Гаянэ Павловна Абаджан
Частные случаи
Банкиры
==== ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА ====
Я поняла, что у автора есть две основные неприятности: никто не читает его тексты, и его текст всё же внимательно изучили )))
После того, как я сильно выдохнула, закончив рассказ о нотариусе Светлане Ивановне и её супруге Сергее Олеговиче, оставив их в интерьерах сокрушённой ими же спальни, чтоб они дальше разбирались между собой без моего взгляда, то неожиданно услышала от подруг: "А дальше?" Я поначалу поперхнулась, потом робко спросила: "А шо?" И мне разъяснили, что ничего же не ясно! Как Светланин папа на работе с завистниками борется? Как там психолог Сан Саныч поживать будет? И полюбят ли Света с Сергеем друг друга, или всё же разведутся? Вообще, получилось, что я оставила своих подруг – читательниц в толпе непривязанных к развязкам героев, и это форменное безобразие.
Тут я вспомнила свой идеал – Джоан Роулинг, которая по слухам примерно с третьей книги всё время мастерилась отправить Гарри Поттера к его родителям, и поняла её. Но она хоть по контракту, за некоторую плату всё корпела и корпела над своим героем, а мне-то за что???
Но как давно заметил Ремарк "Человек слаб – в этом и заключается его прелесть". И вот я открыла ноутбук и начала сочинять дальше. Но уже другую историю с теми же персонажами, назвав её "Банкирша". В название жанра я предусмотрительно уже не ставлю "эротико- криминальная", помня чего мне стоило выполнить это обещание хотя бы частично. А там уж – как получится, и на старуху бывают находят разные настроения. Итак, принимайте, "Банкирша", начало.
==================== "Банкирша" ===============
Светлана Ивановна ехала на работу, её "Инфинити" красиво бороздил улицы родного города, хоть их интерьер и не соответствовал красавцу- автомобилю, но где родился, там и родился…
Тут Света вспомнила, что собиралась утром заехать на заправку, и свернула с дороги – бак был почти пуст. Пока она ждала свою очередь, грустно думая о произошедшем в семье горе, то решила скоротать время попив кофе.
Подойдя к кофе – автомату она столкнулась с… Она – не она? Точно, это же Элла с её потока в универе!
– Элла, привет!
Высокого роста, одетая явно не по погоде в вычурно яркие дорогие шмотки, венчаемые на могучих, как у плавчихи плечах короткой шубкой из канадской норки, с выкрашенными в яркий блонд волосами, густо покрытая косметикой женщина отвлеклась от своего измазанного помадой стаканчика кофе.
– Светлана? Рогова? Привет. Тебя и не узнать. Как ты тут оказалась?
– Я здесь всегда заправляюсь, – ответила Света, – А ты как тут?
– Я? – вздохнула Элла, и эмоционально продолжила, – У меня водитель внезапно заболел. Представляешь, ему прямо утром плохо стало, когда уже за служебным автомобилем в гараж пришёл и за мной ехать сел в машину. Бац- и сердце. Хорошо, хоть ни когда со мной по дороге ехал… А ко мне из киевского главка с утра должны приехать. Они уже тут – сейчас в гостинице размещаются. Я в свою села, чтобы побыстрей было, – махнула она на стоящий как раз под заправкой красный Мерс, – Но забыла, что в баке пусто. Еле до сюда доехала. Так что с утра с приключениями. Ты-то как? – перевела она тему с себя.
– Нормально. Потихоньку.
– Слышала, что твой отец умер. Сочувствую.
– Да, такое горе. Внезапно. Сегодня как раз девять дней, – омрачилось Светланино лицо.
– Ты давай. заезжай ко мне. Только не сегодня. Дня через три – киевляне уедут, и приезжай. Кофейку попьём, институт вспомним, может что и вымутим, – сказала Эля закидывая пустой стаканчик в мусорник и разворачиваясь уходить.
– А ты где сейчас? – смутилась Света, что не очень-то знает о судьбе однокурсницы.
– Вот – держи, – кинула та ей свою теснённую золотом чёрную визитку, где на фоне эмблемы банка красовалось: "Элла Николаевна Брыленко – управляющая областным филиалом".
– Надо же! А я и не знала, – заметно удивилась Света, – Спасибо. Заеду.
И старые подруги разъехались по своим делам.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
После встречи с Эллой Светлана Ивановна заехала в кафе, где на час дня был заказан небольшой обед на тридцать персон. Девять дней отцу отмечали тихо, по семейному. Обстоятельства его внезапной гибели были трагичны и не до конца выяснены. Он занимал в областной полиции достаточно высокий пост, чтобы об этом событии судачил весь город. Служебное расследование ожидаемо для подобных случаев гласило: неосторожное обращение с оружием. Всё как обычно, "золотой стандарт"– "во время чистки пистолета", непредумышленная случайность, сам виноват и всё такое…
В это абсолютно не верилось, тем более после того, как Светлана узнала, что под отца подкапывал его же сотрудник, скорее всего чтобы отжать место в квартирном бизнесе.
Так или иначе, но отца больше нет, и судя по спешным кадровым перестановкам, услуги нотариуса – её мужа Сергея в новые построения не вписывались. Так что если учитывать и внезапно накатившую на того полгода назад депрессию, семьёй теперь рулить оставалось только ей.
В кафе всё было уже заранее приготовлено, в зале столы сдвинуты, последние тарелки со стуком расставлялись, помещение проветривалось.
Поздоровавшись с администратором, Светлана направилась к выходу. До обеда оставалось больше трёх часов. Светлана решила на всякий случай заехать к себе на офис. Сергей исправно вёл приём посетителей, пару человек на диванчиках листая журналы дожидалось своей очереди к нотариусу. Секретарь Ниночка ровным голосом что-то объясняла по телефону. Тут тоже всё было в порядке.
Озабоченная недавним явным нервным срывом мужа, опасаясь за его здоровье, полгода назад Светлана показывала его врачам, но ничего опасного в его поведении они не обнаружили, только переход в некоторую апатию. Именно тогда Света, стала наблюдать даже за построением речи супруга. Она опасалась, что тот мог попасть в суицидальную воронку. По необходимости она изучила как та выглядит: "Первый критерий: сужение контактов. С каждым месяцем, с каждой неделей количество социальных контактов меньше, чем за предыдущий период: "В этом месяце я ходил в кино реже, совершил звонков людям меньше, побывал в кафе меньше…", количество знакомых сужается. Второй критерий – это разделение понятий "смерть" и "самоубийство". То есть неизбежная естественная смерть, и есть – самоубийство, то есть это "не смерть", знак равенства перечёркивается. И третий момент- это устойчивое депрессивное состояние, когда агрессивность во внешний мир больше не срабатывает. То есть всё становится "хорошо", никто больше злости и активных ненависти и отторжения не вызывает, все становятся хорошими."
Нет, за Сергея можно было относительно не беспокоиться, только постоянно встряхивать.А вот об отце она, конечно, вообще не думала, принимая как факт. что у того всегда всё в порядке, он – румян, здоров, полностью погружён в работу и нескончаемые мероприятия – офицерские пьянки, служебные тусовки. Горе приплыло откуда она не ждала.
Светлана вышла из офиса, села в автомобиль и поехала домой к матери.
Мама – Алефтина Степановна вся в чёрном встретила дочь тихо рыдая.
– Светочка, как вы там? Как доченьки?
– Мама, всё нормально, – ответила та ласковым убеждённым голосом, – Девочки пока в школе, но к часу их приведут в кафе.
– А муж?
– Он на работе. Мама, лучше расскажи как ты?
Света подошла к тумбочке, на которой лежала горка конвалют и таблички приёма лекарств.
Табличку с многочисленными пояснениями: что пьётся, что рассасываться, до/после еды, как запивать – большими печатными буквами для мамы составляла лично Света, разлиновав стандартный лист на три части утро/ обед/ ужин. Рядом лежала ещё один лист – полупустая таблица с названиями лекарств и датами. Света проверила насколько прилежно мама ставит в ней "птички" по мере приёма препаратов. Такую дотошность в организации лечения матери она проявила дабы та, с учётом наличия сильнодействующих седативных – ничего не напутала.
Но в семейных планах было ещё и отправить маму после сегодняшнего обеда на месяц к её сестре – в Харьков. Родственники приедут сегодня к обеду, они звонили, что уже подъезжают к городу.
Хорошо. Вот погостят пару дней и увезут маму с собой, пусть там и развеется от произошедшего.
Света понимала, что мама толком даже и не умела жить без своего Ивана – совсем молодой уйдя с работы тридцать три года назад, когда родила дочь, она так навсегда и осталась домохозяйкой. Теперь, в пятьдесят пять она оказалась совершенно одна в огромном доме, где лишь по двору бегали две овчарки, да подвал был набит законсервированными ею разносолами и вареньями.
– Мама, что тебе папа последние дни рассказывал? – начала Света запланированный давно разговор.
– И ты теперь начинаешь? – вспылила та, – Меня уже спрашивали и спрашивали.
– И что ты им ответила?
– Иван никогда мне про работу ничего не рассказывал. Никогда. Пришёл домой, снял мундир, переоделся в треники и всё.
– Хорошо, мама. Но он же при тебе по телефону разговаривал?
– Ты же знаешь как нынче все разговаривают. "Встретимся. Обсудим", – вот все разговоры.
– А с кем "встретимся"?
Долго, по слову вытягивая из матери всё, что было той известно об отцовской работе и круге его друзей, Светлана пыталась найти простую и понятную версию произошедшего. Застрелился ли отец? Или его убили? В обоих случаях есть виновник, и его цель – понятна.
Отец естественно официально не владел никаким бизнесом, не расследовал никаких особых криминальных дел, так что отжимать у него было нечего, кроме одного – налаженного потока информации. И кто-то захотел отодвинуть его. Очевидно, что тот, кто занял теперь его место.
Но сама должность ничего не решала, надо было теперь выйти на папиных бизнес- партнёров, чтобы замкнуть на себе связь заново. Партнёрам совершенно безразлична судьба Светланиного отца, и они сами выйдут на контакт в поисках новой связи для продолжения успешного бизнеса, здесь исключительно вопрос времени и личного доверия.
Кто же займёт его место?
Света заварила себе кофе, и в ожидании уже подъезжающих к городу родственников присела в гостиной. Её мама, запив очередную горсть таблеток, подсела к ней.
– Когда это произошло, то наверное не прошло и часа, как к нам в дом нагрянула целая толпа. Они вызвали меня в зал, усадили в кресло, рядом села по виду медсестра, и они начали шманат наш дом. Ходили со своими приборами, что-то простукивали. Я не знаю, что они искали, – мать попробовала зарыдать, но медикаменты ей эту возможность заблокировали.
Дальше она говорила каким-то чужим отстранённым голосом:
– Забрали из кабинета отца всё, что смогли придумать: его блокноты, компьютер. Сейф попробовали вскрыть, спрашивали меня, но я действительно не знаю как он открывается. Отец мне никогда этого и не говорил, он там хранил своё оружие. В конце концов приехал их специалист и вскрыл. Выгребли всё, оставили мне лишь опись.
– Дай мне её посмотреть, – попросила Света.
Мать принесла картонную белую папку и протянула её дочери.
Светлана стала изучать опись: валюта, деньги – немного, три охотничьих ружья… Ничего существенного.
– Я так рада, что хоть вы не с нами в одном доме живёте, что вас это не коснулось, – сказала мать.
– Может ещё коснётся, – вздохнула Светлана, сфотографировала документы, закрыла и отодвинула папку.
– Кофе уже остыл, – заметила она и пошла сделать себе другой. Ей хотелось именно горячий.
Она сидела и думала, что самоубийство полностью исключается. Отец не мог бросить семью не закрыв вопросы по жене. Если бы он действительно собирался, то как-то бы о ней побеспокоился.
– Мама, а папа тебе последнее время не предлагал куда-то съездить. К родственникам, там – погостить.
– Не предлагал. С чего бы. Мы всегда вместе ездим, – ответила мать.
Света стала чуть не дословно спрашивать, что отец в ближайшее время говорил, как он вообще строил фразы.Она пожалела, что редко с ним общалась.
Вспоминая как психологи предварительно вычисляют суицидалов, она пыталась выяснить было ли в поведении отца что- либо похожее. Как там на лекциях объясняли: "Никогда не забывайте, есть достаточно сильный по модулю агрессивный компонент, если этот компонент не направлен во вне, то он направлен вовнутрь. То есть, разговор, о том, что "все козлы" всегда есть. Чем больше я говорю: "Все козлы," тем меньше я обвиняю себя. Это постоянная установка апатичного человека, у него не будет никогда ни язвы, ни астмы, ни всего остального, он себя любит до бесконечности. Всем остальным рядом с ним достаточно тяжко". Но Светин отец был совершенно другим, уж кем – кем, а апатичным он – служака точно не был.
Чему там ещё учили. Света вспоминала: "Чем сильнее происходит невротизация, тем больше разговор "все козлы" переводится в разговор: "А всё таки козёл – я". Самооценка этого слова не допускает, поэтому фраза: "Я козёл" превращается в невербальный вид: "Я должен получить удар под дых в буквальном виде", но молча, без оскорблений. То есть я начинаю сам себя без вербалных оскорблений избивать, начинается суицид. Поэтому всегда внешняя агрессия исчезает. Если человек начинает вещать: "Вот! Все мерзавцы, все меня обижают, подонки такие. Всё! Пойду повешусь!" можете совершенно спокойно всё игнорировать – повешения не будет, потому что кто-то виноват в его проблеме. А вот когда никто не виноват и никого напрягать мы этим не будем, тогда повесится точно. Если обвинения во вне есть, то обвинения вовнутрь не будет, суицида не будет со стопроцентной гарантией. Модульная величина по вектору направлена или во вне, или внутренне."
Мысль о самоубийстве отца была Светланой окончательно отброшена. Ни в чём в поведении отца не угадывались даже намётки на его склонность к подобному поступку. Она вспомнила, как в недавней проблеме с ожидаемой проверкой документов тот сразу набросился на её мужа, рассказывая кто и чем должен заниматься, и что если у Сергея с нотариальными заверениями что и не так, то уж точно не по вине отца.
Неосторожное обращение с оружием? – вычисляла дальше Светлана. Сказки для гражданских, он же не курсант был. Но судя по тому, что обыскав весь дом, не нашли никаких нычек, то всё же к обыску отец был готов. В доме ничего, кроме зарегистрированного охотничьего оружия так и не нашли, хоть искали пещеру Али Бабы.
Во дворе раздался лай, приехали родственники и Светлана встала встречать гостей.
Во двор заехал микроавтобус Мицубиси, из него вышла сестра Светланиной мамы – тётя Анфиса, её муж – отставник Петр Иванович и ещё несколько более дальних родственников. На похороны они не приезжали – находились далеко за границей и так быстро вернуться не смогли. Выглядели Пётр Иванович и Анфиса Степановна замечательно – с дороги шумные, розовощёкие, покрытие бронзовым загаром.
Из машины выгрузили пару ящиков со спиртным и завёрнутую в целлофан, на вешалках одежду – переодеться с дороги.
Оказавшись рядом с вдовой гости несколько смутились. Анфиса обняла сестру, крепко прижала к себе и немножко подвыла.
Мама Светланы всегда поддерживала тёплые родственные отношения с сестрой, а их мужья по мужски дружили – ездили вместе на охоту. Плотный рабочий график не давал возможности на особо долгие встречи, но пару- тройку дней мужчины вместе проводили довольно часто.
Пётр Иванович совсем недавно после очередной большой проверке в военкомате, где он служил, вышел в отставку. Как он сказал: "Нашли крайнего по выслуге, чтоб всех собак повесить". Но особо на службу он не обиделся, так как далеко не один сотрудник перед ним был уволен таким же образом. Это давало возможность и результаты проверки показать, и службе обходиться малой кровью: "Заработал пенсию? Иди на неё", а Пётр Иванович выслуги имел "столько не живут", так что переходил на службу больше, чем на десять лет.
Разместив гостей, Света с матерью стали ждать, время уже поджимало. Первым вышел Пётр Иванович. Он переоделся в военный костюм с наградной планкой, то есть оказался при полном торжественном параде, собираясь перед кафе ещё и заехать и на кладбище – отдать дань уважения свояку, даже прихватил охотничье ружьё – пару раз стрельнуть.
Все гости опять загрузились в микроавтобус и Алефтина Степановна повезла их перед обедом показывать могилу мужа. Светлана, оставшись во дворе одна, проверила корм у собак, закрыла ворота и уехала. Ей ещё надо было заехать в школу за детьми. Не могли же девочки отсутствовать на таком важном семейном мероприятии.
Вечером, когда все вернулись с мероприятия, Пётр Иванович значимым, с расстановкой голосом тихо позвал Светлану:
– Пойдём, выйдем.
Когда они оказались на веранде, он ещё раз конспиративно осмотревшись, спросил:
– Как тут было?
Света описала устроенный в доме после случившегося шмон, и он кротко резюмировал:
– Понятно, – и молча поманил её выйти дальше.
Когда они оказались в его микроавтобусе, который он ещё не загонял во двор, то машина слегка отъехала от дома, свернула на ближайшую улицу и только тогда Пётр Иванович начал:
– Смотри, Света. Отец всегда понимал, что всякое в любой момент случиться может. Поэтому вряд ли в доме с обыском что-то найти смогли. Даже точно, чего искали – не нашли. Но батя про всё позаботился. Для матери на первый случай деньги в Харькове в банковской ячейке лежат. Она даже не знает, что та на неё и зарегистрирована. А тебе- вот, – и он протянул Свете маленький пакетик, – Иван сказал, что тут – не основное, а главная запчасть – у тебя самой давно лежит.
Света, которая была полностью не в курсе, взяла конверт, в нём лежал стартовый пакет с выломаной из него симкартой и не новый смартфон. Когда Света его осмотрела, то сим- карты в нём не оказалось. О чём-то смутно вспомнив, она ответила:
– Спасибо, Пётр Иванович, и положила вещи поглубже- во внутренний карман куртки.
Они вернулись к дому, Пётр Иванович загнал свою машину, а Светлана вскорости с мужем и детьми на такси отправились домой, чтоб уже выпившими не попадать на патруль.
Мужу своему Светлана ровно ничего о разговоре не сказала. После всех, связанных с Сергеем приключений, она решила, что он достаточно опасен, и может быть непредсказуемым. Но тот конечно же заметил, что они с Петром Ивановичем некоторое время отсутствовали. Вопросительно посмотрел на жену, но видя, что та просто молчит – спрашивать не стал – не было настроения.
Светланин отец начинал службу сразу после армии с постовых, потом перешёл в участковые, знал город до последнего переулка и имел удивительную память на объекты. Что другое он может и не помнил, а вот кто где когда жил, куда переселился, где какой дом в каком году снесли, продали или построили – тут ему равных не было. Поэтому, в своей работе он особо ничего и не записывал – на то голова была.
Как Иван Алексеевич говорил: "В древности только неграмотный грек всю "Илиаду" на память не помнил, а правоверные и по сей день весь "Коран" знать считают за должное. Я же – грешник всего-то и помню, что пару сотен улиц нашего города. Тут и хвалиться особо нечем".
На утро Света в своём кабинете поставила этот смартфон на зарядку, достала отданный ей когда-то отцом на сохранность маленький пакетик, в котором лежала лишь сим-карта, и хотела её вставить, но в последний момент передумала. Не зная чего опасаться, она, подождав пока смартфон подзарядится, взяла его и отъехала от офиса как можно дальше. Но и этого ей показалось мало: "А вдруг мне пеленгуют машину?" Она вышла из автомобиля, села в маршрутку и отъехала почти до конечной остановки, вышла и только тут включила смартфон. На нём открылся частный телеграмканал, на котором хранилась сбрасываемая туда сообщениями информация.
Скачав историю канала Света опять выключила смартфон, вытащила из него симку, и на автобусе вернулась к автомобилю. "Дома буду изучать", – решила она.
В офисе её уже ждали новости. К ней в кабинет зашёл муж, взял из шкафа два бокала, налил на треть в них красное вино и сказал:
– Сегодня от пацанов узнал, как там место отца на службе делят.
– И как? – внезапно закашлялась Света.
– Очень сложно. Заму ничерта не досталось. Прислали вообще со стороны – молодого майора, который недавно восстанавливался на службу после увольнения.
– Даже так! – удивилась Света.
– Да, даже так, – подтвердил Сергей, – И уволили его по дисциплинарке не из МВД, а из СБУ. Оклеветанный – год судился, пока восстанавливали. Предложили вариант – сразу же перевод в МВД, он согласился. Потом полгода в областном штабе пересидел, а теперь – повысили.
– Чудесное происшествие.
– Без чуда тут явно не обошлось, – согласился Сергей, – Но и это не всё. Зама батина экстренно отправляют на пенсию. Типа когда шла внутренняя проверка по случаю отцовской гибели, то на него что-то нарыли. И вот на место этого зама уже претендует пацан, который тоже с роднёй из СБУ.
– Похоже на оккупацию.
– Хорошее сравнение. Где-то так и есть. Так что бенефициары вырисовываются.
Света слегка покачивая бокал размешала остатки вина, выпила и грюкнув поставила его на стол. Загадка, над которой она хотела ломать голову, рассеивалась как дым. Её больше не было. Отца убили, чтобы перетянуть его схемы, сразу же бросились искали годами собранную им картотеку, но её нигде не оказалось, она была только у него в голове.
– Зря батя тогда полгода назад в СБУ пошёл к "Самому" улаживать, когда меня в разработку взяли,– задумчиво сказал Сергей, – Я думаю, что уладить-то он тогда – уладил, но заинтересовал кого не надо, обратил их внимание на жирный кусок – вот и результат.
– Он нас защитить хотел.
– Я давно думал над этим. И пришёл к выводу, что в нашем обществе лучшая защита это полный отмороз. Они бы ещё годами следили, собирали, докладывали, искали причины и следствия. А он пришёл к волку и выложил ему свои карты, тот посмотрел- посмотрел и съел. Нельзя с ними дел иметь. Просто низзя.
– Возможно это и была его роковая ошибка. Единственная, но роковая. А ведь он всю жизнь был такой аккуратный, осторожный, доскональный. Всегда любое действие обдумывал со всех сторон…
– Теперь надо просто ждать что они ещё предпримут, и не поддаваться на провокации. Надеюсь, что мы им не нужны.
– И что нам лучше, – задумчиво спросила Света, – Чтобы мы им были не нужны или всё же понадобились?
– Не нужны, – твёрдо повторил Сергей, – Они из тех, кто на грош заплатят, а запросы будут безмерные.
– Наверное, ты прав, – вздохнула Светлана, – Ты же сам изрядно послужил, повадки знаешь.
– А ты – хоть и дочь мента, а какая-то вся гражданская, – ответил Сергей, – Ничего ихнего к тебе так и не прилипло.
– Бывает, – улыбнулась она.
Вдруг Света внезапно вспомнила:
– Я вчера Эллу встретила на заправке. Помнишь её? Приглашала.
– Банкиршу? – быстро спросил Сергей.
– Ты прямо знаешь. А я даже понятия не имела где она работает, – слегка ревниво отозвалась Света.
– Ну, я постоянно слежу за городским движем, и пацаны про неё рассказывали, – несколько оправдываясь отозвался Сергей.
– Ааа, пацаныы, – растянула Света, – Кстати, к себе в гости приглашала.
– Так пойди!
– У неё пока киевская комиссия. В пятницу пойду обязательно, – по глазам мужа догадалась о чём он думает Света, – Надо выбираться на новый рынок.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
В пятницу вечером Света, как и договаривались, была уже в банке. Сотрудников почти не оставалось и пройдя мимо любезного охранника на второй этаж до кабинета Управляющей она особо никого и не встретила. Только в приёмной слегка столкнулась с рослым блондином лет тридцати пяти, который выходил из кабинета с длинной надписью "Заместитель… ", расположенного прямо напротив Управляющей. Он был в слегка помятом костюме и тёмно-синей спортивной куртке, явно спешил, и нёс небольшой чемодан.
Света с ним на всякий случай поздоровалась, а он окинул её осматривающим взглядом, который в равной мере можно было отнести ко всем поводам.
Зайдя в кабинет свой однокурсницы Света застала её в слегка расстроенных чувствах.
– Привет, присаживайся, – указала Элла на угол, где были уютно расположены два кресла и журнальный столик.
Кабинет был просторный, светлый, обильно декорированный ухоженными живыми цветами в красочных кашпо на стойках и по стенам. Напротив входа – большой полированный коричневый с заметным тёмно- вишнёвым отливом письменный стол, к которому перпендикулярно примыкал другой, за который могли одновременно с двух сторон разместиться человека по четыре, о чём свидетельствовали задвинутые деревянные стулья в тон столам.
Слева – почти во всю стену окно, занавешенное тяжёлой тёмно- вишнёвой шторой, выходило на Театральную площадь, а с противоположной от окна стороны небольшая дверь в углу вела, видимо, в комнату отдыха. Два уютных кресла с журнальным столиком располагались слева от входа, в углу к окну, а дальше за ними вдоль окна стояла большая пальма и драцена.
На противоположной от окна стене висела стенд, на котором красовалась схема расположения филиалов банка по всей стране, и даже парочку – за рубежом.
На стене за спинкой высокого кожаного кресла красовались грамоты и серификаты, среди которых два – от Епархии, что было из далека видно по крупным заглавиям и общему оформлению.
Придраться к статусности кабинета было невозможно, но Света и не придиралась, она лишь осматривалась.
Элла была в слегка примятом деловом костюме, тёмном жакете и белой блузке. Лишь немного более, чем уместно, укороченная юбка указывала на некоторые её проблемы в личной жизни.
– Светка, как же я рада тебя видеть, – начала она, усаживаясь в кресло напротив. – Будешь? – подняла она с полу из под стола начатую бутылку коньяка.
Размешивая свой кофе, Света согласилась.
– Тебе в кофе или так? – уточнила Элла.
– Так, – выбрала Света.
Элла встала за бокалами.
– Надо было сразу приносить, – пошутила она.– А помнишь, ты в юности вообще не пила?
– Да, я в юности сильно скромная была.
– Много потеряла, – засмеялась Элла. – Такое сочетание здоровья и возможностей больше не повторится.
– Да, быт потихоньку заедает.
Элла налила по первой и сказала:
– Ну, не чокаясь, помянём твоего папу.
После третей пришлось открыть новую бутылку, Элла в конец растроганная сказала:
– Ты когда заходила – я видела – с ним столкнулась.
– С кем? – не поняла Света.
– С Андреем.
– А,– вспомнила Светлана парня с чемоданом. – Твой зам?
– Да, заместитель.
– Куда это он в пятницу с чемоданом направился? Не местный?
– Местный. В Киев на поезд опаздывал, в командировку. Ему на понедельник в Главк, а завтра вечером там футбол какой-то. Он как раз хотел. И на воскресенье его киевский друг пригласил на Вечер бокса. Так что совмещает приятное с работой.
– Хорошие выходные, даже завидные. Он что – холостой?
– Нет, – глубоко вздохнула Элла, – женат.
– Понятно, – глядя ей в глаза ответила Света. – Ну, как ваша киевская комиссия? – решила она перевести тему.
– Комиссия – прекрасно. Будем ещё расширяться. Хорошо работаем, кредитуем, планы, всё такое… Андрей их ублажал, по фирмам возил, фабрику показывал, с лучшими клиентами знакомил. Даже организовал, что их в администрацию пригласили, – махнула она рукой в окно в сторону неподалеку стоящего здания Облисполкома. Так что – всё на ура.
– Молодец какой! – восхитилась Света. – Смотри, тебя подсидит.
– Не подсидит, – опять вздохнула Элла. – У него свой бизнес есть, ему некогда ещё и банком заниматься. А тут – в кабинете – находиться надо, особо не отлучишься. Постоянно вопросы идут.
Тут Элла встрепенулась:
– Пошли, наше хозяйство покажу, – потянула она Светлану.
И девочки, слегка подшафе отправились в путешествие по зданию.
– Вот кабинет мой был, – ткнула она на выгороженный застеклённый угол большого операционного зала. – Я тут лет пять просидела, пока не перешла, сейчас покажу, – и Элла потянула Свету опять на второй этаж, – вот! Тут мой путь наверх начался, – показала она на табличку "Юридический сектор". – И тут же я с тем козлом познакомилась.
– С каким козлом? – не поняла Света.
– С мужем! С каким ещё? – ответила уже порядком развезенная Элла.
Света в какой-то момент начала понимать,что когда она пришла, Элла и тогда была слегка пьяна, просто "ещё не взяло", а теперь, когда они вдвоём почти усадили новую бутылку "Алекса", то спиртное постепенно сделало своё дело.
Девушки вернулись в Эллин кабинет, но уже направились в её боковую комнату отдыха. Там оказался разложенный диван со смятой постелью.
– Я тут теперь и ночую, – рухнула Элла на диван.
– А домой? – попробовала уточнить Света.
– Развожусь, – ответила та, разуваясь. – Видишь: халат, тапочки.
– И давно?
– Уже неделю.
– А муж что?
– А что муж? Он дурак, – закурила Элла и включила кондиционер, потому что в этой комнате окон не было.
Дальше девочки просидели до глубокой ночи, пока сон окончательно не сморил Эллу, а такси не увезло уставшую Свету домой. Контакт с банком был налажен.
============= 5 ========
На следующий день Света проснулась очень поздно, голова дико гудела, шум из зала отдавался гулким эхом. Сергей, заглянув в спальню, увидел, что жена наконец проснулась, сочувственно спросил:
– Может пивка?
– Ты издеваешься, – прошептала она и пошла под душ.
После того как Светлана с замотанным чалмой полотенцем, в махровом халате наконец выбралась в зал, то мультики с детьми смотреть уже не стала. А услышав, что сейчас к ним придут ещё и их подружки, ретировалась в кабинет.
В своём семейном кабинете она бывала крайне редко, предпочитая работать только в офисе, где всё под рукой. Так что бывала она там в основном с целью пропылесосить, а Сергей превратил этот кабинет в полуспортивный зал. Там почему-то стояли его огромные гантели, валялся под ногами футбольный мяч, который он иногда набивал на ноге, и стоял боксёрский стенд по имени "Черчилль". Почему это всё находилось тут, а не в полуподвале, рядом с беговой дорожкой, Светлане было не известно. Но, видимо этот инвентарь у её мужа больше ассоциировались с нотариальной работой. чем со спортом, раз он всё это сюда перенёс.
Усевшись в угол кожаного дивана, Светлана вспоминала вчерашний вечер. Тяжёлая всё же работа у банкирши. Тяжелее, чем у нотариуса: тьма подчинённых – вечно чем-то озабоченных, скубущихся баб и инфантильных юнцов, чужие деньги, которые то нижайше выпрашиваешь, то с риском предлагаешь, ведь нельзя, чтобы они застоялись… И просто тьма хозяйственных вопросов по всем этим разбросанным по области отделениям. Вся эта нервная бесконечная кутерьма… Да, именно – бесконечная в своём непрерывном движении, остановка которого означает лишь неблагополучный конец игры.
"Наверное, поэтому банкиры так часто удирают, прихватив наличку. Устают и хотят покоя, – решила она.– Один вопрос: сколько надо унести с собой, чтоб уже не возвращаться? У каждого своё представление".
