноплановыми: они сочетали в себе Археологию, Этнографию, Искусствоведение, музейное дело. Что касается истории ГАИМК как научного учреждения, то, как в случае с Киевским археологическим институтом, искусствоведение и археология здесь шли рука об руку. ГАИМК была основана в 1919 году на базе Археологической комиссии. Изначально предполагалось назвать новое учреждение «Академией археологии и искусствознания», что предполагало направление научных интересов⁴⁰.

Поступив в штат ГАИМК, Динцес активно включился со свойственной ему энергией и энтузиазмом, в научную и общественную жизнь Академии. Здесь 1930-е годы силами студентов и преподавателей проводились капустники и «издавалась» стенгазета «Перелом». Для одной из стенгазет целая серия шаржей была нарисована Н. Н. Ворониным⁴¹. Карикатуры получились весьма злободневные и смелые. Например, на одной из них изображена девица в развевающейся юбке с томиком «Капитала» под мышкой, которая бежит по городам и весям и топчет древнерусские храмы. Среди фотоматериалов для стенгазет обнаружен стеклянный негатив шаржа на аспиранта ГАИМК Л. А. Динцеса⁴². Ученый, одетый в мужской полосатый купальный костюм, изображен в профиль, с гордо поднятой головой. Он важно шествует босиком, неся в одной руке лопату, а другой тянет за собой по песку трипольскую вазу на веревочке. Шарж выполнен очень профессионально, узнаваемо и остроумно. Автор рисунка не указан, возможно, это будет установлено в будущем (не исключено, что это Н. Н. Воронин).

Параллельно с работой в ГАМК в 1925—1928 годах Динцес работал хранителем в Государственном музейном фонде. В ГАИМК он пришел уже сложившимся ученым с серьезным опытом полевых работ и подготовкой в области археологии, этнографии, истории искусства. В частности, П. П. Ефименко в своем отзыве о Динцесе отмечал: «Зная таким образом достаточно близко Динцеса с одной стороны, как лектора и докладчика и с другой как исследователя с определенно выраженной областью научных интересов и серьезной подготовкой [у меня и моих коллег – Прим. авт.] сложилось весьма благоприятное отношение к нему как к умному и деятельному наблюдателю и упорному трудолюбивому работнику, умеющему ценить возможности для накопления Знаний» [таким образом] «…из него выработается хороший научный сотрудник высокой квалификации…»⁴³.

По словам П. П. Ефименко, именно «матерьяальные соображения вынудили Динцеса принять должность хранителя Отделения Ленинградского Государственного музейного фонда»⁴⁴. Сам Динцес в отчетах об аспирантской работе упоминал, что работа в Музейном фонде «несколько задерживала интенсивность занятий [по подготовке кандидатской работы. Прим. авт.], не давая возможности изучать коллекции ленинградских музеев…»⁴⁵. При этом, писал он далее, «более чем трехлетняя работа в Гос. Музейном фонде дала мне навыки как в технике музейного дела, так и в определении и классификации памятников материальной культуры различных эпох»⁴⁶.

При этом Лев Адольфович принимал активное участие в семинарах по музейному делу и выставочной работе, например, в устройстве отчетной октябрьской выставки ГАИМК⁴⁷. В отчете о проделанной и предстоящей работе аспиранта ГАИМК Л. А. Динцеса за 2/2 1928 по май 1929⁴⁸ указывается «Работа в семинарии по музееведению (рук. А. А. Миллер⁴⁹). Написана работа по экспозиции в музеях, являющаяся сводкой как новой литературы по этому вопросу, так и опытов музеев Москвы и Ленинграда». На семинаре по историческому материализму был прочитан доклад «О гончарном кустарном промысле начала 19 века в России» (Руков. И. С. Плотников). Динцес писал: «Я пытался на образах кустарного фаянса, фарфора, глиняной игрушки, привлекая гравюрный матерьял и деревянную игрушку, выяснить характер искусства наших кустарей, слагающийся из элементов крестьянского искусства и искусства города, а также выяснить социального заказчика – мелкую буржуазию, на которую кустарные изделия и были рассчитаны»⁵⁰.

Кандидатская диссертация в ГАИМК не была закончена: «срок окончания аспирантуры 1 января 1931, срок подачи диссертации 1 июля 1931». В 1929 году Динцес перешел работать в Русский музей⁵¹. Интересный документ представлен в Архиве ИИМК РАН. Это просьба Л. А. Динцеса выдать ему справку об его работе в ГАИМК с 1925 по 1927 годы в качестве младшего научного сотрудника, а также удостоверение о прохождении аспирантуры в течение трех лет (с 1927 по 1929), по окончании которой и произошло закрепление за ГРМ⁵².

В ГАИМК он вернулся уже в 1942 году⁵³, сделав ее своим основным местом работы до конца жизни. Одновременно Л. А.Динцес был совместителем в МАЭ⁵⁴ и читал лекции в ЛГУ. При этом интерес к искусствоведению остался, ученый продолжал работать над статьями и ставил в план монографию «История русского народного искусства», которую планировал защитить как докторскую диссертацию⁵⁵.

Роль Л. А. Динцеса в основании отдела народного искусства

В 1930-е годы резко сократился объем изданий ГАИМК, прекратились публикации результатов раскопок. Молодым ученым негде было издавать свои работы⁵⁶. Об этих трудностях упоминается и в некрологе, однако авторы относят их к противодействиям «ряда старых ученых»⁵⁷. Возможно, по этим причинам Л. А. Динцес перешел на службу в Русский музей. Он был сотрудником нескольких отделов: работал старшим научным сотрудником отдела прикладного искусства, позднее заведовал секцией рисунка в Отделе живописи II половины XIX века. В каждом из подразделений он организовывал выставки, комплектовал фонды, проводил экскурсии и консультации и проч.⁵⁸ Особо надо отметить подготовку выставок, посвященных В. А. Серову, И. Е. Репину, Т. Г. Шевченко, участие в работе над выставками «Реализм 60-80-х годов», «Искусство и война». Тем не менее, особо важную роль Динцес сыграл в истории отдела народного искусства.

Надо подчеркнуть, что идея создания в Русском музее самостоятельного отдела, который бы занимался вопросами народного искусства, далеко не нова. Еще в 1895 году коллежский советник И. А. Фесенко подал записку на имя его Высочества Николая II «по вопросу об учреждении при музее императора Александра III особого отделения предметов и изделий промышленности в каких выразилось народное художественное творчество»⁵⁹.

Однако отдел был организован только в 1937 году. Предыстория такова. В Ленинграде весной 1936 года проводился праздник народного творчества. Он включал в себя организацию вечеров художественной самодеятельности, выступления хоров и различных коллективов, проведение карнавала, народных гуляний и проч.⁶⁰ В рамках этого праздника в Русском музее была организована грандиозная выставка самодеятельного искусства (использовалось помещение в 3 тыс. кв. м., показано свыше 3 тысяч работ, участвовало более 1,5 тыс. художников; за 18 дней выставку посетило 30 тысяч человек)⁶¹. По словам директора ГРМ А. Г. Софронова, «значение выставки далеко выходит за пределы музея»⁶². Сам А. Г. Софронов на встрече самодеятельных и профессиональных художников, проводившейся 22 мая 1936 года по результатам выставки, заявил: «Необходимо организовать Музей самодеятельного искусства. И я бы считал за честь для себя организовать такой музей»⁶³. Некто Лазарев (представитель фанерного треста) предложил: «Надо при Русском музее организовать отдел самодеятельного искусства и при нем консультацию», затем некто Александров (представитель самодеятельных художников) заявил, что надо подумать о помещении для Музея самодеятельного искусства⁶⁴. В итоге вышло несколько иначе.

Л. А. Динцес в докладной записке по организации Отдела народного творчества в ГРМ (от 3 сентября 1936 года) писал: «Ленинградский Горком ВКП (б) в постановлении об итогах смотра художественной самодеятельности 1936 г. признал необходимым «создание при Гос. Русском Музее постоянного отдела «Народное Творчество» и организацию при нем постоянной консультации для кружков и одиночек художников». При этом Лев Адольфович ссылался на газету «Ленинградская Правда» от 28 августа 1936 года⁶⁵.

Динцес не упомянул пятый пункт постановления. Именно он представляется особенно важным для истории отдела народного искусства. В этом пункте было требование проверить кадры руководителей художественной самодеятельности и назначить профессионалов на места малоквалифицированных и неопытных людей. Л. А. Динцес был, пожалуй, лучшим кандидатом на должность заведующего создаваемого отдела. Стало быть, важную роль в создании самостоятельного музейного подразделения, занимающегося вопросами народного творчества, сыграли власти города (надо учитывать уровень науки того времени, не различающей самодеятельное и традиционное народное искусство).

Тем не менее, именно Л. А. Динцеса можно назвать подлинным основателем отдела народного искусства, одним из тех людей, кто занимался не только организационными вопросами, но и комплектованием коллекции⁶⁶. С 1937 по 1946 год (с перерывами) он был заведующим отделом⁶⁷.

Но вернемся к докладной записке⁶⁸. В ней Динцес предлагал составить музейное подразделение из подотдела крестьянского искусства и подотдела самодеятельности города. Также подразумевалось организовать консультационное бюро для кружков и художников одиночек. В качестве источников формирования коллекции подотдела крестьянского искусства назывались собрания Кустарного музея, других отделов ГРМ, музея этнографии, Исторического музея, а также экспедиции и командировки сотрудников на выставки. Коллекцию подотдела самодеятельности города предполагалось формировать через кружки самодеятельности⁶⁹. Всего в отделе, по предложению Л. А. Динцеса, должно было быть 15 сотрудников.

Итак, в мае 1937 года постановлением Комитета по делам Искусств был организован отдел, названный Отделом народных художественных ремесел. В чем же виделись задачи и методы его работы? По словам Л. А. Динцеса, это «…не только построение истории русского народного искусства…, но и установление моментов взаимоотношений между народным искусством и так называемым высоким искусством», «выявление основы народного искусства», «выявление местных очагов в их художественной эволюции», «выявление старых форм путем тщательного анализа форм пережиточных», «установление основных этапов развития и обогащения искусства русского народа»⁷⁰. Ориентировочная схема изучения и экспонирования предметов народного искусства была следующей: 1. Древнейшие формы, 2. Формы феодальной Руси (формы удельной Руси, формы Московской Руси, формы XVIII и I половины XIX века), 3. Формы II половины XIX и начала XX века, 4. Формы, разработанные после революции⁷¹.

Одним из основных источников формирования коллекции ОНХР стало собрание Кустарного музея. В апреле 1937 года Л. А. Динцес совместно с научными сотрудниками К. А. Большевой и В. П. Афанасьевым внимательно осмотрел эту коллекцию. В докладной записке директору ГРМ А. Г. Софронову (от 20 апреля) Динцес указал на угрожающее состояние вещей – 18 тыс. экспонатов – и необходимость (в случае их перехода в Русский музей) дезинфекции и реставрации⁷². В другой докладной записке (от 3 мая) Динцес вносил конкретные предложения по приему произведений из Кустарного музея: прием вещей производить уже в Русском музее; разбить изделия на три категории в зависимости от «художественной значимости»; для библиотеки Кустарного музея, которая также переходила Русскому музею, выделить не только специального сотрудника, но и отдельное помещение, сохранив библиотеку как единое целое, и т.д.⁷³. 21 июня 1937 года Ленсовет дал согласие на передачу материалов Кустарного музея. Русский музея был обязан тщательно принять произведения и обеспечить их наиболее полный показ и научную разработку истории развития кустарных промыслов⁷⁴.

Была составлена Приемочная комиссия в составе Л. А. Динцеса, К. А. Большевой и П. Ф. Архангельского⁷⁵. Комиссия постановила: «1.Составить акт об окончании перевозки имущества КМ из здания Дома Кооперации в здание ГРМ и принятия последним означенного имущества под охрану за хранительской ответственностью т. Зверевой; 2. Нашли книги вполне удовлетворительными для приемки и постановили: приемку производить по книгам. Первый день приемки назначить на 5 августа с. г. Комиссия считает необходимым: одновременно вести дневник приемки. По окончании приемки вещей, находящихся в шкафах, последние опечатывать двумя печатями: Промкооперации и Гос.Русского музея»⁷⁶.

Работа велась в отделе весьма активно. Л. А. Динцес и К. А. Большева писали в статье «Народное искусство в Государственном Русском музее» (1938): «В течение первого года своего существования Отделом практически были разработаны методы чисто-искусствоведческого изучения памятников народного искусства, которое в прежнее время изучалось лишь этнографами с точки зрения быта или техники. Вопросы же преемственности форм, их источников, творческих процессов освоения и передачи образцов – все это оставалось вне их внимания»⁷⁷. Сотрудники отдела проводили консультации, организовали экспедицию в Ленинградскую область⁷⁸. «Работа Отдела в первые два года его существования в пределах ограниченной территории Ленинградской области не сузила его научного диапазона» – сотрудники уже в то время приступили к обработке материалов из других областей и планированию постоянной экспозиции⁷⁹. Как говорил Л. А. Динцес на одном из заседаний ОНХР в 1939 году, «Развитие большой, общей темы складывается в отделе из маленьких тем, которые, развиваясь, показывают эволюцию народного искусства»⁸⁰. Результатом этой работы стали две выставки: «Народное творчество Ленинградской области» (1937) и «Ткачество, кружево и строчка Ленинградской области» (1938)⁸¹. В 1941 году в Академии художеств Л. А. Динцес успешно защитил кандидатскую диссертацию «Народный промысел крестецко-валдайской художественной строчки»⁸².