Гапарон Гарсаров
Ламбрант и Казначей бесовских пороков
Присесть на диван он не осмелился, ведь там уже находился обмотанный покрывалами иностранец. Воспользоваться стулом тоже не захотелось, поскольку пришлось бы приблизиться к желтоглазому. Он хоть и знал его в лицо, но всё равно побаивался.
– Welche damonen? – переспросил Пенор, не удержав медвежью шкуру, и та съехала ему под ноги.
– Он хочет знать, что за демоны, – перевёл Молохов, продолжая играть ногами. – Это же полтергейсты, так?
– Батюшка сказал, что это наказание за моё чернокнижие, – принялся оправдываться экстрасенс, бродя по гостиной. Казалось, что он не хочет задерживаться на одном месте дольше минуты.
– Это фальшивый священник, – оспорил парень, укоризненно посмотрев на «монахиню» с золотым лицом. – Как и наша сестра Гертруда…
– Меня зовут Герда, – поправила его женщина, и стало понятно, что ей не нравился удлинённый вариант собственного имени.
Вместо ответа Александр вдруг спрыгнул на пол и стащил с пленницы чёрный платок. Хозяин дома замер, уставившись на её голову. Там среди коротких светлых волос торчали два золотых рога. Они были небольшими, но острыми, придав внешности «инокини» совсем другой оттенок. Хотя странно, что экстрасенс не обнаружил эту инфернальную деталь раньше. Рога заметно выпирали даже из-под платка.
– Вспоминайт! – оживился Пенор, и его голубые глаза округлились. – Кивернитус… это же дрюжба ангрилотен!..
– Вряд ли, – усомнился желтоглазый, потирая гладкий подбородок. – Они сами по себе, иначе бы здесь уже всё вокруг кишело ангрилотами. – Он потеребил женщину за плечо. – Так ведь, сестра Герда?
– Пусть будет так, – отозвалась та, вновь внимательно изучая взглядом иностранного сородича.
– К-кто вы все такие? – растерялся Степан, по очереди осматривая присутствующих. – Вы х-хотите моей смерти?
– Я тебья застреляйт на меште, – обратился к нему швейцарец, продемонстрировав отобранные у «монахини» золотистые пистолеты. – Но я… ми говорийт ш тобой, а не убивайт.
– И у нас нет набора хирургических инструментов, – подчеркнул Александр, указав рукой на пленницу, – в отличие от чемодана сестры Герды.
– Ч-что??? – опешил мужчина, слабо понимая происходящее.
– Не важно, давай про полтергейста, – вернул Молохов разговор к нужной теме. – Они остаются везде, где ты побываешь, верно?
– Я не знаю, ост-таются ли, – пожал плечами владелец коттеджа. – П-п-при мне были, д-да…
– И это начало происходить с той ночи, когда убили твоих коллег? – уточнил парень уже известную ему истину.
– Н-нет, через день, п-получается, – неуверенно отвечал мужчина, отвлёкшись от рогов Герды.
Странно, что его беспокоила бесовская суть «инокини». На месте Степана Дивеллонт бы озадачился её диковинным макияжем, из-за которого лицо сверкало, как церковный купол на солнце.
– Wie manifestiert sich das? – вновь забылся иностранец и тут же перевёл: – Как ето пройвляйтен? Пойтерльгайст…
– П-по-разному, – задумался экстрасенс, потирая покрасневшие ладони, будто желая их разогреть. – В самый п-первый раз я даже не п-понял, что это т-такое. Кипятил чайник, а он у меня был со свист-тком. И вот чайник на п-плите свистит, а я слышу чей-то г-голос.
– Знакомый голос? – нахмурился Александр, бросив Герде на колени её же платок.
– Нет… не знаю, – в очередной раз Степан напряг память, уставившись неопределённо в пол. – Я даже не разоб-брал, что он говорил. И вообще я решил, что мне п-померещилось.
– Но ты ведь не помнишь, что происходило накануне? – продолжил задавать вопросы желтоглазый, вернувшись за спину золотолицей «монахини».
– Можнен вспоминайт через гипнозэ, – вставил Пенор.
– Ой, я бы не стала так рисковать, ребята, – ухмыльнулась «инокиня», хотя по её блестящей физиономии промелькнула тень страха.
– Мнение служанки кивернита нас не интересует, – парировал Молохов, усевшись на столе по-турецки.
– Я ничуть не шучу, – не унималась рогатая женщина, повернув голову максимально влево, чтобы увидеть боковым зрением своего противника. – Он – фокальное лицо. Если вы будете экспериментировать с ним, то это приведёт…
Пока пленница пыталась сформулировать свою позицию, парень вернулся к ней, взял с колен головной платок, свернул его и накинул прямо на рот разговорившейся Герды. Та возмущённо уставилась на Александра, продолжая что-то произносить. Но мычание уже никто не понимал. Завязав платок вокруг её головы, желтоглазый удовлетворённо кивнул и обернулся на Степана.
– Расскажи про тренажёр, – попросил он, оттряхивая руки.
– Ах, д-да, – вновь принялся заикаться экстрасенс и посмотрел на швейцарца. – У меня в г-городской к-квартире стоит эллиптический т-тренажёр. Ну, т-такой небольшой. Из-за п-плотного графика я не успеваю в зал на фитнес, п-поэтому иногда занимаюсь п-прямо дома.
– Оу, шпорт ето жийзн, – признал Дивеллонт, отметив про себя, что хозяин дома запинается реже, когда погружается в воспоминания.
– Мне нужно д-для здоровья, – пояснил мужчина. – У меня д-диабет. П-поэтому физические нагрузки необходимы для снижения сахара в к-крови.
– Так что произошло с твоим тренажёром? – поторопил его Молохов, проверив время на своём телефоне.
– А… ну, он заговорил… – улыбнулся вдруг Степан, хотя тут же осёкся и помрачнел. – Сначала я решил, что это механизмы внут-три скрипят. Их надо п-периодически смазывать там. Но звук усиливался к-каждый раз, когда я к-крутил п-педали.
– Оу, гольёс разговаривайт ш тобой? – заинтриговался бес, не заметив, как с него съехало верхнее покрывало.
– Я, чест-тно, не разобрал, – признался хозяин коттеджа. – И т-там был уже не один голос, а два… Или даже т-три. Они то п-переходили на шёпот, то громко п-произносили отдельные слова.
– Голоса повторяли слово на латыни, – прервал его парень, понимая, что такими темпами они просидят с жертвой полтергейстов до самого утра. – Вернее, голоса задавали вопрос – «Cum?».
– Оу! Wann, – закивал Пенор. – То ешть когдай…
– В общем, я разобрал эт-тот т-тренажёр, – продолжил экстрасенс, и лицо его постепенно бледнело. – Т-там ничего т-такого не было. Но я на всякий случай вык-кинул его к чёрт-товой бабушке.
– Голосовый пойтерльгайст, – вновь озвучил швейцарец свои впечатления от рассказа. – Он говорийт ш тобой?
– Д-да… В т-ту же ночь на кухне стал раздаваться очень ст-трашный голос. Низкий, с хрипот-тцой, не человеческий.
– Но в комнату к тебе никто не заходил? – уточнил Александр, видимо, не зная до конца подробностей того происшествия.
– Н-нет, – помотал головой Степан и удивлённо уставился на желтоглазого. – Именно в сп-пальне не было голосов и движений. Но в ост-тальных помещениях т-творилась всякая черт-товщина!..
– А когда начали двигаться предметы?
– Вот ут-тром, – задумался мужчина. – Мою к-куртку кто-то надел…
– Утрроу? – встрепенулся Дивеллонт, и второе покрывало стало потихоньку сползать с его головы. – Но пойтерльгайст не шуметь утрроу. Он проявляйт толькен ночь.
– Это не классический полтергейст, – пояснил желтоглазый, перестав обращать внимание на притихшую Герду. – Здесь всё гораздо сложнее… Значит, куртка взлетела, да?
– Её к-как будто надели, – настаивал экстрасенс и показал на свою одежду. – Вот т-так же, как на мне. И шевелились рукава, к-как будто хотели меня схватить!
– И ты сжёг эту куртку, – вновь договорил за него Молохов. – Как полтергейст проявлял себя дальше?
– Я сбежал из своей к-квартиры, – с тяжестью выдохнул Степан. – П-подумал, что это из-за бабки одной. Она умерла эт-тажом выше год назад, и т-там я иногда слышал стуки, шаги. Хотя ник-кто там не жил.
– Когда ты узнал, что твои друзья погибли? – принялся допрашивать его желтоглазый, обходя гостиную по периметру.
– Ну, в т-тот же день и узнал.
– Ты не подумал, что это они пытаются таким образом выйти с тобой на связь?
– Was? – поморщился швейцарец, осуждающе посмотрев на своего вынужденного напарника. – Что ти такой говорийт?
– Их к-казнили по какому-то обряду, – продолжил экстрасенс, стараясь держаться на расстоянии от Александра. – Я сразу это п-понял. Если бы такое устроили к-конкуренты или недовольные к-клиенты, их не стали бы закапывать в к-куче зерна. Их вообще зак-копали бы так, что ник-кто бы не нашёл…
– Но при этом ты не помнишь, что происходило в ночь их убийства? – в очередной раз переспросил парень, проверив замороженные окна гостиной и подёргав тонкий тюль.
– К-к чему ты к-клонишь, а?! – не выдержал хозяин дома. – Я не убивал своих друзей, п-понятно!
– Ты не можешь так утверждать, – осадил его Молохов. – У тебя кратковременная амнезия почти на всю ночь, когда случилось убийство. И вы все трое были вместе.
– Н-нет!
– А где ты тогда находился? – усмехнулся желтоглазый, переглянувшись с бесом.
Пенор решил держать язык за зубами. Он догадался, что его частые возгласы лишь вредят делу. Тем более было крайне неудобно с ракушкой в ушах пытаться выговаривать русские слова. Он всех понимал прекрасно, а вот его фразы воспринимались окружающими с большим трудом.
– Я был д-дома, – растерянно ответил Степан и вдруг отшатнулся от стены, словно его кто-то тронул.
Впрочем, на сей раз причина была видна всем присутствующим. Сквозь обои проступило что-то тёмное, похожее на кляксу. Та разрасталась буквально на глазах, образуя какой-то причудливый силуэт. Странно, но жидкость не полилась вниз по стене, а расплывалась в разные стороны.
– Оу, ето же тойфель, – прошептал Дивеллонт, и поднялся с дивана.
На нём остался только плед, который прятал цветные рога. В процессе беседы иностранец явно успел согреться, отчего не заметил, как покрывала одно за другим падали с его плеч.
– Вот! – закричал владелец коттеджа. – Видите, это всё п-правда! Это п-полтергейст всё делает!
– Я и не сомневался, – кивнул Александр, взобравшись на диван вместо косноязычного напарника. – Что ещё умеют делать твои невидимые друзья?
– Это не мои д-друзья! – возмутился экстрасенс, наблюдая, как бес изучает образовавшийся на обоях рисунок в виде рогатой головы. – Кто-то наслал на меня д-демонов!
– Es ist kein damon, – возразил Пенор, но уже не успел перевести фразу на свой ломаный русский.
Пятно на стене вдруг ожило, открыло большие красные глаза и недовольно уставилось на швейцарца. Тот как раз ковырялся у него в районе «рта». В следующую секунду рогатая клякса укусила Дивеллонта за палец. Дёрнувшись от обоев, он выронил плед, споткнулся об него же и рухнул аккурат у ног Степана. Мужчину ошеломило увиденное, и он снова покраснел.
– Бес! – завизжал хозяин дома, негодующе указав пальцем на рога Пенора. – Всюду бесы!!!
Внезапно стены вокруг стали покрываться чёрными пятнами, точно выжженными изнутри. Лампы на люстре замигали. И Молохов, и Герда испуганно озирались по сторонам. Правда, у желтоглазого имелась возможность покинуть инфернальную гостиную в любой момент, а вот «инокине» пришлось потрудиться над своими верёвками.
– Ауч, не найдо! – воскликнул иностранец, пытаясь подняться на копыта. – Я не хотейт тебья пугатен!
Мужчина же отпрянул к окнам, однако и там его настигли очнувшиеся «демоны». Тюль, который едва виднелся при обычных обстоятельствах, вдруг надулся, словно от ветра. Александр отчётливо разглядел пару рогатых голов, торчащих сквозь тонкую ткань. Они шевелились совсем как живые, возвышаясь над перепуганным экстрасенсом. Когда в одном из тюлей показались когтистые пальцы, желтоглазый ринулся к владельцу коттеджа. Вот только в этот самый момент свет на потолке окончательно погас.
Раздавались шорохи и шипение. Парень почувствовал, как споткнулся обо что-то, но сумел сохранить равновесие. В следующий момент в его правый локоть вцепилась чья-то крепкая рука.
Дивеллонт тоже был вынужден перебраться с пола на диван. Ему почудилось, будто из паркета вылезают какие-то конечности, пытаясь схватить любого, кто окажется у них на пути.
Степан принялся орать, словно его режут. Герда приглушённо мычала.
– Non est anima tua, – принялся бормотать швейцарец на латыни. – Et hoc pertinet ad hominem daemoniorum!
Как ни странно, но от непонятных слов Пенора шевеление вокруг стало затихать. А ещё через минуту заморгала люстра. Освещение вернулось в гостиную.
Молохов потирал локоть, который успели поцарапать невидимые лапы. Степан по-детски икал, уже не в силах ни кричать, ни мычать. Бес с разноцветными рогами, сложив копыта, сидел в молитвенной позе и продолжал громко проговаривать фразы на латыни. А вот золотолицая «инокиня» исчезла. На стуле остался лишь её смятый платок и развязанные верёвки.
Не дожидаясь, пока шевелящиеся пятна на стенах окончательно исчезнут, Александр бросился в прихожую. Приоткрытая входная дверь возвестила о том, что Герда успела покинуть дом с полтергейстами.
– Чёрт! – выругался парень и жестом велел своему швейцарскому напарнику завязывать с молитвами.
– Это не молитвы, – возразил Дивеллонт на немецком, рефлекторно прихватив с собой диванное покрывало. – Я просто повторил им простые истины…
– Мы уходим, – заявил желтоглазый, схватив взмокшего экстрасенса за ворот свитера. – Здесь оставаться нельзя. Кивернит обязательно пришлёт своих помощников, и тогда от нас не останется даже воспоминаний.
– Оу, мы забираем этого человека с собой?.. – засуетился бес, кутаясь в плед.
Степан не хотел оставаться в обществе этих двух визитёров, болтающих на смеси из немецкого и русского языков. В то же время дом, в котором полтергейст усиливался с каждым новым часом, перестал внушать доверие. Поэтому он, даже не накинув на себя верхнюю одежду, направился вместе с Молоховым по тропинке к воротам.
– Нет, лучше обойдём! – велел желтоглазый парень, вспомнив про сбежавшую «монахиню». Та могла вооружиться и поджидать их у дороги.
Все трое развернулись и принялись преодолевать сугробы. Лучше всего это получалось у Пенора. Не желая морозить копыта, он с грацией антилопы прыгал сразу на несколько метров вперёд. Взобравшись на кирпичную ограду, иностранец беглым взглядом оценил обстановку и убедился, что никакого движения на улице нет. Затем он помог подоспевшему экстрасенсу преодолеть забор и заметил в конце дороге машину. Та сверкнула на уличных фонарях, торопясь к перекрёстку.
Автомобиль набирал скорость, удаляясь от спящего коттеджного посёлка. Герда, сидя за рулём, видела в боковом зеркале, как её противники пытаются перелезть ограждение. Но всё оружие осталось в чемодане на втором этаже дома. В бардачке нашёлся разве что кинжал, да и тот поржавевший от времени. Поэтому возвращаться и пытаться отобрать Степана из рук беса и желтоглазого парня «инокиня» совсем не собиралась.
Промчавшись на красный светофор, тёмный «Опель-Корса» поехал к широкой автостраде.
– Посылка доставлена, – приговаривала Герда, посматривая на зеркало заднего вида. – Вот только кому?..
Правой рукой она попутно набирала чей-то номер на маленьком мобильнике. Дождавшись ответа на звонок, «монахиня» принялась сыпать ругательствами.
– Всего двое? – усмехнулся голос на другом конце трубки после её минутной истерики.
– Они хорошо обучены! – верещала золотолицая женщина, не сбавляя при этом скорость. – Один из них немец. Или швейцарец. У него дурацкие цветные рога!
– Оба бесы? – уточнил собеседник без лишних эмоций.
– Нет, второй какой-то с жёлтыми глазами, – поправила «инокиня», нервно покручивая руль. – Чёрт их пойми, кто они такие!
– То есть ты не справилась с одним бесом и с одним нуллюмом, я правильно тебя понял? – ехидно подметил мужской голос и уныло вздохнул. – Давай сюда, сама будешь всё объяснять ему.
– Чёрт, чёрт, чёрт! – выпалила Герда и отшвырнула мобильник на соседнее кресло.
В центр Москвы она попала буквально за полчаса. Правда, пришлось нарушить правила и чуть не устроить аварию с участием медлительных попутных машин. Возле моста через Москву-реку движение оказалось не столь оживлённым. На соседних улицах вовсе царило запустение. Если бы не подсвеченные фасады домов, трудно было бы поверить, что это исторический район столицы. Впрочем, мороз вблизи заледенелой реки ощущался гораздо сильнее, чем в пригороде.
На повороте к монастырю «Опель-Корса» остановил высокий охранник. Увидев золотистый блеск, он мигом поднял шлагбаум. Герду здесь знали в лицо уже второй месяц. Но ей не часто приходилось заезжать в святое место по ночам. Оттого подсвеченные башенки церквей и надвратных строений смотрелись необычно.
Ни на крыльце, ни в длинном коридоре административного здания никого не оказалось. При этом везде горел свет, а из динамиков, развешанных по углам помещений, доносились томные голоса церковного хора. Рогатая женщина поправила на себе монашеское платье и с недовольством вспомнила, что потеряла платок. Правда, бежать к автомобилю за новым было поздно: навстречу вышла низенькая старушка в очках с круглыми линзами и вся в чёрной одежде.
– Вот так и знала же, что от тебя будут одни проблемы! – принялась она ворчать, махая сухонькими ручонками. – И зачем Бейлон тебя сюда притащил на наши рога, а!
– Я бы с удовольствием занималась делами духовными, – оправдалась Герда, ожидая, пока её пропустят к огромной резной двери, разукрашенной позолотой. – Вы сами-то, Вельма, давно бегали по боевым заданиям?..
Такой вопрос окончательно вывел бабульку из себя. Она вдруг обрушила на женщину свой кулачок, попав прямо по челюсти. Зато в следующий же момент Вельма пожалела об этом. Костяшки её тонких пальчиков ободрались, и на них проступили тёмные капли. Но и золотолицая «инокиня» получила своё – на «золотой» щеке появилась трещинка.
– Голову покрой, анчутка привокзальная! – прошипела старушка и достала из широкого кармана шарфик.
Сначала она напряжённо растянула его, будто собирается задушить рогатую «сестру». Однако Вельма всё же отдала вещь, молча скрипя зубами. Герда не стала отвечать ей на эту выходку и быстро замотала рога шарфом наподобие тюрбана.
Зал, который скрывался за высокими дверьми, был излишне тёмен после ярко освещённого коридора. Все окна оказались спрятаны под плотными серебристыми шторами, на которых различался светлый узор в виде вышитого круга. Золотолицая «монахиня» осторожно прошла по гладкому каменному полу, чувствуя копытами его холод. Здесь вообще не работало отопление, если не брать в расчёт мигающие электрические свечки, расставленные по углам.
В самом конце помещения возвышался странный алтарь, состоящий из тёмных веток. Они торчали сквозь массивную стену, словно проросли внутрь здания откуда-то с улицы. А на каждой из них посверкивали набухшие почки, видимо, специально посеребрённые краской. Или это иней?..
Герда была здесь всего лишь второй раз, поэтому чувствовала себя неуютно. В полумраке мужской хор слышался уже совсем иначе, чем в других помещениях монастырской обители. Почему-то возникла ассоциация со склепом, разве что излишне просторным. Для обычного церковного зала не хватало разукрашенного потолка, лепнины, картин с изображениями библейских сцен или каких-нибудь святых. Скорее всего, раньше это был храм. Две башенки с куполами до сих пор возвышались над его крышей.
– Ты должна была всего лишь сделать вскрытие этого бестолкового смертного, – раздался баритон из угла со свечками, и там возникла долговязая фигура в серой накидке. – Тебе уже не по силам вспомнить свои патологоанатомические навыки?
– Но он же ещё жив, – возразила Герда, застыв на месте прямо в центре зала.
Высокий мужчина обошёл кандило с многочисленными электрическими свечами, шелестя своим долгополым одеянием. Он был сильно похож на Бейлона: такие же большие чёрные глаза, острый нос, широкий рот. На голове вместо камилавки поблёскивала митра, напоминающая расписное пасхальное яйцо. Тонкие и неестественно длинные пальцы сжимали архиерейский жезл – длинную металлическую палку с раздвоенной рукоятью. Если бы не сверкающие на нём самоцветы, Герда решила бы, что это гигантский штопор. Вот только ей от такого сравнения стало совсем не весело.
– Он мёртв, – в прежнем утвердительном тоне сказал кивернит, медленно приближаясь к женщине. – Надо лишь забрать его сердце и откачать максимальное количество крови. Ты разве не проделывала такое с трупами?
Вопрос был риторическим, поэтому золотолицая «инокиня» молча опустила голову. Долговязый обошёл её по кругу, будто волк, изучающий пойманную овцу, и остановился слева.
– Подобные экземпляры представляют для нас крайнюю ценность, – продолжил он, потирая жезл, словно собираясь в любую секунду ударить им рогатую собеседницу. – Нам повезло, что такой смертный объявился прямо здесь, в Москве.
– Я не подхожу на роль палача, Симарон, – вновь оправдалась Герда, поглядывая на кивернита боковым зрением.
– Это плутовство, – заявил двухметровый мужчина с особенным остервенением. – Из-за тебя и твоих дружков мой брат оказался в сложнейшем положении. Но мы приютили всех вас, дали вам защиту и кров. Ты бы могла остаться в том северном городе и разделила бы участь своих рогатых соседей.
– Ты прав, – кивнула на всякий случай женщина, теребя складки своего монашеского платья.
– Если мы не получим кровь этого Степана Канунина, то она обязательно достанется кому-то другому, – принялся говорить кивернит в назидательном тоне. – Например, твоим копытным соплеменникам из экзархата. Думаешь, они воспользуются ею во благо? Отнюдь… Бесы укрепят свою власть, и нам придётся отдать им тебя с твоими нерадивыми друзьями.
– Я просто испугалась и сбежала, – признала наконец-то золотолицая «монахиня», повернувшись к своему рослому начальнику. – Сколько у меня есть времени, чтобы исправить эту ситуацию?
– Солнце встаёт в половине девятого, – поведал Симарон, опёршись на жезл, как старик на трость. – Так и быть, из моего христианского милосердия можешь распотрошить этого чернокнижника до девяти утра…
Честно говоря, такие сроки удивили не только Герду. Вздрогнул даже бес, наблюдавший за разговором этих двоих через маленькую дырочку в стене. Делал он это тайно, стараясь не издавать ни малейшего звука. Для подстраховки рогатый парнишка засунул в рот кляп, чтобы случайно не заговорить, и вынул из глазниц два овальных изумруда. Хоть в зале Симарона и царил полумрак, блики свечей на драгоценных камнях там вполне могли заметить. К тому же важна была сама беседа, а не лицезрение её участников.
Впрочем, узнав о продлении срока для задания Герды, бес поторопился покинуть своё укрытие. Он вернул под веки изумруды, присел на четвереньки и пополз к выходу. Спасала лишь его щупленькая фигура, позволявшая пролезть в полость между двумя церковными стенами. О ней никому не было известно, поэтому натолкнуться на случайных монахинь здесь точно не грозило.
Аккуратно добравшись до воздуховода, бес прислушался к шорохам и приоткрыл заслонку. Руки опять испачкались в застарелой саже. Со стороны коридора это были остатки большой дровяной печи. Поэтому выползающий из её шестка рогатый молодчик смотрелся театрально. Едва спрыгнув на пол, он вытащил кляп, отряхнулся, чихнул, поправил зелёные камни в своих глазницах и проверил позолоту на руках и ногах.
Для зимнего времени парень был одет весьма легко: в бриджах и футболке. Заметив несколько царапин на изгибах локтя, он подумал, что неплохо бы обновить золотистое покрытие. Но скрип двери на другом конце коридора вынудил его помчаться к лестнице. Та вела в подвал, где хоровое пение, к радости беса, отсутствовало. Не было здесь и вездесущих монахинь, от которых приходилось постоянно прятаться. Им не нравились блуждания рогатого бездельника по сестринскому корпусу. К слову, худосочного обладателя изумрудов они сами раздражали ничуть не меньше.
Преодолев несколько плотных дверей, бес вскарабкался на вентиляционную трубу и дальше двинулся прямо по ней, точно крыса. Перед проёмом в стене обнаружилось отверстие, уводящее внутрь воздуховода. Тут владельцу изумрудов опять пригодилась худоба, ведь никто другой пролезть в трубу был просто не в состоянии. А это единственный путь, минуя запертые на мощные замки двери, к тому, кто содержался в монастырском подземелье.
– Она упустила этого ясновидящего! – радостно воскликнул бес, ещё не достигнув выхода из вентиляции. – Симарон дал ей шанс распилить его до утра!
– Не распилить, а разыскать, – вдруг поправил он сам себя, но уже другим, более взрослым голосом.
– Вообще-то он говорил про кровь и сердце, а не про розыск! – принялся спорить рогатый парнишка сам с собой, выползая наружу.
Труба привела его в просторную комнату, озарённую ярким прожектором. Тот свисал с потолка, освещая углубление в земляном полу. Чтобы лучи не рассеивались зазря, стены в подвальном помещении состояли из высоких зеркал. От этого находиться здесь было неприятно даже бесу, спрыгнувшему в яму прямо на лежащее там серое тело.
– Ты спишь? – полюбопытствовал владелец изумрудов, максимально сощурившись из-за обилия света вокруг.
– Найн! – выкрикнул вдруг пленник, на котором восседал рогатый парень. – Из-за твоей болтовни, Аделард Борисов, невозможно даже помедитировать, не то что поспать!
– Это я сейчас с кем разговариваю? – напрягся бес, с подозрением заглядывая в лицо недовольного собеседника. – С Данталионом или с Зибуэлем?
Тот озлобленно щёлкнул острыми зубами, будто желая укусить своего гостя. Однако ему помешали многочисленные золотистые провода, опутавшие лоб, шею, плечи, обе обгоревших руки, пояс и практически полностью нижние конечности. Аделард в ответ на это рассмеялся, устроившись поудобнее на голом киверните. Тот смотрелся жутковато со впалыми глазами и с заметными синяками вокруг них.
– Нас всегда цвай, – прорычал связанный Зибуэль, попробовав в очередной раз потрясти мощными рогами. Но ему помешали сверкающие провода.
– Не цвай, а двое! Сколько можно тебя учить русскому языку!.. – поправил его Данталион знакомым надменным баритоном и вновь уставился на сидящего беса. – Что там учудил мой братец? Рассказывай всё в мельчайших подробностях!..
