Геннадий Владимирович Ищенко
Единственная на всю планету. Книга первая
Глава 14
«Начинай, – мысленно сказал Нор Ольге. – Я пустил запись минуту назад».
Ольга почти дословно пересказала текст из учебника, показав нужное на карте. Нору не пришлось что-то предпринимать, чтобы в рассказ вплетался шум класса, Ольга Алексеевна сама несколько раз сделала замечания тем, кто, по её мнению, этого заслуживали.
– Садись, – сказала Ольге Таганцева. – Слава богу, хоть что-то знаешь.
– Извините, Ольга Алексеевна, – сказала девушка. – Хотелось бы знать, во что вы оценили моё «что-то»? Можете и в дневник поставить.
– Три с плюсом, – ответила учительница. – Перестали шуметь! Продолжаем занятие! Давай свой дневник.
Она опросила ещё двоих и обоим поставив тройки. Один из отвечавших заработал свой трояк заслуженно, другому оценка была явна занижена. Потом Таганцева объясняла новую тему и закончила за минуту до звонка. Выждав, пока он прозвенит, она забрала журнал и вышла из класса.
– У нашей отличницы появился тройбан! – радостно закричал Валерка Васильев.
– Чему ты радуешься, придурок? – спросил Нор. – Незаслуженной оценке? Так у тебя этих заслуженных трояков навалом, а будет ещё больше. А с Таганцевой разберёмся.
– Ты следи за тем, что говоришь! – подскочил к их столу Валерка. – А не то…
– А не то что? – поднялся из-за стола Нор. – Врежешь мне или, как некоторые, будешь пакостить чужими руками? Пошли, Оля. Перемена хоть и большая, но у нас и дело не на пять минут. Не забудь учебник.
Учительская, как и кабинет директора, была на первом этаже, но в другом коридоре. Сначала постучались к директору, но никто не отозвался. Приоткрыв дверь, Нор увидел, что в кабинете никого нет. Тогда постучали в учительскую и, не дожидаясь приглашения, зашли. Наверное, на большой перемене в учительской собрался весь педагогический коллектив, включая директора школы. При их появлении большинство разговоров стихло.
– Вам кого, ребята? – спросила директор.
– Мы хотим, Валентина Ивановна, подать жалобу на Ольгу Алексеевну Таганцеву, – сказал Нор, – за непрофессиональное и неэтичное поведение. Это нужно делать в письменном виде или достаточно устного заявления?
В учительской наступила гробовая тишина.
– Это очень серьёзное заявление, – сказала завуч.
– Мы бы к вам с ним не пришли, Надежда Игоревна, если бы не было доказательств, – сказала Ольга. – Были основания предполагать, что на этом уроке Таганцева вызовет меня отвечать и специально занизит оценку, поэтому я наизусть выучила параграф и рассказала слово в слово. Нам, кстати, материал тоже давался только по учебнику. Есть запись моего ответа с репликами Ольги Алексеевны, а это учебник. Кто хочет, может сейчас прослушать и сравнить.
– И что же тебе поставила Ольга Алексеевна? – спросила директор.
– Тройку с плюсом. Вот дневник. Отвечали ещё двое, и одному из них тоже необоснованно поставлена тройка.
Все учителя повернулись к красной от злости Таганцевой.
– Я не собираюсь здесь отчитываться перед этими… – её голос сорвался. – Объяснения я дам лично директору!
– Нам не нужны ваши объяснения, – сказал ей Нор, – ваши тройки – тоже. В любом случае мы сохраним запись, и если вас оставят в школе и подобное повторится и необязательно в отношении нас, мы пойдём с родителями в гороно… Как я и говорил, вряд ли её выгонят, – сказал он Ольге, когда вышли из учительской, – но на время должна притихнуть. Я думаю, что нам её вообще поменяют на Малашенко.
– Не скажешь, зачем связался с Васильевым? Нам мало одного Бортникова?
– Ради тебя, – ответил Нор. – И вообще пошли они все лесом! Ты не обрабатывала Владимира? Вот и займись. Что ты на нём опробуешь?
– Возьму поджелудочную железу. В ней только три зоны, так что это не займёт много времени. Посмотрим, сколько он продержится. Я не собираюсь гробить, но и лечить не буду. Пусть этим занимаются врачи.
– Заходи, – Бортников открыл входную дверь и впустил в квартиру Васильева. – Что-нибудь есть?
– Глухо! – зло сказал друг. – Они не появлялись ни на одной из двух квартир, машины в гараже тоже нет. Я и через полицию пробовал узнавать. Есть у меня там один стукач. К ним с этим делом никто не обращался. Здорово ты меня подвёл!
– Кто же мог знать, – раздражённо сказал Игорь Юрьевич. – Ты так расхваливал своих ребят, а дело несложное. Я сам ничего не понимаю. Недавно звонил сыну. Оба в школе, и непохоже, чтобы с ними что-то случилось. Тебя не смогут связать с твоими орлами?
– Если им как-то не развяжут языки, то не должны, – ответил Васильев. – Стволы числятся украденными, а машина записана на одного из них. Даже квартиры, в которых они жили, официально мне не принадлежат. А вот фотографию я у них зря не забрал! Но кто же мог знать! У них за десять лет не случилось ни одного прокола!
– Всё когда-нибудь случается в первый раз, – заметил Игорь Юрьевич.
– Тебе легко говорить! – ещё больше разозлился Васильев. – Это опытные и проверенные люди. Пусть я их редко использовал, но они у меня были! А теперь, если понадобится, никого не осталось! Да и я попадаю под удар… Надо срочно выяснить всё, что можно, об этой семейке. Тебе Первухин так ничего не сказал?
– Он чем-то сильно напуган и вообще не хочет иметь со мной никаких дел. Так и сказал, что разбирайтесь сами.
– Ладно, есть один человек, которого можно привлечь к этому делу. Он уже у меня не работает, но помочь не откажется. Но только съездить и узнать, ничем другим он заниматься не станет. А ты скажи своему оболтусу, чтобы он не задирал эту Ольгу. Я своего тоже предупрежу. Пока с ними не будет ясности, лучше сидеть тихо.
– Да я вроде не дёргаюсь, – сказал Игорь Юрьевич. – Попробую узнать о Ковалёвых через мэрию. Есть у меня такая возможность. И в их школе работает знакомая учительница, надо будет и её поспрашивать. Извини, что так получилось с твоими людьми, но для меня это полная неожиданность.
– Сегодня, перед тем как ехать домой, заедем к вам, – сказал Виктор Ольге. – Твой отец привёз с охоты оленя и хочет одарить нас мясом. Надо будет и мне купить лицензию и побегать по лесу за оленями, а то скоро сойду с ума от безделья. Купил на днях два компьютера, себе и детям. Теперь не будем мешать жене. Мне Интернет тоже позволяет кое-чем заниматься, но очень ограничено. Приехали, давайте на выход. Хоть у меня и броневик, не буду загонять его к вам во двор из-за кабана. Смотрите, ещё машина. Мы у вас сегодня не единственные гости.
– Эта машина нашего друга, – сказала Ольга. – Он капитан полиции. Ребята, выбирайтесь из машины, я познакомлю с Хитрецом. Вы его не видели. Вон он бежит! Видите, как радуется?
– По-моему, ты рада не меньше, чем он, – засмеялся Олег. – Здоровенный чёрт!
– А его можно погладить? – спросила Люда. – Не укусит?
– Чеши, – разрешила Ольга. – Вот в этих местах чеши, ему будет приятно. Ладно, вы с ним возитесь, а я сейчас приду.
Она оставила прибалдевшего кабана, которого чесали в четыре руки, и вслед за Виктором вошла в дом. Отец уже познакомил его с Замятиным и показал свёртки с мясом.
– Сейчас мы их перетаскаем, а дочь пусть говорит с Сергеем. Он тоже скоро уедет.
– Раз моя помощь не требуется, идём в комнату, – сказал Сергей Ольге. – Мне Егор всё рассказал. Попробую натолкнуть наших на этих утопленников и остаться в стороне. Возьми распечатку. Здесь всё, что можно было быстро и не привлекая внимания собрать в моей конторе по семье Бортниковых. Теперь нужно будет проделать то же самое и по Васильевым, но это я привезу в воскресенье. Я от них такого не ожидал. Но сейчас однозначно должны притихнуть, так что вам в ближайшее время ничего не грозит. А может быть, вообще решат с вами не связываться. Одно дело разобраться с теми, кого считаешь травой, и совсем другое, когда начинают есть тебя. Но в любом случае попытаются выяснить, что случилось с их людьми. Для Васильева это ещё и вопрос безопасности. А выяснить можно только здесь. Усекла? Если в деревне или у вас появится новый человек, будьте с Нором осторожнее и поменьше светите своими возможностями. Об остальном поговорим в воскресенье.
– Зайди ко мне, – сказал Васильев сыну, когда тот появился дома. – Садись, есть разговор. Какие у тебя отношения с Ковалёвой?
– Нет у меня с ней никаких отношений! – буркнул сын. – Куда уж мне, если она отшила Вовку Бортникова! Сделала себе пластику в шестнадцать лет, заарканила Шварца и сама накачалась так, что по канату прыгает, как обезьяна. Теперь ей всё пофиг! Сегодня из-за неё у нас даже убрали Мымру.
– Ничего не понял, – потер лоб отец. – Какая пластика у десятиклассницы?
– А я знаю? Сама говорит, что ничего такого не делала. Врёт! Можно вывести веснушки, но без пластики не поменяешь форму носа и размер глаз! Была… так себе, а стала… Ну ты видел её фотку. Могу ещё показать, у меня есть на мобильнике.
– Покажи. Да, эффектная девица, здесь она красивей, чем на другой фотографии. Но, может, она такой и была? Свела чем-то свои веснушки…
– Да? – вскинулся сын. – Какие веснушки, если в школе её никто не узнал! Классная посчитала новенькой! Потом ходила как пришибленная!
– Похоже на пластику, – согласился отец. – А что за юный Шварц?
– Ковалёвым кто-то отдал под опеку своего сына. Вроде родители надолго уехали куда-то за границу. Мало того что красавчик, накачан и тренирован так, что легко уложил нашего Зверя. А Зверь весит под сотню кило. У них теперь с Ольгой любовь. Куда мне…
– А что за история с мымрой?
– Это новая училка, которая у нас заменила географичку. Стервозная баба и оценки режет без зазрения совести. Ну Ольга со своим парнем её и поймала. Выучила весь параграф наизусть и выложила мымре, а Нор – это её парень – всё записал на мобильник. Мымра влепила тройку, а они с этой записью пошли к директору. Оценку исправили, а мымру нам поменяли на Серафиму.
– Ловко, – оценил отец. – А что о ней говорят?
– Они занимаются борьбой и фехтованием. Вроде бы для ролевых игр, но откуда у нас здесь ролевики! По английскому она в прошлом году получала тройки, а сейчас чешет не хуже Александры. Больше ничего сказать не могу.
– Ты вот что… – отец замолчал, потом продолжил: – Не задирай Ольгу и её парня. Если это будет делать Бортников, не вздумай ему поддакивать.
– Ничего не понял! – удивился сын. – Неужели ты боишься?
– Я не боюсь, – сказал отец, – а вот для тебя это будет нелишним. Я не собираюсь тебе ничего объяснять. Я сказал – ты сделал! Вопросы есть? Вот и хорошо, что нет. Забирай свою сумку и иди отдыхать. И помни о том, что я тебе сказал.
В четверг Валера пришёл в школу раньше Бортникова. Когда появился Володька, он отозвал его в почти пустой коридор.
– Слушай, отец говорил с тобой об Ольге?
– Был такой разговор, – ответил приятель. – Отец запретил трогать Ольгу и не стал объяснять почему. Сказал, что его дело думать, а моё – слушать.
– Мой сказал то же самое. Знаешь, мне показалось, что он за меня боится.
– Мой договорился с директором лесхоза о том, что отца Ольги уволят. А через несколько дней этот директор всё переиграл, а отца обматерил. А мой к такому не привык. Тоже тогда расспрашивал об Ольге. Я ему рассказал, что у её отца есть крыша в Москве. Она мне сама этим хвасталась. Ладно, пусть об этом болит голова у родителей. Мне Ковалёва и на фиг не нужна, так что отец мог ничего не говорить, я с ней и так не общаюсь.
– Ты слишком много сидишь за компьютером, – сказал жене Виктор. – Глаза портятся и от такого экрана. Мы здесь живём всего ничего, а ты уже начала полнеть. И это в сорок два года. Набрать вес легко, потом замучаешься его сбрасывать. Только не говори мне, что тебе больше нечем заниматься. Хочешь, найду занятие?
– Вить, – повернулась к нему Александра. – Эта Ольга… Ты её не боишься? Ты мне почти ничего о ней не говорил, но я расспросила детей. Олег темнит, но Люда много о ней рассказала. Она ведь спасла тебя тогда, до этого убила бешеную собаку, а сегодня вылечила дочь. Я ей недавно звонила. Горло прошло, как будто и не болело. А ведь она не болеет ангинами меньше недели. И те, кто здесь жил до нас, сбежали из-за неё. Сам говорил, что это была за компания и как дёшево нам достался дом. И эти её вороны… От бога ли такие таланты?
– Выбросила бы ты ту мистику, которую притащила с собой, – посоветовал Виктор. – Эти книги написаны с одной целью – пугать таких, как ты, и зарабатывать на этом деньги. К Ольге эта муть не имеет отношения. Да, у неё есть не очень обычные способности, но это умная и чистая девочка. Её услуги будут нам очень полезны, и не только в целительстве. Я договорился с Ковалёвыми не только из-за мужчин, но и из-за Ольги. Я с ней и потом не хотел бы рвать. Я им помогу пробиться, а они помогут мне. Не так много людей, которые долго помнят добро и могут быть очень полезными, эти как раз из таких. А тебе не нужно её бояться. И глупо, и она может это почувствовать. Когда поедем на день рождения, увидишь и котяру на задних лапах, и весёлого кабанчика, подрабатывающего за морковку дворовым псом, может быть, что-то ещё. Воспринимай с иронией, это здорово помогает.
– Кот, случайно, не чёрный?
– Опять ты за своё? Ну чёрный он, по цвету и назвали. Если хочешь, можешь с нами не ехать, только я не буду врать Ольге по поводу твоего отсутствия. Она хорошо чувствует ложь и мне доверяет. Не хотелось бы терять это доверие из-за ерунды.
– Пойду я с вами. Мне тут тоскливо, а так хоть какое-то развлечение. Зря мы сюда забрались. Лучше бы ты купил квартиру в городе и взял нормальную машину вместо нашего броневика. Можно было бы хоть с кем-то общаться, и детям не пришлось бы каждый день ездить в такую даль. Я здесь за два года точно свихнусь.
– Нельзя нам жить в городе, Шура! – сказал Виктор. – Тогда лучше было вообще никуда не уезжать и каждый день трястись и за вас, и за себя. Это жизнь? Как я вас защищу в городе? Я и так из-за детей выбрал место поблизости от города, хотя для нас было бы безопасней забиться в какую-нибудь деревню. Вот там ты точно сошла бы с ума. Я понимаю, что ты стопроцентная горожанка, привыкшая к праздному образу жизни. Слава богу, что хоть не рвалась за границу, как некоторые. Половина твоих знакомых проводит там по полгода, а остальные вообще не показываются в России. Я был не в восторге от твоей жизни, но предпочитал не вмешиваться. А теперь ты не знаешь, чем себя занять. Ты ничего не умеешь и не хочешь делать по дому, да и нет в этом необходимости из-за домработницы. Хотя я советую присмотреться к тому, как она готовит. Если Лена исчезнет на время или совсем, мы тут умрём от голода. Ты даже бутерброды не могла толком сделать. И дочь ничему не учишь. То, что женщина освобождена от повседневных забот по дому, не значит, что она не должна уметь делать самое необходимое. Тебе нужно найти себе хоть какое-нибудь занятие, кроме просиживания за компьютером и просмотра идиотских сериалов. Займись аэробикой. Дочь кем-то увлеклась и стремится похудеть, пусть составит тебе компанию. Сейчас установилась хорошая погода, а ты свежий воздух получаешь только через форточку. Не хочешь гулять одна, давай сходим вдвоём. Нетрудно ныть и заявлять, что ты здесь свихнёшься. Раньше ты мне помогала, сейчас создаёшь проблемы. Хочешь стать одной из самых богатых женщин этой страны? Вот и изволь смириться с временными трудностями и делать так, чтобы они тебя не напрягали, а ты не напрягала меня. Я на днях собираюсь поохотиться. Если хочешь, возьму тебя с собой. Когда-то тебе нравилась охота.
– Не хочу бегать по лесу, – отказалась Александра. – Ноги ослабли, так что я буду обузой. Сначала нужно привести себя в порядок. Вот аэробикой займусь. Соседи говорили, что здесь зимой много снега. Может, купим снегоходы?
– Можно взять парочку, – задумался Виктор. – К соседям будет удобно ездить. Но тебе лучше подойдут лыжи. Вот мы их в первую очередь для всех и купим.
– Нор, отвлекись на минуту, – сказала Ольга, зайдя к нему в комнату. – И можешь не прятать свою работу, я не буду подсматривать. Хотела поделиться своими успехами.
– Не улыбкой Уголька? – ухмыльнулся друг. – Завязывала бы ты с его гримасами, а то вместо унылого кота у тебя получится какой-то неврастеник. Встанет на задние лапы и корчит рожи. Мне его уже жалко.
– Ничего, научится, – отмахнулась Ольга. – Всё сразу ни у кого не получается. Пусть отрабатывает свой корм. Но я к тебе пришла не из-за него. У меня получилось с усилением чувствительности носа. Минут двадцать назад попробовала на себе, и всё вышло. Всё, как с Угольком, только запахи не такие сильные и в них легко разобраться. Но понятно только тогда, когда пахнет не слишком сильно.
– И чем пахнет от меня? – заинтересовался Нор.
– Разным, – уклончиво сказала Ольга. – В целом пахнешь приятно, даже слишком. Мне в таком состоянии трудно находиться рядом с тобой: постоянно хочется… сам понимаешь чего. Будете сами разогревать свой ужин. Я его как-нибудь поем холодным, и так от запахов захлебываюсь слюной.
– А быстро снять не получается?
– Ни с ушами, ни с носом. Но я над этим пока не работала.
– Ну ты и влипла! – пожалел её Нор. – Если это длится так же, как со слухом, то завтра тебе будет весело. Половина ребят курит, а девчонки используют духи. Может, заткнуть нос ватой?
– Небольшие тампоны не помогают, а если набить в нос вату, на кого я буду похожа? К тому же она сама противно воняет. Буду до конца дня заниматься снятием чувствительности, может, получится или пройдёт само.
Ничего у Ольги в тот вечер не получилось, и к утру чувствительность носа не уменьшилась, поэтому и завтрак она ела холодный, а мужчины разогревали его себе сами.
– Иди уже в школу, – сказал отец. – Покормлю я твоего кабана. Говорил же, чтобы была осторожней со своей магией. Хорошо, что нос, а не глаза, а то у тебя нет темных очков.
– Хорошо, что ты о них вспомнил, – оживилась дочь. – Когда поедешь в город за продуктами, купи для нас очки. А за Хитреца тебе большое спасибо. Мне ему сейчас распаривать горох… Да и от него самого такое амбре… Он бегает во дворе, а я отсюда чувствую.
– Мне не можешь так сделать? – спросил он. – Не сейчас, а когда пойду на охоту. Не нужно никакой собаки. Ладно, беги, я пошутил.
– Могу и сделаю, – пообещала Ольга, – только тогда, когда научусь такое быстро снимать. Всё, побежала! Пожелай мне не сдохнуть.
– Если так плохо, может, никуда не поедешь? – забеспокоился отец. – Посидишь день дома, а Нор скажет, что приболела. Это даже не будет враньём, вон как ты шмыгаешь носом!
– Как-нибудь перетерплю. Чтобы я своего красавца отпустила одного в наш класс! В нём три девчонки красивее меня. Стоит им увидеть, что добро временно осталось бесхозным, все, кроме Верки, повиснут на шее.
– Ну повисят немного, – сказал вошедший в их комнату Нор, – и им приятно, и мне. Перестань драться и посмотри на часы. Болтаешь, а сейчас подъедет Виктор. Пошли быстрее.
Когда они подбежали к дороге, машина уже была на месте. Зажимая нос, чтобы не чувствовать вонь отработанного топлива, Ольга села в салон и отшатнулась от Люды, от которой невыносимо воняло духами.
– Что это с ней? – спросил Олег Нора. – Чуть не выбила головой заднее стекло. Оля, ты плачешь? Больно ударилась?
– Поехали быстрее, – сказал Нор Виктору. – Можно немного открыть окно? Ольга вчера повысила чувствительность носа, и не получается быстро снять. Салон небольшой, поэтому даже несильные запахи бьют ей по мозгам.
– Неужели от меня так сильно пахнет? – смутилась Люда.
– Не сильно и приятно, – успокоил Нор, – но это для меня или Олега, а Ольга сейчас чувствует запахи ненамного хуже собаки.
– Надо быть осторожней, – неодобрительно сказал Виктор. – А тебе в таком состоянии лучше вообще никуда не ехать. Какая может быть учёба, если ты от всех шарахаешься?
– Поезжайте без меня, – зажимая нос рукой, сказала Ольга, – а я вернусь. Наверное, собаки могут как-то регулировать свою чувствительность к запахам, иначе они не ужились бы с нами.
– Куда дел Ольгу? – спросил Сергей Нора, когда сели в автобус.
– У неё течёт из носа, – ответил тот, – какая учёба! Ничего, к завтрашнему дню оклемается. А где Вера?
– Мать у неё заболела, – помрачнел парень. – И похоже, что-то серьёзное, а отец не вовремя уехал к своей родне и вернётся только через пять дней. Так что до конца недели она будет сидеть с матерью.
– По утопленникам что-нибудь раскопали? – спросил Сергей у капитана Клечикова, который занимался вытащенной из воды машиной и её жуткими пассажирами.
– Угораздило же тебя заметить эти следы, – пошутил тот. – Велели всё отставить и заниматься только твоей находкой, а мои дела другим не отдадут. Хорошо, что прошло немного времени и вода уже холодная, так что тела попорчены слабо. Ни на одном из них не обнаружено ран. Сейчас криминалисты проверяют на алкоголь и наркотики. Опознать удалось только троих. Один из них отметился побегом из иркутской колонии в девяносто девятом году. Его туда отправили за убийство профсоюзного активиста. Товарищ слишком активно пытался обличать беззакония при приватизации комбината, за что и пострадал. Обычное, в общем-то, дело для того времени. Я имею в виду убийство, а не наказание. Наказывали как раз немногих, ну и этому не повезло. Он числился в розыске, но так нигде и не всплыл. Второй когда-то был спортсменом. Занимался боксом и, как о таких говорят, подавал надежды, но до сборной так и не добрался: помешал Горбач со своей перестройкой. Когда всё рухнуло, стало не до спорта, и наши спортсмены начали дружно переквалифицироваться в бандитов. Не все, но этот из таких. Сначала занимался рэкетом и бомбил киоски, потом перешёл на квартирные грабежи. Было большое подозрение, что он убил семью пенсионеров в Новосибирске. Повязать не смогли, потому что он как в воду канул, а вынырнул уже у нас, когда их машину вытянули краном. Где был и чем занимался – неизвестно. За третьим числятся две ходки. Первый раз загремел за квартирные кражи, второй – изнасиловал девицу и пырнул её ножом. На его счастье девица выжила, поэтому получил небольшой срок. Почему-то освобождён досрочно и с тех пор нигде не отметился. Два других покойника не проходят по базам, но они моложе остальных, поэтому просто не успели попасть в наше поле зрения. Ангелов в этой компании утопленников нет. У всех охотничьи ножи, а у троих вдобавок кастеты. Из огнестрела были два охотничьих ружья. Машина принадлежала одному из них, так что этот след никуда не ведёт.
– Могу дать совет, если потом не будешь на меня ссылаться, – предложил Сергей.
– Давай свой совет, скромник, – согласился Клечеков. – Не хочешь славы и не надо, мне больше останется.
– Попробуй провести опознание в тех колхозах, с которыми лет десять назад работал Васильев. Тогда и жалобы были, и жалобщики после них исчезали, но никто не нашёл никаких концов и Васильева не зацепили. Сейчас тоже не зацепите, но хоть выясните, чем занималась эта компания.
– Кто бы его цеплял! – махнул рукой Клечеков. – Должен помнить, что тогда творилось. За совет спасибо, проверить будет нетрудно. Только те двое, кто помоложе, вряд ли в этом замешаны: десять лет назад они были сопляками. Да и сомневаюсь я, что эта компания всё время работала на Васильева, он у нас не настолько крупная шишка, чтобы просто так содержать их десять лет. Могли у него подрабатывать, это да.
Ольга не смогла усидеть дома. Запахи назойливо лезли в нос, мешая сосредоточиться, поэтому она ушла за дом к границе леса, села на пень и начала пробовать вернуть себе нормальное состояние. За ней увязался Хитрец, которому было скучно и требовалось внимание. Слов он не понимал, поэтому пришлось прибегнуть к магии. Когда обиженный кабан ушёл во двор, ей в голову пришла гениальная мысль. Если не получается уменьшить чувствительность к запахам, почему не убрать её совсем? Воздействием на нос этого сделать не получилось, а вот угнетение небольших зон в височных областях мозга разом смыло всю волну запахов. Теперь она их не чувствовала. Облегченно вздохнув, девушка вернулась в дом. Отец куда-то уехал, а никаких срочных дел не было, поэтому она с головой ушла в работу. Надо было найти, как маги возвращали нормальную чувствительность слуху. Воспользоваться отключением центров зрения или слуха было нельзя. Без запахов можно перебиться, пока всё само не придёт в порядок, попробуйте походить слепой или глухой. Поэтому не будет никаких опытов с усилением зрения, пока его нельзя будет быстро убрать. Время до возвращения Нора пролетело незаметно. Вместе с ним пришли и Фроловы, справиться, в каком она состоянии.
– Нашла обходной путь, – ответила она на вопрос Виктора, что у неё с носом. – Просто совсем отключила нос от мозга. Я сейчас не почувствую даже запаха нашатыря под носом. До ночи всё должно прийти в норму, тогда подключу обоняние. Нор, что нового в школе?
– Твоё отсутствие как-то странно подействовало на класс, – сказал друг. – Все постоянно цеплялись взглядом за твой пустой стул. Веры сегодня тоже не было. Сергей сказал, что у неё сильно заболела мать, а отец в отъезде. Теперь вместо школы будет за ней ухаживать.
– Сейчас возьмём апельсины из холодильника и к ним сбегаем, – сказала Ольга. – Заодно у кого-нибудь купим молока и сметаны. Посмотрим, что с ней, может, удастся помочь.
– А это не опасно – так светить даром? – спросил Виктор.
– А кто узнает о том, что я лечила? – возразила Ольга. – Навестила подругу и отнесла её матери фрукты. Мне будет полезна практика, заодно помогу Вере.
– Тогда берите свои апельсины и грузитесь в машину, – сказал он. – Подброшу вас до деревни. Обратно пойдёте сами, я не буду ждать, пока вы освободитесь.
Дорогу в деревне после дождей развезло, и она не успела полностью просохнуть, но вдоль заборов шла пешеходная дорожка, которую засыпали щебнем, так что ноги сильно не запачкали. Дом Нестеровых был седьмым по счёту, поэтому через пять минут после того, как их высадил Виктор, уже стучали в нужную калитку. За забором залаяла собака, послышались торопливые шаги, и они увидели Веру, одетую в выцветшее платье и мужскую куртку, в которую можно было засунуть двух таких девушек, как она.
– Ой! – смутилась она. – А я думала, что это баба Люба…
– Если смущаешься из-за одежды, то совершенно напрасно! – сказала ей Ольга. – Мы с Нором дома ещё не то надеваем, а тебя никто не предупреждал о нашем визите.
– Тем более что ты в любой одежде классно смотришься, – добавил Нор. – Мы пришли ненадолго. Можно зайти в дом? Поздороваемся с твоей мамой и отдадим фрукты. Она не спит?
– Нет, не спит, – ответила Вера. – Заходите, ребята. Только подождите минуту, я посажу на цепь собаку.
Дом у них был больше того, который стоял в лесничестве, и изнутри отделан не хуже городской квартиры. Мама Веры лежала в дальней комнате.
– Здравствуйте, Марья Ивановна! – поздоровалась Ольга. – Познакомьтесь с моим другом. Это Нор, он тоже учится в нашем классе. Он мне сказал о вашей болезни, я и решила сбегать вас навестить. Это витамины. Что же это вы заболели? Надоело возиться с хозяйством?
– Да оно как-то само вышло, Оленька, – вымученно улыбнулась Марья. – То ничего не беспокоило, а то вдруг скрутило. Врача вызвали, но нам сказали, что поздно позвонили, и сегодня не смогут прислать. Если не прервётся связь, будем звонить завтра. А тут, как назло, Олег в отъезде и Вере приходится крутиться одной. Спасибо, что зашли, и за ваши витамины.
– Давайте, Марья Ивановна, я вас посмотрю вместо врача? – предложила Ольга. – Я давно увлекаюсь медициной. Что у вас болит?
– Проще сказать, что у меня не болит! – ответила женщина. – Поясница болит, сердце тоже болит, хоть и не так сильно, и голова разваливается. Слабость такая, что трудно ходить.
– Поясница болит с двух сторон?
– Да, с двух.
– Температура повышена?
– Да, Оленька. Около сорока.
– Всё ясно, у вас гломерулонефрит, – сделала диагноз Ольга. – Скорее всего, застудили почки. Выходили во двор без теплой одежды?
– Да разве запомнишь, – вздохнула Марья. – Может, и выходила. Раньше-то не было такой напасти.
– Его лечат антибиотиками и мочегонным, – сказала Ольга. – Какие антибиотики, я сейчас не помню, но можно посмотреть в справочнике. Вера, не давай матери ничего мясного и старайся, чтобы было поменьше соли. Когда врач назначит лекарства, попроси его, чтобы прочитал вслух, а потом запиши и перезвони мне. Мы купим в аптеке. Только звони на перемене. И не трясись: болезнь неприятная, но если правильно лечить, выздоровеет за несколько дней. И потом ни в коем случае нельзя выскакивать на холод без теплой одежды. Второй раз легко не отделаетесь. Ладно, поправляйтесь, а мы домой. Тебе Сергей передаёт, что мы проходили в школе? Если что-то будет неясно, звони.
– Спасибо вам, ребята! – сказала Вера, провожая их до калитки. После вашего прихода прямо на душе стало легче!
– Как быстро она выздоровеет? – спросил Нор, когда они отошли от дома Нестеровых.
– Эта болезнь была в ваших книгах, так что мне для лечения не нужно кабана, – сказала Ольга. – Марья крепкая женщина и без антибиотиков с моей помощью вылечится за три дня. Пусть приезжает врач и назначает эту отраву. Я знаю Марью. Как только полегчает, она сразу же бросит пить таблетки, так что они не принесут ей большого вреда.
– А почему мы у них не купили молоко и сметану?
– Вера не возьмёт деньги, и потом ей сейчас только возиться со сметаной. Всё купим у тех, у кого обычно покупает отец.
