Ги Бретон
Век распутства

Полная версия

GUY BRETON

HISTOIRES D'AMOUR DE L'HISTOIRE DE FRANCE

Иллюстрации – Алексей Куколев

Дизайн переплета – Александр Архутик

В оформлении использован фрагмент работы Жана Оноре Фрагонара «Счастливые возможности качелей» (ок. 1768)

Бесстыдство и разврат, процветавшие во Франции в XVIII веке, можно образно сравнить с женской грудью.

Давая отраду глазам мужчин, она была наполнена горьким молоком, вызвавшим страшные судороги у всей страны.

Ведь падение монархии имело под собой, если вспомнить слова социолога Андре Ривуара, «сексуальную почву». И можно с полным основанием утверждать, что, если бы Людовик XV не так много внимания уделял женщинам, а Людовик XVI не был бы полуимпотентом, Великой французской революции никогда бы не было.

Неуемная половая страсть одного и вынужденное целомудрие другого окончательно уронили престиж королевской власти, во что, по моему глубокому убеждению, наиболее весомый вклад внес Людовик XVI, ставший главной мишенью для насмешек.

В самом деле, простой народ никогда бы и не ставил под сомнение добродетель Марии Антуанетты, если бы Людовик XVI был бы полноценным мужчиной. И рядовые французы не прониклись бы ненавистью к красивой австрийке, если бы авторы многочисленных язвительных куплетов не предъявили ей множество шокирующих обвинений, известных всем…

В то самое время, когда французы отождествляли монархию с государыней, со всех сторон поливаемой грязью ложных обвинений, никому не известные люди, движимые личными интересами (или попав под влияние женщин), отыскивали слабые места в государственном устройстве и в один прекрасный день свергли монархию.

Таким образом, Великая французская революция, кап и большинство великих событий нашей истории, почти полностью замешана на сексе.

Женщины помогли установлению монархии во Франции, о чем я попытался рассказать в предыдущих томах моего произведения. И именно женщины в конце концов привели к падению монархии…

И это не должно никого удивлять. В стране, где уважение к хронологии заставляет людей ощущать себя прежде всего галлами, а уже потом французами, женщины всегда оказывали значительное влияние на политику.

История Франции – это история галантных похождений.

Вероятно, именно этим можно объяснить, почему в наши дни представительный орган страны, ассамблея, заседает в палате…¹

Глава 1
Поездка за город была предпринята с целью лишить невинности Людовика XV

Свобода, которой пользуются в провинции, очень удобная вещь!

Теофил Готье

Утром 10 марта 1724 года, когда в Версале зацвели первые гиацинты, закрывшийся в спальне с прелестной девочкой Людовик XV с упоением предавался своему любимому занятию. Собравшиеся в соседней комнате слуги, отлично зная вкусы своего хозяина, перемигивались друг с другом, дав волю своему воображению.

Неожиданно из комнаты, где находился король, начали раздаваться довольно странные звуки, послышался сильный треск; и слуги подумали, что государь напрасно для своих забав забрался на кровать.

Так же неожиданно крики прекратились.

– Он ее раздавил, – воскликнул один из слуг. Самый любопытный приник к замочной скважине.

– Нет, теперь он уже научился их ловить.

В самом деле игравший с подружкой Людовик XV… поймал муху.

Такое необычное времяпрепровождение может показаться на первый взгляд странным для короля Франции. Но, узнав, в каком возрасте был монарх, можно оправдать его легкомысленное поведение: в ту пору ему исполнилось всего четырнадцать лет, а его подружке – восемь.

Вот уже целых двадцать месяцев как король был помолвлен с юной инфантой Испании Марией-Анной-Викторией, которая жила во дворце вместе со своим будущим супругом как родная сестра.

И каждый день они увлеченно ловили мух. Это было единственным «развлечением», которое могло развеять меланхолию короля.

Наигравшись вдоволь, Марии-Анне-Виктории вдруг захотелось найти и приласкать кошку.

– А если я ее найду, вы меня поцелуете?

Людовик XV задумался, ибо он недолюбливал девчонок.

– Поцелуете ли вы меня? – продолжала настаивать инфанта.

– Да, – нехотя ответил король.

Отыскав кошку, инфанта протянула ее королю, которому пришлось все-таки выполнить обещание и поцеловать девочку в лоб.

Покраснев, инфанта подняла глаза на короля.

– Как вы красивы, – произнесла девочка, – и похожи на куропатку.

Странный комплимент вызвал раздражение у Людовика XV. Когда он выходил из комнаты, у него было твердое намерение никогда больше не целовать женщин.

Впрочем, у него были дела и поважнее.

После смерти регента король все свое свободное время посвящал охоте, которую обожал, или же наукам, к которым не испытывал особой тяги.

Наставником короля был бывший епископ Фрежюса, по имени Флери²,– умный, честный человек, острый на язык и обладавший исключительно тонким политическим чутьем. Этот прелат был известен своим благонравием и, не следуя примеру кардинала Дюбуа, заслужившего репутацию большого развратника, имел всего лишь одну любовницу, госпожу де Кариньян, дававшую ему время от времени весьма полезные советы.

К сожалению, выбранная им система образования не была самой лучшей. Он учил короля игре в карты, танцевать кадриль, а также показывал ему различные фокусы, которые могли бы заинтересовать иллюзиониста, но никак не могли оказаться полезными королю при управлении государством. Иногда, взяв в руки карты, прелат показывал своему ученику, как в мгновение ока можно выбросить из колоды короля.

Занятие, надо сказать, довольно любопытное для королевского наставника.

Изредка господин Флери преподавал Людовику XV закон Божий и правила правописания. Однако следует признать, что этими столь полезными предметами он не слишком часто обременял короля.

И можно понять, почему молодой государь был крайне невежественен.

Впрочем, образование его нисколько не интересовало: в жизни он больше всего любил физические упражнения. Целыми днями он мог носиться по лесам, охотясь на оленя, дикого кабана, волка, лисицу, что укрепляло мышцы его довольно хилого от рождения тела. Проведя весь день в седле, довольный хорошо проведенным временем, он возвращался со свитой придворных слуг, едва державшихся на ногах и забрызганных грязью с головы до ног.

Но такой удивительной выносливости сопутствовал, к сожалению, очень тяжелый характер. Современники утверждали, что Людовик XV во время изнурительного перехода часто оставлял позади выбившегося из сил маршала Ноайя, а бывали даже случаи, когда он запускал творожной массой в лица священников, приказывал брить брови своим оруженосцам и забавлялся тем, что пускал стрелы в большой живот господина де Сурша…

Многим придворным не нравились подобные выходки. «Однажды, – писал с грустью Матье Маре, – король закатил звонкую оплеуху стоявшему ближе всего к нему королевскому камердинеру Бонтаму, когда во время одевания на него случайно едва не надели рубашку первого дворянина ассамблеи герцога де Тремуйя.

Это, конечно, пришлось не по вкусу придворным, отнюдь не одобрявшим рукоприкладства».

К сожалению, столь бесцеремонное обращение короля со своими подданными поощрялось недавно назначенным премьер-министром герцогом Бурбонским, правнуком великого Конде, который был, надо признать со всей откровенностью, личностью отвратительнейшей, как внешне – он был одноглазым горбуном, так и внутренне – отличался чрезвычайно злобным характером и ограниченным умом.

Впрочем, именно он старался развивать у молодого короля пристрастие к охоте и склонность к карточным играм – два порока, которые станут главными в жизни Людовика XV до тех пор, пока им на смену не появятся другие… На первый взгляд может показаться странным, почему этот мускулистый и весьма активный юноша не испытывал никакого влечения к женщинам. Мало того, современники свидетельствуют, что он «от них бегал как от чумы» и даже не смотрел в их сторону. Маршал Вийар писал, что «король был увлечен только охотой, игрой в карты и любил вкусно поесть, не обращая свой прекрасный и юный взор ни на одну даму, которые, впрочем, только об этом и мечтали. Однако про короля нельзя было сказать, что физически он не созрел: в свои неполные пятнадцать лет он выглядел на все восемнадцать»³.

Ложная добродетель Людовика XV была столь велика, что однажды он выгнал из Версаля одного камердинера только за то, что тот осмелился привести любовницу в свою комнату…

Такое странное отвращение к женщинам сполна компенсировалось интересом к удовольствиям другого рода. Некоторые летописцы донесли до нас сведения, что король питал слишком нежные чувства к молодому герцогу де Тремуйя, «который сделал государя своим Генимедом» и, похоже, склонял его пойти по скользкой дорожке⁴.

В «Мемуарах» маршала Вийара содержались, по всей вероятности, некоторые уточнения по этому поводу, по цензура вычеркнула их из соображений нравственности.

Таким образом, инцидент был исчерпан. Однако при дворе опасались, что король сможет повторить ошибку. Поэтому в июне 1724 года Людовика XV отправили погостить к герцогу Бурбонскому в Шантийи, чтобы там попытаться лишить его невинности.

В качестве почетного эскорта в поездку с королем отправились семнадцать молодых девиц, не отличавшихся высокой нравственностью.

30 июня, ровно в полдень, когда солнце стояло так высоко, что королевские слуги прятались от жары в прохладных коридорах, молодые женщины покинули дворец и отправились в путь, радуясь, что одной из них, возможно, удастся лишить невинности этого прекрасного как бог молодого человека.

Впереди всех в открытой карете ехал Людовик XV, улыбаясь приветствующим его французам. Бедолага и не подозревал, о чем сговорились придворные. Не замечал он и лукавых взглядов обитателей Версаля, которые, разумеется, были в курсе дела.

– Посмотрим, – говорили они друг другу, – какая из этих прелестных женщин удостоится чести лишить невинности нашего государя.

Королевские подданные посмеивались, глядя на своего государя, а Людовик XV наивно полагал, что народ счастлив, если смеется.

Женская половина обитателей Версаля украдкой поглядывала на юного монарха. Они не скрывали своей зависти к девушкам, облеченным почетной миссией овладеть королем Франции.

Разумеется, для объяснения цели поездки были найдены самые банальные причины. Но земля полна слухов. Так и на этот раз многие горожане знали, зачем король отправился в это путешествие. Вот что писал по этому поводу Барбье⁵:

«В Париже распространился слух о том, что в Шантийи произойдут большие события, однако истинная цель поездки весьма пикантна: при дворе решили привить королю вкус к женщинам и лишить его невинности. Высказывалось даже мнение, что такая мера будет способствовать становлению его характера и придаст его внешности более мужественный вид и, помимо всего, сделает его более покладистым. В самом деле, в королевском эскорте не было ни одного юноши. Все сопровождавшие короля мужчины были зрелого возраста. Проведение «операции» было возложено на мадам Лаврийер, которой поручалось заняться им лично или же передать свои полномочия молоденькой герцогине д’Эпернон, обладавшей приятной внешностью. Однако предпочтение все-таки отдавалось мадам Лаврийер: она была тоже недурна собой, но имела гораздо больший опыт в любовных делах. А некоторые придворные и вовсе опасались, что юной герцогине будет не по силам справиться со столь ответственной задачей…»⁶

По приезде в Шантийи были организованы развлечения на свежем воздухе: прогулки, игры в прятки. И все молодые женщины наперебой стремились завлечь Людовика XV вглубь леса. Но всякий раз раздосадованный подросток упрямо выскальзывал из их рук.

В конце концов молодые дамы были вынуждены признать свое поражение. Поставленная перед ними задача оказалась непосильной. В начале августа Барбье сделал в своем дневнике следующую запись: «Похоже, что поездка так и не достигла своей цели. Король занят только охотой и совсем не желает проявить свою мужественность, что, на мой взгляд, весьма огорчительно, так как он хорошо сложен и имеет привлекательную внешность. Но что поделаешь, если таков его выбор? Он волен сам собой распоряжаться. Все попытки женщин соблазнить короля привели лишь к тому, что к известной песенке о штопальнице чулок Маргарите был добавлен еще один куплет:

 
Торговка мясом жареным Марго
Дружку сказала: «Милый, погляди
На этот сброд. А почему это его
Везут с таким почетом в Шантийи?
Как, чтоб невинности лишить
Лишь одного, нагнали столько слуг?
Да стоило ли так народ смешить
И приглашать семнадцать шлюх?»
 

Во время поездки в Шантийи Людовик XV так и не познал удовольствий, получаемых от общения с женщинами, и по-прежнему оставался девственником, о чем печалились все придворные дамы. Однако, не теряя надежды, они продолжали бросать страстные взгляды на короля. Не было придворной красавицы, которая не старалась бы как можно чаще попадаться ему на глаза, прогуливаясь вокруг и изо всех сил вихляя бедрами.

Но, как и прежде, успеха они не добились: короля занимала только игра в карты. Женщины не представляли для него никакого интереса.

И вот тут-то одна из них, мадемуазель Шароле, сестра герцога Бурбонского, которой шел уже двадцать девятый год, решила попытать счастья там, где другие женщины до нее терпели поражение. Она была довольно привлекательна и обладала живым темпераментом, имея в своем активе множество любовных приключений.

Для начала красавица стала напропалую кокетничать с королем, но успеха не имела. Не отчаиваясь, она переменила тактику и стала крутиться вокруг короля, только вздыхая и поглаживая себя, словно кошка, а однажды вечером так осмелела, что подсунула в карман королю записку с любовными стихами:

 
Вы по характеру ужасно нелюдимы,
Но взглядом очень многих обольстили,
Как можно, чтоб вы не были любимы
И в столь младые лета не любили?
 
 
Коли любовь вам дать урок желает,
Отдайтесь ей, не говоря ни слова:
Любовь давно всем миром управляет,
Она – всему прекрасному основа.
 

Людовик XV не ответил. Но усилия молодой женщины не пропали даром: в его характере стали происходить перемены, что привело к тому, что он постепенно изменил свое отношение к женщинам. В этом смогли убедиться придворные однажды вечером, на приеме у графини Тулузской в Рамбуйе, когда одна из приглашенных дам, будучи беременной, вдруг почувствовала первые схватки.

– Я думаю, – воскликнула молодая женщи на, – что головка ребенка уже прошла…

Испуганные гости срочно послали за акушером. Людовик с беспокойством в голосе спросил:

– Если потребуется срочная операция, кто ее сможет провести?

Среди приглашенных находился королевский хирург Лапейронни.

– Государь, – сказал он, – мне не впервой принимать роды.

– Возможно, – произнесла мадемуазель Шароле, – но для такой операции требуется опыт, а вы, наверное, уже забыли, как это делается.

Слова молодой женщины больно задели хирурга.

– Не беспокойтесь, мадемуазель, – ответил он, – кто умеет положить, тот сумеет и вынуть.

Слова хирурга возмутили присутствующих, а Лапейронни, покраснев до корней волос, с испугом посмотрел на Людовика XV.

Но король только расхохотался…

Ни на что не претендуя, мадемуазель Шароле все-таки удалось заставить короля распрощаться со своей показной добродетелью.

Глава 2
Любовница герцога Бурбонского расстроила свадьбу Людовика XV и Инфанты

Благодаря мадам де При Испания породнилась с австрийским домом.

Пьер Жирар

Пока Людовик XV пребывал в полном неведении об удовольствиях, высоко ценимых его предками, герцог Бурбонский, напротив, предавался им с упоением вместе со своей любовницей, мадам де При, женщиной не только прелестной, но и большой мерзавкой. По словам Дюкло, «красивая внешность и тонкий ум помогали ей скрывать под маской наивности самый страшный порок – лживость. Считая добродетель лишенным всякого смысла словом, мадам де При была испорчена до мозга костей. Смиренная на вид, но распутная по своей сути, она без зазрения совести изменяла своему любовнику»⁷.

В то же время эта очаровательная особа имела над герцогом Бурбонским такую власть, что стала в государстве самой могущественной персоной⁸.

Мадам де При не знала предела своим честолюбивым замыслам и была готова на все ради наживы. Спекулируя хлебом, наживаясь на понижении курса денег, она заставила герцога восстановить старый феодальный налог, назначаемый по случаю вступления в новую должность, затем добилась от Лондона пенсии в сорок тысяч фунтов стерлингов за помощь в проведении выгодной для англичан политики.

В конце 1734 года мадам де При занялась необычным делом: она решила подыскать жену своему любовнику.

Зная, что герцогиня Бурбонская, мать премьер-министра, хочет женить сына, мадам де При решила опередить события и найти ему такую жену, при которой она по-прежнему удерживала бы бразды правления в своих руках.

Для такого важного дела могла подойти только девушка скромного происхождения, неприметной внешности, застенчивая, лишенная честолюбия, не склонная к интригам, которая будет всю жизнь чувствовать себя обязанной за оказанную ей честь.

В конце концов мадам де При повезло: после долгих розысков она нашла такое сокровище. Ею оказалась дочь Станислава Лещинского⁹, проживавшая в уединении в большом полуразрушенном доме в Виссембурге, что находился в Нижнем Эльзасе. Ее отец, ставший благодаря усилиям шведского короля Карла XII королем Польши в 1704 году, был некоторое время спустя смещен с трона и после многих лишений нашел наконец убежище во Франции. К тому же он был беден.

Марии в ту пору шел двадцатый год.

После нескольких месяцев переговоров с бывшим королем Польши он дал согласие отдать свою Марысю замуж за премьер-министра Франции.

Однако к окончательному соглашению они не могли прийти в течение двух с половиной лет.

Неожиданно в начале 1725 года переговоры возобновились, и мадам де При отправила в Виссембург художника Пьера Гольберта, чтобы тот написал портрет принцессы.

В конце марта художник отослал свое полотно во Францию, и семья Лещинских с волнением стала ждать вердикта герцога Бурбонского.

Они и не подозревали, какие последствия будет иметь для них этот портрет.

Именно на их Марысю и пал выбор мадам де При.

Мадам де При едва взглянула на портрет, когда его доставили в Версаль. Ее в то время мучили другие заботы, связанные с увлечением короля охотой. Она не переставала думать о том, что король может однажды во время охоты простыть, заболеть и покинуть этот мир, не оставив после себя потомства, а корона перейдет к герцогу Орлеанскому, сыну регента.

А это было серьезной угрозой могуществу мадам де При: ведь герцог Бурбонский был из рода Конде, заклятыми врагами которого были герцоги Орлеанские. Власть, богатство, замки – все может улетучиться в одно мгновение, если во главе государства станет герцог Орлеанский.

Чтобы избежать этой катастрофы, королю необходимо было обзавестись потомством. К несчастью, маленькой инфанте Марии-Анне-Виктории, помолвленной с Людовиком в 1722 году, было всего восемь лет и она не достигла брачного возраста. После мучительных раздумий мадам де При посоветовала герцогу расторгнуть помолвку с. инфантой и подыскать Людовику XV новую невесту, на которой он мог бы немедленно жениться.

Премьер-министр колебался, хорошо понимая, что расторжение помолвки могло повлечь за собой серьезные политические последствия. Уже три года маленькая инфанта проживала в Версале. Ее возвращение в Испанию могло быть воспринято в Испании как оскорбление и послужить причиной объявления войны.

Мадам де При понадобилось несколько дней, чтобы убедить герцога Бурбонского. Ей пришлось прибегнуть к самым веским, достойным Макиавелли аргументам, говоря, что возведение на престол герцога Орлеанского грозит для них отставкой, опалой, унижением и разорением…

Однажды Людовик XV заболел. И вот тут-то герцога, все еще колеблющегося и не решающегося следовать советам любовницы, охватила паника. «Его спальня находилась как раз под покоями короля, – писал Дюкло. – Вдруг посреди ночи ему послышался необычный шум в спальне короля. Он тут же вскочил с постели и, подгоняемый страхом, устремился в покои короля, не успев даже одеться. Королевский хирург Марешаль, расположившийся на ночлег в передней королевской спальни, был очень удивлен появлению герцога в столь неурочный час. Естественно, он обратился к нему с вопросом, что случилось. Герцог от волнения не мог даже вымолвить ни слова. Наконец, запинаясь, он произнес: «Я услышал шум. Король болен… Что мне делать?» Марешалю стоило большого труда успокоить герцога и убедить его возвратиться к себе. Однако, провожая герцога до двери, он услышал, как тот произнес, словно разговаривая сам с собой: «Если только король выздоровеет, надо его женить…»

Мадам де При одержала победу.

Несколько дней спустя герцог настоял, чтобы Государственный совет принял решение об отъезде инфанты в Испанию.

Получив письмо, уведомляющее о скором приезде дочери домой, Филипп V, совсем не ожидавший подобного вероломства со стороны французского двора, пришел в неописуемую ярость. Из Испании были немедленно высланы французские послы вместе с двумя дочерьми Филиппа Орлеанского, вдовой Людовика I и мадемуазель Божоле, которая должна была выйти замуж за дона Карлоса. Все французские консулы получили приказ покинуть испанские порты в течение двадцати четырех часов, а все испанские послы были отозваны из Франции.

Оскорбленная и униженная, Испания надолго стала считать Францию своим заклятым врагом и заключила союз с австрийским домом.

В таком повороте событий виновата была лишь одна мадам де При.

Гибельные последствия разрыва с испанским домом мало беспокоили любовницу премьер-министра, более всего озабоченную поисками супруги для короля. Ведь герцог, отправив в спешке инфанту, не подыскал ей достойной замены. Что же касается Людовика XV, то он совсем не огорчился, когда 5 апреля 1725 года инфанта убыла на родину.

К поискам будущей королевы Франции двор подошел с полной ответственностью. Был составлен список всех незамужних принцесс Европы с указанием дома, возраста, религии. И тут обнаружилось, что из ста принцесс, на которых мог бы жениться Людовик XV, сорок четыре были старше двадцати четырех лет и не подходили ему по возрасту, десять принцесс принадлежали побочным ветвям королевского дома или же были слишком бедны, двадцать девять кандидаток были моложе двенадцати лет. Оставалось всего семнадцать принцесс, среди которых можно было искать невесту королю¹⁰.

Первой в списке стояла английская принцесса. Но от нее пришлось отказаться: король Англии был категорически против, так как его дочь и Людовик исповедовали разные религии. Герцог Бурбонский тут же решил просватать свою собственную сестру, мадемуазель Вермандуа. Возможно, это ему бы и удалось сделать, если бы претендентка на трон не совершила однажды вечером непростительную ошибку, оскорбив мадам де При, которую не выносила. Фаворитка, посмотрев ей прямо в глаза, произнесла всего лишь одну фразу:

– Ты никогда не будешь королевой.

На следующий же день она сумела доказать своему любовнику, что вся Европа возмутится таким выбором, когда «увидит, что молодой монарх оказался под башмаком этой несносной эгоистки». Герцогу пришлось расстаться со своим планом, и поиски невесты, не способной затмить собой мадам де При, продолжались.

Некоторые принцессы были вполне подходящими невестами, но имели весьма незначительные изъяны. Так, например, принцесса Португалии была вычеркнута из списка кандидаток лишь из-за того, что у нее был слабоумный папаша. А вот от принцессы из княжества Гессен-Ренфельд пришлось отказаться потому, что до французского двора дошли слухи, что ее мать якобы поочередно рожала то дочь, то кролика¹¹, что было бы весьма прискорбно для потомства Бурбонов…

Короче говоря, поиски невесты затянулись, и уже многие европейские дворы начали посмеиваться над французским королем.

Вот тогда-то мадам де При нашла выход из, казалось бы, безнадежной ситуации.

Она вспомнила, что еще при рассмотрении первого списка кандидатур было вычеркнуто имя одной принцессы по той простой причине, что та была слишком бедной и не могла принести богатого приданого. И этой золушкой оказалась дочь Станислава Лещинского.

Фаворитка тут же поняла, какие преимущества она могла бы извлечь, женив короля на бедной польской принцессе: ведь королева была бы ей обязана всем. Она попросила герцога отказаться от своей невесты и показать королю портрет, написанный Пьером Гольбертом. Людовик XV был очарован красотой девушки и уже на следующий день объявил Королевскому совету о согласии взять в жены Марию Лещинскую. И в Виссембург было отправлено письмо.

Кардинал Роан собственноручно вручил послание бывшему польскому королю. Станислав Лещинский так был ошеломлен предложением французского короля, что бегом бросился в соседнюю комнату, где, как обычно, проводили время за шитьем его жена и дочь.

– Преклоним колени, – воскликнул он, – и поблагодарим Бога.

– О мой отец. Вас призывают на польский трон? – спросила Мария.

– Нет, моя девочка, небо к нам еще более благосклонно. Ты будешь королевой Франции.

«Вне себя от счастья», по признанию самого бывшего польского короля, Лещинские упали на колени и вознесли молитву Богу за проявленную к ним милость.

Хранить тайну о предстоящей свадьбе удавалось только в течение нескольких недель. Но в конце концов челночные поездки из Версаля в Виссембург и обратно привлекли внимание придворных, которые быстро разгадали причину. Весть о предстоящем неравном браке французского короля с бедной польской принцессой пришлась не по вкусу как вельможам, так и простому народу. Такие известные люди, как Вольтер, находили тысячу изъянов у принцессы. По городу разнеслись самые неправдоподобные слухи. Так, например, рассказывали, что у Марии были сросшиеся пальцы и что она в детстве перенесла золотуху.

Не обращая внимания на кривотолки, король объявил о своей свадьбе 27 мая. После этого весь двор переместился в Виссембург. Чтобы подчеркнуть бедность Лещинской, мадам де При подарила Марии дюжину рубашек; впрочем, они ей пришлись весьма кстати…

Пока будущая королева Франции готовилась к отъезду в Фонтенбло, наставник Людовика XV, забросив все государственные дела, занялся половым воспитанием своего ученика. Он показывал ему рисунки с соответствующими сюжетами, а Башелье поручил молодому художнику, писавшему картины с обнаженной натуры, принести рисунки, показывающие «натуру в действии».

Однако их усилия были напрасны: король не проявлял интереса к такой живописи. Тогда воспитатели решили пойти еще дальше: они раздобыли мраморные статуи обнаженных женщин и давали ему их погладить, и все для того, чтобы подготовить короля к первой брачной ночи, когда он окажется в одной постели с польской принцессой, такой же юной и неопытной, как и он.

Совершив триумфальный переезд из Виссембурга под приветственные крики попадавшихся ей навстречу прохожих, Мария прибыла 5 сентября в Фонтенбло. Свадебная церемония, состоявшаяся в часовне, затянулась настолько, что невеста даже лишилась чувств. И вот вечером Людовик XV – а ему в ту пору едва исполнилось пятнадцать лет – оказался, наконец, в постели со своей молодой женой. Как же повел себя король? Был ли он растерян, неловок, стыдлив? Похоже, что нет, если верить словам герцога Бурбонского, написанным на следующий день в письме, адресованном Станиславу Лещинскому:

«Ваше Величество, позвольте мне сообщить Вам некоторые подробности первой брачной ночи короля, которые, естественно, не должны предаваться огласке. Но я довожу их до Вас с единственной целью, чтобы убедить Вас в том, что королева чрезвычайно понравилась королю. И это не просто досужие вымыслы придворных. Доказательством такого отношения короля явилось то, что Людовик XV, посмотрев комедию в королевском театре и насладившись зрелищем праздничного фейерверка, отправился в спальню королевы, где в течение ночи семь раз доказывал ей свою любовь. Проснувшись, король оповестил меня об этом, послав ко мне свое доверенное лицо. Когда я вошел в его покои, он мне еще раз повторил, что он в восторге от удовольствия, доставленного ему королевой»¹².

Немного задержавшись в своем половом развитии, Людовик XV, тем не менее, достойно начал карьеру любвеобильного венценосца…

А мадам де При теперь могла быть спокойна за свое будущее: молодая королева только что познала удовольствие, за которое будет ей вечно признательна…