Глеб Иванович Успенский
Горький упрек
Да простит мне читатель эту не совсем подходящую к делу шутку: я просто желал обратить его внимание на огромное значение в условиях нашей жизни такого рода «данных», которые никоим образом не могут быть объясняемы при посредстве строго научных приемов. Подлежат ли каким-либо достоверным научным выводам, положим, статистические данные о преступности по тем деревням Горбачевского уезда Нижегородской губ., крестьяне которых (бывшие шереметьевские) до сих пор с <18>61 года, кажется, не имеют даже утвержденных уставных грамот и владенных записей? Дела «о сопротивлении властям» идут в этих шереметьевских деревнях постоянно. Из одной этой местности несколько лет подряд препровождалось под суд и в тюрьмы немалое количество народа. Можно ли взять цифру «горбатовской преступности» в общую сумму преступности в России и делать на этом оснований какие-нибудь общие выводы о падении народной нравственности? Кто, наконец, не слыхал этой характернейшей фразы: «Нет! При Михаиле Петровиче порядки были не те! Куда!.. А как этот, нонешний чорт, приехал, – все пошло шиворот-навыворот!» Всякий слыхал эти слова, и всякий должен знать, что именно за «данными», которыми наполняют статистику «карахтеры» большого и малого размера, трудно видеть подлинное положение дела, трудно выводить заключения, не подлежащие сомнению. Ввиду такой посторонней примеси к подлинным данным – огромный статистический материал, накопившийся в настоящее время, при разработке его большею частию невольно заставляет исследователя оставлять без объяснения цифры, не поддающиеся ясному определению, устранять их и придавать своему исследованию несколько односторонний оттенок. Среди зловещих цифр, рисующих известное явление народной жизни в самом безнадежном виде, нежданно-негаданно (добрый исправник) и тут же рядом стоят такие цветы лазоревые, такие идут от этих цветов благоухания, – что, оглядывая то и другое, остается только руками развести. Мы до настоящего времени не имеем ясного представления хоть бы о том, что творится с нашей крестьянской общиной: то она распалась, вконец развратилась и разложилась, изворовалась, разбрелась и исчахла, – то, напротив, оказывается, что она процветает, плодится, множится, крепнет, умнеет, добреет и полнеет. Все это сказано на основании точных, не подлежащих сомнению «данных», – и все-таки, несмотря на обилие такого рода исследований, мы решительно не можем иметь определенного понятия, о том, что именно творится в нашем народе.
