Геннадий Владимирович Ищенко
Необычные истории. Сборник рассказов
Увольнение
Через несколько лет…
– Аня, вызовите ко мне менеджера по персоналу! – приказал по селектору генеральный директор.
– Сейчас найду, Борис Евгеньевич! – отозвалась секретарша и быстро отыскала в мобильнике номер Сенцова. – Валентин, вы сейчас где? В сборочном? Немедленно бегите в приёмную: вас вызывает Шагал.
Минут через десять в приёмной появился запыхавшийся молодой человек, одетый в безупречный чёрный костюм. Секретарша молча показала ему рукой на дверь кабинета.
– Вызывали, Борис Евгеньевич? – произнёс дежурную фразу Сенцов, войдя к шефу.
– Да, ты мне нужен, – оторвавшись от бумаг, отозвался тот. – Садись и докладывай, что у нас по пятому списку. Разобрался со своими калеками?
– С большинством, – ответил Валентин, садясь на один из стульев возле начальственного стола. – В списке на увольнение было пятьдесят три кандидата. Всем до пенсии от года до трёх, но из-за болезней почти не вылезают из больничных. Да и от выздоровевших…
– Короче! – прервал его директор. – Подоплёку их увольнения я знаю не хуже тебя. Какие результаты?
– После моей работы уволились тридцать пять! – с ноткой гордости сказал менеджер. – Ещё одиннадцать согласны написать заявления при условии выплаты…
– По два оклада, – решил Шагал. – Что с остальными?
– Эти семеро не согласны. Им до предела возможного ухудшили условия работы и лишили всех надбавок…
– Сколько нам их терпеть?
– Около трёх лет, – ответил Сенцов. – Уломали всех, у кого были меньшие сроки, а у этих и со здоровьем хуже, чем у остальных. Кто их таких возьмёт!
– Надеются на новую власть? – предположил директор.
– Были такие разговоры, – подтвердил менеджер. – Я сделал записи и могу…
– Не нужно, – остановил его шеф. – Коалиция обещала вернуть пенсионный возраст, но прошло уже два года, а закон единороссов так никто и не отменил.
– Намного легче что-то отнять, чем вернуть, – пожал плечами Валентин. – Суды завалены делами об увольнениях на десять лет вперед. Мы, можно сказать, белые и пушистые по сравнению с частным бизнесом.
– Нет у меня желания с ними судиться, – задумался Шагал, – а убрать надо! И дело даже не в тех деньгах, которые им выплачиваем. Этих стариков у нас очень сильно обидели, поэтому они наверняка много чего накопали! А тут ещё ты перегнул палку.
– Борис Евгеньевич… – заволновался Сенцов. – Я только в интересах дела и по вашему личному указанию…
– Стоит им выйти на пенсию, и нас обольют помоями, – не слушая его оправданий, сказал директор. – Это может случиться не через три года, а завтра, если отменят закон! А у меня есть сведения, что нас собрались проверять. Слушай, Валентин… Твоя великолепная семёрка дышит на ладан… Может, им помочь? У тебя же, кажется, был выход на нужных людей? Дорого, но лучше заплатить один раз!
– Попробую… – без желания согласился Сенцов. – Только как будем проводить деньги? Платить нужно вперёд.
– Деньги не проблема, – повеселел Шагал. – Только предупреди, чтобы убирали не всех сразу и по естественным причинам. Не хватало, чтобы нас в этом заподозрили!
Платок
На единственной улице бывшего военного городка не было ни одного жителя, кроме сидевшей на лавке старушки, и все три построенные вдоль бетонки пятиэтажки казались ему заброшенными и почему-то намного меньше тех, которые сохранились в памяти. Жильцы везде поменяли обычные окна на пластиковые, а в подъезды поставили стальные двери с домофонами, покрашенные в цвет ржавчины. Над той, которая перекрыла путь в квартиру его детства, висела коробка трансформатора, окружённая чёрным пятном копоти.
– Я когда-то здесь жил, – сказал он старушке, которая вопросительно посмотрела на незнакомого пожилого мужчину. – Давно, пятьдесят лет назад, даже больше.
Он повернулся и ещё раз осмотрел городок. Из трёх двухэтажных, расположенных напротив домов сараев остался только один, но и он не использовался и был частично закрыт железными коробками гаражей. За забором бывшей воинской части всё заросло деревьями, а откуда-то со стороны казармы доносился шум лесопилки. Пройдя между домами, он увидел, что теперь за ними нет ни спортивной площадки, ни росших когда-то там сосен. Исчезли и оба забора, отгораживавшие этот городок от соседнего и от Дома офицеров, а задний двор зарос травой, кустами и какими-то развесистыми деревьями.
В душе росло и крепло ощущение потери чего-то дорогого и ещё осознание того, что он напрасно сюда приехал. Вздохнув, посмотрел на окна когда-то родной квартиры, которые ответили равнодушным взглядом, и пошёл к Дому офицеров, почти полностью закрытому деревьями. Большое двухэтажное здание с кинотеатром и спортзалом было закрыто и, видимо, никем не использовалось. В фойе разместился офис «Белбанка», но и он был закрыт. Сквер исчез, а вдоль асфальтированных дорожек росли несколько огромных деревьев. Отсюда была хорошо видна школа. Рядом с ней построили такое же большое двухэтажное здание и соединили со старой школой крытым переходом.
Как давно он мечтал приехать сюда, и теперь мечта исполнилась, но вместо радости в душе были горечь и тоска. Хорошо, что удалось встретиться со школьными друзьями, иначе не стоило тратить на эту поездку время и деньги. Все они так изменились, что он никого не узнал бы, просто встретив на улице. Вот когда всматриваешься, можно найти сходство с теми девчонками и мальчишками, с которыми прошли лучшие и самые беззаботные годы его жизни. Четверо получили квартиры в Минске и только одна Тома до сих пор жила здесь, в соседнем городке. В нём даже остались военные, охранявшие какой-то арсенал. Решив сначала навестить школьную подругу, а уже потом вместе с ней идти в школу, он через несколько минут шёл по той улице, на которой когда-то жили многие ученики его класса, в том числе и первая любовь. Здесь не построили ничего нового, только отремонтировали несколько домов. И опять в душе ничего не отозвалось. Он не узнавал ни старые здания с облупившейся штукатуркой и залатанными крышами, ни тем более те, которые сильно изменились после ремонта. Новая часть городка была вообще незнакома, потому что и в школьные годы редко в ней бывал и то немногое, что когда-то знал, давно забылось.
Он без труда нашёл дом, только нужная квартира оказалась запертой и на стук никто не отозвался. Можно было позвонить по мобильному телефону, но он не купил местную карту, роуминг кусался, а на счёте телефона осталось не так уж много денег. Тома работала в школе, поэтому решил в неё и отправиться. Возможно, подруга сейчас там, а если нет, тогда можно будет и позвонить.
Перед тем как её искать, обошёл вокруг школы и столкнулся на заднем дворе с красившим лавку мужчиной.
– Кого-то ищете? – оторвавшись от работы, спросил тот.
– Просто смотрю, – отозвался он. – Когда-то учился в этой школе.
Получив от мужчины добрую улыбку, он вернулся к главному входу и увидел низенькую пожилую женщину, которая не сводила с него глаз.
– Тамара? – подойдя к ней, спросил он.
– Мне вчера звонила Ира, – сказала она и улыбнулась. – Передала, что ты сегодня приедешь, а у меня работа. Готовимся к учёбе и всё красим. Мне наши женщины сказали, что вокруг школы ходит кто-то незнакомый, я и выбежала. Хочешь посмотреть школу?
Улыбка изменила её лицо, и оно стало чуть-чуть похоже на то, которое он запомнил. Было видно, что Тома смущается и не знает, как себя с ним держать.
– Здравствуй! – Он обнял её и поцеловал поседевшие волосы. – Конечно, я хочу посмотреть. В первую очередь сходим в наш класс, а потом хотел бы взглянуть на спортзал. Всё остальное забылось, а их помню.
– Класс заперт, но я сейчас возьму ключ, – заторопилась она. – Только у нас воняет краской и нужно ходить там, где не покрашено.
Пахло действительно сильно, потому что красившие полы в коридоре женщины почти закончили работу и оставили только узкий проход. Он всё-таки влез в краску и запачкал подошвы, но не обратил на это внимание. Класс оказался обычной комнатой, заставленной новой школьной мебелью. Он осмотрелся и ничего не узнал. То же было, когда спустились на первый этаж и вошли в спортзал. В нем не оказалось ни каната, ни спортивных снарядов, ни даже скамеек. Просто большое пустое помещение, такое же, как и во многих других школах.
– В этой школе у нас учатся младшие классы, – сказала Тома, когда шли к выходу. – Старшие занимаются в новой. Там у них свой спортзал. Хочешь посмотреть?
– Не сейчас, – ответил он. – Завтра приеду сюда с девочками, может, тогда… Тома, а здесь сохранилось хоть что-нибудь от старой школы?
– Ты имеешь в виду эту? – спросила она.
Они вышли из школы и подруга показала рукой в направлении одноэтажного здания с наполовину развалившейся крышей.
– Я не учился в той школе, – сказал он. – Когда мы приехали, уже была эта. Я имел в виду парты или что-нибудь другое из того, что было во времена нашей учёбы.
– Парты, по-моему, остались, – ответила она. – Их очень давно снесли в старую школу. Её кто-то купил и будет ремонтировать, поэтому могли выбросить. Если хочешь, можно посмотреть.
Он хотел, и они направились к развалюхе, бывшей когда-то первой школой городка, и вошли в проём, в котором отсутствовали двери. Половины окон тоже не было, поэтому света хватало.
– Вот они, – сказала Тома, открыв дверь в один из классов. – Стекла выбили в прошлом году, а то здесь всё давно сгнило бы. Осторожно: испачкаешься.
– Да, это они, – сказал он и достал из кармана носовой платок. – Может быть, даже наши. Я тоже вырезал на своей всякую ерунду, а потом закрашивал чернилами.
Он вытер платком столешницу одной из парт, потом сидение и сел. Почему-то во всём теле чувствовалась слабость, начало болеть сердце и стало трудно дышать. От собственного состояния отвлёк шум. Где-то еле слышно разговаривали, кто-то смеялся, послышались крики и топот ног. Он прислушался и с удивлением понял, что всё это идет от изрезанной и разрисованной столешницы парты. Припав к ней ухом, почувствовал, что звуки стали громче, а его словно куда-то затягивает и нет никакого желания этому сопротивляться.
– Ты почему не идёшь домой? – спросила заглянувшая в класс девочка.
– Смотри! – испуганно ответил мальчик. – Да не на меня, а на мою парту!
– Ой, кто это? – шёпотом спросила она, имея в виду сидевшего за партой мужчину.
Точнее, он за ней не сидел, а лежал, обхватив столешницу руками. Прежде чем незнакомец исчез, дети успели рассмотреть, что он уже немолод и очень хорошо одет.
– Куда он делся? – вскрикнула девочка, схватив мальчишку за руку.
– А я знаю? – отозвался он. – Смотри, на парте что-то осталось.
– Я боюсь! – сказала она. – Давай позовем кого-нибудь из учителей?
– Нам никто не поверит! – ответил он. – Мне скажут, что нужно меньше читать фантастику, а тебе… не знаю. Давай посмотрим, что он оставил.
Они осторожно приблизились к парте и увидели лежавший на ней грязный носовой платок.
– Больше ничего! – разочарованно сказал мальчик. – Ты у нас сегодня дежурная, тебе и убирать, а я побежал домой. Жаль, что никому нельзя рассказать. Не поверят и обзовут брехлом.
– Вот ещё! – возмутилась девочка. – Парта твоя, а я должна убирать? Не дождёшься! И моё дежурство уже закончилось!
– Да не переживайте вы так, Тамара! – говорила пожилая фельдшер. – Я вовремя сделала всё, что нужно, и вызвала скорую из Столбцов. Инфаркт не обширный, поэтому он недолго полежит в районной больнице. Не скажете, для чего вы сюда пришли? Здесь опасно находиться из-за крыши, да и грязь…
– Он хотел посмотреть парты, – объяснила Тома. – Вытер одну из них платком и сел. А платок куда-то пропал. Я искала и не нашла.
– Охота вам его искать, – неодобрительно сказала фельдшер. – После такой грязи платок ничем не отстираешь, да и зачем возиться, если проще купить новый?
– Больше туда не поедешь! – сердито говорила жена через неделю после его возвращения. – Если твои друзья захотят увидеться, пусть приезжают к нам или пользуются скайпом! Разочарован? И это хорошо! Тебя чуть не убила встреча с прошлым, да и то там, по твоим словам, всё изменилось. А ты не думал, что бы с тобой было, если бы всё сохранилось? Те же дома, деревья и школа, вот только ты уже не тот и никогда не станешь мальчишкой! И для чего тогда эти переживания? Есть люди, которые легко перенесут встречу с прошлым, но ты не из таких! Всё, хватит тебе фотографий и «Одноклассников», а мне – одного твоего инфаркта!
Он не сказал ни слова против, он вообще теперь мало говорил. Из памяти не уходила картина классной комнаты, в которой двое державшихся за руки детей со страхом и любопытством смотрели ему в глаза. И мальчишка ничем не отличался от него самого на школьных фотографиях. И мучила мысль: что было бы, если бы фельдшер не успела с уколом?
Изыскатели
Рубка управления изыскательской платформы «Академик Архангельский» была застеклена со всех сторон и поднята на высоту пятнадцать метров, и сейчас, когда операционный манипулятор лежал в сложенном виде на палубе основного модуля, ничего не мешало обзору. Платформа двигалась в море грязи со скоростью десяти километров в час под управлением автопилота, поэтому механик-водитель Павел Быков сидел в рубке только на случай непредвиденных обстоятельств. Какие могут быть ЧП в раскисшей тундре за Северным полярным кругом не знал, наверное, и сам бог. Дежурства были донельзя скучным делом, поэтому он обрадовался появлению сменщика.
– Иди обедать, – сказал вошедший в рубку Геннадий Соболев. – Сменишь меня через пять часов.
Оба механика-водителя по молодости лет игнорировали подъемник, предпочитая закрытую от ветра вспомогательную лестницу. Павел быстро спустился на палубу и направился к жилому модулю. Были ещё буровой и монтажный, которые двигались сейчас в одной сцепке, ведомые сорока парами пустотелых транспортных спиралей, но каждый модуль мог передвигаться самостоятельно. В этом случае электродвигатели питались не от ядерного микрореактора основного модуля, а от накопителей.
Эту платформу разработали и изготовили во второй половине пятидесятых годов, когда закипевший от метана Тихий океан свёл на нет усилия человечества по ограничению выбросов парниковых газов. Среднегодовые температуры во всём мире поползли вверх намного быстрее, чем было рассчитано, в результате чего Россия быстро потеряла весь юг, превратившийся в безжизненную, выжженную солнцем пустыню. Вот апокалиптические прогнозы по таянию вечной мерзлоты не подтвердились. Там, где почва включала в себя много льда, действительно появились болота, но таких мест было немного. Возникли проблемы с дорогами и многоэтажными конструкциями, но их стали строить на сваях. Такие города, как Воркута, Салехард или Магадан были давно оставлены и превратились в покрытые каменным крошевом пустыри, и пришлось переселять миллионы людей, но от климатических изменений были не одни убытки. Россия получила огромные территории в Сибири и на Дальнем Востоке, пригодные для выращивания большинства сельскохозяйственных культур. Это пригодилось, когда начал быстро повышаться уровень Мирового океана и десятки расположенных на берегу мегаполисов стали уходить под воду. Положение усугубило то, что разогрев атмосферы усилил скорость ветра тайфунов и увеличил их число. Огромные волны разрушали дамбы и дома, заставляя эвакуировать население. Были затоплены прибрежные низменные участки суши, в том числе территория Амазонии, а так же множество обитаемых островов. Во многих местах к затоплению прибавился недостаток пресной воды. Сибирь поливали тропические ливни, а на юге Европы засыхали и горели леса. Засуха охватила и большие территории Африки и США. Появилось много климатических беженцев, которых нужно было где-то расселять. У каждого государства хватало своих проблем, и было мало желающих добавлять к ним чужие. После долгих споров и ругани в Совете Безопасности ООН пришли к решению, что большинство обездоленных людей примут Австралия и Россия, а пострадавшим странам придётся за это платить.
Последние полвека прошло в борьбе за избавление от нефти и газа. Повсюду закрывали тепловые электростанции, весь наземный и морской транспорт переводили на электричество, а авиация перешла на водород, для производства которого тоже требовалось много электроэнергии. Атомная энергетика осталась только в Китае и России. В США за сорок лет не построили не одного реактора, только выводили из эксплуатации выработавшие свой ресурс. Когда спохватились, не осталось ни специалистов, ни опыта. Первая же построенная электростанция стала последней. Авария, которая не дотянула до Чернобыля, но позволила многим американцам понюхать радиацию, заставила их свернуть все работы и укрепила атомную фобию европейцев. В Европе объединёнными усилиями построили термоядерный реактор, но он оказался слишком дорогим и не окупил вложенных средств. Геотермальные станции не оправдали надежд, к тому же было мало мест для их использования. Ставка по-прежнему делалась на солнечную и ветроэнергетику. Пять лет назад начала падать добыча индия, который был необходим для налаженного производства солнечных панелей. Это вызвало панику, но годом позже был открыт дистанционный ядерный резонанс, а ещё через четыре года оснащённый такой установкой спутник нашёл крупнейшее в мире месторождение индия. Если верить полученным результатам, в районе утонувшего в грязи якутского посёлка Дёску находились сотни тысяч тонн этого металла. Срочно сформировали экспедицию, целью которой было оценить месторождения, провести пробное бурение и построить площадку для приёма тяжёлых вертолётов. Возглавил искателей академик Николай Сергеевич Смирнов, а в помощниках у него был молодой геолог Олег Васильев.
«Академик Архангельский» проплыл на буксире у грузового атомохода от Владивостока до Янского залива в море Лаптевых. Оттуда нужно было идти своим ходом по якутской тундре около трёхсот пятидесяти километров. Половина пути была уже пройдена.
Павел прошёл мимо двух катеров и по переходному мостику перебрался на палубу жилого модуля. Он был самым маленьким из всех и состоял из семи двухместных кают, кают-компании, медицинского отсека с боксом изолятора, камбуза с небольшой столовой и душевых с прачечной. Одну каюту занимал академик, другую – его заместитель со своей женой, которую он устроил коком. Сама Анна называла себя шеф-поваром. На красивую молодую женщину облизывались многие, но её муж был не только начальством, но и здоровенным парнем, имевшим разряд по боксу, поэтому все заигрывания ограничивались обычным трёпом. Второй женщине экспедиции повезло меньше. Ольга Хохлова была не только врачом-универсалом, но и настоящей красавицей, невысокой и стройной, с тонкими чертами лица, большими голубыми глазами и копной русых волос. На её большую крепкую грудь не реагировал только семидесятилетний Смирнов. Перед чарами красавицы-медички не устоял даже женатый инженер-связист Анатолий Петров. Впрочем, он считал жену за тысячи километров виртуальным персонажем и сделал бы стойку на любую юбку. Ольга тоже одна занимала каюту, а все остальные жили в них по два.
Павел отправился прямиком в столовую. Это было небольшое, примыкающее к камбузу помещение с тремя столами, за одним из которых его ждал обед. В кают-компании ели редко, только по торжественным случаям.
– Оставите посуду, я потом помою, – сказала встретившая его Анна. – Все в кают-компании, пойду общаться.
Он кивнул и сел обедать. Готовка Васильевой не отличалась разнообразием, но была вкусной, а когда ещё голоден… Парень быстро очистил все три тарелки, выпил компот и поспешил присоединиться к экипажу. В кают-компании собрались все, кроме академика и врача. Он был неравнодушен к Ольге, поэтому её отсутствие испортило настроение.
– Что ты такой хмурый? – заметил это оператор платформы Алексей Суханов.
– А чему радоваться? – отозвался Павел. – Грязь до горизонта, а над головой такие тучи, что того и гляди пойдёт дождь.
– Есть повод для радости, – хмыкнул сварщик Сергей Буранов. – Болото размером с иную область – и ни одного комара! Когда я работал в Бразилии…
– В этой грязи утонут даже крокодилы, – засмеялась Анна. – Недаром нас заставляют носить пояса. А комары со временем появятся.
На каждом был надет тонкий оранжевый пояс с баллончиком. При нажатии на кнопку газ мгновенно раздувал ткань пояса до размеров спасательного круга и не давал утонуть упавшему в грязь.
В кают-компанию вошла Ольга, и все сразу же повернулись в её сторону.
– Хорошо, что не пришлось вас искать! – сказал Петров. – У меня разболелся зуб. Левый коренной на верхней челюсти.
– Откройте рот, – сказала она. – Не бойтесь, у меня чистые руки. Поднимите голову!
Анатолий воспользовался тем, что девушка рядом и занята его зубами, и незаметно для остальных погладил ей грудь.
– Хороший удар, – одобрил Васильев. – Он его заслужил?
– Больше не болит зуб? – не отвечая начальству, спросила Ольга у вставшего с ковра инженера. – А то я могу продолжить лечение!
– Как-нибудь в другой раз, – потирая челюсть, ответил Анатолий.
– В другой, так в другой, – согласилась она и села на диван возле Анны. – Вы давно слушали новости?
– Я сегодня вообще их не слушал, – сказал сидевший рядом с женой Олег. – А что случилось?
– Передали, что к нам будут переселять Нидерланды, – объяснила Ольга. – Сейчас у них массовая эвакуация в Германию, а потом повезут к нам.
– С чего это вдруг? – удивился Павел.
– Последний ураган размыл дюны, а одни дамбы могут не выдержать. Если их размоет, утонут пятнадцать миллионов! Затопит не всё, поэтому часть населения у них остаётся.
– Только устроили всех своих и взялись строить для тайцев, приютили даже этих… с Тувалу, а теперь ещё и голландцы!
– Сколько там тех полинезийцев! – пренебрежительно сказал Олег. – А голландцы будут строить для себя сами, им нужно только помочь.
– Всё равно, – не согласился Павел. – Тувалу бывший британский протекторат, а помогли почему-то мы, а не англичане!
– Британцам самим скоро нужно будет помогать, – вступил в разговор Анатолий. – Уже точно определили, что из-за опреснения океана прекратился перенос тепла Гольфстримом. Северная часть Европы покроется льдом, им не поможет и потепление.
– Пусть им помогают американцы! – злорадно отозвался инженер-энергетик Степан Казаков. – Врагам помогают только блаженные. А что с нашими северными реками? Не замёрзнут? Я где-то читал, что это может вызвать потоп.
– Можно подумать, что голландцы нам родственники, – ухмыльнулся Анатолий. – А потоп из-за рек отменяется. У нас они не замерзнут из-за общего потепления.
Тихо запиликал коммуникатор Васильева. Вызывать мог только академик, поэтому он поспешил к начальству. Следом за мужем ушла Анна.
– Чёрт с ними, с голландцами, – сказал Степан, – всё равно не нам с вами решать, кого будем спасать. Я думаю, что лет через десять Россию превратят в Ноев ковчег. Давайте лучше поговорим о вас, Ольга.
– Я более интересная тема, чем спасение человечества? – улыбнулась девушка.
– Для меня да, – серьёзно ответил он, проигнорировав недовольный взгляд Павла. – Скажите, что привело вас в эту экспедицию? Несколько месяцев скуки и приставания брутальных мужиков…
– Причина простая – деньги. За эти месяцы я заработаю больше, чем за три года работы судовым врачом на траулере. Мне есть чем заняться, а мужики… Вы преувеличиваете свою брутальность. По сравнению с моряками, здесь все образец воспитания, даже Анатолий Владимирович. Только хочу предупредить, что, несмотря на моё уважение, обязательно отыщу его жену и кое о чём расскажу. Женская солидарность, знаете ли.
После её слов Петров встал с кресла и, ни на кого не глядя, вышел из кают-компании.
– Число ухажёров сократилось, – с усмешкой заметил Сергей. – Остались одни холостяки. Скажите, Ольга, а почему вы до сих пор не замужем? С вашими умом и внешностью… Неужели ни разу не влюблялись?
– Вы преувеличиваете мой ум, – засмеялась Ольга. – Конечно, влюблялась, только моему избраннику оказалось мало красоты и ума, к ним нужно было приложить влиятельных родителей. Я узнала об этом, когда уже собиралась покупать свадебное платье. Его невеста уступала мне в красоте, но была дочерью начальника порта. Потом этого красавчика почему-то турнули, и у него хватило наглости вернуться ко мне.
– Удар отрабатывали не на нём? – под общий смех спросил Степан.
– Это уже на траулерах, – тоже засмеялась девушка. – Там много кадров, которые понимает только такой отказ. Последнее дело – бегать жаловаться начальству. Я просто указала ему на дверь. После этого стало понятно, что мужчине мало силы, ума и красоты, всё это ничего не стоит без порядочности.
– Жаль, что я вам не подойду, – с грустью сказал Павел.
– У вас так мало порядочности? – пошутила Ольга.
– Вы слишком умны, – ответил он. – Я не дурак, но…
– Сработало мужское самолюбие, – ехидно сказал Сергей. – Минус ещё один. Убрать четырёх кандидатов, и я останусь один.
– Ум у жены – это недостаток, – согласилась Ольга, – только если я влюблюсь, то сразу поглупею, так что у вас ещё есть шансы. Несколько месяцев работы… Непонятно только, почему вы считаете её скучной.
– Здесь всё автоматизировано, – объяснил Степан. – Мы могли бы не плыть на этой платформе, а прилететь на неё сразу к месту работы. Даже работать все могли бы дистанционно, кроме геологов и меня. А если бы здесь был круче мозг и кое-что доработать, вообще обошлись бы без людей.
– Ставить сюда искусственный интеллект? – спросил Сергей. – А если заберутся чукчи и сопрут катера?
– Защитить имущество не проблема. Ольге было интересно, почему я считаю нашу экспедицию скучным делом…
– Это понятно, – проворчал Павел. – Ни у кого из нас нет настоящего дела. Когда приедем, появится, но и тогда половина экипажа будет протирать штаны.
– Вот именно, – подтвердил Степан. – У вас самой не будет здесь работы, если Павел не навернётся с лестницы или у кого-нибудь действительно не заболит зуб. Техника слишком надёжна, а маршрут не таит никаких сюрпризов, разве что налетим на какой-нибудь затонувший в грязи вездеход. На что-то другое у меня не хватает фантазии. Самое неприятное может случиться, если геологи утопят ядерный геолокатор. Если не считать того, который на спутнике, в России их только три. Я думаю, что он стоит дороже этой платформы вместе со всеми нами. Если это случится, лично я утоплюсь.
– А как он работает? – поинтересовалась Ольга. – Можете объяснить далёкому от техники человеку?
– Понятия не имею, – пожал плечами инженер. – Это последнее открытие искусственного интеллекта. Не тех, о которых все болтают, а настоящего. Построить смогли, а вот понять… Я задал ваш вопрос одному из физиков, так он тоже не смог ответить.
– Ничего не поняла, – наморщила лоб девушка. – Что за настоящий интеллект?
– Обычно искусственным интеллектом называют мозг пятой категории, – объяснил Степан. – У нас на платформе он едва дотягивает до второй. Но и пятая – это только очень мощный вычислитель. Он может вести себя неотличимо от человека, но только имитирует разум, потому что не имеет сознания. Об этом не пишут и не принято говорить…
– Продолжайте, – попросила Ольга. – Мы никому не расскажем.
– Точно, – подтвердил оператор платформы Алексей Суханов. – Раз уж начали…
– Я сам услышал об этом от своего друга. Он с полгода назад приехал к нам из Новосибирска. Вот они и создали мозг, который себя осознал. У него появились свои запросы, привычки и потребность в общении. Он мог принять интересное задание или послать разработчиков с тем, которое не вызвало интереса. Темп мышления у него был сумасшедший. Через месяц работы прервалось общение, а потом исчезли и все признаки разумной деятельности. Ядерный резонанс был последним открытием, которое от него получили.
– Я, кажется, поняла… – задумалась Ольга. – При такой разнице в скорости мышления… Если я что-нибудь спрошу, а ответят через год, то зачем мне такой собеседник? Я думаю, что этот мозг был страшно одинок. Что он с собой сделал?
– Они не поняли. Друг вообще не хотел об этом говорить. Я думаю, что он и уехал из-за этого эксперимента.
– А если повторить? – сказал Сергей.
– Может, и повторят, – вторично пожал плечами Степан. – То устройство так и не смогли восстановить, а создание нового требует много времени и средств. Сейчас у государства другие приоритеты.
– Начали с моей личной жизни и закончили кибернетикой, – улыбнулась Ольга. – Пойду к себе. Когда будем на месте?
– К восьми утра, – ответил Павел. – Спасибо за то, что провели с нами время!
Место, куда прибыли сразу после завтрака, не имело никаких отличительных признаков, повсюду была всё та же грязь.
– Установку свай начнёте после нашей работы, – сказал за едой Смирнов, – тогда же займёмся бурением. Я надеюсь управиться с оценкой за один день.
Когда вышли на палубу, пришлось возвращаться за плащами, потому что начал накрапывать дождь. Пояса надели поверх плащей, и те смешно топорщились и напоминали платья, которые были в моде сто лет назад. Геологи принесли и установили в одном из катеров стойку геолокатора, сели в него сами и дали сигнал готовности Соболеву. Уползло в палубу ограждение борта, а потом площадка катеров превратилась в аппарель. Олег включил двигатель, и катер, громыхая по железному настилу транспортными спиралями, съехал в грязь.
– Финита, – сказал всем Петров. – До обеда их можно не ждать. Желающие могут мокнуть, а я пойду в кают-компанию.
Туда пошли все, кроме дежурившего в рубке Геннадия. Ретранслятор платформы обеспечивал связь через ручные коммуникаторы, поэтому геологи могли при необходимости потребовать помощь. Они обошлись своими силами и вернулись к двум часам. За обедом академик обещал, что работы будут закончены через пару часов.
– Уже сейчас видно, что здесь очень много индия! – довольно говорил Николай Сергеевич. – И не в каком-то там сфалерите, а в самородном виде! Готовьте карманы для премии! Во всём мире нет ничего подобного.
В два часа они не уложились, но закончили до вечера. А утром вновь заработали двигатели платформы, и она за полчаса приплыла в нужную точку. После этого отделился буровой модуль и отплыл от основного на три сотни метров.
– Это сделали, чтобы не трясло, – объяснил Ольге Казаков. – При работе буровой модуль сильно вибрирует. Пусть трясётся один Валентин, ему за это платят.
Валентин Федун работал на «Академике Архангельском» мастером-бурильщиком. Он тоже положил глаз на Ольгу, но был очень молчаливым и стеснительным человеком и редко принимал участия в общих разговорах.
– Алексей занялся сваями, – продолжил инженер. – В первый раз на такое интересно смотреть.
Лежавший на палубе операционный манипулятор почти бесшумно поднялся, разворачиваясь в огромную руку с тремя суставами. Она повернулась на платформе в сторону штабеля свай, выбрала одну и обхватила находившимися в «ладони» захватами. Опять поворот – и установленная вертикально свая уходит в грязь.
