Георгий Ф. Новиков
Улыбка Мадонны
С отцом Джамбы Эйдема служил во французском легионе. В одной из военных кампаний на Ближнем Востоке отец Джамбы погиб. Поскольку мать умерла вскоре после отца, ребенок остался сиротой. Мальчика не стали отдавать родне в деревню, а передали в католический приют. Там он учился и воспитывался до тех пор, пока друг отца не стал президентом.
Джамбой (слоненок – англ.) его стали называть еще в приюте за рост, вес и силу, которыми он отличался от других детей. Когда сын боевого товарища подрос, то Жюль взял его к себе.
Хороший жеребенок якутской породы может стоить около тысячи долларов. Отец всю жизнь трудился коневодом. Выращивал и заботился о чужих лошадях. У себя же в личном хозяйстве имел только двух восьмилетних коней. Каждый раз, приезжая в родное село, Афоня весь отпуск проводил с отцом на аласах. Лошадки снились ему и во время учебы в Балашовском летном училище, и в годы службы на Камчатке, и здесь, в Западной Африке. Честно говоря, он хотел заработать деньги на табун лошадей. В Африке мечта могла осуществиться. В месяц он зарабатывал сумму, достаточную для покупки десяти жеребцов. Афанасий постоянно скучал по отцовскому дому и по Якутии. Ближе к сорока он стал понимать, что жизнь в родном селе важнее для него, чем авиация, Африка и вообще все, что окружает его сейчас. Ясная цель – иметь свой табун хороших лошадей – делала Афоню спокойным и терпеливым.
Как-то поздним вечером, лежа в постели, он увидел репортаж из русского госпиталя Красного Креста в Аддис-Абебе. Улыбчивый репортер брал интервью у красивой белокожей девушки с раскосыми глазами. Это была выпускница Первого Московского медицинского института Саргылана Иванова. Она работала в госпитале врачом ортопедом-остеопатом. Журналист интересовался, как чувствует себя жительница самого холодного места на земле в Африке. Афанасию сразу понравилось, как отвечала Саргылана.
– Вы знаете, – сказала она, – меня здесь часто спрашивают про якутские морозы. Да, морозы на моей родине сильные. Здесь климат очень отличается. Но для меня это не главное. Важнее то, что очень много работы. В госпиталь поступает немало детей, подорвавшихся на противопехотных минах, которые зарыты после войны повсюду. И еще меня интересует деятельность народных целителей. Очень бы хотелось посмотреть, как они лечат.
Интервью продолжалось еще минут пятнадцать, но Афоня уже ничего не слышал. Он смотрел на свою землячку, и на сердце у него было тепло. Как же он соскучился по своим! В эту ночь он увидел сон, который потом стал регулярно повторяться. По зеленому аласу медленно идет девушка. Она одета в длинное синее платье, на голове у нее бастына (праздничный головной убор – якутск.) Девушка идет в его сторону, и Афоня видит, что это Саргылана. Она протягивает ему руку, он тоже, но никак не может дотянуться…
Волею судеб этот репортаж в своем дворце смотрел Эйдема. Его очень заинтересовала внешность якутской девушки. Молодых женщин он любил и очень ценил их красоту и свежесть. Якутянка была как раз такая.
Хотя Джамба и был сиротой, у него имелись многочисленные дальние родственники. Некоторые из них приезжали к нему в приют и привозили вкусные гостинцы, дикий мед, самодельные игрушки. С появлением в Нтого мобильной связи Джамба часто говорил со своими дядьками, тетками, племянниками и двоюродными братьями по телефону.
Этот звонок от Мугабы его сильно встревожил. Дядюшка сказал, что в двадцати километрах от селения за рекой разбили лагерь антиправительственные повстанцы. Пришедший с той стороны крестьянин рассказал, что они вот-вот собираются выдвигаться в их селение. Хотят наказать родственников президентского прихвостня. Такие экспедиции по захвату заложников в Нтого были в порядке вещей. Сильных мужчин и женщин забирали для выкупа, а стариков и детей резали как скот.
Было пять утра, когда за дверью раздались тяжелые шаги. Афоня проснулся и сразу понял – что-то произошло.
Пока Джамба говорил ,он уже знал – нужно лететь.
– Звони в аэропорт. Пусть вызывают техников, Симона и автозаправщик.
Он вынул из планшета карту и показал Джамбе. Тот молча ткнул пальцем в маленькую точку у побережья.
– Я смотрю, неподалеку от деревни дорога? Грунтовая?
– И старая, – вздохнул Джамба.
– Подумай, где рядом можно собрать людей, чтобы потом забрать их на борт. И еще, от этого места по прямой должно быть не меньше восьмисот метров. Этого хватит для взлета. Пусть кто-нибудь из твоих, примерно с меня ростом, отсчитает по дороге две тысячи шагов.
Пока Афанасий собирался, Джамба снова разговаривал с дядей. Встревоженный, повернулся к пилоту: «Пришел еще человек и сказал, что бандиты собираются выдвигаться в деревню с первыми лучами солнца».
До Деревянного Крокодила от города 550 километров. Дальше лесная дорога резко поворачивала на северо-восток. По словам Джамбы, именно в этом месте с незапамятных времен лежал упавший баобаб, который местные жители называли Деревянным Крокодилом. Телефон зазвонил вновь. Джамба что-то резко ответил и поднял тяжелый взгляд на пилота.
– Они прошли всего 1700 шагов, и дорога свернула.
– Другого места нет?
– Это единственный прямой участок.
У Афони, при росте 176 сантиметров, шаг был примерно 38-40 см. Значит, если количество шагов дяди Джамбы было 1700, то для взлета у них было всего 650 метров. При необходимых восьмистах. Ан-72 с полными баками имеет 2500 километров дальности полета. Если залить половину горючего, то можно попытаться взлететь и с 650 метров. Тем более, что туда и обратно расстояние не превышает 1100 километров.
Опытный пилот, он знал, что, если для самолетов аналогичного класса такой короткий взлет это смертельная авантюра, то у Нектарницы были реальные шансы. Необычное расположение двигателей позволяло реактивной струе из сопел «прилипать» к верхней поверхности крыла. Сильнейший воздушный поток приводил к уменьшению давления воздуха. А чем больше разность давления под и над крылом, тем значительнее улучшаются взлетно-посадочные возможности самолета. Это был аэродинамический эффект Коанда. Он и ставил Ан-72 особняком в транспортной авиации.
– Ну что ж, – подумал Афоня, – надеюсь, и на этот раз не подведет французский физик.
Когда приехали в аэропорт, заправка только началась. Афоня контролировал заправщика и, к удивлению Симона, приостановил перекачку топлива на половине.
– В ангаре лежит бухта каната, принеси и положи в самолет, – бросил он второму пилоту.
Дорога как лента вынырнула из-под зеленых крон. В конце ее виднелось огромное поваленное дерево, которое застыло под углом к облакам. Расщепленная вершина баобаба действительно походила на оскаленную пасть огромного крокодила. Глиссада Нектарницы стелилась прямо над джунглями. Последние ветки хлестнули выпущенные колеса. Часы на приборной панели показывали семь.
Зеленый нос птички застыл буквально в двух метрах от высохшего баобаба. Вышедшие из леса крестьяне снизу тревожно смотрели на Афоню, выглянувшего из открытого пилотского окна.
– Джамба, бери канат и спускайся вниз. Перекидывайте его через левую стойку шасси и тяните в сторону хвоста. Удерживайте веревку что есть сил.
На узкой дороге развернуть турбореактивный самолет весом 19,5 тонн задача непростая. Пригодился опыт посадок на льдины, где торосы вплотную обступали взлетную полосу. Турбины работали на холостом ходу.
Когда под иллюминатором появился Джамба и поднял большой палец, Афоня на полную тягу включил правый двигатель и одновременно нажал тормоз левого шасси. Нектарница, удерживаемая с левого борта тормозом и усилиями двадцати мужчин, начала медленно разворачиваться на 180 градусов. Еще через 20 секунд Афоня опустил платформу заднего люка и по ней побежали, подгоняемые пинками, коровы, а потом и сами жители. В проеме рампы Джамба увидел выехавший из-за Деревянного Крокодила трак с установленным пулеметом. Ударила длинная очередь.
На кочковатом полотне дороги поблескивали редкие лужицы. Афанасия это не беспокоило. Он хорошо знал своего чебурашку. Взревев двигателями, самолет побежал. Лес стремительно приближался. Симон зажмурил глаза и почувствовал, что шасси оторвались от земли. Снова по колесам хлестнули верхушки деревьев. К первому джипу подъехали еще два, набитые людьми в камуфляже. Но низко уходящий самолет было не остановить.
Джамба с улыбкой смотрел на своих родственников, на стреноженных и привязанных к стапелям грузовой кабины испуганных коров. Вынул медальон, раскрыл его и благодарно подмигнул.
Прошло почти полтора года. Вещи, которые на первых порах казались Афоне дикими и нереальными, стали привычными и даже рутинными. Рейсы продолжались с завидной регулярностью. Поток грузов для президента и его окружения не иссякал. Афоня успел побывать во многих африканских странах, пару раз даже летал на Ближний Восток. Эйдема, узнав про успешную эвакуацию крестьян, похвалил Джамбу и назвал его хорошим командиром. Жизнь сельских жителей вряд ли его волновала. Его радовало, что удалось утереть нос главарю повстанцев, своему двоюродному брату.
С этого дня Джамба сопровождал первое лицо в полетах на президентском Боинге.
С Афоней в командировки стали летать трое разбитных парней бандитского вида. Во всем, что касалось погрузки и разгрузки, с ними имел дело Симон. Старший обычно протягивал Афоне летный план с координатами места посадки и указанием времени прилета. Во время полета эти ребята валялись на толстых матах в грузовом отсеке, играли в кости, курили, что очень не нравилось Афоне, и пили виски.
В тот день по телефону экипаж получил задание лететь в неблизкую Эфиопию. Там в десяти километрах от аэропорта Аддис-Абебы еще со времен боевых действий находилась заброшенная взлетная полоса, где и нужно было принять груз. Свыше 4000 километров в один конец. Дозаправка планировалась в аэропорту Банги Центрально-Африканской республики. Нектарница – это не пассажирское воздушное судно, где пилоту необходимо законное время для отдыха. С учетом обратного пути придется сидеть за штурвалом больше двенадцати часов. Впрочем, для транспортной авиации, где летал Афоня, это дело привычное. И еще. Была команда установить на полу грузового отсека раму из бруса, в которую при перевозке закатывали автомобиль. Потом уже машину закрепляли с помощью растяжек. Дело привычное. Деревянная конструкция в разобранном виде лежала у стены ангара.
