Геннадий Владимирович Ищенко
Счастливчик Ген
Глава 34
Прошло восемнадцать дней. Дожди уже давно прекратились, установилась солнечная и ветреная погода, и дороги начали быстро сохнуть. Для меня было даже тепло, хотя местные считали иначе. Каждый день слуга разжигал нам камин в большой гостиной и приносил несколько охапок дров. Подбрасывали их в огонь сами жёны, чтобы в комнатах меньше вертелись слуги. Тяга была неплохая, и дым уходил в каминную трубу, но лёгкий запах сгоревшей древесины чувствовался даже в спальне. Мне это нравилось. Всё чаще крестьяне из окрестных сёл завозили в город свежее мясо, сбережённые овощи и даже дрова. Городской рынок начал оживать, а наше питание стало вкуснее и разнообразнее. Король сдержал слово, и в казармах гвардии прописался отряд ордена из десяти человек. Братья носили одежду из тёмно-зелёной шерсти, украшенную шевронами с изображением готовой к броску кобры. Выезжая со дворца, я брал с собой пятерых из них, и ещё пятеро оставались на случай, если куда-нибудь соберутся жёны. В отличие от гвардейцев, у каждого из братьев при охране наших персон был под рукой снаряжённый к бою арбалет, а под мундирами скрывались нагрудники из тонкой, но прочной стали. Кроме того, по моему совету для каждого из них была изготовлена специальная портупея, позволявшая крепить меч на спине и имеющая крепления для метательных ножей и кинжала. Мечи никто так не носил, но братья быстро оценили пользу новшества. Длинных клинков почти никто не использовал, а пользоваться короткими при таком ношении было удобнее. Я и сам начал использовать этот способ, позволявший при беге не занимать руки ненужной работой, придерживая болтавшийся и норовящий попасть под ноги меч. Увидев своего принца, носящего меч за спиной, многие дворяне из молодых поступили так же.
После гибели гвардейцев я не раз замечал неприязненные взгляды, которыми меня одаривали некоторые из их товарищей, но после того как орден передал королю чёрных и по его указу они были прилюдно обезглавлены на Королевской площади, эта неприязнь исчезла. Король выполнил и второе обещание: мне подчинили городскую стражу. Конечно, я не сидел в магистрате и не управлял её работой, но люди ордена прочно окопались в архивах следственной службы, копируя необходимые документы и делая выписки из других. Поначалу эти новшества были приняты в штыки начальником стражи шевалье Лонаром Эсталем. Пришлось мне серьёзно поговорить с тёзкой нашего магистра и объяснить, что я не собираюсь без нужды вмешиваться в работу его подчинённых. После этого он успокоился.
От ушедшей в Гортан группы пока не поступало известий, но это не очень беспокоило: дорога была дальней и пока плохой. Все запланированные к отправке агенты были уже у соседей и многие отчитались письмами через банкирские дома. Зимой я ломал голову над тем, какой бы ввести шифр, чтобы попавшее в чужие руки донесение не привело к неприятностям, но потом вспомнил старый приём революционеров. Они писали на свободной от обычного, ничего не значащего письма части листа молоком, а потом читали написанное, подержав письмо над огнём. Нагретые нами письма исправно выдавали скрытую фразу, что ничего не обнаружено. Или посланцы богов пока никак себя не проявляли, или наши братья не смогли найти следы их деятельности.
Тренировки с Карой продолжались каждый день. С помощью этой женщины я смог существенно повысить мастерство. Если раньше не получалось выиграть у неё ни одной схватки, то теперь мы сражались на равных. Жёны тоже многому научились, особенно Алина. Мышцы у девушек не сильно увеличились в размерах, но стали намного крепче. Алина фехтовала уже на приличном уровне, хотя до мастера не дотягивала. Она переняла стиль боя Кары, с её быстрыми перемещениями и обилием ложных выпадов и обманных приёмов. Работала очень быстро, что помогало держаться на равных с более сильными противниками. Лана таких успехов не достигла, уступая старшей в силе и скорости, но не в технике владения мечом.
– Ей нужно не забрасывать тренировки и тогда через год-два догонит сестру, – говорила Кара, перенявшая у моих девочек манеру называть их сёстрами, – а Алина уже сейчас имеет вполне приличный уровень и со временем может стать мастером. Только ей это не нужно и вполне достаточно того, что есть.
Ник тоже занимался с нами, успешно осваивая женский стиль боя, который позволял мальчишке какое-то время успешно противостоять взрослым противникам.
По моей просьбе в фехтовальном зале гвардии устроили нечто вроде соревнований. Пять случайно выбранных гвардейцев встретились в тренировочном бою с моей старшей. Игнар узнал об этом и тоже пожелал присутствовать. Из пяти схваток жена выиграла две и долго продержалась против остальных противников. Лана тоже надела куртку и попробовала драться с гвардейцами, но ничего не получилось. Они не могли поднять меч на свою миниатюрную принцессу и только делали вид, что дерутся, поддаваясь изо всех сил. Конечно, она это видела, но была довольна тем, что покрасовалась передо мной и отцом и погоняла по залу гвардейцев. Король тоже остался доволен.
– Вы, герцогиня, настоящий боец, – сказал он Алине. – Здорово вас натренировала моя Кара. А ты, дочь, хоть и слабее, но уже достаточно ловко обращаешься с мечом и в случае чего сможешь немного продержаться, пока придёт помощь. А со временем станешь сильнее.
Сегодня я думал после тренировки ненадолго съездить в орден, чтобы успеть вернуться до обеда, но делать этого не пришлось. Орден приехал ко мне сам в лице уже оправившегося от ранения Лонара. С собой он привёз того мага, который занимался у нас собаками и птицами. По указанию Игнара каждый из моих магистров мог без разрешения провести во дворец двух человек. Все разговоры о делах ордена велись в присутствии моих жён, вот и сейчас они расположились в креслах у горящего камина и внимательно слушали, о чём мы говорим.
– Сегодня прилетели обе птицы, которых выпустили в Гортане, – говорил Лонар, – а это почти три сотни лиг напрямую. На их лапках были листочки бумаги с двумя крестиками, так что можно считать, что наш поход удался, и о гнезде братьев Кашны в Гортане можно забыть. К сожалению, мы ещё не разработали шифр, а молоко для птичьей почты не годится. Один дождь и… Так что пока не знаем подробностей акции.
Когда отправляли людей выжигать гнездо чёрных, договорились, что три креста на записке будут означать, что всё прошло великолепно, два – хорошо, а один – плохо, но всё же не полный провал. Чистая бумажка означала бы гибель группы при невыполнении основной задачи.
– Значит, они уничтожили гнездо и смогли уйти из Гортана, – подытожил я. – Вопрос только в том, насколько велики потери и какую добычу удалось захватить. А насчёт шифра… Есть у меня идея, которая поможет пока без него обойтись. Как ты смотришь на то, чтобы сделать мой родной язык внутренним языком ордена? Братья смогут при необходимости вести свои беседы и в присутствии посторонних.
– Интересная мысль, – сказал Лонар. – Как твоё мнение, Лашар?
– Можно попробовать, – отозвался маг. – Я не вижу в этом ничего сложного.
– Сможете сейчас научиться у меня языку?
– Если вы, мастер, доверяете мне копаться в своей голове…
– Если вы доверяете мне, почему я не должен доверять вам? Да и не подсмотрите вы там ничего интересного. Я говорил по этому поводу с Маркусом. Получить знание языка легко, а целенаправленно смотреть память намного сложнее, и это требует много времени и сил. Он прав?
– Да, выборочное чтение памяти – это сложное дело и не всякому под силу, а получить знание языка и передать его другому может почти любой маг.
– Давайте попробуем. Я готов, приступайте.
Маг несколько минут сидел неподвижно, потом сказал:
– У вас в голове несколько языков. Скажите несколько слов на том, который я должен выбрать.
Я неплохо понимал украинский и белорусский языки и изучал английский, поэтому произнёс для него несколько фраз на русском.
Маг молча кивнул и продолжил работу. Для того чтобы стать русскоязычным, ему потребовалось минут десять.
– Скажите, пожалуйста, медленно какую-нибудь фразу, – попросил он.
– Что вы собираетесь делать со своими птицами? – задал я ему вопрос по-русски, медленно произнося каждое слово.
– Отправим братьев с птицами кораблём по Наде до побережья, – так же медленно на чистом русском ответил он мне. – Там они выпустят птиц и, если всё будет нормально, начнём развозить агентам.
Если честно, у меня на глазах чуть не выступили слёзы – так приятно было слушать родную речь.
– Это нехорошо! – запротестовала младшая. – Мы не поняли, о чём вы говорили!
– Что и требовалось доказать, – довольно сказал Лонар. – Берём на вооружение.
– Уважаемый Лашар, – начала подлизываться Лана, – вы не могли бы прямо сейчас передать мне знания языка моего мужа?
– И мне! – сразу же присоединилась Алина. – Для ордена это может быть полезно.
– Ну если для ордена, тогда конечно! – засмеялся я. – Сможете, Лашар?
– Рад оказать вам услугу, – ответил маг. – Принцесса, герцогиня, примите удобную позу и расслабьтесь. Начнём с той, которая попросила первой.
На каждую из них ушло минут по пятнадцать. Чтобы не терять зря время, мы с Лонаром удалились в малую гостиную поговорить, где сели на кушетку, откуда я предварительно согнал ларшу. Когда Лашар закончил с жёнами, он попросил их немного посидеть, не вставая, а сам тем временем пригласил нас.
– Можете проверить работу, мастер, – сказал он мне.
– Алина у меня примерная жена, – по-русски сказал я, – а Лана – вредина!
– Почему я вдруг вредина? – вскинулась младшая, довольно быстро говоря на русском.
Мне понадобилось намного больше времени, чтобы так овладеть языком.
– Объясню, когда уйдут гости, – засмеялся я.
– Хочешь, подтвержу то, что я примерная жена и умница? – спросила Алина.
– Я ничего не говорил об умнице.
– Надо сделать так, чтобы другие маги не могли считать твой русский. А то поймают кого-нибудь из братьев, и ваш язык сразу перестанет быть секретным. И надо иметь в виду, что его может знать кто-то из посланцев богов.
– Действительно, умница, – согласился я. – Я об этом не подумал. Это можно сделать, Лашар? Я имею в виду не пришельцев, а защиту памяти.
– Я не смогу, а Маркус сделает. Ставится защита, которая при попытке считать какую-то область памяти, стирает всё, что в ней есть. Человек просто забудет этот язык. Работа очень тонкая и требует большого опыта. Если такое попробую сделать я, то вместе с русским вы можете забыть и родной язык. Понятия останутся, но исчезнут соответствующие им звуковые образы слов и их написание. Потом с вами придётся долго возиться.
– А если защитить таким образом всю память? – спросил я. – Получается, что сотрутся все воспоминания? Это же будет не лучше смерти.
– Поэтому такое и не применяют, – объяснил маг. – Используют только для каких-то небольших областей памяти, где есть важные сведения, которые необходимо защитить от других.
– А почему мои жёны сразу же быстро заговорили на чужом языке? Я этому учился несколько дней.
– Женщины, – пожал плечами маг. – У них своеобразное мышление и повышенная способность к запоминанию. Многое зависит от индивидуальных особенностей.
– Да уж. Я никогда не отличался способностями к изучению других языков. Лонар, ты не заскучал, когда мы начали болтать на незнакомом языке?
– Нет, не заскучал. Но нам уже пора возвращаться. Маркус как-нибудь заедет поставить вам защиту.
– Не стоит без необходимости болтать по-русски при посторонних, – предупредил я жён, когда гости ушли.
– А ты можешь рассказать стихи на своём языке? – спросила Алина. – Мне было бы интересно послушать.
– Хорошо, – согласился я. – Я знаю много стихов. Послушайте вот эти. Может быть, узнаете. «У лукоморья дуб зелёный; златая цепь на дубе том. И днём и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом. Идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит…»
Я старался читать поэму не слишком быстро и с выражением. Девушки притихли, по-моему, они даже дышали через раз. Я не успел досказать до сигнала на обед.
– У меня получилась ерунда! – всхлипнула Алина. – Вот это стихи!
– Давайте не пойдём на обед! – поддержала Лана. – Очень хочется дослушать, чем закончилось.
– Стихи стихами, – возразил я, – а обед обедом. Вы как хотите, а я голосую за обед, стихи, в отличие от него, никуда не денутся. Стихи у тебя, Алина, замечательные. Просто сейчас ты слушала те, которые написал один из лучших поэтов нашего мира. А чем всё закончилось, вы и так знаете.
– А ты можешь спеть песни на своём языке? – загорелась Лана. – Ты говорил, что у вас и слова в стихах, и музыка куда лучше нашей!
– Я вам и поэму дочитаю, и песни спою, я даже станцую, но только после обеда. Пошли быстрее. Опоздаем, а я хочу есть!
– Пошли, сестра, – со вздохом сказала Алина, – а то, пока он не поест, будет злой и бесчувственный. Мужчины все такие.
На обед жёны вели меня почти бегом, а за столом навалили в блюдо куски и сидевшая рядом Лана пихалась локтем, чтобы я быстрее жевал. Едва Игнар встал, как девушки вытянули меня из-за стола и под удивлёнными взглядами придворных и короля потащили к выходу. Ольма хотела о чём-то поговорить, но была ими проигнорирована. Хорошо ещё, что в Арлан приехал дядя Ника и мальчишка убежал на обед во дворец герцога, от него они так просто не отмахнулись бы.
Первым делом я дочитал поэму, после чего Лана потребовала песню.
– Жаль, что я не умею играть на вашей балалайке, – сказал я, заработав возмущённые взгляды девушек, – но Маркус утверждал, что поправил мне голос, и я смогу довольно точно воспроизвести мелодию. Так что буду петь без аккомпанемента. Только отвернитесь, а то я немного стесняюсь. Как-никак первый эстрадный опыт.
– Ты не выделывайся, а пой! – по-русски подбодрила меня принцесса.
– Я спою песню о любви. Вообще-то, её должна петь девушка, именно от неё и идёт рассказ.
Я настроился на «Простую девчонку» в исполнении Клавдии Шульженко и запел, стараясь подражать её манере исполнения:
– «Говорят, что я простая девчонка из далёкого предместья Мадрида, и в шумных кварталах мне не место, ведь здесь веселье и суета!»
Песня очень понравилась, только попросили уточнить несколько непонятных слов.
– Такое трудно сыграть на вилоне, – задумчиво сказала Лана, – но попробовать можно. Что ещё споёшь?
– Могу «Голубку» предложил я. – Это из репертуара той же певицы. Голуби – это такие птицы, которые живут рядом с людьми, но они могут летать и вообще более свободны. И разводят их не на мясо или перо, а просто для красоты. Хотите?
Они хотели, и я запел:
– «Когда из твоей Гаванны уплыл я вдаль, лишь ты угадать сумела мою печаль. Заря золотила ясных небес края, и ты мне в слезах шепнула – любовь моя…»
Эта песня понравилась больше.
– Хорошая песня, – вытирая слёзы, сказала младшая. – Душевная. Споёшь ещё?
– Как-нибудь в другой раз, – отказался я. – У меня много таких песен, в которых полно непонятных для вас слов, так что репертуар нужно подобрать. Тогда и спою, и стихи прочитаю, у того же Пушкина много сказок в стихах.
– А почему только сказки? – спросила Алина. – Почему не что-нибудь серьёзное?
– По двум причинам. Я не увлекался стихами и читал только то, что проходили в школе, ну и сказки Пушкина. И ещё то, что остальные стихи вы просто не поймёте. И не потому, что не хватит ума, просто наша жизнь слишком отличается от всего того, что вам известно.
– Это ты так думаешь! – упрямо заявила Лана. – Что можно не понять в стихах?
– Как хочешь, – усмехнулся я. – Слушай, только потом не задавай вопросов, всё равно не отвечу. – И зачитал им отрывок из стихотворения о Василии Тёркине «Кто стрелял?»
Конечно, они ничего не поняли.
– Это нечестно! – высказалась Лана. – Ты специально подобрал такое стихотворение!
– Точно, – согласился я. – Это ещё из самых простых. Почитать вам, что ли, Маяковского? Нет, не буду. Лучше подождите, пока подберу то, что вам будет интересно и понятно.
– Тогда пойдём в кровать, – нашла достойную замену поэзии младшая.
– Угомонись, – сказала ей Алина. – Так совсем его загоняешь. До ужина четыре свечи, а тебе уже кровать. Смотри, как он испугался, теперь будет полночи рассказывать стихи.
– Можно подумать, что ему это не надо! – обиделась Лана. – Этот зверь, если ему позволить, и третью жену приведёт!
– Надо, конечно, но ты должна знать меру. Или хочешь, чтобы муж побежал к магам за помощью, а потом стал стариком в сорок лет?
– Ген, я тебя действительно того… – испугалась Лана. – Почему же ты ничего раньше не говорил?
– Потому что мужчине стыдно такое сказать, – объяснила за меня старшая. – Он и так старается, как может, а тебе всё мало. Это не ему нужно было заводить двух жён, а тебе двух мужей!
Результатом этой отповеди стало то, что принцесса разревелась.
– Я не зналааа, – всхлипывала она. – Мне было просто скучно. Я виновата в том, что он мне никогда не отказывааал? А теперь, оказывается, что я его…
– Хватит! – я обнял Лану и прижал к себе. – Хочешь в кровать, значит, пойдём в кровать, только не плачь. На платок, вытри слёзы, а то развела здесь сырость.
– Потакаешь её капризам, – осудила Алина. – Но если вы в спальню, то я с вами. Только тогда ночью будешь отдыхать!
На следующий день Маркус прислал записку, в которой сообщил, что сегодня вечером решено нанести ряд ударов по чёрным баронам силами ордена и стражи, и необходимо моё присутствие. Прибыть нужно было сразу же после ужина, что я и сделал.
– У нас на сегодня три цели, – объяснял мне маг. – Это держащий восточный конец городского дна купец Ник Легаш по кличке Живоглот, булочник Бран Корден, который днём выпекает очень вкусные булочки, а по ночам верховодит сотней бандитов, убийц и грабителей, и помощник главы магистрата Хней Лорден. Последний вот уже лет пять, пользуясь своим положением и доступом к следственному архиву магистрата, держит за горло пять воровских группировок и потихоньку их доит и прикрывает от стражи. Люди уже распределены по группам. Тебе ничего не надо делать, просто посидишь у нас. Прикроешь, если возникнут сложности с магистратом. Мы всё тщательно спланировали, и я не ожидаю неожиданностей, но мало ли что. Для этой операции мы отозвали две сотни братьев с базы, и ещё участвуют около ста стражников. Слухи среди обитателей дна расходятся моментально, так что цели будем потрошить одновременно. Бандитов планируем просто вырезать, как в прошлые разы, вместе с главарями, а вот воров можно и пощадить. У меня есть сведения, что на королевский флот требуются галерники, вот мы их туда и отправим, пусть приносят хоть какую-то пользу. Ценности будем сносить сюда, потом пересчитаем, поделимся со стражей и передадим налоги в казну. Мы с Лонаром будем осуществлять управление в наиболее значимых местах, а ты покомандуй здесь. Это не должно занять много времени. Все, кроме Живоглота, живут в центре, а к нему добираться почти до восточных городских ворот. Люди туда уже посланы, по остальным выходят сейчас. Вроде ничего не забыл.
Два часа, в течение которых проходила операция по зачистке криминала, я поскучал. Бегали курьеры, братья приносили ценности и складывали их в одной из комнат, где находились казначей ордена и его помощник, во двор особняка приводили связанными будущих галерников, а я сидел без дела почти до самого конца, когда хоть немного пришлось поучаствовать в общем деле. Уже закончили с булочником и помощником главы магистрата, когда на карете примчался сам глава.
– Принц! Немедленно прекратите произвол и остановите резню! – потребовал он. – Почему вы схватили Хнея? Да ещё без согласования со мной! Я буду жаловаться королю!
– У вас неверные сведения, – спокойно ответил я. – Хнея не схватили, а убили на месте за оказание сопротивления страже магистрата. Он являлся главарём преступной группы и наверняка был бы казнен по приговору суда, так что своим сопротивлением только упростил нам жизнь. Остальные преступники арестовываются, убиваем лишь тех, кто сопротивляется. С вами, кстати, будет разговор о том, как вы, работая столько лет с Хнеем Ларденом, не заметили его преступной деятельности. Или всё-таки заметили? Разрешение на доступ в следственный отдел, которым он пользовался в преступных целях, подписано вами.
– Мало ли я подписываю подобных бумаг, – испугался глава. – И я не могу отвечать за всех подчинённых, их у меня, не считая стражи, почти сотня человек.
– Об этом будет отдельный разговор, – добил я его. – При штате в полсотни человек у вас их работает в два раза больше. Точнее, они не работают, но почему-то числятся, и пять человек – это ваши родственники. Есть что сказать?
– Ваше высочество! – он сильно побледнел, и на лбу выступил обильный пот. – Может быть, я могу как-то загладить… Скажем, щедрые пожертвования на благо ордена…
– Если щедрые, – сказал я, сделав упор на втором слове, – тогда загладите, но при условии, что численность магистрата будет сведена к штатной. Если вам её мало, то подайте прошение на имя короля, только по каждому человеку должно быть обоснование.
Напуганный глава умчался собирать пожертвование, и нам уже никто не мешал закончить начатое. К полуночи подвели итоги. Никому из крупных фигур не удалось уйти. Часть мелочи, конечно, разбежалась. Около двух сотен бандитов нашли этим вечером свой конец, и семь десятков воров поздоровее отобрали для королевского флота. Денег и ценностей было снесено примерно на три тысячи золотом.
– Думаю, что их надо поделить поровну между орденом, стражей и казначейством, – сказал Маркус, – и оповестить всех о роли ордена в сегодняшних событиях. Фактически среди преступников столицы осталась одна мелочь. Когда-нибудь всё станет по-прежнему, но какое-то время здесь будет легче дышать. А мы заодно увеличили свои финансовые возможности.
Оставив всех заканчивать дела, я со своей охраной отправился во дворец. Когда стало ясно, что придётся задержаться, я отправил жёнам записку с гонцом, что у меня всё в порядке, опасности нет, но приеду поздно и меня не нужно ждать. Я прекрасно понимал, что пока не вернусь, девушки не лягут спать, но хоть будут меньше волноваться.
Естественно, они меня ждали. Сидели у камина, держась за руки, и не сводили глаз с входной двери. Одного взгляда на эту картину было достаточно, чтобы я ощутил жгучий стыд за то, что заставил волноваться своих малышек, таких беззащитных и одиноких в моё отсутствие. Ведь мог приехать пораньше, не было там такой работы, которая требовала бы моего присутствия. Я подошёл к ним, опустился на колени и обнял сразу обеих. Говорить ничего не стал, что могли сказать слова? Они и так увидели и моё раскаяние, и нежность, и любовь.
