Остров доктора Моро (аудиоспектакль) – Герберт Джордж Уэллс

Встреча с книгой, от которой не оторваться, – это для меня всегда маленький и подчас неожиданный праздник (книги для чтения выбираю в основном интуитивно и большей частью наугад, поэтому разочарования неизбежны). Да и все меньше книг с годами настолько увлекают меня (просто много их уже прочитала, наверное), что ради них хотелось бы жертвовать сном. Вот ради этой – хотелось, и, кстати, и пожертвовала) Так что маленький праздник был и у меня)Как же это все-таки потрясающе, волнительно и захватывающе – не отрываться от книги ужасов на ночь глядя. Любитель острых ощущений – посмотреть на ночь ужастики, я отчего-то крайне редко прибегаю к подобному жанру в литературе, а зря: поистине незабываемые ощущения и яркие впечатления оставила после себя эта маленькая книжечка Герберта Уэллса, в которой гармоничным образом соединилось абсолютно все, что я обожаю в искусстве: четкость и стремительность линий, громкость и краткость, как нельзя более ясный философский посыл и подтекст, драма и трагедия – противостояния одинокого человека с целым миром, не самым дружелюбным при этом.Да, Уэллс говорит с читателем на языке ужасов, но выражает при этом куда больше, чем кажется на первый взгляд. Жутковатая, до реальных мурашек история Эдварда Пендрика, которого злодейка-судьба забросила (видимо, нагрешил много в этой жизни) на адский остров (а по другому его назвать и язык-то не поворачивается), ведь не только об ответственности ученых, об этике их научных исследований (хотя, разумеется, и об этом во многом), не только о смертельно опасных приключениях, не только о тщеславии человека, задумавшего стать Богом на Земле и создавать божественное собственными силами, вмешиваясь в естественный ход вещей и законы природы. Она действительно об одиночестве, о людских масках, под которыми сокрыты все наши биологические инстинкты. В аллегорической форме, мне думается, автор хочет донести это до думающего читателя, видящего между строк; мне, по крайней мере, это видится именно так, оттого и повесть – глубже и страшнее…"Раньше они были животными, их инстинкты были приспособлены к окружающим условиям, и они были счастливы, насколько могут быть счастливы живые существа. Теперь же они были скованы узами человеческих условностей, жили в страхе, который никогда не умирал, ограниченные Законом, которого не могли понять; эта пародия на человеческую жизнь начиналась с мучений и была долгой внутренней борьбой, бесконечно долгим страхом перед Моро. И для чего?.."Она вся – один сплошной, непрекращающийся ни на мгновение кровавый кошмар – «липкие страхи безумных снов», как пропел был Тимати. Небольшая повесть, в которой я выделила аж 3 кульминационных точки, в которых градус ужаса зашкаливает: побег Эдварда от темной, явно нечеловеческой фигуры в лесу; нападение на виновника всех творящихся на острове беззаконий – доктора Моро, разумеется (самое интересное, что книгу Уэллса я мечтала прочитать давно, название ее было на слуху и вот это само сочетание «доктора Моро» всегда отчего-то вселяло в меня непонятный страх. И даже предположить я не могла, что на деле все окажется куда страшнее!); жуткая развязка, то самое противостояние с миром – безумным, готовящимся разорвать тебя на кусочки.Нереальное по своему накалу произведение объединило в себе и напряженную психологическую интригу (знаете, по-хорошему я завидую выдержке и стальным нервам Эдварда: он ведь каким-то невероятным образом умудрился не сойти с ума и сохранить хладнокровие, оставшись один на один с этими полулюдьми, чем напомнил мне, кстати. героя не столь давно прочитанной книги Матесона «Я – легенда»), и детективную (вначале ведь было и вовсе непонятно, что здесь, на острове, такое творится, что это за вечные душераздирающие крики и стоны, тихое предчувствие беды набирает обороты постепенно, оглушая затем залпом и сразу – а действительно, зачем тянуть?), и научную (имею в виду опыты по скрещиванию разных животных видов), и те самые философские размышления (об этике ученого, способного ради своих интересов пошатнуть существующее мироздание и облечь на страдания несчастных животных – пуму мне отчего-то больше всех было жалко. Сколько же ее там мучали! И самое непонятное и отталкивающее при этом, что фанатик Моро чуть ли не с гордостью заявляет, что верит в Бога! Так и хотелось все время его спросить: «И поэтому ты решил встать на его место? Вмешаться в то, что уже и так устроено природой?»)Окутывающая атмосфера ужасов, творящихся страданий и страшных тайн непревзойденна, будто сам там оказался, на этом чертовом острове. Потрясающее произведение, над оценкой которому я не думала ни секунды, – однозначно высший балл и в любимые (+ мое почтение дизайнеру – как театр начинается с вешалки, так и книга всегда начинается с обложки – эта чудесна и на 100% передает настроение и суть книги). 5/5

Этот роман, как большинство известных романов Герберта Уэллса относится к жанру фантастики. Но, позвольте, как раз фантастики здесь не очень много, да, фантастичным нужно признать допуск того, что с помощью вивесекции можно из млекопитающего одного вида создать представителя другого вида.Но этот допуск настолько груб, что его нельзя поставить в один ряд с теми изобретениями, которые предсказывали великие фантасты и они позднее воплощались в жизнь. Превращение одного вида в другой, даже, если потенциально и возможно (о технической стороне подобной манипуляции мы пока не имеем представления), то, скорее, это какие-то гормональные и информационные технологии, но никак не хирургия.Роман же Уэллса мне представляется в большей степени философски-психологическим, в какой-то мере его можно отнести даже к антиутопии. Используя фантастические условия развития сюжета, автор пытается исследовать животную составляющую цивилизованного человека.На момент написания романа от обоснования Дарвином теории эволюции прошло всего каких-то 30-40 лет. Трудно шло привыкание человечества к мысли о том, что оно не есть продукт разового проявления Божьей воли, а следствие длительной, растянувшейся на миллионы лет эволюции, пусть и по велению Божьему. Принадлежность к животному миру, происхождение от обезьяны, заставляло задуматься о том, насколько животное начало еще присутствует в человеке.Роман Уэллса именно об этом. Мутанты острова доктора Моро имеют сходные черты с теми животными, из которых их создали. Но и в жизни мы постоянно сталкиваемся с этим феноменом. Как часто мы находим четко проявляющиеся черты какого-либо животного в конкретном человеке. Кому не встречались люди-птицы с острым взглядом, резкими движениями, птичьим наклоном головы. А рыжие остроносенькие мягкие и ласковые дамочки, напоминающие лисичек, очень часто встречающийся в жизни типаж. Попадаются люди напоминающие свиней, зайцев, котов, собак, и даже змей.И, когда мы хотим подчеркнуть какую-то черту человека, мы часто используем «животные» эпитеты: грязный, как свинья; злой, как собака; ласковая, как кошка; толстокожий, как слон; хитрый, как лис; грубый, как медведь, и еще можно привести массу примеров. Это, ведь, тоже неспроста.Животное начало присутствует в человеке, а вот, что нужно для того, чтобы оно возобладало над человеческим, и пытается разобраться Уэллс. И он приходит к заключению, что, по большому счету все держится на двух вещах: на боге и законе. На острове роль Бога играет сам доктор Моро, закон же – запрет на вкушение крови. Когда рушится вера в Бога, когда Боги гибнут, вспомните, именно в эти же годы Ницше провозглашает, что Бог умер, снимается важнейший обруч, сдерживающий животное в человеке. Ведь, Бог – это страх ада (или Дома страданий на острове Моро), это – мораль, формирующая закон. И первые законы от Бога, они фундамент следующих закон, которые уже являются плодом творчества людей, но вектор уже задан.Так вот, Бог умер, закон нарушен и ничто уже не сдерживает животную сущность, рвущеюся из цивилизованного человека в условиях, когда цивилизация утрачена и главным становится выживание, а в этом деле у животного гораздо больше опыта, чем у человека, вот и выходит звериная сущность на первый план.Но, есть здесь и вторая линия – гордыня человека-ученого, дерзнувшего вообразить себя богом. Но «люди», созданные им «по образу и подобию своему» настолько несовершенны, зверь настолько силен в них, что такое искусственное общество, состоящее из искусственных людей, обречено на быструю и полную катастрофу. Сотворение себе подобных искусственным путем – не есть дело человека, предупреждает Уэллс. И трудно с ним не согласиться

Странная такая ситуация: с одной стороны, это не первое мое знакомство с Уэллсом, а с другой – всё равно что первое. А всё дело в том, что когда-то я уже пыталась его читать, но только в оригинале – «Зеленую дверь» и еще начинала «Машину времени», но очень быстро сдулась. Думала еще – и за что это его так нахваливают? А вот сейчас нашла в хорошем переводе да с шикарной озвучкой – и поняла, за что.

За атмосферу. Для меня лично атмосфера фантастического триллера в обрамлении всех этих викторианских джентльменов стала чем-то, поистине ломающим шаблоны. Вот представьте такую ситуацию: человека, потерпевшего кораблекрушение, вылавливает небольшая шхуна. Выловить-то выловили, а дальше с ним что делать? Капитан видеть его не хочет, а пассажир забрать его с собой не может – он живет на острове, где явно происходит что-то загадочное. В наше время его бы огрели веслом по темечку – и обратно в море. А здесь – нееет, его вежливо взяли с собой на остров, приютили, обогрели, спасали от всяких опасностей, галантно переубеждали и даже не набили морду, когда он начал по глупости устраивать им апокалипсисы. Для меня это что-то за гранью добра и зла.

А еще очень удивляет, что многие относят это произведение к ужасам. Не знаю, что бы мне пришло в голову в детстве, но сейчас это кажется такой социальной фантастикой. Вспоминается, кстати, «Собачье сердце» Булгакова и главный вопрос. Что делает человека человеком? Что мы получим, если с помощью науки и медицины попытаемся из животного сделать человека? Будет он вести себя, как человек или как животное? А как он будет мыслить? А как он будет взаимодействовать с себе подобными и с настоящими людьми? Какая у него будет личность? И чем является для человека та самая пресловутая «душа», которая вроде бы есть, но ее почему-то не получается найти?

Вот эта философская составляющая производит на современного читателя куда большее впечатление, чем фантастическая – к фантастике-то мы привыкли. Да что тут скрывать – мы и не к такой еще фантастике привыкли. И пусть сейчас Уэллса физически невозможно воспринимать так же, как и в 19м веке, он неизменно производит впечатление. Хочется продолжить знакомство с ним.