Генрих Мамоев
Круги на воде
«Эй!» – бросил, вертя головой по сторонам, – «А ну… это, выходи!» – подумав, Марат добавил для верности, – «Давай!»
Треск усилился, а под светившей в коридоре тусклой лампочкой закружились мелкие серые пылинки.
«Что за…», – начал Марат и тут же осекся, краем глаза уловив движение сбоку.
Резко обернувшись, он почувствовал, как дыбятся волосы на голове, спине и прочих частях тела, и тому была веская причина – в паре метрах в воздухе висела старуха в черном. В отличие от утреннего мужика, у которого отсутствовали колени и ниже, у этой ровесницы мамонтов не было лишь стоп, зато взгляд напоминал прочитанные в детстве рассказы об инквизиции и горевших на кострах ведьмах. Старуха беззвучно разевала рот, гневно тыча в его сторону скрюченными артритом пальцами, и Марат еле удержался, чтобы не плеснуть в нее пивом. Отступив на шаг, он заметил, что в месте, где должны были находиться стопы старухи, клубились небольшие серые облачка, от которых отлетали мелкие, едва видимые частицы, похожие на те, что видел утром.
– Опять эти пробки! – проворчал низкий голос, прерываемый зловещим потрескиванием, – чертовы электрики!
Марата обдало кипятком. С риском свернуть шею, он обернулся и увидел висящего в воздухе уже знакомого мужика в тех же нелепых пижамных штанах. В одной руке, как и утром он держал дымящуюся папиросу, другой тянулся к электрощитку. Галлюцинация была настолько отчетливой, что Марату вновь захотелось ущипнуть себя за самые разные места.
– Ижыди! – раздалось слева, и Марат вновь едва не свернул шею, резко повернув голову к зловещей старухе.
Ее скрюченный палец угрожающе качался в нескольких сантиметрах от его лица. Старуха продолжала шевелить губами, но звуков больше не издавала. Она вдруг начала мерцать и после двух или трех мерцаний исчезла. Марат опасливо повернул голову в третий раз, убеждаясь, что курильщик тоже исчез, оставив после себя медленно кружащиеся в неподвижном воздухе частицы.
Судорожно сглотнув, Марат попытался вспомнить хоть какую-нибудь молитву: «Отче наш… иже еси… меня…! Черт!»
Поняв, что не помнит больше ни одного слова, Марат не решился испытывать судьбу, пока чего не наговорил. Он не был религиозен и не мог с уверенностью сказать, когда в последний раз посещал церковь, но суеверен, как и многие спортсмены. Сплюнув на всякий случай три раза через плечо, Марат осторожно потянул носом. Все еще пахло жареной в грозу картошкой…
Глава 2
– Я не понимаю…, что значит, висели в воздухе? – судя по голосу, тетя Лиза пребывала в сомнениях относительно разума любимого племянника.
– То и значит, – хмуро буркнул Марат, чувствуя легкую досаду на минутную слабость, поддавшись которой, он почему-то решил, что любительница всех известных человечеству гаданий может прояснить ситуацию, – ног у них не было!
– Маратик, родной мой, а ты часом… не принимал чего?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, – тетя Лиза помедлила секунду, – вы ж там, в кругах своих употребляете всякое.
– Пиццу я употреблял, – перебил ее Марат, – и пиво! Думаешь, с полбутылки у меня начались галлюцинации?
– А что за пиво-то? – недоверчиво спросила вдова маминого двоюродного брата.
Тетя Лиза не приходилась ему родней в полном, что называется, смысле, но других родственников в Москве у Марата не было, если не считать пропавшего в океане завещателя. Вообще с родней было негусто. Родившись на Урале, Марат рано потерял родителей, воспитывался в спортивной школе-интернате, где его навещали мамин брат Сергей, умерший несколько лет назад и его жена тетя Лиза, после смерти мужа переехавшая в Москву. Лиза была гадалкой в Салавате, небольшом городке под Уфой, где за ней утвердилась слава крутой провидицы, что и помогло устроиться в столице, после того, как одна из ее клиенток, жена местного чиновника перебралась в Москву с рванувшим на повышение мужем. Благодарная за точные предсказания, жена чиновника помогла Лизе, повару по специальности, приобрести маленькую квартирку в районе третьего кольца но, что еще важней, сделала рекламу среди жен чиновников средней руки. Знание гороскопов, карт Таро, гаданий и хорошо подвешенный язык помогли быстро обзавестись кругом благодарных клиенток, что уже через год позволило обменяться с доплатой на приличную квартиру почти в центре города, где было уже не стыдно принимать привыкших к роскоши дам…
– Причем тут пиво?! Говорю же, не галлюцинация это! Грозой пахло и этой…, – помявшись, Марат все же закончил, – картошкой! Никогда не слышал, чтобы при галлюцинациях…
– Какой еще картошкой?!
– Жареной!
– Маратик, сынок, хочешь, я приеду, и ты мне все подробно расскажешь! – в голосе не имевшей детей тети Лизы прорезались материнские нотки, – сейчас жду клиентку, но завтра я свободна и смогу уделить время любимому племяннику!
– Нечего тут рассказывать! – отрезал Марат, – или я сошел с ума или…
Марат умолк, пытаясь найти альтернативу собственному диагнозу.
– А ты ни с кем не ссорился в последнее время? – странный вопрос последовал после короткой паузы.
– В каком смысле?
– Ссора, это когда люди в чем—то не согласны или даже бьют друг другу морды, – спокойно разъяснила тетя Лиза.
– Ты совсем уж меня в идиоты не записывай!
– Так ссорился или нет? – словно не слыша обвинений в свой адрес, продолжала допытываться ворожея.
– Да, вроде нет, – неуверенно ответил Марат, не зная, стоит ли посвящать ее в свои амурные дела, – а что?
– Ты чего-то недоговариваешь. Может, с женщиной поругался или расстался насовсем?
Марат медлил, а перед глазами во весь рост маячила Лика.
– Знаешь, какие сейчас времена? Люди на что угодно пойдут, лишь бы нагадить! – продолжала капать бывшая повариха, – особенно женщины, а если еще и брошенные…
– Ну, расстался. Только бросал не я, а ровно наоборот.
– Почему? Пытался накормить ее своим борщом?
Шутка не прошла.
– Нет. И вообще, какая разница? – проворчал Марат, – расстались и расстались.
– Та-ак, – протянула специалистка по необъяснимому, – и кто она?
– Просто девушка и это не вчера случилось. Недели две, наверно, может, больше. Я не считал.
– А ты думал, порча сразу накрывает?! – голос тети Лизы окреп, – на все нужно время, а две недели вполне подходящий срок!
– Подходящий к чему?
– Не к чему, а для чего, но это долго объяснять. В общем, так, тебя необходимо проверить. Не знаю, порча это или обычный сглаз, но время терять не стоит. Проверим твою ауру, а там видно будет, что дальше делать.
– Тетя Лиза, – Марат даже поморщился, почему—то вспомнив сцены из Гарри Поттера, – 21 век на дворе! Какая порча? О чем ты?
– Не спорь со мной, я знаю, что говорю.
– Ладно, – ему вдруг захотелось закончить разговор о вещах, в которые он, мягко говоря, не особо верил, – мне пора.
– Не шути с этим, – тетя Лиза явно была встревожена, – может, сам приедешь ко мне…, часика через два?
Марат посмотрел на часы – было почти девять вечера.
– Поздно уже, – помолчал и зачем—то соврал, – а завтра дел полно. Все, пока теть Лиз, я спать. И это… спасибо, в общем.
– Не за что пока. Но ты имей в виду, если снова увидишь своих… призраков, сразу звони мне! Ты понял?
– Понял.
Не дожидаясь ответа, Марат отключил мобильный. Разговор оставил двойственный осадок. С одной стороны вроде полегчало, с другой как поверить, что Лика, да хоть кто мог наслать на него какую—то порчу? Бред же! Хлебнув пива, Марат с отвращением поставил бутылку на древний журнальный столик – теплое еще куда ни шло, но выдохшееся отдай врагу. Чувствуя вскипающее раздражение, он подошел к окну, сдвинул тяжеленную штору и выглянул в окно. На ярко освещенной Тверской бурлила, переливаясь красками вечерняя жизнь. Машины, прохожие, яркие цвета рекламы – праздник жизни, куда ни плюнь, а на душе кошки размером с бегемота.
– Прогуляться, что ли? – негромко пробурчал себе под нос и тут же понял, что не хочет никуда идти.
Смотреть на беспечно прогуливающихся граждан тоже не увлекало. Марат вообще не понимал, чего ему сейчас хочется, смутно ощущая бившуюся в мозгу мысль о Лике. А вдруг Лиза права? Что, если это и в самом деле какая—то неведомая хрень, которую наслала глубоко обиженная на него Лика? У нее было много странных знакомых, не исключено, что среди них имелись и специалисты по наведению всевозможных проклятий…
Глубокую мысль прервал звонок. Взглянув на дисплей, Марат поморщился – Разгонов. Наверняка бухой. Вздохнув, Марат нехотя коснулся зеленой кнопки.
– Да…
– Здорово… братуха!
Марат ошибся. Судя по голосу, Разгонов был не просто бухой, а вдрабадан и, судя по орущей музыке, находился в каком—то ночном клубе.
– Жень, я тут… в общем, сплю я…
– Спи-ипшь?! – икнул Разгонов, родив новое слово, – Время… ип, сколько?!
– Не знаю, – Марат вновь посмотрел на часы, – а что?
– Надевай штанишки…ип, и двигай… сюда!
– В стрип-бар? На пару с Митричем смотреть на голых теток? Спасибо, чего-то не горит.
– Не, Митрич отказался, у него это…, язва что ли…
Марат подозревал, что видения могли оказаться последствиями запоя и мысль, что есть шанс проверить гипотезу на практике методично била то в левое полушарие, то в правое, а когда и прямо в лоб.
– Хде мы, Леха?! – донеслось из трубки.
– В Gipsy! – ответил чей—то хриплый голос.
– Алле, братан… ип! Мы тут…, – шум в трубке уменьшился, но ненадолго, – в жипси, жопси! Придумали черти название! Короче, дуй… сюда! Тут… ип, такие птахи…!
– Ну-у…, – научный интерес активно побуждал к эксперименту, на что болезненно реагировал помнящий последствия организм, – не знаю…
– Ты мне кто… друг?!
– Бухать не хочу.
– Не хоти! Ты знаешь, я тебя люблю, обеспечу Боржомом до гроба!
Отключив телефон, Марат подошел к древнему как мир шкафу, где в художественном беспорядке валялись не распакованные сумки, и выдернул наугад первую попавшуюся футболку. Переодевшись, Марат осторожно выглянул в коридор, понимая, как глупо это выглядит, но два «свидания» с призраками кого хочешь приучат к осторожности…
…В Gipsy пахло духами и алкоголем. Две девушки в мини оценивающе оглядели Марата, многозначительно переглянулись и, не выдержав, прыснули.
«Чего это?» – Подумал Марат, бросив взгляд на висящее в холле зеркало в человеческий рост – нормально одет, пятен вроде тоже никаких.
Он прошел в зал, где оглушающее гремело что-то недоступное пониманию но, судя по ажиотажу, из последних писков молодежной моды. На сцене дергались полураздетые татуированные парни, ритмично выкрикивая необычные звуки. У барной стойки, фонтана и у сцены плотность зрителей зашкаливала, и Марат благоразумно не стал продираться сквозь потные, возбужденные алкоголем и феромонами тела. Оглядевшись, он через пару секунд увидел своего приятеля, валявшегося на широком диване в окружении трех мало, но ярко одетых девиц. В правом от дивана кресле сидел мужик в галстуке, то и дело хватавший ближайшую девицу за оголенную коленку. Время от времени, он шептал ей на ухо, одновременно пытаясь укусить, на что девушка реагировала одинаковыми семплами смеха, подло выдававшими их искусственное происхождение.
Марат подошел к загроможденному бутылками столику, и сел в широкое кресло напротив Разгонова. Девицы с удивлением посмотрели на него, и одна уже раскрыла перекачанные силиконом губки, когда Разгонов, наконец, узнал Марата.
– Итить твою… ип! – Разгонов попытался вырваться из удушающих объятий неприлично мягкого дивана, – Братан! Ты… пришел!
Кивнув, Марат взял со стола непочатую бутылку минералки, отметив, как подобрели взгляды девушек после узнавания.
– Это девочки! – Разгонов провел в воздухе волнистую линию, – Вика, Ника и…, – остановившись на той, с которой пытался заигрывать мужик в сбившемся галстуке, Разгонов сделал умильное лицо, – прости, милая, забыл, как тебя…
– Мика! – Кокетливо ответила девушка.
– Точно! – Разгонов хлопнул себя по лбу, – А это, – его палец указывал на Марата, – это мой… лучший кент! Его…
Вторая попытка подняться оказалась удачней, но все едва не закончилась перевернутым столом.
– …зовут Марат Борисович! Любить, как меня… почти!
Разгонов присел на столик напротив Марата и, ткнув пальцем в воздух, пьяно рассмеялся.
– Это ведь ты… правда?!
– Нет, призрак тещи убиенной! – усмехнулся Марат.
Разгонов икнул и громко заржал, активно хлопая себя по ляжкам.
– Братан, хочу… познакомить вас с Лехой, – обернувшись, он посмотрел на мужчину в галстуке, продолжавшего титанические попытки добраться до девичьего уха, – Леха, отстань от… прости, милая, забыл, как тебя… мама называет?!
– Мика! – сердито ответила девица и отвернулась.
– Да, блин! – Разгонов потянулся к Лехе в галстуке, – Леха… отстань от Мики! Сюда смотри! На меня… на меня смотри!
Сделав неимоверное усилие, мужчина медленно повернул голову и посмотрел на Разгонова, чей палец указывал на Марата. Проследив за пальцем, Лехин взгляд уперся в футболку с надписью «Все будет хорошо. Но это неточно». Сделав попытку улыбнуться, он протер левый глаз, уставившись им на Марата, в то время как правый безостановочно совершал странные осевые движения.
– Ты знаешь… кто он?! Чемпион, на хрен! Тот самый! Хочешь… ип, он всех тут… в фонтан окунет?!
– Жень, – Марат поморщился, – расслабься.
– Я—а?! – пьяно протянул Разгонов, – Да я… всегда расслаблен! Познакомься с Лехой! Он тоже… чемпион, но в другом виде… как его… спорта! Госперевороты под ключ! Будьте любезны!
Леха пьяно качнулся, изображая полупоклон с левым уклоном градусов в тридцать.
– О-о! – многозначительно пропела Мика, позволяя Лехе дотянуться, наконец, до своего ушка.
Переглянувшись, девушки привычно засмеялись.
– Я, между прочим, тоже чемпион! – продолжал Разгонов, – Три «Т» называется!
– Что за спорт? Никогда не слышала, – молвила одна девица.
– И как расшифровывается? – спросила другая.
– А-аа, – протянул Разгонов, – очень просто – тачки, телки, тапки!
Ржание над собственной шуткой длилось недолго. Сообразив по недоумевающим выражениям на лицах, что сморозил что—то не то, пару секунд Разгонов пытался понять, в каком из трех «Т» он ошибся.
– А… не – тачки, тряпки, тапки!
Удивление на девичьих лицах возросло. Марат уже не раз слышал дежурную шутку Разгонова, поэтому меланхолично отпил минералки, разглядывая суетливую веселость посетителей клуба.
– Чё-т не то…
Пока Разгонов пытался разгадать собственный бином, Марат кивнул чемпиону в другом виде спорта, тот ответил двумя тщетными попытками подмигнуть вращающимся правым глазом, после чего вновь потянулся к уху Мики.
– Плевать, – бросил Разгонов, забыв про неудавшуюся шутку, – Марат, дружище, мы… тут… выпиваем, давай с нами! Девчонки! – повернув голову, он ткнул пальцем в сторону одной из двух девушек, с интересом смотревших на Марата, попросил, – милая…, ип…, налей моему братану вискарика!
Девушка потянулась к бутылке.
– Гулять, так гулять! – Разгонов махнул рукой, проводя невидимую диагональ, – А может, сначала коксику?! Леха привез такой… м—мм, – собрав щепоть, Разгонов поднес ее к губам, мечтательно прикрыв глаза, – пальчики оближешь! Правда…, девчонки?!
Девчонки деликатно заржали, с надеждой глядя на припавшего к девичьему ушку специалиста по госпереворотам.
– Леха, не тормози! Дай… свою волшебную… бутылочку! – Разгонов протянул руку.
Недюжинным усилием воли оторвавшись от Мики, Леха достал из кармана небольшой, наполовину заполненный белым порошком пузырек и передал его Разгонову. Тот потряс кулаком с зажатой в ней баночкой.
– Чистейший, мать его! Из самой… где ты был, Лех?!
– Я бывал в разных горячих точках! – голос Лехи внезапно обрел торжественность, – Африка, Америка…
– Кривой Рог, – закончил за него Разгонов.
– И там тоже, но этот из Колумбии.
Разгонов многозначительно поднял вверх указательный палец:
– Слыхал?! Тебе… как спортсмену сколько? Две… или лучше три дорожки?!
– Жень, ты знаешь, я такое не употребляю, – Марат говорил спокойно, – лучше, выпью.
– От эт… по-нашему!
Икнув в очередной раз, Разгонов поднес пробирку к ноздре и вдавил пальцем небольшой клапан, одновременно втягивая носом. Его лицо сморщилось, губы и нос сжались в несколько глубоких складок, делая похожим на молодого старика. Оторвавшись, он охнул, крякнул, прочистил горло и передал пробирку девушке с губами размера 3XL. Девушка повторила маневр Разгонова, правда, в ее исполнении все выглядело куда элегантнее и не так жутко.
– Едрен батон! – прохрипел Разгонов, судорожно потряс головой и, взглянув на Марата, удовлетворенно поднял вверх большой палец, – Забористо, мать его! Ты знаешь… где эта Колумбия?! Это ж… далеко!
– Я знаю! – молвила третья девица, – это в Южной Америке! Там круто!
– О, усами младенца…! – Разгонов загоготал, прерываясь лишь на короткое икание.
Марат покачал головой – таким он его еще не видел. Взяв протянутый улыбающейся девушкой бокал, глотнул темной жидкости, чувствуя, как отступает напряжение, не проходившее с момента очередного появления призраков. Виски был на удивление хорош. Марат протянул пустой бокал девушке.
– Еще? – спросила, сверкая белыми зубами.
– Если не жалко, – улыбнулся Марат.
– С чего бы? Он платит, – подкупая откровенностью, усмехнулась девушка, бровями указывая на раскрасневшегося Разгонова.
Еле слышимый в царящем гаме звонок прервал Лехины атаки на женское ухо. Достав мобильник, он удивленно посмотрел на экран, оглянулся, высматривая кого-то в толпе гостей. Сидячее положение не давало обзора. Леха встал и двинулся в обход фонтана. Марат видел, как он подошел к стоящему спиной человеку, чей бугристый затылок заметно выделялся в толпе молодежи, после чего оба скрылись из виду.
– По-моему он просто барыга! – усмехнулся Марат, заметив, как Разгонов оглядывается в поисках пропавшего Лехи.
– Одно другому не мешает, – возразил Разгонов, – ты видел… куда он делся?!
– Наверно волшебный пузырек пошел наполнять, – пожал плечами Марат.
– Разве это… не прекрасно? – с воодушевлением выдал Разгонов.
Ответа не последовало. Не считая дежурного девичьего смеха…
Вечер плавно перешел в ночь, а та лениво перетекла в утро, когда и кошки обретают пусть и серый, но все же цвет. Бросив Леху на попечение искусанной Мики и уделанных кокаином девиц, Марат потащил не вяжущего лыка Разгонова к выходу, где их уже поджидал Петр, с облегчением скинул его в крепкие шоферские руки и поплелся на улицу, с удивлением спрашивая себя, зачем он так напился. Ответ был, Марат чувствовал, он как истина, где—то совсем рядом, но мысль ускользала, словно намыленная. Махнув рукой, он посмотрел на подъехавшего таксиста и, стараясь говорить по возможности четко, спросил, глядя на веселого таксиста в кепке:
– Москву… хоть знаешь?
– А то ж! – улыбаясь, ответил таксист.
– Тада… едем! – буркнул Марат, открывая заднюю дверцу…
Квартира встретила подозрительной тишиной. С трудом обнаружив выключатель, Марат еще какое—то время провозился в прихожей, скидывая туфли и пытаясь понять, чем это пахнет таким вкусным. Запах был знакомым, трудность заключалась в словарном запасе, в результате посиделок, уменьшившемся до бессмысленных междометий.
– М-мм, – промычал Марат, пытаясь вспомнить название блюда, но уже в следующее мгновение это стало неважным.
Вспыхнувшие искры озарили коридор, освещая перебиравшую лапами в воздухе собаку. Не особо разбираясь в породах, Марат опешил, чувствуя, как из всех его пор улетучивается дорогой заграничный хмель.
– Брысь! – сдавленно прохрипел Марат, на секунду зажмурив глаза.
Слово показалось не вполне корректным, но стремительно оживающая память подсказала другое.
– Кыш!
Он открыл глаза. Собака не исчезла, продолжая радостно бить себя по бокам длинным упругим хвостом.
– Фу! На место!
Видимо, это было правильное слово. Развернувшись в воздухе, что вызвало у Марата приступ тошноты, собака впрыгнула в открытую дверь комнаты, временно служившей камерой хранения. Вскипающий мозг подсовывал обрывки давно рассказов, фильмов, всплывали смутно знакомые имена Бэрримор, Баскервиль, но Марат знал, что все это не имеет никакого отношения к увиденному. Подхватив висевшую на гвозде длинную обувную ложку с полустертой надписью «Скорох…», Марат сделал шаг, все четче ощущая становящийся уже привычным запах озона, смешанный в этот раз с чем—то особо пахучим. Дойдя до комнаты, куда впрыгнула собака, он осторожно заглянул внутрь, но никого не увидел. Стукнув ложкой по дверному косяку, Марат строго произнес:
– А ну… фу!
Никто не ответил. Осмелев, он вошел в комнату и огляделся – собаки нигде не было. Решив, что она прячется в нагромождении сумок, сдвинутых буфетов и дореволюционных комодов, которые он решил выбросить при первой возможности, Марат пнул ближайшую к нему сумку, приготовившись к атаке, но ничего не случилось.
– Черт! Песик… ты где, а?!
Посвистев на всякий случай, Марат обошел рукотворную баррикаду, заглядывая в каждый закуток, даже в те, где пес таких размеров по определению не мог поместиться, но он исчез, словно мираж в пустыне и это было тревожнее его появления. Марат почувствовал прилив адреналина, какого не испытывал даже когда выходил на ковер против заведомо сильного противника.
– Кажется, я схожу с ума, – пробормотал, ощупывая лоб в надежде на высокую температуру, но тот как назло был покрыт ледяной испариной.
Донесшиеся из коридора звуки электрических разрядов отвлекли от мыслей о преждевременной «белочке». Не разбирая пути, он ринулся к двери и замер, изумленно глядя на дымящего папироской мужчину. С уже знакомым неудовольствием он смотрел на Марата, беззвучно разевая прикрытый длинными усами рот и строго указывая пальцем на брызжущий яркими искрами электрощиток.
– Да кто… вы такие?! Что вам надо?!
Марат двинулся на мужика, прикидывая, каким броском повалить злостного курильщика и допросить на предмет наглого вторжения в заверенную юристами частную собственность. Не дойдя пары шагов, остановился, поняв, что у мужика почти отросли ноги, и теперь не хватало лишь ступней, что сразу напомнило о зловещей старухе. Не успел он подумать, как слева мелькнуло что-то черное. Резко повернув голову, Марат увидел выплывающую из комнаты старуху и замер. Можно было не тереть глаза, прыгать на горящие угли или колоть тело английскими булавками, чтобы понять – происходит что-то абсурдное, невозможное, невообразимое! Марат чувствовал себя, как на последних секундах тяжелого поединка: зверски убыстрился пульс, чудовищно скакнуло давление, затрудняя дыхание и способность соображать. С легким опозданием память подсказала, что пахнет тертым в грозу чесноком и это стало последним ударом по измученному алкоголем сознанию. Тьма накрывала Марата, сужая видимое пространство с боков, будто он падал в сужающийся колодец. Марат слышал слова, они казались знакомыми, но их смысл терялся, не добираясь до быстро угасающего сознания…
Его вертело и мотало в безумном калейдоскопе: менялись краски, расплывались формы, углы, ребра, фракталы – все смешивалось, превращаясь во что-то не имеющее ни аналогов, ни названий. Его крутило и выворачивало наизнанку в этом сверкающем хаосе ярких цветов, а он и пальцем не мог пошевелить. Хуже всего, что все сопровождалось отдающими в голову шлепками, у которых имелось нарастающее с каждым ударом и похожее на человеческий голос эхо. Не в силах больше терпеть, Марат собрал силы и открыл глаза. Над ним возвышался мужик в оранжевой робе с занесенной для очередной пощечины рукой, которую он успел перехватить в последний момент.
– Ну, слава те! Оклемался! – ухмыльнулся мужик, выдергивая руку из крепкого захвата, – А мы уж «Скорую» вызывать думали!
Мужик сдвинулся в сторону, и Марат зажмурился от ударившего по глазам света висящей над головой лампочки.
– Ты кто?
Не дожидаясь ответа, Марат поднялся, демонстративно не принимая помощь в виде протянутой руки.
– Я-то? – мужик в робе ткнул пальцем себе в грудь, – Да я этот… дворник я! А вы новый жилец или как?
– Или как, – пробурчал Марат, чувствуя, как медленно отступает тошнота.
Старухи, курильщика и собаки не было. За настежь распахнутой входной дверью, хмуро поглядывая на Марата, стоял молодой парень в такой же оранжевой робе.
– Как ты попал сюда?
– Так дверь была открыта! Заглянул, а вы на полу! Я и подумал, может, случилось чего или умерли вдруг.
– Дворник?
– Николай! – уверенно подтвердил мужик, – а это, – кинул большой палец за спину, – помощник мой, Василий.
– И давно вы тут? – Марат потер саднившую ладонь – видимо, стукнулся при падении, рефлекторно подстраховавшись по привычке.
– Не, – дворник покачал головой, – минуты две, может три. Говорю же, хотели уже в «Скорую» звонить…
– Я понял, – перебил его Марат, – а мужика в пижаме с папиросой и старухи в черном здесь не видели?
– Мужика не видели, а старуха…, – он задумался, посмотрел на напарника и, повернувшись к Марату, добавил, – есть одна, Вера Марковна. Двумя этажами выше, но она совсем старенькая, не ходит почти. К ней-то мы и шли…
– Зачем? – Марат уставился на лежащие на лестничной площадке пакеты.
– Так продукты ей носим, – дворник пожал плечами, – собаку ее гуляем, по дому, если где помочь.
– У нее есть собака?!
– Ага. Маленькая и кусачая, зараза, – Николай обернулся к напарнику, – что за порода, Вась?
– А я знаю? – угрюмо ответил Вася, – собачья!
– Точно! – обрадовался дворник, – собачья порода! От горшка с полвершка, а лает, как овчарка!
– Точно маленькая? – уточнил Марат.
– Говорю же, – чему-то обрадовался Николай, – легче поллитры!
– Ясно.
Марат полез в карман, нащупал пару смятых бумажек, оказавшихся тысячными купюрами, отделил одну и протянул Николаю.
– За пузырем что ли?
– Нет, вам, что не бросили.
Марат пощупал горящую щеку – рука у дворника была тяжелой.
– А нам не надо! – горделиво произнес Николай, переходя на множественное число и решительно отводя руку с купюрой, – Мы свое, эт самое, получаем! Нам, слава богу, хватает!
– Ладно, – убрав купюру, Марат протянул руку, – тогда спасибо!
– Не за что, – успокоился дворник, – а зовут-то вас как?
– Матросов. Марат Борисович.
– Матросов! – многозначительно повторил Николай, – Известная фамилия. Выходит, Анатолию, земля ему пухом, внуком приходились?
– Выходит, – ответил Марат, не особо горя желанием устраивать с дворником геральдические посиделки.
– Тогда все, не вопрос! Мы ж сначала подумали, вор забрался, перебрал маленько, да прям тут и заснул, – понизив тон, добавил, – от вас того… попахивало маленько.
– С друзьями новоселье отмечали, – признался Марат, – все нормально.
– Нормально, – охотно согласился Николай, – ну, тогда мы пойдем, а то заждалась бабка!
И зашагал к двери. Кивнув напоследок, Марат закрыл дверь, и устало прислонился к ней спиной. Тошнота постепенно проходила. Вспомнив, как искрил электрощиток, он подошел к нему, потягивая носом воздух, но странная смесь запахов грозы и тертого чеснока улетучилась, словно и не было. Что, впрочем, не радовало. Если это галлюцинации, одним наркологом не обойдешься. В любом случае стоило обследоваться, пока приступы не переросли в серьезную проблему. Взглянув на часы, Марат ощутил смутное беспокойство – с момента предыдущей галлюцинации прошло часов девять. Что-то екнуло в голове:
«Так, а сколько со вчерашнего?»
Вспомнив, как провел день, Марат ощутил пробежавший по спине холодок – получались те же девять часов! Чувствуя, что нащупал какую-то связь, он торопливо подсчитал, во сколько расстался с Разгоновым позавчера и вновь вышел примерно такой же промежуток!
«Значит, приступы случаются каждые девять часов или около того?»
От этой мысли стало совсем неуютно, системность галлюцинаций могла означать что угодно, кроме хорошего. Решив с утра набрать врачу, с которым работал в сборной, Марат сделал шаг в сторону гостиной, когда увиденное на полу заставило его замереть на месте – у самого плинтуса валялся… окурок папиросы!
Глава 3
Проведя за компьютером все утро и читая объявления по избавлению от чертей, домовых, «шишков» и других представителей полтергейста, Марат уяснил две вещи: все это жалкая буффонада и мошенничество, и найти настоящего, толкового экстрасенса также сложно, как пешком до Марса. Бесчисленные сайты, описывающие ритуалы по изгнанию бесов, а по большей части повторяющие друг друга, ясности также не внесли. Марат не мог избавиться от мысли, что все они кровно заинтересованы морочить людям головы, прямо или косвенно получая из этого выгоду. Он почувствовал злое желание поднять вопрос на одном из заседаний Думы, дабы пресечь вредительскую деятельность гадалок, знахарок, ведьм и прочих колдунов, но вспомнил о тете Лизе, которой его инициатива вряд ли понравится. В конце концов, она живет тем, что дурит головы чиновничьим женам, верящим, что «проходящий через Марс Юпитер в чреве кита» принесет их мужьям больше денег, а им соответственно золота, бриллиантов и шуб.
И все же польза от погружения в нелепый мир верований во всякую чертовщину, пусть и сомнительная, но была – в инструкции по недопущению в квартиру всякой нечисти, где наряду с обрядами, провести которые по ряду причин было просто невозможно, имелся пункт: «как не допустить бесов в квартиру». Привлекла простота метода: рассыпать у каждой двери и окна соль, нарисовав ею замыкающуюся в стенах линию. Соли в доме оказалось много и это наводило на мысль, что незнакомый ему завещатель запасал ее не просто так, тем более что в квартире не нашлось ни одной банки с соленьями. Однако уточнить данное обстоятельство было не у кого, и Марат рассыпал соль, как и предписывалось, выложив жирные белые линии у двери и окон.
Закончив, он взглянул на часы, хотя мог этого и не делать – урчание в желудке настойчиво напоминало о пропущенном завтраке. Доел остатки вчерашней пиццы, Марат не ответил на упорные звонки от тети Лизы и принял душ, вода в котором упрямо не желала держаться одной температуры, становясь то слишком холодной, то нестерпимо горячей. Обойдя на всякий случай все комнаты, и не обнаружив новых следов «привидений», Марат завалился в кровать, надеясь, что решение проблемы, как в свое время Менделееву, придет ему во сне. Он давно научился засыпать быстро, но в этот раз, несмотря на усталость и не до конца выветрившееся похмелье, сон не приходил. Голову терзали странные мысли, и даже подсчет овец в обратном порядке не дал результата. Промучившись около часа, он все же забылся в неровном полусне, в котором картинки сменялись с такой скоростью что, не успев запомнить, о чем был предыдущий обрывок, Марат уже видел что-то совсем из другой оперы…
Промаявшись пару часов, он проснулся от внезапной мысли. Строго говоря, уверенности, что она пришла именно во сне, не было, но это не имело значения, поскольку он знал, что делать. Позвонив знакомому дилеру бытовой техникой, Марат заказал несколько видеокамер, пообещав накинуть, если доставят в течении часа и сразу установят. Дилер радостно отреагировал, а еще через два часа в коридоре и в комнатах было установлено восемь реагирующих на звук и движение камер с объемом памяти на 24 часа непрерывной записи.
