bannerbannerbanner
Изумрудный плен

Георгий Григорьянц
Изумрудный плен

Полная версия

– Это то, что мы искали! – снизив голос до шепота, восторженно воскликнул он. Но тут нахлынул приступ паники, возникло головокружение. Он испугался: вдруг снова произойдет мистическое явление, как тогда с камнем, который заговорил! Протянув вещь Эмме, попросил: – Пусть это пока побудет у вас.

Убрав раритет в карман курточки, она спросила:

– С вами всё в порядке? Миссия выполнена?

– Да, да, конечно! Давайте всё расставим на места, и исчезнем отсюда. – Фомин пребывал в смятении. – Что-то мне нехорошо. Я задыхаюсь. Не хватает воздуха. Возможно, опьянен успехом. Пойду-ка к машине. Заканчивайте без меня.

Он вышел из магазина. Сергей возился с сейфом, укладывая в него обратно ювелирные изделия, а Эмма тщательно собирала гиперкуб, чтобы в прежнем виде вернуть на место в витрине. Олег неспешно шёл к автомобилю. Внезапно промелькнули две тени. Испуг заставил похолодеть. Оцепенев на секунду от страха, Фомин шарахнулся в сторону, и последние несколько метров до машины бежал. Удар по голове чем-то тяжелым оглушил его, и он, тяжело рухнув, потерял сознание. Эреду и Гудеа принялись тщательно обыскивать распластавшееся на тротуаре тело. Найдя в кармане кольцо и деревянный кружок, они поспешили ретироваться.

Закрыв сейф, витрину и магазин, Сергей с Эммой вышли на улицу. Тишина. Ни души. Шли спокойно, надвинув глубоко на глаза кепки, как вдруг Сергей наткнулся на препятствие и едва не упал. Человек! Луч фонарика высветил Фомина в бесчувственном состоянии. Эмма бросилась к нему:

– Олег Борисович, вы меня слышите? – Фомин застонал. Из раны на его голове сочилась кровь. – Ему срочно нужно в больницу!

Сергей, взглянув на булыжник, валявшийся рядом, предложил:

– Затаскиваем в машину и едем в частную клинику!

Павловская вела машину, а Климов в смартфоне искал клинику подальше от виа Аппиа Нуова, чтобы, договорившись с дежурным травматологом, оказать помощь шефу.

На другой день с утра Фомин лежал с перевязанной головой в кровати своего номера в «Локарно», прикладывая к месту ушиба холодный компресс – пакетик со льдом, – и жаловался:

– Еще повезло, что не убили. Непрерывное везение – закономерность для полоумных.

– О, вижу, способность к абстрагированию не нарушена! – Эмма ликовала. – Доктор сказал, рана неглубокая, есть легкое сотрясение мозга.

– Еще доктор сказал, что вы чудом избежали нежелательных последствий, – с укором констатировал Сергей. – Чтобы везение окончательно не иссякло, предлагаю завтра же улететь в Москву.

Фомин жалобно на него посмотрел:

– Уцелевший в кораблекрушении вполне может погибнуть в авиакатастрофе.

Эмма снисходительно улыбнулась:

– Каждый человек прежде всего должен спасать себя сам. Тому, кто ищет неприятностей, помочь ничем нельзя. Олег Борисович, вот ваша оправа, – она протянула золотое кольцо шефу. – Пусть созерцание этой вещи немного облегчит вам страдания.

Олег взял кольцо и задумчиво улыбнулся. Каково же было удивление Эммы и Сергея, обедавших в ресторане, когда в зал вошел Фомин без бинтов, пышущий здоровьем, со своей фирменной самоуверенной ухмылкой на лице.

– Официант, мне принесите то же самое, что и этим двоим!

Глава 5. Непререкаемая догма

По прилёту в Москву Фомин уединился в своем домашнем кабинете и стал с интересом рассматривать оправу. Первым побуждением было вернуть привлекательность и первоначальный блеск золотому изделию, которому много тысяч лет. Достав средство для чистки изделий из золота, он уже собирался погрузить в него оправу, как вдруг одумался. А что, если своеобразные качества предмета после очистки перестанут проявляться? От такой мысли спина похолодела, по рукам побежали мурашки. Отложив баночку со средством, он достал из сейфа железную коробку с камнем.

Полночь. Изумруд вставлен в оправу. Камень точно установился на своё место, как будто бы всегда там был. Положив его на стол, Фомин прислушался и с удовлетворением отметил: появилось бормотание. Негромкий хриплый голос звучал сначала приглушенно, а затем всё чётче. Некто, мужчина, говорил на незнакомом Олегу языке, и его голос, монотонный, но повелительный, разносился по комнате, бесстрастно повествуя, вероятно, старинное предание. Фомин ходил по кабинету, соображая, что же предпринять. Наконец решительно подошел к столу, взял изумруд в руку и взглянул сквозь него.

И увидел пожилого мужчину в рогатой шапке и нарядной тунике пурпурного цвета. Незнакомец внимательно и спокойно смотрел на оторопевшего Олега, который не мог произнести ни слова.

Старик в белой войлочной шапке с золотыми накладками в виде рогов заговорил:

– О, Олег Фомин, наконец-то ты снизошёл до меня. Я бог Энлиль.

Не в силах пошевелиться, Олег открыл рот в изумлении. Невероятно, но язык, на котором «бог» изъяснялся, он понимал. То, что человек в тунике не прост, Фомин понял сразу. Выразительное, даже жестокое и надменное выражение лица. Иссиня-чёрные, умасленные и аккуратно уложенные волнами волосы спадали до плеч, а прямоугольная борода, завитая в трубчатые локоны, имела вплетения из золотых нитей. На шее висели увесистые замысловатые бусы из агата, сердолика и лазурита, а на поясе блестел кинжал, украшенный чеканкой, гравировкой и зернью.

Энлиль смотрел на собеседника и посмеивался:

– Что, никогда не видел богов? Не бойся! Я владыка вселенной, моё слово свято, мои решения нерушимы. Тебя в знак благосклонности сделаю бессмертным. Ведь этого ты хочешь?

Олег покрылся испариной:

– Вы знаете о моей мечте? Но почему я?

– Ты избранный, – отвечало божество. – С этой минуты будешь моим смиренным рабом, единственная цель существования которого служить мне.

– Как-то неожиданно, Энлиль. А в чём моя задача? – спросил Фомин.

– Предстоит кое-что сделать.

Фомин в беспомощном замешательстве нерешительно проговорил:

– А если не получится?

– Ты же не хочешь, чтобы я наслал на землю бедствия – потоп, засуху, эпидемии, или погубил тебя? – издевательски хохотнул старик.

– Конечно, нет! – нервно воскликнул собеседник.

– Я могу тебя и наказать, – строго сказал бог.

Олег вдруг почувствовал головокружение, в глазах полыхнула вспышка, начались галлюцинации и потеря координации. Он закричал:

– Я верю, верю! Прекрати!

Воздействие прекратилось.

– Так-то лучше, – божество, отечески сощурившись, одарило «раба» приветливой улыбкой. – Ха-ха-ха! Он не понял! – Теперь его лицо стало суровым: – Ты попал в изумрудный плен, из которого не сбежать! Я, великий Энлиль, отправлю тебя в разные эпохи на поиск разгадки тайны. Зеленый камень поможет в трудном путешествии. Слушай внимательно! У меня украли Скрижаль судеб. Кто мог это сделать? Подозреваю Энки, но, может, в этом замешаны Инанна, Анзуд, или кто-то ещё. Выясни – кто! Хочу разоблачить предателя в наших рядах. И ещё: найди Скрижаль!

Олег искренне удивился:

– Никогда не слышал про Скрижаль судеб. Что это?

– Отрок, ценнее этой вещи нет ничего на свете. Её владелец полностью контролирует вселенную и судьбы всех людей. Ты сразу узнаешь эту чудесную табличку: на ней печать верховного бога Ану, моего отца.

– А что случится, если Скрижаль не найдется?

– Как что? Возврат к хаосу. Но ты найдешь, ведь так? – снова хохотнул Энлиль. – Кстати, опасайся Инанну.

Олег, объятый трепетом, хотел было еще что-то спросить, но старец со словами: «Камень наделит тебя неиссякаемой энергией. Успехов!» исчез. Как будто с экрана телевизора пропало изображение. Положив изумруд на стол, Олег задумчиво откинулся в кресле. Просидев так долго, наконец оживился, набрал в поисковике ноутбука слово «Энлиль».

В шумерской мифологии Энлиль изображался как божество коварное и злобное. Прозвище «Господин Ветер». В эпосе о Гильгамеше он назван одним из инициаторов Всемирного потопа. Переняв мощь отца бога Ану, возглавляющего сонм богов, Энлиль постарался ослабить его и превзойти.

Олег Борисович, сглотнул слюну, погрузился в дальнейшие исследования. Анзуд – огромная птица божественного происхождения в виде орла с головой львицы – посредник между богами и людьми.

Энки – хитроумный и многомудрый – господин царства мёртвых. Любитель выпить. Жутко завидовал своему брату Энлилю, так как тот владел надземным миром. Именно Энки сотворил людей из глины, создав первого человека Адапа, или Адама. Из-за вражды со старшим братом Энлилем предупредил людей о Всемирном потопе. Его коварство превзошла лишь богиня Инанна.

Инанна – внучка Энлиля и правнучка Ану, покровительница любви и войны. Носила на себе знаки тайной силы – ленты, ожерелья, подвески и прочее.

«Ещё та семейка! – подумал Фомин. – Очевидна параллель с «Книгой Бытия» Библии, но моя тёплая компания действовала в XXVII веке до нашей эры (как раз шумеры только-только изобрели письменность), а Библия написана позже. – Он встал, и на его лице появилась насмешливая ухмылка: – Не на того напали! Раб? Служить, как раб? Да никогда! А Скрижаль судеб мне и самому пригодится».

Когда вечером он отходил ко сну, то изумруд в золотой оправе положил рядом, на прикроватную тумбочку. Заснув, увидел сон.

Древний дворец из серого базальтового камня стоит на холме на берегу реки. Вокруг, на других возвышенностях, раскинулся окруженный крепостной стеной город из одноэтажных и двухэтажных строений с красными черепичными крышами. На стене грозные стражи с луками и стрелами. Одеты они в кожаные короткие туники, бронзовые нагрудники и железные шлемы с красными гребнями из конского волоса. Со стены открывается невероятный вид на величественную двуглавую гору с белоснежными шапками и лежащие у ее подножья зеленеющие поля и великолепные райские сады, в которых благоухают гранат, абрикос, виноград. Как человек образованный, Фомин догадывается: «Я погрузился в глубь веков. Это – гора Арарат и город Арташат, столица государства Великая Армения».

Никем не замеченный, входит он во дворец. В зале с мраморными статуями и зажжёнными канделябрами сидит на троне, отделанном слоновой костью и золотом, царь Тиридат. Облачённый в расшитую пурпурную тунику и накидку из шкуры леопарда, он выглядит грозно и внушительно. Черная бородка, густые брови с изломом, карие глаза. На груди массивная золотая цепь с диском «Лик солнца», на поясе кинжал, на ногах красные сапожки, в руке скипетр. Мужественную внешность и непреклонное выражение лица дополняет царская тиара – символ монархической власти правителя Великой Армении. «Удивительный головной убор», – поражается Фомин. Тиара состоит из трех элементов: красная треугольная шапка из войлока с зубцами и золотым шитьём – символ божественности армянского царя; диадема в виде золотого обруча с восьмиконечной звездой и двумя орлами – символ власти; белая лента, повязанная вокруг головы, с узлом на затылке и свисающими сзади свободными концами – символ предводителя народа.

 

Слева и справа от царя стоят, сложив руки на груди, начальник его охраны и хранитель царских сокровищ, полукругом расположились министры, военные, родственники и советники, вдоль стен – вооруженные секирами и копьями стражники. Все вельможи с кинжалами или мечами. Слева от царя, положив руку на трон, стоит царица, прекрасная армянка Зенобия. Черноволосую красавицу с гибким станом и полными волшебного света зелёными глазами, в тунике с узорчатой вышивкой и полупрозрачной накидке украшает диадема, инкрустированная драгоценными камнями и увенчанная крупным каплевидным изумрудом. Фомин поражается: это же его зеленый камень!

Тиридат поворачивает к Зенобии голову и ласково что-то шепчет. Женившись на ней, он, в жилах которого течет кровь скифов и иранцев, смог законно претендовать на армянский престол, войдя в историю под именем Трдат I. Прежний царь, Радамист, армянин, изгнанный народом из страны, спасаясь бегством, заколол по дороге беременную царицу Зенобию, бросив её в реку Аракс, – чтобы никому не досталась. Но она выжила и стала женой следующего армянского царя. Одна печаль: Рим не спешит признавать Тиридата правителем Армении, настаивая на другой кандидатуре.

В зал вбегает командующий кавалерией в доспехах, синем плаще и золотистом шлеме с белым гребнем.

– Великий царь, всемогущий Тиридат! – кричит он и падает перед правителем на колени. – Римские легионы в ходе битвы у Рандеи капитулировали!

– Как это случилось? – нетерпеливо спрашивает царь.

– Мой государь, они попали в ловушку. Мы окружили два легиона – XII «Молниеносный» и IV «Скифский». Им грозил полный разгромом. Это славная победа Армении в союзе с Парфией! Римский проконсул Сирии Цезений Пет запросил капитуляцию.

Вероломный Тиридат окидывает подданных взглядом, полным гордости за себя:

– Римляне безуспешно пытались поймать меня, когда я, совершая успешные рейды, грабил их, но теперь они сами придут ко мне на поклон. – Снова вперив пронзительный взор в прибывшего военачальника, спрашивает: – Вазак, на каких условиях ты принял капитуляцию?

Вазак встает с колен и начинает доклад:

– Вот подписанное соглашение, – и он протягивает секретарю пергаментный свиток, перевязанный синей и оранжевой лентами. – По соглашению все римские солдаты обязаны уйти из Армении. Их укрепления, припасы, провизия, оружие и одежда легионеров переходят нам. Парфяне также уходят. В Рим отправляются твои, государь, послы.

– И это всё?! – раскатистый возглас Тиридата оглашает зал.

Перепуганный Вазак шарахается назад и, тараща на царя глаза, лепечет:

– Нет, государь! Прости, не нахожу слов, чтобы описать коварство врага. Рим готов признать тебя царем Армении, если… – Вазак прерывает речь, подыскивая слова. Опустив голову, продолжает: – …если ты, государь, получишь Армению из рук Нерона. – Высокопоставленный гонец со страхом поднимает глаза, понимая, что его последний час настал.

Олег Фомин, пристроившись за статуей Геракла, с любопытством наблюдает эту сцену, придворные в ужасе холодеют, а Тиридат, помолчав пару минут, встает с трона и, прохаживаясь по залу, спрашивает:

– Мои приближённые, что бы это значило – получить Армению из рук Нерона?

Главный советник, грек, ранее живший при дворе в Риме, осмеливается предположить:

– Государь, Рим считает армян одарённой, но беспокойной нацией, которая имеет большую границу с его провинциями. Поэтому желает видеть тебя, государь, своим вассалом. По давней традиции императоры Рима вызывают к себе претендента на трон и помещают в подвал храма Юпитера. Потом сенат принимает решение. Обычно непокорного соискателя приносят в жертву главному божеству.

Тиридат с глазами, полными ужаса, останавливается перед аспетом, по должности обязанным короновать армянских царей:

– Что скажешь, Багратуни?

Хитроумный аспет смекнул, что выгоднее сыграть на честолюбии правителя:

– Государь, это можно истолковать двояко. Либо Нерон не хочет уронить престиж Рима, и ты получишь корону Армении не из-за поражения римских войск, а благодаря великодушию Нерона, либо по прибытию в Рим тебя убьют, – Багратуни опускает глаза.

Царь обращается к хранителю царских сокровищ:

– Скрижаль судеб при тебе?

– Да, государь, – отвечает тот.

Олега Фомина словно током ударило: неужели тайна раскрывается, предмет вожделения злобного Энлиля находится в Армении?

Хранитель из складок своего синего с золотыми звездами плаща достает небольшую табличку (как показалось Олегу, она смогла бы сойти за электронный планшет) и передает её правителю. У Фомина мелькает мысль: «Кто-то там, наверху, управляет людьми, как марионетками».

Тиридат обеими руками поднимает Скрижаль вверх:

– Мои подданные, помолимся!

Все присутствующие, воздев руки к небу, бормочут молитву:

– Мы почитаем тебя, всеведущий и всевидящий Арамазд. Бог, взываем к тебе, дающему жизнь и творящему добро, быть нашим защитником! Какую судьбу ты уготовил Тиридату?

Царь подносит Скрижаль совсем близко к глазам. По табличке бегут бело‑голубые светящиеся разряды, раздаются потрескивания, печать вспыхивает рубиновым светом, возникает синее свечение. Лицо правителя озаряется отсветом и становится радостным.

– Воздадим хвалу верховному богу Арамазду, приносящему добро! Он снизошёл до меня! – Тиридат читает пророчество: – «Судьба уготовила тебе жизнь долгую, мирную, если камень зелёный императору в дар отошлёшь».

По залу пронёсся вздох облегчения.

– Зенобия, дай мне камень! – царь сгорает от нетерпения.

Царица снимает с головы диадему и, отстегнув круглый изумруд в оправе, протягивает его царю:

– Вот, возьми, повелитель!

– О, государь, – вмешивается в разговор хранитель царских сокровищ. – Камень этот опасен! Каждый, кто часто обозревает сквозь него наш бренный мир, становится безумным.

Тиридат, отличавшийся прозорливостью, ухмыляется:

– Чтобы управлять другими, для начала нужно научиться управлять собой. Багратуни, отвезёшь изумруд в Рим в подарок императору Нерону. Да скажи: «Если хочешь увидеть невидимое и узнать непознанное, почаще смотри сквозь эту зеленую линзу».

– Сделаю, государь, – министр, поклонившись, забирает камень и рассматривает его.

У приближенных довольные физиономии, а царь приказывает:

– Министр двора! Готовь мою поездку в Рим. Со мной поедут царица, сыновья и три тысячи всадников. Путешествие будет долгим, без спешки: дадим императору Нерону в полной мере насладится изумрудом. Ха-ха-ха.

Все смеются, но не Багратуни. Он смотрит сквозь изумруд:

– Повелитель, здесь посторонний!

– Не понимаю, аспет, – Тиридат с застывшим оскалом изображает внимание.

– Государь, взгляни! – министр протягивает зелёную лупу.

Царь, всё ещё улыбаясь, прикладывает изумруд к глазу и смотрит сквозь него. Улыбка с его лица исчезает:

– Стража! Там, за статуей Геракла, прячется человек!

В миг, выхватив мечи и кинжалы, ощетинившись секирами и копьями, охрана опрометью бросается к статуе. Никого нет! Царь кричит: «Это демон! Я его вижу! Ловите! Он за каменным львом!» Начальник охраны, отобрав секиру у воина, размахивается и бросает её во льва. Статуя вдребезги, а царь, оглядывая пришельца сквозь зелёную лупу, вскидывает руку и указывает на колонну.

Фомин напуган. Стражники окружают его со всех сторон, подбираются всё ближе. Начальник охраны, ощущая прилив возбуждения, не спеша снимает с пояса сеть Гефеста, ту самую, которой бог огня и искусный кузнец, уличив жену Афродиту в измене, надёжно опутал жену с любовником во время утех. Таких магических штучек у царя Армении много.

– Без снасти только блох ловить, – шепчет начальник охраны и бросает умелой рукой сеть, из которой не выпутаться ни человеку, ни демону.

– Демон попался! – кричит царь, наблюдая сквозь зеленый кристалл, как опутанный сетью человек бьется в истерике, пытаясь освободиться, но запутывается вконец.

Царедворцы, окружив проникшего во дворец ловкача, скандируют: «Убить его!», Фомин отчаянно и тщетно барахтается в ячеистой ловушке, а начальник охраны готовится заколоть невидимое существо – достает кинжал, чтобы хладнокровно вонзить его в жертву.

Зенобия шепчет:

– Повелитель, бог Арамазд прислал демона для совершения какого-то деяния или наказания.

– Не убивать! – ревёт царь. – В темницу его! Нужно дознаться, зачем он явился. Жизнь мы ему пока сохраним, я же получу новое знание. – Тиридат, бывший маг зороастризма, знает, о чём говорит.

Двое солдат, водрузив на плечи древко копья с привязанной к нему добычей, во главе с начальником охраны несут пленника в тюрьму Хор Вирап. Там, на глубине шести метров, демон будет надёжно заточён в царской темнице.

Довольный Тиридат кивает виночерпию:

– Подать вино! По обычаю предков поднимем кубки вверх, приблизим их к небу в благодарность богу.

Вино разливают по кубкам и разносят по залу. Присутствующие, подняв кубки, скандируют:

– Слава богу, слава царю!

Глава 6. Пафос неизбежности

Известный сегодня миру монастырь Хор Вирап стоит у подножья библейской горы Арарат, а две тысячи лет назад здесь находилась темница под царским дворцом в столице Великой Армении Арташате. Эта тюрьма стала широко известна благодаря одному из заключённых: в ней томился святой Григорий Просветитель, который после четырнадцати лет заточения, в 301 году (при царе Трдате III Великом) обратил царя и всю Армению в христианство. Таким образом, Армения стала первой в мире страной, принявшей христианство в качестве государственной религии.

Опутанный сетью Фомин изнывал в Хор Вирап – круглой, диаметром 4,4 метра, каменной «яме» с высоким потолком и закопчёнными стенами. В камере, в которую втащили его по винтовой лестнице, не было ни окон, ни ложа. Имелся лишь алтарь с масляной лампой. Железный люк закрылся, Олег остался в одиночестве, и только огонек лампы, тускло озаряя мрачное помещение, скрашивал жалкое существование узника. Шаги стражников стихли, и в темнице повисла гнетущая тишина. Иногда чёрный скорпион, проползая мимо, нарушал могильное безмолвие.

Вдруг человек услышал еле уловимый шорох. Петляя и шипя, из темного угла выползла змея. Фомин затаился, перестал дышать, а гадина, свернувшись в клубок, вытянулась вверх и стала извиваться в танце, гипнотически завораживая, парализуя волю и сознание человека.

Узник погрузился в транс, а когда очнулся, ахнул: перед ним стояла царица Зенобия.

– Не дёргайся! – произнесла она. – Я тебя вижу. Сейчас распутаю узлы.

Освободив путы, она стянула с узника сеть и отбросила ее в сторону.

– Спасибо, – выдохнул Олег

– Ты дух? – спросила она.

– О, прекрасная царица, я человек. Из будущего, – отвечал Фомин.

– Зачем прибыл?

– Меня отправил сюда бог Энлиль.

– Ах, этот… – таинственная улыбка коснулась её губ. – Что ему нужно?

– Скрижаль судеб.

Зенобия в длинной полупрозрачной шёлковой тунике серебристого цвета смотрела на него задумчиво и укоризненно:

– Заполучить Скрижаль хотят все. Я Зенобия, потомок духа, и знаю, как нелегко одолеть козни богов.

Олег встал, приблизился, заглянул в её бездонные глаза:

– Красивей женщины не видел, – выдохнул он. Магия в её зелёных глазах зачаровывала, притягивала и не отпускала. Он воскликнул: – Царица Зенобия, ты само совершенство, предмет воздыхания любого мужчины! Твой голос вызывает желание слушать, твоя улыбка вселяет оптимизм, твой стан и походка невольно восхищают. Величавая и сексуальная женщина! Извини, оцениваю по критериям далёкого будущего.

– Не извиняйся. Так и есть. Душа предка, обладавшего исключительной мудростью и исцеляющей силой, сделала меня такой. А ещё я защитница добра и гонитель зла, легко отличаю хорошего человека от плохого. Умею перевоплощаться в змею и живу уже много веков. Ты мне нравишься. Как зовут тебя?

 

– Олег. – Очарованный обаянием и манерами женщины, Фомин, забыв о невзгодах, проговорил с восторгом: – Я опьянен твоей красотой и разумом!

Внезапно в нём загорелась искра страсти. Ошеломленный неотразимостью собеседницы, порывисто придвинулся к ней. Их взгляды встретились, и свершилось таинство – он обнял её, запустил руки в волосы, погладил шею, оба учащённо задышали и пылко поцеловались. Она и не думала отстраняться. Возникло взаимное влечение, неуёмное желание близости. Больше не сдерживая эмоций, обуреваемые вожделением, движимые инстинктом, они заключили друг друга в объятия. Он, прижав красавицу к стене, задрал подол её туники, обхватил бёдра руками, и тела их сплелись воедино. Оба, вкусив сладость блаженства, стонали в экстазе. И длилось это соединение долго, пока не наступило дикое исступление. Потом всё закончилось страстным поцелуем.

Позже, сидя на полу темницы напротив друг друга, они разговаривали:

– Я знаю, где находится клад Энлиля, – сказала она. – Придёт время, и черный петух тебе укажет место.

– Мы ещё встретимся, милая?

– Возможно. Могу точно предсказать – результатом нашего союза будет выдающийся потомок, одаренный высоким интеллектом и магической силой. Может быть, он станет править миром. Ты узнаешь его по татуировке змея на шее.

– У меня будет сын! – Фомин был обрадован и потрясён. – Всегда мечтал о сыне. Давай назовем его Андреем. Имя древнее, греческое, означает мужественный.

– Да, красивое имя. Андрей будет трудолюбивым и самодостаточным, независимым и свободолюбивым. Когда-нибудь он тебе поможет.

– Любимая, ты даровала мне счастье. Приключение, которое пережил я этой ночью… Оно незабываемо. Возможно, дело случая, а может, всё было предрешено.

– Без приключений жизнь пресная, – улыбнулась она и, наклонившись, чмокнула его в губы: прощальный поцелуй. – Скоро рассвет. Тебе пора убывать в будущее.

Он почувствовал погружение в дрёму – стремительный водоворот неумолимо затягивал в пучину беспамятства. Вот он провалился в небытие, чтобы вынырнуть в своей кровати в московской квартире.

Встреча с Эммой должна была состояться через десять минут в кафе торгового центра «Европейский» у Киевского вокзала Москвы. Фомин допивал кофе, когда вдруг почувствовал неприятный холодок. Видимо, изумрудный камень, лежащий в кармане пиджака, предупреждал об опасности. Олег осмотрелся, затем, достав изумруд, стал глядеть сквозь него. В кафе было много посетителей, но призрачный ореол окружал лишь двоих. Старые знакомые – молодой и лысый – наблюдали за ним с балкона. Лысый уже доставал пистолет. Сразу возникла боль в голове, как тогда, в Риме, после удара булыжником. Не паникуя, Олег встал и торопливо направился к выходу. Следившие за ним злодеи бросились вдогонку. Напротив торгового центра – метро. Фомин рванул к нему. Эскалатор медленно полз вниз, пришлось бежать по ступенькам. Преследователи настигали его.

На платформе, в толпе людей, томясь в неведении, он нервничал, ожидая прибытия поезда. В туннеле наконец появился свет прожектора и раздался срежет тормозов: поезд подъезжал к платформе. Олег обернулся. Молодой недоброжелатель, сверкая безумными глазами, прикладывал ко рту духовую трубку вроде сарбакана. Вот он резко дунул. Отравленная стрелка вылетела из трубки, и парализовала бы Олега, не уклонись он вбок. Стрелка попала в лицо стоящего за ним пожилого мужчины. Тот свалился на платформу. Поднялась суматоха. Люди что-то кричали, звали на помощь. Поезд остановился, двери открылись. Фомин заскочил в вагон, наблюдая через окно за преследователями, которые, расталкивая пассажиров, лезли в соседний вагон. Они, не выпуская из виду жертву, наконец оказались внутри. В динамиках объявили об отправлении поезда. Двери начали закрываться, и в этот момент Фомин неожиданно выскочил из вагона на платформу. Двери закрылись. Лысый попытался их открыть, чтобы выйти, но у него ничего не вышло, и, изрыгая в злобном оскале гневную тираду ругательств, он полными отчаяния глазами проводил удаляющуюся мишень.

Квартиру свою Фомин превратил в непреступную крепость. Климов наполнил ее специальными устройствами, нивелирующими любые попытки взлома и проникновения. Теперь к нему не попасть – разве что взорвать дом. Ещё Олег устроил для себя потайную комнату и, успокоившись, всё больше думал о ловушке, в которую угодил в Армении. Зато он узнал Зенобию, и теперь его неудержимо влекло к ней. Испытанное в подземелье арташатского дворца потрясение не давало покоя. Порочное наслаждение, мгновения блаженства, новизна ощущений… Соблазн вновь прочувствовать пережитое стал неодолимым. Вкусив однажды сладость, никогда не насытишься из источника удовольствий. Как-то поздним вечером послышалось бормотание, доносившееся из зеленой линзы. Он обрадовался. Приложив ее к глазу, увидел Энлиля.

– Олег Фомин, что удалось выведать? – суровый взгляд испепелял бизнесмена.

– О, Энлиль, путешествие было опасным! Меня чуть не убили.

– Отрок, никто и не говорил, что будет безопасно. Легко со змеей в пещере, а поймать удачу совсем непросто.

Фомин отпрянул от линзы: «Неужели он знает? С ним нужно быть осторожнее!»

– Не всё так просто, Энлиль. Царь Тиридат упоминал Скрижаль судеб. Наверняка он знает, кто её украл. Мне стало известно о его поездке в Рим к Нерону. Хочу последовать за ним.

– Отрок, пусть будет так. Продолжай поиски предателя и Скрижали!

– Скажи, Энлиль, ты же бог, можешь всё. А зависишь от маленькой таблички. Почему?

– Олег Фомин, есть высшие силы, которые могущественнее меня, но с этой табличкой, как ты выразился, я брошу вызов владыкам мироздания. Удачи, раб мой! – божество исчезло из поля зрения человека.

Ночь опустилась на Москву. Олег с надеждой на грядущую встречу с Зенобией уснул, не выпуская зелёный камень из рук.

Центром Римской империи считался «Золотой дворец» Нерона. В покоях императора невидимый Фомин затаился за мраморной колонной, наблюдая: стены и потолки большого зала украшены мозаикой и фресками, кругом великолепная мебель, бронзовые канделябры и изящные статуи. В громоздком кресле сидит толстый император и сквозь зеленый изумруд изучает стоящих напротив него перепуганных братьев Прокула и Руфа из рода Сульпициев Скрибониев. Один из братьев – римский сенатор, другой – наместник в Германии. Оба вызваны к императору держать ответ.

У дверей – грозная охрана из преторианцев. Рядом с правителем преспокойно стоит Софоний Тигеллин, командир преторианской гвардии, человек мощного телосложения, ближайший помощник Нерона, личность порочная и безнравственная. Практически империей правил он, играя на слабостях Нерона. Этот интриган погубил массу людей.

– Вы знаете, в чём вас обвиняют? – высоким голосом спрашивает слабохарактерный Нерон, кутаясь в пурпурную тогу, расшитую золотыми пальмовыми ветвями.

– Император, нет! – удивлён Прокул.

Приблизив линзу к глазу, Нерон посмотрел на него:

– Твоя аура не сияет чистотой.

Тигеллин вмешался:

– К вам обоим будет применён закон об измене.

– Как! – воскликнул Руф. – Мы во всём поддерживали императора, давали деньги, экипировали войска.

– За преступления против римского народа, государства и императора, – Тигеллин отвёл глаза, делая вид, что рассматривает окружающую обстановку, – вы приговорены к смертной казни.

Вся вина братьев состояла в том, что они обладали баснословным богатством. Поведение императора после получения дара Тиридата – зеленого камня в оправе – разительно изменилось. Оно стало экстравагантным и неразумным. Окончательно утратив чувство стыда и меры, он пустился во все тяжкие: начались нескончаемые пиры и оргии, произвол и насилие, разгул и игрища. Подчинив ресурсы Империи своим собственным целям, Нерон опустошил казну, и теперь предложение Тигеллина конфисковать имущество братьев стало его манией.

– Но император, мы голосовали в сенате за этот закон и… – попытался возразить Прокул.

– Не вижу смысла в обсуждении, – перебил его Тигеллин, скорчив гримасу брезгливости. – Вам, знатным людям, предоставляется право избрать вид казни – удушение верёвкой или самоубийство под надзором. Идите!

Братья ушли. Нерон подпёр голову кулаком:

– Скучно.

Тигеллин, налив вина в стеклянный кубок, подал его императору:

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru