Георгий Ф. Новиков
Улыбка Мадонны
Уже час «Чебурашка» летел сквозь белое мерзлое облако. Афанасий прихлебывал чай, изредка посматривал на автопилот и листал «Вокруг света». Номер был старый, и в нем не хватало страниц. Афоня хотел уже выбросить изжеванный журнал, как глаз зацепился за объявление. Реклама предлагала вакантную должность пилота самолета Ан-72 в одну из африканских стран. Под объявлением размещался красочный коллаж, на котором зеленые плюшевые горы перемежались с жизнерадостными черными лицами, пальмами и синей полоской моря. В верхнем правом углу маленький белый самолетик парил над этой благодатью. Афоня внимательно перечитал необходимый для резюме перечень документов и, хмыкнув, сунул журнал в пилотскую сумку.
Вообще-то подполковник Афанасий Титович Сивцев, первый пилот пограничного патрульного самолета Ан-72 ВВС Министерства обороны России не очень любил, когда его борт называли чебурашкой. Хотя для этого имелись основания. Оба реактивных двигателя были расположены сверху над крыльями, как большие уши. Это придавало самолету мультяшную внешность растерянного чебурашки. Однако машину свою Афоня любил. За штурвалом патрульного он уже шесть лет. Если взять северную береговую линию побережья России, то вряд ли его было чем удивить. Афоня и без карты узнавал бухты, различал пятна тысяч озер и драконовы хвосты горных хребтов. В шутку он говорил, что каждый полет встречает знакомых белых медведей. И еще он знал, что эта узнаваемость вмиг может стать обманчивой, если сменится метеорологическая обстановка.
Ему тридцать семь. Для военного летчика, при наличии выслуги, есть возможность уйти на пенсию. Впрочем, для иных это только начало жизни. Частенько подумывал, что пора обзаводиться собственным углом, а не довольствоваться малометражкой в военном городке. Время летит, казалось бы, вчера окончил летное училище, а оглянуться не успел – уже летает командиром эскадрильи. Собственного жилья нет, в банке пятьдесят тысяч рублей.
«Интересно, – думал Афанасий, – как в Африку попал наш самолетик? Ведь Ан-72 чаще эксплуатируется военными. Его ценят за надежность, способность приземлиться и взлететь с любой проселочной дороги. А по дальности полета и грузоподьемности он не уступает старшим собратьям семейства антошек.»
Когда несколько часов спустя заходили на ВПП базы, экзотическая заметка не выходила из головы. Войдя в свою однокомнатную берлогу, Афоня сразу же вынул из планшета смятый журнал. Еще раз прочитал объявление, взял в холодильнике банку пива, пакет с пельменями, поставил кипятиться воду. Об условиях работы в заметке не было ни слова, кроме упоминания о достойной зарплате.
После ужина Афоня плюхнулся на холостяцкий топчан, закинул руки за голову и стал размышлять о своей жизни. Родное село на западе Якутии, школа, летное училище. А вот обзавестись семьей не успел. Были девчонки, красивые и разные. На одной даже жениться хотел. Училка будущая, английский язык собиралась преподавать. Её специальность, кстати, и стала поводом для знакомства.
Сивцев в школе был лучшим по английскому. Даже в кружок ходил. Преподавательница Людмила Валентиновна нарадоваться не могла. Он запоминал все, что она говорила на уроках. С первого раза. Уже в восьмом классе Афоня вел с учительницей диалоги, да так складно, что послушать это как-то даже пригласили работника районо.
В Якутске Афоня год жил у тетки. Подрабатывал кочегаром и учился в аэроклубе. Как-то приятели затащили его в университет на новогодний вечер. Он познакомился со студенткой 3 курса факультета иностранных языков Нюргуяной. Весь вечер они валяли дурака перед друзьями, говорили только по-английски. Да еще делали вид, что не понимают ни по-русски, ни по-якутски. Любовь студенческая завертелась не на шутку. Афоня даже родителям сообщил, что хочет жениться. В мае он улетел поступать в летное училище, а через год она написала, что выходит замуж и уезжает в район со своим мужем. Ветеринаром. Афоня тогда заскучал, но потом все как-то прошло. Причем довольно быстро. Наверное, потому, что появилась новая подруга, тоже из студенток.
Служба шла. В последние годы на Камчатке. Многие товарищи давно женаты, но Афоня им не завидовал. Почему-то был уверен, что все еще будет – и жена, и детки. В отпуск он всегда прилетал к родителям в село. Отец и мама звали его Афоней. Ему это нравилось. И уж такого жениха – летчика, офицера – вряд ли местным девицам было где сыскать. Но заканчивался отпуск и заканчивалась очередная любовь.
Впрочем, настоящей любовью для Афони были лошади. С детства помогал отцу-коневоду.
Он даже удивлялся, что, возвращаясь в гарнизон, вспоминал лошадей, а не своих подружек.
Вообще-то интересно посмотреть сверху на слонов, а не на белых медведей.
Резюме он писал весь вечер следующего дня. Еще через сутки подполковник Сивцев подал рапорт об увольнении на пенсию.
Перелет из Шереметьево в Нтого длился около сорока восьми часов. Пересадки в Милане, Риме, Аддис-Абебе заняли немало времени. И, наконец, у трапа его встретил огромный негр с листом белой бумаги. Синим фломастером было выведено Afanasy Sivtsev. Встречающий подошел к Афоне и протянул здоровенную руку.
–Джамба.
–Афанасий.
–Ты говоришь по-французски?
–Что?
–Я так и знал. Давай по-английски. С приездом! Будем работать вместе.
–Будем.
Джамба с трудом поместился на водительском сиденье лендровера с правым рулем, широко улыбнулся и сказал:
– Наконец наша пташка получит пилота. Хочешь на нее взглянуть?
– Конечно.
Машина, выехав с привокзальной площади, метров через триста вновь свернула в сторону аэродрома. Охранник бросился распахивать ворота. Джамба затормозил у одного из ангаров вдоль взлетно-посадочной полосы. Вышел с Афоней из машины и кулаком постучал в дверь из тонкого профлиста. Вовнутрь их пропустил вооруженный автоматом человек в камуфляже. Под потолком загорелся прожектор, и Афоня от удивления широко раскрыл глаза. Перед ним стоял Ан-72, покрашенный в зеленый цвет с сияющим серебристым отливом. Красиво и непривычно.
– Мы зовем его Нектарница. Это такая маленькая местная птичка, которая все время собирает нектар для себя и своих птенцов. Она точно такого же цвета как твой самолет. Президент приказал так его выкрасить. Малахитовая нектарница – его любимая птичка. Вот на ней ты и будешь собирать нектар. В природе она не знает страха. Поэтому, когда летает около человеческого жилья, иногда попадает в кошачьи лапы.
На знакомство с машиной, ее проверку и испытание Афоне дали неделю. Самолет, как ни странно, был в хорошем состоянии. Судя по документам, проходил постоянное техобслуживание, внешне и внутри выглядел более или менее прилично. К удивлению Афанасия, имелись даже накладные на получение топлива с печатями, подтверждающими его качество.
Был и второй пилот. Симон. Молодой, лет двадцати пяти парень, окончивший военно-воздушное училище в Нигерии. Правда, самостоятельно еще не летавший.
Когда Афоня спросил о своем предшественнике, Джамба сказал, что его не было. Самолет купили на Украине. С тех пор машина уже полгода стоит в ангаре. Президент имел свои планы на дорогостоящую покупку, поэтому сажать кого угодно за штурвал не хотел. Джамба выяснил, что в России в вооруженных силах этот транспортный самолет активно эксплуатируется. Однако там они пока не продаются. А вот на Украине, посоветовал ему знакомый дипломат, тебе могут продать все что угодно. Там и купили.
Неделю Афоня облетывал машину и натаскивал Симона. Парень оказался сообразительным и очень гордился своей работой. Общались на английском, но и французские слова все чаще стали проскальзывать в разговоре.
И вот наступил первый день настоящей работы. Сегодня должны слетать за 600 километров в затерянную в джунглях деревушку. Координаты места посадки Афоня занес в навигатор. Джамба предупредил, что полоса грунтовая, радиосвязи никакой. Афоня не удивился. К этому он готов. Полеты вдоль северных берегов такими и были. ВПП, вернее то, куда они приземлились, была отвратительной, похожей на недавно высохшее болото. Из самолета выгрузили несколько десятков зеленых оружейных ящиков и снова взлетели. Уже на базе Джамба нагнулся к Афоне, хохотнул и дружески сказал:
– Я летел с тобой, и не было страшно. Раньше все время было.
Так начались летные будни с Нектарницей. Помаленьку до Афони начало доходить, какой «нектар» ему приходилось возить на ушастой птичке. Это были ящики с оружием, картонные коробки с целлофановыми пакетами, набитыми чем-то похожим на муку, огромное количество импортных продуктов, ящики со спиртным и многое другое. Однажды на борт загнали здоровенный белый Гелендваген, и командиру пришлось лично закреплять растяжками в грузовой кабине его блестящие хромом колеса. Второму пилоту и грузчикам эту работу он доверить побоялся, хотя в обязанности Симона входили погрузка и разгрузка.
Иногда Джамба или кто-нибудь из сопровождающих говорили Афоне перед погрузкой:
– Посиди у себя.
Он уходил в пилотскую кабину, прикрывал дверь и садился в кресло. Знал, что будут сажать в самолет людей. Но кого? Это было не его дело, тем более, что всеми хлопотами занимался Симон. Военная привычка заставляла не задавать лишних вопросов.
Однако месяца через три Афанасию пришлось прочувствовать, что все окружающее не экзотическая картинка, а жутковатая действительность.
Это был обычный рейс. На маленьком песчаном аэродроме вблизи побережья Гвинейского залива сидели и ждали груз. Афанасий изучал карту местности, когда в пилотскую кабину вошел Джамба и сказал:
– Афон, поехали. Нужно помочь.
Минут сорок микроавтобус подскакивал по испещренной корнями лесной дороге. Подъехали к невысокому горному хребту. У первой же скалы остановились.
– Мы с Симоном должны заскочить в деревню к хозяину груза, – сказал Джамба. – Мешки в пещере наверху. Посидишь там недолго. Никому другому доверить не могу. Симон знает хозяина и должен говорить с ним лично. Там и людей дадут для погрузки.
