Геннадий Левицкий
Ягайло – князь Литовский
7. Как быть?
Ягайло тихо вошел в неплотно прикрытую дверь своей почивальни. Там, пышногрудая девка взбивала пуховую перину. Тело ее сладко подрагивало в такт ударам по постели. Ягайло, подкравшись незаметно сзади, с наслаждением хлопнул ладонью по месту, где спина уже заканчивается, но ноги еще не начинаются.
Служанка смешно подпрыгнула, точно ужаленная, и отскочила в сторону.
– Позови ко мне Войдыллу, – приказал Ягайло девке, видя, что та поглядывает на дверь с намерением покинуть комнату.
– Будет исполнено, князь, – пролепетала девка и, словно бабочка, выпорхнула в дверь. После нее в почивальне остался приятный аромат, вызванный употреблением настоя фиалки.
Вошедший Войдылло застал Ягайлу лежащим в постели.
– Ты звал меня, князь?
– Да, да. Садись, – указал Ягайло на стоящий у ложа стул. – Послушай, Войдылло, у меня из головы не выходят немецкие послы. Они знают о нас все. Более того, они знают положение дел в Великом княжестве Литовском лучше, чем я.
– В этом нет ничего удивительного. Я уверен, что каждый второй иноземный купец в нашем государстве является шпионом Тевтонского ордена.
– Так почему же мы их терпим, Войдылло? Почему бы нам не изгнать всех иноземцев из государства? Мы избавимся от шпионов, а заодно и пополним казну, отобрав у них товары.
– Нет, Ягайло, без купцов нельзя. Наши мастера не смогут из болотных руд выплавить столько металла, сколько необходимо государству. Без немецкого железа мы не сможем вооружить наши дружины. Без торговли угаснут города, а без городов погибнет и народ. Как ни могущественен народ, без городов у него нет будущего. Вспомни, князь, наших северных соседей – воинственных куршей. Теперь немцы собирают урожай с их нив. А половцы, некогда обитавшие в южных наших владениях и державшие в страхе Русь! Где они сейчас? От них остались только печальные каменные бабы, одиноко стоящие в степи. Еще раньше там жили скифы. От них остались разграбленные курганы, насыпанные над могилами царей и знатных воинов. И все потому, что жилищем для них служила кибитка на колесах. У кочевников не было купцов, их ремесленники больше воевали или пасли скот, чем занимались ремеслом. У скифов и половцев не для кого было строить города, и теперь об этих народах мы можем прочитать только в старых книгах.
– Откуда ты все знаешь? – удивленно спросил Ягайло.
– Я начал познавать мир вместе с тобой. Тайком я подслушивал рассказы княгини Ульяны, которые предназначались тебе. Прости за это… Когда у меня завелись деньги, я стал покупать книги у русских купцов. Многое прочитал в них и про историю нашего народа, и о твоем великом предке Гедимине.
– Что же написано в книгах о моем предке?
– Великий Гедимин всю свою жизнь покровительствовал ремеслу и торговле. В 1323 году он написал свои знаменитые письма, обращенные ко всем христианам и, прежде всего, к горожанам Любека, Штральзунда, Магдебурга, Бремена, Кельна, Ростока, Грейфсвальда, Штетина, Готланда. В них твой дед приглашает в Литву переселенцев из других стран, сохраняя за ними право верить в своего бога. Для гостей по распоряжению Гедимина были построены два храма римскому богу в Вильно и Новогородке. Гедимин открыл свободный доступ в свою страну, с правом покидать ее: рыцарям, воинам, купцам; а так же всякого рода ремесленникам: кузнецам, изготовителям баллист[5], плотникам, каменотесам, сапожникам, кожевникам, мельникам, пекарям, лекарям, мелким торговцам, солеварам, серебряникам, оружейникам.
Переселенцам великий князь обещал защиту в городах, местах и селах своей страны. «Скорее превратится железо в воск и вода в сталь, чем я возьму назад свое слово», – писал он в письме. И не случайно Вильно было избрано столицей государства Литовского. Город стоял на пересечении торговых путей, через него шел кратчайшая дорога с Днепра к Варяжскому[6] морю. От нашей столицы протянулись нити утоптанных трактов на Ковно, Ригу, Псков, Новгород, Москву и Краков. И теперь ты, Ягайло, хочешь оборвать эти нити ударом меча. Ты хочешь уничтожить многолетний труд своего отца. Ты хочешь изгнать всех иноземцев. Но ведь благодаря усилиям Гедимина и Ольгерда у нас в городе более половины купцов и ремесленников – иноземцы. Без них остановится жизнь в городе, шумную площадь торга распашут лошади земледельцев под посевы ржи и проса.
– Ты считаешь, Войдылло, что следует оставить все как есть? – нетерпеливо перебил Ягайло слугу.
– Именно так, князь. Лучше не трогать змею – она не ужалит, пока не наступишь на хвост. У купцов много золота, и всегда найдутся люди, готовые за деньги убить кого угодно. Кроме того, у немецких купцов и ремесленников сильный покровитель – Тевтонский орден. Так что, в нынешнем положении изгнание иноземцев из государства для тебя равносильно самоубийству. Вспомни также, князь, о своих соотечественниках, купцах в Риге, Динабурге, Мальборке и других владениях Ордена. Какая судьба их ждет после того, как ты расправишься с немцами в Литве?
– Хорошо, Войдылло, купцов трогать не будем, собственно, я этого делать не собирался. Я только хотел узнать твое мнение, – согласился Ягайло с доводами слуги. – А что ты думаешь, друг мой, насчет предложенной послами помощи? Стоит ей воспользоваться или нет?
– Зачем же отказываться от помощи, князь? – усмехнулся Войдылло.
– Так, то оно так… Но не потребует ли Орден слишком высокую плату за услуги? – засомневался Ягайло.
– Что тебе терять, князь? У тебя, по сути дела, ничего нет, кроме титула – великий князь литовский. Старшие братья не желают признавать тебя господарем. Сначала надо взять власть в своем доме, а уж потом договариваться с Орденом о цене. Чем прочнее будет твое положение в Литве, тем меньше будет заботить тебя Тевтонский орден. Отдавать долги заставляют слабых, сильным боятся даже напоминать о них.
– Так и быть, до осени подожду положенной мне от братьев дани. Воздержусь от действий против них не из страха, а во имя светлой памяти отца, – в следующий миг лицо Ягайлы приняло суровое выражение. – Но если к осени они не вспомнят о великом князе литовском, придется говорить с братьями языком меча.
– Как бы не опоздать. Если твои братья объединятся, тяжко будет с ними сладить, – заметил Войдылло.
– Помолчи, пока я не рассердился. Вечно ты лезешь со своими советами, – оборвал Ягайло размышления слуги. – Пойми, это же мои родные братья, и я дал слово умирающему отцу, что не пролью их крови. А ты, как всегда, торопишь меня. Хочешь, чтобы я стал братоубийцей?
Войдылло сконфуженно молчал, опустив глаза. Он понял свою ошибку. Собственно, ошибки никакой не было – торопиться следовало, пока братья Ягайлы не укрепились в своих княжествах и не объединили войска. Понимал это и Ягайло – понимал умом, но сердцем принять не мог. Родственные чувства на этот раз взяли верх.
– Иди спать, Войдылло, уже поздно, – сказал Ягайло слуге, который совсем был сбит с толку проявлением родственных чувств.
– Покойной ночи, князь, – пробормотал Войдылло и удалился из почивальни.
Ягайло задул последние две свечи у изголовья, и в комнате воцарился полный мрак. Но сон упорно не шел к Ягайле. Из головы не выходили проклятые немцы. Помимо разговора с Войдыллом, он беседовал с человеком, который говорил совсем другие слова.
Несколькими днями раньше в длинном замковом коридоре Ягайло лицом к лицу встретился с Кейстутом.
– Что хотели тевтонские послы от тебя, племянник? – с присущей ему прямотой спросил старик.
– Собственно, ничего. Приехали поздравить по случаю избрания меня великим князем и передали дары своего магистра.
– О чем же был у вас разговор? – попытался выяснить Кейстут.
– В общем-то, обо всем и ни о чем, ― неторопливо произнес Ягайло, на ходу обдумывая ответ. ― Говорили о здоровье магистра, послы хвастались могуществом Ордена, француз рассказывал о своей родине и предках.
– И больше ничего не просили, не предлагали?
– Нет, – коротко ответил Ягайло, решив утаить от дяди кое-какие подробности беседы с Кросбергом.
– Что-то не похоже на немцев. Просто так они и пальцем не пошевелят. Но если крестоносцам надо чего-нибудь добиться, они не пожалеют ни золота, ни дорогих подарков. Ты получил от них богатые дары, но ни мгновенья не верь лживым тевтонским псам. Помни, Ягайло, крестоносцы щедро заплатят за то, чтобы посеять вражду между литовскими князьями, а затем прибрать к рукам владения каждого поодиночке. Единственное, что им от нас нужно – земли нашего княжества, наши ремесленники и землепашцы, которые будут работать на Орден. Напрасно ты отпустил послов, следовало бы заковать в цепи эту немецкую заразу, чтобы другим неповадно было мутить воду в нашем княжестве.
Кейстута можно было понять: вся жизнь его прошла в жестоких схватках с крестоносцами. «Что же говорило в Кейстуте, – напряженно думал Ягайло, – голос разума или злоба, накопленная в многолетней борьбе?»
8. Ягайло начинает действовать
Пришла осень, а вместе с ней и время сбора традиционной дани виленскому двору – подданщины. Напрасно ждал ее Ягайло от старших братьев. Так и не получил он ни гривны серебра от Андрея Полоцкого, из Брянска от Дмитрия, из Киева от Владимира. Крупнейшие княжества Литовской Руси стали фактически независимыми. А если к этому добавить, что западная часть Великого княжества Литовского управлялась Кейстутом, то от наследства отца у Ягайлы почти ничего не осталось.
Лазутчики Ягайлы, которых разослал по непокорным княжествам предусмотрительный Войдылло, доносили, что Андрей Полоцкий один за другим шлет послов в Брянское и Киевское княжества, а на днях его боярин Алексей Селява отправился с дарами к великому князю московскому. Ягайло понял, что дальше ждать нельзя. Это твердил ему и Войдылло, описывая шаткость положения своего господаря.
И вот, в одно дождливое осеннее утро Ягайло преобразился, его вдруг охватила кипучая жажда деятельности. Никто не узнавал в решительном человеке былого беззаботного, ленивого юношу. Он твердо вознамерился силой оружия привести в повиновение старших братьев.
Наступили осенние холода. Ягайлу не остановило даже то обстоятельство, что военные походы начинались обычно весной или летом. Спешно создавалась дружина. Один за другим из ворот Верхнего замка выезжали на резвых конях гонцы, разнося призывный клич молодого князя по всем землям. Ягайло понимал, что для войны с тремя самыми крупными княжениями будет недостаточно рати, собранной в немногочисленных подвластных ему землях. Тогда он обратился за помощью к дяде. Кейстут одобрил намерения племянника и призвал дружины со своей половины княжества.
В стольный град начали прибывать вооруженные отряды из Апуоле, Гриеже, Медвигалис, Берзгайнис, Кернаве. По улицам Вильно, которые служили и продолжением трактов из Трок, Полоцка, Укмерге и прочих городов, непрерывным потоком шли одинокие воины и целые боярские или княжеские дружины. Опасаясь за свои владения, привели воинов князья из династии Рюриковичей: Мстиславский, Слуцкий, Клецкий, Кобринский. Даже из далекого Новгород-Северского прислал дружину брат Ягайлы – князь Корибут.
Более знатные ратники размещались на территории Верхнего замка. Остальные воины располагались в Нижнем и деревянном Кривом замке, что находился на горе Антария, состоящей из трех возвышенностей – Бекешей, Крестовой и Столовой. Но вышеперечисленные укрепления не могли вобрать в себя постоянно прибывающее количество народа. Вооруженные люди ломились в дома перепуганных местных жителей. Иногда дело оканчивалось кровавыми стычками. Владельцы посессий, обнесенных высокими каменными стенами и превращенных в крепости, давали решительный отпор пришельцам. Но осенние холода, а вслед за ними и первый снег упрямо гнали воинов под крышу. После нескольких неудачных штурмов богатых особняков, ратники довольствовались приютом в убогих домах беззащитного черного люда Литовской столицы.
День и ночь трудились немецкие перебежчики Иоанн Ланцеберг и Фридрих Миссенский, обучая воинскому искусству литовских ремесленников и крестьян. Немало усилий приходилось потратить им на то, чтобы мозолистые руки, всю жизнь державшие соху или лепившие горшки на гончарном круге, научились сносно владеть мечем и сулицей, щитом и луком.
Воины и их учителя-немцы старались изо всех сил, ибо за подготовкой следил великий князь, который помимо того, что мог наблюдать за ходом учения из окна замка, и сам был частым гостем на поле мнимых сражений. Сегодня, несмотря на мокрый снег, сменившийся к обеду мелким моросившим дождем, он с Войдыллом наблюдал, как его собственные подданные – жители Крева и Витебска – рубят мечами толстые дубовые столбы, принимая их за воображаемого противника.
Подъехал Витовт. После избрания Ягайлы великим князем двоюродные братья почти перестали видеться. Государственные дела целиком и полностью поглотили молодого господаря.
– Приветствую тебя, Ягайло, – добродушно произнес Витовт.
– Здравствуй, брат, – ответил ему Ягайло с дружеской улыбкой, которая говорила, что он рад видеть родственника.
– Прими в свою рать еще одного воина. Отец поручил мне возглавить жмудские дружины.
– Я рад, Витовт, что ты будешь со мной в этой горькой войне, – с благодарностью промолвил Ягайло.
– Не печалься, брат. Ты воюешь за правое дело. Единство нашей державы должно быть сохранено – это завет покойного Ольгерда.
Витовт удалился также неожиданно, как и появился – прискакал гонец и передал какое-то распоряжение отца. Ягайло с Войдыллом снова остались одни, если не считать дерущихся со столбами ратников.
Войдылло о чем-то напряженно думал, изредка бросая взгляды на Ягайлу.
– Что тебя тревожит, Войдылло? Ты хочешь о чем-то меня спросить? – догадался молодой князь.
– Воинов нечем кормить, Ягайло. Опустошены все хлебные и мясные лавки. В казне пусто. Если дело так пойдет и дальше, то в Вильно начнется голод. Сегодня к Верхнему замку приходил крестьянин, у которого воины отняли овец. Надо что-то делать, князь: или выступать в поход или искать деньги, корм для лошадей, еду для людей.
– Обрадовал ты меня Войдылло, – озадаченно промолвил великий князь. – И самое неприятное то, что я не вижу выхода. Ты же знаешь, старшие братья не прислали мне ни единой гривны. Выступать в поход рано. Еще не все дружины подошли к столице, а из воинов, что находятся здесь, половина не умеет толком держать меч. Придумай что-нибудь, Войдылло, ты же всегда находил выход из любого положения, – умоляющим голосом попросил Ягайло слугу.
– Не обратиться ли нам, князь, к немецким купцам. Помнишь обещание Конрада фон Кросберга? Заодно посмотрим, чего стоят посулы крестоносцев.
– В твоих словах есть смысл, – оживился Ягайло. Бедственное положение заставляло его цепляться и за соломинку. – Когда же ты съездишь к этому всемогущему купеческому старшине?
– Да прямо сейчас, князь, – ответил Войдылло, не любивший ничего откладывать на потом. Тем более, дело не терпело отлагательства.
Через мгновение лошадь несла княжеского любимца в направлении слободы немецких купцов и ремесленников, а изрядно промокший Ягайло направился к Верхнему замку. У ворот его встречал Богдан, молчаливо ожидавший приказаний господина.
– Приедет Войдылло – немедля проводи его ко мне, – бросил Ягайло слуге, устало слезая с лошади.
Отобедав, Ягайло прошел в почивальню и улегся в постель прямо в одежде, сняв лишь сапоги. Медленно потекло время в ожидании Войдыллы. Стремительные события последних дней не давали покоя молодому князю, но вскоре обильный обед и усталость сделали свое дело. Ягайлу начало клонить ко сну.
Проснулся князь от осторожного, но довольно громкого стука в дверь.
– Кто там? – спросонья спросил он.
Дверь отворилась, и порог почивальни переступил Войдылло. Обрадованный Ягайло встал и бросил взгляд за окно. На землю медленно опускались сумерки.
– Ну, наконец-то явился! – возбужденно заговорил он. – Ты что так долго ездил?
– Прости, князь, пришлось отобедать в обществе почтенных немецких купцов.
Его слегка порозовевшее лицо и приторно сладкая речь говорили о том, что обед не обошелся без основательной выпивки.
– Я здесь лежу, волнуюсь, жду, не дождусь, твоего возвращения, а ты в это время хлещешь немецкие вина, – отчитал Ягайло своего любимца.
– Прости еще раз, князь, но человек с человеком скорее договариваются за бутылкой доброго вина, нежели без нее. К тому же, я думаю, все твои волнения, господин, окончились сладким сном.
– Ладно, выкладывай, с чем вернулся. Довольно мне слушать пьяную болтовню, – нетерпеливо перебил речь слуги Ягайло.
– Приехал я ни с чем, а с кем. Меня сопровождает старшина немецких купцов – Ганул. Тебе, князь, придется договариваться с ним. Эта хитрая немецкая лиса даже спьяну не выболтает ни одной своей мысли, он хочет иметь дело только с тобой. Но думаю, мы получим требуемое золото.
– Почему ты его сразу не привел?
– Не поведу же я дорогого гостя к тебе в опочивальню смотреть, как среди бела дня спит великий князь литовский, – с веселыми искорками в глазах молвил Войдылло.
– Тоже верно, – согласился Ягайло. – Где же он?
– В комнате для приема гостей.
Ягайло слегка освежил лицо водой, привел себя в порядок, и друзья двинулись по замковому коридору в направлении указанной Войдыллом комнаты. Едва они переступили порог гостевой, как сидевший там человек поднялся со стула и склонил голову в приветственном поклоне.
Лицо немца при этом оставалось ровным и спокойным. В его поклоне не было ни благоговейного заискивающего трепета подданных, ни надменной самоуверенности властителей. Купец приветствовал великого князя литовского, как равный равного. Можно подумать, что немец ежедневно встречается с владыками государств. Было что-то в умных глазах его, пронзительном взгляде, чертах лица такое, что заставляло Ягайлу мысленно признать купеческого старшину равным себе.
– Ну, что ж, приступим к делу, – заговорил первым Ягайло, которому не терпелось поправить свое бедственное финансовое положение. – Можешь ли ты предоставить в долг деньги, о которых просил Войдылло?
– Отчего же, князь, конечно могу. Господь учит нас помогать ближнему, хотя люди в наше время часто забывают добрые дела…
– Так дай же это проклятое золото, – нетерпеливо перебил Ягайло нравоучительную речь, до боли в ушах напоминающую слова послов Тевтонского ордена.
– Деньги ты получишь, светлый князь, – все так же спокойно и уверенно продолжал купец. – Но в свою очередь, я осмелюсь просить тебя о двух сущих безделицах.
– Что же ты просишь, Ганул? – Ягайло впервые назвал купца по имени. Надо сказать, что мать при рождении дала купцу имя мало похожее на нынешнее. Ганулом его стали называть простодушные литвины, упростившие имя немца до неузнаваемости. Правда, и купеческий старшина ничего не имел против нового прозвища.
– Во-первых, светлый князь, прошу предоставить немецким купцам право торговать во всех твоих владениях, платя пошлину только при въезде в Великое княжество Литовское.
– Считай, что первое условие выполнено.
– Во-вторых, – продолжал Ганул, – твои воины не должны переступать границы Тевтонского и Ливонского орденов. Если же они придут на территорию, подвластную крестоносцам с целью грабежа, то должны быть наказаны твоей же рукою.
– Куда мне разевать рот на чужие территории. Как видишь, Ганул, я и в собственном княжестве не могу навести порядок.
– Мы, купцы, вынуждены думать о завтрашнем дне. В собственном доме порядок ты, можно сказать, навел. Собранного войска достаточно для того, чтобы привести в повиновение братьев. Если светлый князь согласен выполнить мои маленькие просьбы, то пусть подпишет эту грамоту. Здесь изложено все услышанное тобой, – с последними словами купец, словно волшебник, ловким движением выхватил из левого рукава пергаментный свиток.
Ягайло принял грамоту из рук купца, но подписывать не спешил. Забота купца о землях крестоносцев насторожила литовского князя. Он вопросительно посмотрел на Войдыллу, но тот утвердительно кивнул головой: «Соглашайся». Еще мгновение, и витиеватая роспись Ягайлы легла на пергамент. Едва просохли чернила, купец тут же отправил договор обратно в рукав.
– Сегодня вечером тебе привезут деньги, – сообщил он князю.
– Не пожелает ли дорогой гость отобедать, – вспомнил, наконец, Ягайло об обязанностях хозяина.
– Благодарю, князь, но я спешу. Сегодня нам завезли товары из Любека и Штральзунда, – отказался купец, видя, что приглашают его больше из вежливости, так как время было далеко не обеденным.
Купеческий старшина сдержал слово. Вечером во двор Верхнего замка въехала усиленно охраняемая воинами повозка, которая спасла войско Ягайлы от голода.
