Генри Киссинджер
Кризис
Н: А где наш флот?
К: Ну, на самом деле наши два флота находятся очень близко друг к другу. Наши пошли на восток, а их – на запад. Они отошли, а мы продвинулись… Военная обстановка достаточно ясная. Все хотят урегулирования. Также установлен порядок, которого должны придерживаться израильтяне… если они выйдут за линии [предыдущих границ]. Если Вы просите их вернуться, они должны вернуться. Я справился об этом у г-жи Меир, и она согласилась.
Н: Понятно. Что касается отчета, который я читал по прибытии в самолет и который, возможно, уже устарел к этому времени, но эти проклятые сирийцы удивили меня. У них дела идут лучше, чем я когда-либо мог подумать.
К: Израильтяне еще не бросили в дело свои резервы. У них дела идут чертовски хорошо. Они взяли [неразборчиво], вторглись в двух местах и на ту гору. Вы, должно быть, видели это, когда были там.
Н: Да, я помню.
К: Они неплохо справились. Смена позиций не будет завершена до завтра. Затем Исмаил [советник Садата по национальной безопасности] пришлет мне послание, в котором предложит возможные рамки для переговоров. Пока этого недостаточно. Именно в таком положении был Северный Вьетнам за четыре месяца до прорыва. Такое же послание было отправлено через шаха [Ирана], но этого пока недостаточно, и еще не время делать [это]. Сначала мы должны остановить войну. Затем – дипломатия.
Н: Первое, что нужно сделать сейчас – это остановить войну. Это было бы [таким] большим достижением. Одним из величайших достижений. Народ нашей страны подумал бы – вот действительно круто.
[…]
К: Это немного преждевременно. Обычно можно почувствовать запах момента, когда можно сказать, что они видят, как все сходится. Может быть, в среду или четверг. Я звонил от Вашего имени множеству сенаторов после того, как Вы решили обратиться в ООН.
Н: Я буду утром. Будете ли вы завтра в Белом доме?
К: Я буду около 8:00–8:30.
Н: Хорошо. Почему бы Вам не зайти ко мне, и мы поговорим, а потом предадим гласности.
Ссылка на письмо советника по национальной безопасности Египта Хафиза Исмаила от имени Садата – о котором Зайят также упоминал ранее в тот же день… была одной из причин, по которой мы считали, что в состоянии контролировать темп дипломатии. В первый день этой войны Садат сделал необычный шаг, связавшись с нами. В сообщении, адресованном мне по каналам разведки, Исмаил проинформировал нас об условиях прекращения войны Египтом. Условия были неприемлемыми, требовали ухода Израиля к границам 1967 года. Но это явно была лишь начальная позиция. Общаться с нами было достаточно рискованно. Садат не мог усугубить риск отчуждения Сирии и, возможно, Советского Союза – поддержка которого была необходима для ведения войны – немедленным предложением уступок, которые могли бы заставить Сирию отказаться от общей борьбы или Советский Союз сократить свои поставки.
Важным был факт самого послания, а не его содержание. Садат приглашал Соединенные Штаты взять на себя ответственность за мирный процесс, несмотря на то что в Организации Объединенных Наций мы выступали за то, чтобы он отказался от территории, которую только что захватили его армии. Послание включало признание, которое показало, что Садат очень хорошо знал пределы достижимого: «Мы не намерены углублять столкновения или расширять противостояние». Если эта фраза и имела какое-то значение, так это то, что Египет не предлагал проводить наступательные операции за пределами уже завоеванной территории или использовать Америку в качестве мальчика для битья, как это сделал Насер в 1967 году. Но, если мы правильно поняли Садата, между военными планами Египта и его политическими целями неизбежно возникнет пропасть; рано или поздно это должно привести к политическим переговорам.
В конце дня я подвел итоги нашей стратегии на встрече ВГСД.
Египет не хочет конфронтации с нами в ООН, и Советы не хотят конфронтации с нами. Наша общая позиция – восстановление границ по линии прекращения огня. Арабы будут вопить, что их лишают права по рождению, но к четвергу [11 октября] они будут на коленях умолять нас о прекращении огня.
…Мы пытаемся покончить с этим с ограниченным ущербом для наших отношений с арабами и Советами. Если мы также сможем получить хоть какие-то гарантии в отношениях с израильтянами, чтобы использовать их в дальнейших переговорах, было бы просто замечательно[5].
По мере того как этот день подходил к концу, наша стратегия, как представляется, оправдалась.
Согласно совместной оценке ЦРУ и РУМО [Разведывательное управление минобороны] утверждалось, что израильтяне должны переломить ситуацию на Голанских высотах к вечеру вторника: «Упор на продолжении наступления против сирийцев может занять еще день или два», предположительно, для завершения уничтожения сирийской армии. На египетском фронте, как предсказывалось, исход станет ясен самое позднее в среду. Это относительно нейтральное заявление было усилено таким образом, чтобы не было никаких сомнений в дальнейшей перспективе: «Могут последовать еще несколько дней тяжелых боев, поскольку израильтяне будут стремиться уничтожить как можно больше египетской армии».
В этих обстоятельствах дипломатическая задержка, казалось, отвечала нашим потребностям. С каждым часом разница, которая отделяла нас от остальной части Совета Безопасности – шла ли речь о прекращении огня на занятых на тот момент позициях или о возвращении к статус-кво анте беллум, ситуации до происшедших событий, к чему мы стремились, – отменялась ввиду происходящих обстоятельств. Как только израильская армия достигла границ, на которых началась война, мы могли согласиться с простым прекращением огня. Если бы Израиль вышел за пределы этих границ, можно было бы рассчитывать на то, что большинство в Совете Безопасности заняло бы нашу первоначальную позицию по восстановлению ситуации на довоенный период, т. е. статус-кво анте, и мы согласимся с ней. В наших интересах, по крайней мере так казалось, было сохранять все в как можно более спокойном состоянии, чтобы надвигающаяся победа Израиля не распалила бы дружественные арабские страны и не сподвигла бы Советы на попытку изменить ход событий или повернуть вспять ход событий с помощью военной угрозы. Советский Союз по своим причинам тоже тянул время. Следовательно, исход зависел бы от того, чья оценка ситуации оказалась самой лучшей.
Чтобы продвинуть эти перспективы, я отправил ответ Хафизу Исмаилу, призванный убедить Садата занять сдержанную позицию. По сути, в нем говорилось, что Египет донес основную мысль: большего нельзя было получить военным путем; Соединенные Штаты заняты дипломатическими делами:
«Я хотел бы повторить, что Соединенные Штаты сделают все возможное, чтобы помочь противоборствующим сторонам прекратить боевые действия. Соединенные Штаты и я лично также будем активно участвовать в оказании помощи сторонам в достижении справедливого разрешения проблем, которые так долго беспокоили Ближний Восток».
Остаток дня был проведен в ознакомлении с ситуацией лидеров конгресса. Кроме того, были предприняты усилия по достижению поддержки дипломатического участия Советского Союза, с тем чтобы помешать ему стать инициатором в выдвижении обвинения против нас в Организации Объединенных Наций и в арабском мире. Также была проведена работа по сохранению открытыми перспектив американского руководства мирным процессом в мире на Ближнем Востоке.
8 октября 1973 года
ЧЛЕН ПАЛАТЫ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ТОМАС ДОК МОРГАН
(ДЕМОКРАТ – ШТАТ ЗАПАДНАЯ ВИРГИНИЯ), ПРЕДСЕДАТЕЛЬ
КОМИТЕТА ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ, – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
9:46 утра
К: Г-н председатель, нам было трудно собраться вместе.
М: Да, я был в отъезде.
К: А я был на встрече. Просто хотел вкратце рассказать о том, в какой ситуации мы находимся.
М: Отлично.
К: Г-н председатель, с тех пор как мы получили известие о надвигающемся конфликте, мы пытались сделать – сначала пытались предотвратить его, но это не удалось, а затем мы попытались его остановить. Теперь мы на связи со всеми постоянными членами Совета Безопасности и часто в контакте с министрами иностранных дел Египта и Израиля, а также [в] очень тесных контактах с Советским Союзом. В субботу мы попытались добиться созыва заседания Совета Безопасности и начать с просьбы о прекращении боевых действий, но мы не могли получить никакой поддержки по этому вопросу, и поэтому призыв к созыву просто означал бы, что не будет никакой резолюции, и мы оказались бы в плохом положении. Таким образом, мы приложили усилия, пытаясь достичь консенсуса по такой резолюции, с которой люди могли бы согласиться. Мы также попросили председателя Совета Безопасности провести неофициальные консультации, и он не смог получить никакой поддержки, поэтому вчера весь день мы двигались через этот процесс, а затем, наконец, ближе к вечеру, мы решили сами созвать Совет, когда никто другой не хотел этого делать вместе с нами. У нас сейчас будет встреча во второй половине дня, и мы постараемся остановить боевые действия, но я хотел, чтобы Вы знали, что…
М: Резолюция сейчас – просто…
К: Мы хотим увидеть, как обстоят дела, не думаем, что иметь резолюцию, не имеющую поддержки, – хорошая идея, потому что тогда нам будет еще хуже. И мы не хотим, если смогли бы избежать [этого], быть в конфронтации с Советами и египтянами и поэтому теперь стоим на такой позиции, что мы единственная страна, которая поддерживает контакты со всеми сторонами, – и внесем резолюцию, как только посчитаем, что она получит достаточно голосов, чтобы пройти.
М: Да, уф-ах.
К: Но я хотел, чтобы Вы знали, что мы очень активны и что, как только увидим, что дело идет на лад и сможет сработать, предложим ее, но, я думаю, Вы согласитесь; чего мы не хотим, так это кричащего сборища, которое только ухудшает ситуацию.
М: Я согласен с этим.
ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
9:54 утра
Д: Я только что получил устное послание – очень короткое, но я думаю, что оно довольно срочное. Устное послание Брежнева президенту, и он попросил меня рассказать об этом лично Вам. Сообщение очень короткое, и я просто его зачитаю: «Мы связались с руководителями арабских государств по вопросу о прекращении огня. Надеемся получить ответ в ближайшее время. Считаем, что должны действовать совместно с вами, руководствуясь широкими интересами сохранения мира и развития советско-американских отношений. Надеемся, что президент Никсон поступит так же».
К: Я могу Вам ответить на этот вопрос прямо сразу, потому что только что приехал от президента. Это отражает наш дух, и мы тоже стремимся сотрудничать в деле установления мира. Я собирался Вам позвонить. Просто для Вашей ориентировки – речь идет об обсуждениях, которые у нас были, мы не собирались вносить резолюцию в Совет Безопасности сегодня днем.
Д: Не собирались?
К: Нет, мы просто собираемся провести общую дискуссию. Но были бы признательны, раз уж мы это делаем, если бы вы не противостояли нам без обсуждения.
Д: Я не знаю… у меня есть телеграмма… которая будет отправлена нашему послу в делегации в ООН… с инструкциями… я еще не знаю.
К: Вы дадите мне знать, что собираетесь делать?
Д: Но я прямо сейчас скажу им, что вы не собираетесь ничего выдвигать – вы не собираетесь делать это сегодня, да?
К: У нас нет намерения предлагать что-то сегодня, если не произойдет радикальных изменений.
Д: В ситуации.
К: Мы посчитали, что, поскольку вы не согласитесь по нашему предложению и поскольку мы ни за что не согласимся с вами, было бы лучше провести общую дискуссию.
Д: Думаю, да. Может быть, будет какой-то ответ, и тогда мы, конечно, свяжемся с вами. Но на данный момент я лично считаю, что лучше всего провести общую дискуссию без…
К: Почему бы Вам не информировать об этом Москву?
Д: Я сделаю это прямо сейчас.
К: И еще, мы займем примирительную позицию… Вы знаете, не примирительную, но…
Д: Я понимаю – с учетом обстоятельств.
К: Мы будем следовать вашей линии и не нападать на вас.
Д: Я понимаю.
…
СЕНАТОР ДЖОН СТЕННИС (ДЕМОКРАТ – ШТАТ МИССИСИПИ),
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА ПО ВООРУЖЕННЫМ СИЛАМ
СЕНАТА, – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
10:20 утра
К: Ни дня без проблем и волнений, господин председатель.
С: Но вы, как всегда, в нужном месте. Вы находите способы.
К: Г-н председатель, я просто хотел позвонить Вам, чтобы ввести в курс дел и происходящего.
С: Это очень мило с Вашей стороны.
К: Мы не устраиваем никаких представлений и игр на публику. Мы могли бы созвать заседание Совета Безопасности в субботу, но сначала сказали русским, что хотим идти в ногу с ними и заставить их действовать ответственно. Затем мы обратились к египтянам и израильтянам, британцам и французам, и оказалось, что никакого консенсуса не было.
С: Не было чего?
К: Никакого согласия о каких-либо действиях, поэтому вместо того, чтобы усиливать конфронтацию, при которой нас бы победили количеством голосов, мы оставались в контакте с ними и продолжали предлагать наши добрые [услуги]. Затем вчера после полудня мы сделали шаг вперед и самостоятельно обратились с просьбой созвать заседание Совета Безопасности на сегодня, а сегодня утром получили послание от русских, в котором говорилось, что они хотят идти в ногу с нами и сделают все возможное, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. Так что, даже если Вы не увидите особых видимых действий, я думаю, что мы сдержали кризис, и полагаем, что через пару дней он утихнет.
С: Это прекрасно.
К: Итак, мы думаем, что израильтяне исправят военную ситуацию, и, просто для Вашего сведения, мы будем выступать за восстановление линий прекращения огня, какими они были в момент начала боевых действий. Такова была наша позиция в субботу днем, когда арабы захватывали территории. Такой будет наша позиция и завтра, когда израильтяне будут захватывать территорию. Мы будем применять этот подход совершенно беспристрастно.
…
ЛОРД КРОМЕР – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
11:00 утра
К: Я хотел ввести Вас в курс последних событий по поводу того, что мы делаем.
Кр: Спасибо.
К: Мы решили не выносить резолюцию сегодня днем. Мы сформулируем нашу общую цель, направленную на прекращение огня и возврат на позиции до 6 октября, но не в форме резолюции, а в форме философского заявления. Мы думали, что это расширит Вам возможности – тогда у нас не будет голосования и конкурирующих мнений. Наша интуиция подсказывает нам, что завтра этот вопрос будет поставлен на обсуждение.
Кр: Так быстро?
К: Скажем, в среду. Моя личная интуиция говорит – завтра. Я рекомендую Вам не настаивать на прямом прекращении огня, потому что Вы, возможно, снова будете утверждать территорию Израиля. Я думаю, наша субботняя позиция окажется лучше для Вас завтра вечером.
Кр: Я давно думал, что это может быть так.
К: Я стану призывать – мы будем продвигать наши позиции конструктивно и говорить обиняками. Если бы вы могли заставить своих демонических авторов текстов и позиций в Лондоне сделать то же самое…
Кр: Хорошо. Спасибо, что сообщили мне об этом. Между прочим, я нашел кое-что на ленте AП, и там говорится, что Фулбрайт и британский посол без воодушевления относятся к происходящему. Я не пассивно отношусь. Мы не расходимся в отношении того, что происходит.
К: Я этого сообщения не видел, но думаю, что Фулбрайт не испытывает большого воодушевления. Думаю, что у нас с Вами хорошие отношения и взаимопонимание.
Кр: Верно.
К: Мы не возражаем против каких-то разночтений, которые позволили бы нам перейти на другую позицию. Давайте играть так до конца дня, и завтра увидим, что останется в чистом остатке.
Кр: Решили ли Вы делать что-либо в связи с призывом Ливана к вам ходатайствовать перед израильтянами по их делу?
К. Я не в курсе этого дела.
Кр: Я думаю, они подали такого рода просьбу формально.
К: Нам?
Кр: Это мое понимание. Именно это, как он [президент Ливана] сказал нам, и делает.
К: Если так, то мы либо не получили его, либо мои сотрудники не информируют меня о странах с населением менее десяти миллионов человек. Если ливанцы обратятся с таким призывом, мы походатайствуем за них.
Кр: Я попрошу своих сотрудников на более низком уровне связаться с вашими.
К: Скажите своим людям, чтобы они связались с Сиско.
Кр: Хорошо, Генри.
СЕНАТОР МЭНСФИЛД – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
11:25
К: Как поживаете, сенатор? Я хотел вкратце рассказать о состоянии дел. Теперь мы получили информацию от русских, согласно которой они используют свое влияние для сдерживания и надеются, что мы делаем то же самое. Разумеется, мы это тоже делаем. Кроме того, это очень и очень конфиденциально, я провел такой обмен мнениями с египтянами и договорился с британцами относительно заседания Совета Безопасности сегодня днем, а с русскими о том, чтобы не допустить его превращения в словесную перепалку. Причина, по которой мы официально не выдвигаем резолюцию, заключается в том, что наличие большого количества конкурирующих резолюций не приносит никакой пользы и все они провалятся. Мы пытаемся сформировать консенсус, и я бы хотел, чтобы Вы поняли нашу стратегию. Как только будет достигнут консенсус, мы поддержим его, как были готовы сделать начиная с субботы. Для Вашей личной информации: мы заняли позицию, согласно которой каждый должен вернуться на свои позиции, когда начались боевые действия. Арабы сказали нам, что их это не очень устраивало бы. Мы заняли эту позицию, потому что предполагаем, что позиция Израиля изменится.
М: Вы имеете в виду прошлую пятницу.
К: Я хочу, чтобы Вы знали, что кто бы ни оказался впереди во время принятия резолюции, мы собираемся настаивать на возвращении на позиции пятницы. Я считаю, что это скоро сработает против арабов. Вы, возможно, попадете под град нападок из-за этого. Я не вижу, как мы можем получить еще один территориальный захват.
М: Эйкен [сенатор от Вермонта] позвонил мне. Он что-то пронюхал про резолюцию и был очень против нее. Он хотел поддержать Вашу позицию и не иметь чего-то противоречащего тому, что Вы пытаетесь сделать. Лидер меньшинства Скотт [сенатор Хью Скотт (республиканец, от штата Пенсильвания)] подключился позже и согласился. Мы сказали, что займем эту позицию. Здесь невозможно принять какую-либо резолюцию, пока у Вас не будет возможности заявить о своей позиции и установить эти контакты.
К: Мы не возражаем против резолюции, которая призывает вернуться к позиции пятницы, по той причине, что мы думаем, что эта позиция обязательно будет достигнута к завтрашнему дню, и после этого израильтяне собираются продвигаться в известную арабскую страну.
М: Понятно. Хорошо. Вы можете поговорить со Скоттом на этом основании, и я бы хотел, чтобы и Вы тоже.
К: Не хочу, чтобы было сказано, что я настаивал на этом.
М: Я поговорю со Скоттом и скажу, что просил Вас. И если он захочет Вам позвонить.
К: И что я был бы счастлив поговорить с ним.
М: Хорошо, Генри.
СЕНАТОР ХЬЮ СКОТТ (РЕСПУБЛИКАНЕЦ —
ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ), ЛИДЕР СЕНАТСКОГО МЕНЬШИНСТВА, —
КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
11:35
К: Вы читаете мысли. Я собирался Вам позвонить.
С: Майк и я разговаривали и, конечно же, с Эйкеном, и, как Майк сказал Вам, мы оба занимаем позицию, и она заключается в том, что Вам нужна как можно большая свобода для маневра.
К: Верно.
С: Бог знает, сколько сенаторов выйдет с разным количеством резолюций, и основной вопрос – причина того, что Майк находится здесь со мной сейчас, в том, будем ли мы продолжать говорить, что не нужна никакая резолюция, если речь идет о нас, или следует подумать над резолюцией, которая поддерживает Вас.
К: Если Вы думаете, что можете заполучить резолюцию сената, поддерживающую выбранный нами курс и выражающую наше мнение о том, что сенат выступает за прекращение огня и возвращение на позиции, которые стороны заняли в пятницу…
С: Это наша позиция.
К: …до начала боевых действий. Мы не говорили об этом публично, но мы займем именно эту позицию. Если бы мы могли сослаться на сильную поддержку со стороны сената, это было бы полезно.
С: Хорошо. Майк сидит прямо здесь. Предположим, мы это сделаем. Мне присылают большинство резолюций, они очень зажигательные и идеологически заангажированные.
К: Я думаю, что лучше всего, с нашей эгоистической точки зрения и с общенациональной точки зрения, если бы сенат мог выразить поддержку тому способу, при помощи которого разрешается кризис, и выразить надежду на то, что администрация будет стремиться к скорейшему прекращению огня и возвращению на позиции, занимаемые сторонами до начала боевых действий.
С: Хорошо. Думаю, что с Майком все будет в порядке. Выработаем совместную резолюцию. Мы это сделаем.
К: Это было бы очень полезно.
ПРЕЗИДЕНТ – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
11:50
Н: Что касается Скотта и Мэнсфилда, то действительно ли Вы сказали им… собираются ли они заявить, что мы поддерживаем такую резолюцию?
К: Да. Они говорят это… они не говорят, что это резолюция. Они говорят, что это должно быть нашей целью.
Н: Они укажут, что администрация поддерживает эту цель.
К: Что мы должны поддерживать эту цель. Я сказал, что это не будет противоречить тому, что мы пытаемся сделать. Я не говорил им этого делать. В противном случае они собирались сделать что-то более сильное.
Н: Да. Будет ли полезно, если я буду опираться на них, и посоветовать им не заходить слишком далеко?
К: Нет. Г-н президент, это не зайдет слишком далеко.
Н: С их стороны.
К: Нет. Нет. Они не заходят слишком далеко. Скали переговорит прежде, чем они добьются принятия подобной резолюции. Это, по сути, наша позиция. Они Вас поддерживают.
Н: Если бы мне пришлось оказаться в контакте с ними, я бы сказал, что мы ценим эту поддержку.
К: Я думаю, это было бы оценено высоко. Это был бы хороший жест.
Н: Хорошо. Хорошо. Отлично.
СЕНАТОР ДЖАВИТС – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
12:55
Дж: Хью Скотт говорил с Вами об этой резолюции?
К: Да.
Дж: У Вас с ним что-нибудь получилось?
К: Я поговорил с ним, а также с Диницем, чтобы убедиться, что это их не беспокоит. Мы приветствовали бы резолюцию следующего содержания. Выражение одобрения и рекомендации в поддержку восстановления режима прекращения огня на линии до начала боевых действий.
Дж: У них здесь есть один проект, который выполняет все дипломатические действия… и другие… достижение надежной обороняемой границы. Какими бы ни были слова резолюции 242. Это беспокоит Вас?
К: Нет.
Дж: У нас есть две части. Одобряющая способы разрешения кризиса и поддерживающая восстановление согласованной линии прекращения огня.
К: Я бы не стал использовать линию прекращения огня – это создает путаницу, как в 1967 году.
Дж: Поддержка восстановления.
К: О позициях, которые стороны занимали до начала боевых действий.
Дж: Последняя прагматичная фраза. Хорошо?
К: Хорошо.
Дж: Все в порядке сегодня?
К: Это было бы хорошо.
Периодически имели место краткие брифинги от израильского посла, который редко упускал возможность напомнить мне, что, помимо полевых армий, он избавился от легионов в конгрессе.
ПОСОЛ ИЗРАИЛЯ СИМХА ДИНИЦ – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
13:14
Д: С Вашего разрешения я предоставлю Вам самую последнюю информацию, которая у меня есть, и нечто особенное от премьер-министра. Ситуация на фронте выглядит значительно лучше. Мы перешли от сдерживания к наступлению, как на Синае, так и на Голанских высотах. Наши военные считают, что это хорошая возможность, что мы вытесним сирийцев через линию прекращения огня, а также мы выталкиваем египетские войска с Синая.
К: Я видел сообщение о том, что вы пересекли канал.
Д: Я тоже это видел, разговаривал с канцелярией премьер-министра час назад и не смог получить никаких подтверждений. Я ждал подтверждения по этому вопросу. Я зачитаю Вам это более позднее послание [когда его получу]. Продолжаю военный обзор: для нас весьма важно выиграть время, чтобы завершить работу. Мы не только отвергнем – я жду указаний премьер-министра, – мы не только отвергнем то, что замораживает прекращение огня, но и призывает к возвращению, что нереально, потому что нет гарантии того, что они выведут свои войска. Хочу Вам сказать, что мы понесли очень большие потери – как в людях, так и в технике – от «ЗРК-6», которые были очень эффективны против наших самолетов. У меня нет дополнительных данных к тем тридцати пяти самолетам, о которых я говорил Вам вчера. Я думаю, что человеческих жертв больше ста, а может, и несколько сотен. У нас нет подтверждения.
К: Сотни?
Д: Да. Сотни. Вполне возможно, что мы займем какие-то военные позиции по ту сторону канала. Я говорю это без подтверждения. Ранее премьер-министр сообщила, что, возможно, мы займем военные позиции по другую сторону канала и на бывшей линии прекращения огня на Голанских высотах по горячим следам, чтобы застраховаться от новых нападений и получить возможность разыграть несколько новых политических карт, как мы говорили вчера. У меня нет подтверждения каких-либо действий, подобных этому, потому что боевые действия, насколько мне известно, все еще ведутся на нашей стороне линии прекращения огня. А теперь у меня есть особое послание премьер-министра к Вам, которое я зачитаю, и, когда мы увидимся, я передам его Питеру [Родману, ключевому помощнику по персоналу]. «Премьер-министр хочет выразить Вам свою глубокую признательность не только за Вашу помощь, но и за Ваш мудрый совет. В телеграмме она говорит, что Вы точно понимаете ситуацию, которая происходит у нас в головах, как если бы Вы сидели с нами здесь рядом. Вам абсолютно ясны цели наших военных действий. Наши цели состоят в том, чтобы тяжелые удары, которые мы нанесем захватчикам, лишили бы их всякого желания совершать любые нападения в будущем. Наши экстраординарные военные усилия потребовали высокую цену, особенно в связи с потерей самолетов. Мы столкнулись с огромным разрывом в количестве. Наши самолеты подбиты и изношены. Премьер-министр настоятельно призывает Вас немедленно начать поставки хотя бы некоторых из новых самолетов “Фантом”». Конец сообщения.
К: Я сделаю все, что в моих силах, и скажу для ее сведения следующее. Я разговаривал с президентом сегодня утром и с генералом Хейгом о возмещении потерь самолетов, что, как Вы знаете, вчера натолкнулось на некоторое сопротивление, а он согласился с этим в принципе.
Д: Понятно. Как мы продолжим? Подождать до получения известия от Вас?
К: Вам лучше подождать и услышать все от меня. Это может повлиять на Ваши собственные расчеты.
Д: Это очень важно. Я немедленно отправлю сообщение.
К: Не хочу вводить Вас в заблуждение. Мы останемся на нашей позиции по линии прекращения огня – мы обсуждали это вчера – без ущерба для ведущихся сейчас военных операций. Именно такую позицию мы займем в Совете Безопасности. Мы не будем предлагать резолюцию, всего лишь философский разговор.
Д: Конечно.
К: Еще кое-что. Сегодня утром мы получили гораздо более примирительное советское послание, призывающее нас проявлять сдержанность, но мы ответили, что именно мы призываем к сдержанности. Во всяком случае, мы предостерегаем их от любых действий, и сегодня я выступаю с речью на конференции, посвященной энциклике папы римского Иоанна «Мир на земле» (Pacemin Terris), и делаю два конкретных замечания о том, что разрядка не может выжить в условиях безответственных действий. В одном контексте я конкретно упоминаю Ближний Восток. Я также собираюсь в этой речи упомянуть нашу позицию по режиму НБН [наиболее благоприятствуемой нации] и уповаю на Господа, что сейчас не та неделя, когда все еврейские лиги начнут атаковать меня из-за этой позиции.
Д: В какой-то степени я могу говорить от его имени, что я не думаю, что это произойдет на этой неделе, так или иначе.
К: Не думаю, что это было бы очень разумно. Это не моя главная проблема. Последний вопрос, который у меня есть, господин посол, состоит в том, что ливанцы попросили нас обратиться к вам с призывом не нарушать их суверенитет, и вместо того, чтобы послать Вам сообщение через посольский канал, я подумал, что проще сказать Вам напрямую, а не тратить усилия на канцелярскую работу.
Д: Я уверен, что у нас нет никаких планов нарушать их суверенитет.
К: Если у вас нет таких замыслов и Вы могли бы передать мне такое послание, которое я мог бы передать им и британцам, это помогло бы установить климат, в котором мы все нуждаемся.
Д: Я дам Вам подтверждение. Мы не допустим участия британцев.
К: Подтвердите мне это, и если Вы сможете сделать это в ближайшее время, это будет полезно.
Д: У меня есть для Вас один вопрос – дополнительный. Утром я получил много звонков от сенаторов всех мастей. Всех с сочувствием и просьбой о помощи. Я заверил их всех, что [нынешнее] американское правительство призывает к миру, стабильности и разделяет наши взгляды и что у нас нет проблем. Некоторые хотели предложить резолюцию, и вместо этого, я думаю, на данном этапе они выступят с заявлением. Скотт свяжется с Вами в ближайшее время.
К: Он уже сделал это, и я сказал ему, что не возражаю против такого рода резолюции, и вчера я обсуждал ее с ним. Я отнюдь не пробиваю ее.
Д: Кстати, я тоже. Сенатор Бэй [Берч Бэй (демократ, штат Индиана)], и сенатор [Алан Крэнстон (демократ, штат Калифорния)] от Калифорнии, и Кеннеди [сенатор Тед Кеннеди (демократ, штат Массачусетс)] выступили с заявлением. Они все солидаризуются. Я не прошу их проявлять какую-либо инициативу. Просто коротко их информирую, и многие спрашивают, могут ли они помочь материально. Я говорю им, что поддерживаю тесный контакт с правительством и у нас нет нерешенных проблем.
К: Верно.
Д: Вчера я передал Вам информацию от нашей разведки относительно русских и сирийцев. У меня есть поправка. Они не уверены в этом и просят меня сказать Вам, чтобы Вы не использовали этот материал, пока мы не получим дополнительные подтверждения.
К: Хорошо.
Д: Все, что можно сделать с самолетами и другим оборудованием, мы будем благодарны, и это будет полезно.
К: С другим оборудованием я кое-что сделаю сегодня.
Д: Я подожду Вашего ответа и расскажу премьер-министру то, что Вы мне сказали.
К: Я постараюсь сегодня достать противотанковые и электронные штуки.
Д: Возможно, нам стоит назначить встречу… Вы собираетесь…
К: Возможно, мы сможем сделать это сегодня днем.
СЕНАТОР СКОТТ – КИССИНДЖЕР
Понедельник, 8 октября 1973 года
13:15
К: Когда Вы повесили трубку, мне пришло в голову, что могла бы быть некая небольшая двусмысленность. Возврат к линии прекращения огня имел место в эту пятницу вечером, 6 октября, а не в 1967 году.
