Генрих Мицкевич
Айа
– Расскажи мне, Айа, про ваш мир, – попросил Алекс.
– Смешной ты, всё сам видишь. Скоро половину планеты пройдём, – она повернула к нему веснушчатое лицо. – Растения и животные непригодны в пищу – быстро умрёшь. Можно есть некоторые грибы, если правильно приготовить. Вода с примесями, невкусная. Ничего интересного. Проклятое место, как говорит Макидо.
– Вы же как-то выживаете?
– Ну да. От шаттла до шаттла.
– В смысле?
– Как шаттл на военную базу прилетает, слышно издалека. Если ночью гудело и сверкало, значит, утром свежачок на свалку подкинут. Встаем на рассвете, быстро собираемся, чтобы раньше других успеть. Набираем добра, продуктов, одежду и обратно. В остальные дни растительный пластик собираем. Мужчины на заводе работают, делают новых роботов.
– Айа, а у тебя парень есть? – неожиданно вырвалось у Алекса.
Она смутилась, залилась краской:
– Нет… Макидо обещал подобрать жениха к осени. Но я мечтаю о военном. С базы. Некоторые из наших туда хаживают, и замужние тоже… Одну даже увезли отсюда. Ни ума, ни фигуры, а повезло девке. Правда, её парень работал на атомной электростанции в горах. Зависимые помешаны на электрической энергии. Мы в горах обычно не бываем, там радиация…
Потом Айа умоляюще посмотрела на Алекса:
– Не ходи к автономным, жалко тебя… Лучше давай угоним ракету, как Франк предлагал.
– А остальные как? Общинники на нас надеются.
– Эх, в кого ты такой справедливый, красавчик?..
На их разговор навострил уши Франк:
– Был на сеансе виртуальной реальности в венерианском элизиуме, который реконструировал книжку про одного древнего парня. Четверть кредита, кстати, заплатил… Парень повёл за собой людей через лес к лучшей жизни. А в лесу темно, мысли дурные им в головы полезли. И чтобы осветить путь, он вырвал из груди своё сердце…
Айа недоуменно прервала его:
– Умник, как сердце может светить?
– Откуда мне знать? Люминофоров может каких объелся. Спроси ещё, как парень с дырой в груди дальше пошёл. И без сердца. Глупости короче.
Алекс присвистнул:
– Да ты, Франк, просто прирождённый литературный критик.
– А тебе что ни скажи, всё не так. Всегда считаешь себя правым, а почему – не объясняешь…
– Да, красавчик, – неожиданно подхватила Айа. – Мы на границе земель автономных. Какой у тебя план? Как справишься с мозговой атакой киборгов?
Они уставились на Алекса, нетерпеливо ожидая ответа.
– Моя жена училась на ведьму. Знаю пару магических блокировок против разрушающей телепатии.
Айа разочарованно покачала головой. Было видно, что она огорчена, почти плакала.
– Это та, которая любила книги читать, а потом связалась с каким-то негодяем? Чему полезному она могла научить?
И Франк не упустил возможность поупражняться в сарказме:
– Прощай, Алекс… Но мы таки побудем здесь пять дней. Как договаривались.
***
“Я пришёл на твой зов. Зачем я здесь?”
Ему удалось установить контакт с автономными, всё получилось само собой. Механика общения была до безобразия проста – нужно сфокусировать внимание на одном из киборгов и сформулировать мысль. Оставалось ждать, когда в мозг заползёт отдающий холодом, инородный ответ, звучащий собственным голосом.
“Ненио угрожает опасность, однако Ненио ограничено в возможностях проявлять инициативу, чтобы противостоять электронно-механической форме жизни.”
Безжалостные киборги-убийцы оказались не тем, чем Алекс их воображал. Постоянно шевелящиеся нагромождение пластичной бурой массы с перемешанными в ней вкраплениями металла, лежащее в двух метрах от него, напоминавшее кучу осенних листьев, собственно, и было автономной единицей.
Можно мысленно спросить, глядя на кучу:
“Что ты есть такое?”
И содрогнуться от неожиданности, услышав внутренний голос:
“Ненио есть целое, устойчивое к полному уничтожению. Кусок метаплазмы есть частное, он не представляет ценности.”
Кусков было полно, сотни, тысячи: на этом поле, в низкорослом лесу неподалеку и на другом берегу мелководной реки, некоторые плескались прямо в воде. Обмениваться мыслями можно с любым из них, нить беседы не терялась, потому что Ненио – трансцендентное, объединяющее все экземпляры в единое сознание.
Радиус непосредственного отрицательного влияния на углеродную форму жизни был невелик. Так оно называло эффект, сводивший с ума людей, приблизившихся к ореалу обитания кусков. Ещё Ненио могло послать на большое расстояние сигнал, который воспринимался отдельными людьми как осмысленный призыв, беспокоивший и побуждавший к действию.
Алекс надеялся, что имеет дело с разумным явлением. Когда он дошёл до этой долины, и впервые чужая мысль сковала мозг холодом, показалось, что он сходит с ума. Его стошнило, и целый день пришлось терпеть периодические позывы к рвоте. Назавтра желудку стало полегче, но разболелась голова и продолжала донимать, не переставая. Но больше всего терзало ощущение нереальности происходящего. За два дня Алекс исколол себе руки шипами местного растения, безуспешно пытаясь, как ему казалось, проснуться.
Ненио как могло защищало его от убийственного для живых существ психофизического фона, который создавали куски. Однако фрагменты инопланетных видений и образов непроизвольно проникали в сознание Алекса, влияя на работу мозга и вызывая калейдоскоп противоположных эмоций: от животного страха до беспочвенного воодушевления. Шутка ли, вся седая история невиданного древнего социума тяжелым камнем давили на его психику, грозя непоправимыми изменениями.
Однако теперь он знал, что Ненио – обломок могущественной цивилизации, прибывший из Магеллановых облаков. Инородная форма жизни выбрала эту планету из-за полимерных соединений, содержащихся в местной растительности. То, что для мафии было источником дохода, для Ненио – пищей и сырьём, обеспечивающим существование.
Что заставило инопланетян покинуть место своего обитания, Алекс толком не понял. Произошел некий конфликт, вынудивший меньшинство кусков отправиться в далекий путь ради спасения оставшегося большинства. Колония на этой планете могла посылать вырабатываемую психофизическую энергию в метрополию в другом конце Вселенной, давая основной популяции возможность выживать. Когда разговор заходил об этом, Ненио выдавало такой поток сознания, что живот у Алекса сводили судороги, а голова начинала буквально раскалываться.
Куски были не такими безобидными, как казались. На просьбу Алекса продемонстрировать негуманоидную силу, Ненио заставило один кусок пульнуть энергетическим сгустком во второй кусок. Сгусток отразился от второго, вернувшись к первому, и скакал между ними, пока Алекс не потерял сознание, ослепленный психоделическим световым шоу. В другом коротком эксперименте одна куча уничтожила сгустком энергии другую, не готовую к такому повороту событий. Вскоре от ближайшего куска отделился фрагмент и начал оформляться в единицу существования, усиленно потребляя растительность под собой.
