Галина Владимировна Горячева
Кукушкины дети
Бывшая буфетчица, а теперь великая коммерсантка, как она сама себя считала, пристально посмотрела на девушку и, немного посоображав, заявила:
– Знаешь, а это идея. Точно. Нам надо вместе ездить. У меня, правда, есть напарница, но такая нервная. Чувствую, что скоро мы с ней расцапаемся. Интеллигенция паршивая. Что ни скажу, все нос воротит. А ты девка простая. Тебя матюками из себя не выведешь. Ты от крепкого словца в обморок не упадешь. Так ведь?
Светлана поняла, что у толстухи проблемы из-за ее любви к крепкому словцу и обзывательствам и, усмехнувшись, она сказала:
– Да ругайся на здоровье, если это тебе так необходимо. У нас теперь свобода слова. Говорю, что хочу.
– Вот правильно. Теперь все говорят, что хотят. Запретов нет. Так. Короче. Ты сейчас куда идешь?
– Домой.
– А кто у тебя дома?
– Никого.
– Вот и отлично! Сейчас идем к тебе. Там все обсудим, и я, пожалуй, у тебя заночую. Не стесню? – она испытывающе посмотрела на девушку.
– Пойдем, конечно. Но утром я очень рано на работу.
– Не б… Маруська, я Буденный – хлопнула она по плечу подругу.
Они медленно направились к дому. Там хозяйка сварила кашу, а к чаю вытащила две банки маминого варенья. Анжела на огромный ломоть хлеба щедро лила клубничное варенье и ела с чаем. Она вся умазалась и, когда хлеб кончился, скомандовала:
– Давай, хлебца то подрежь.
– Слушай, а ты к утру в платье влезешь после такого ужина – усомнилась хозяйка. Смутить Анжелу было невозможно.
– Я своей фигурой довольна. И платье у меня с запасом. Не волнуйся. Лучше на себя посмотри. Заморыш. Ведь надо же. Устроилась в какую-то душегубку и пашет. Ха-ха-ха.
Она снова принялась смеяться. Затем подняла на Свету голубые глаза, густо подкрашенные черным карандашом, и, облизав с пухлых губ розовые капли клубничного варенья, сочувственно спросила:
– Что? Хреново быть бестолковой-то?
Девушку рассмешила эта картина и, повеселев, она отвечала тоже с улыбкой.
– Хреново, Анжела, хреново.
– Я так и знала – совершенно серьезно отозвалась гостья. Анжела почти на десять лет была старше Светы. Она была твердо убеждена в своем превосходстве над многими из окружающих. Она считала себя умной и знающей, что действительно было недалеко от истины.
Свой сварливый характер она унаследовала от матери, которая, овдовев очень рано, с большим трудом тянула троих детей. Ей впору было думать о хлебе насущном, а не об оборотах речи. Как все полные люди, Анжела была добра. А как все члены больших семей, заботлива об окружающих. Судьба распорядилась так, что создать своей семьи у нее пока не получалось, а потому и заботиться ей было не о ком. Увидев впервые нерешительную и задавленную разочарованием от своей семейной жизни Свету, она сразу же взяла над ней шефство. В то время, работая в кафе, новоиспеченная москвичка была рада любому доброжелательному взгляду. Прижилась в кафе она во многом благодаря покровительству бывшей буфетчицы.
Встретить Анжелу в магазине – был для нее добрый знак. Несмотря на колкости и соленые шутки толстухи, Света чувствовала, как ее настроение меняется в лучшую сторону. С аппетитом съев тарелку пшенной каши и умяв значительное количество варенья, Анжела наконец-то перешла к разговору о деле.
– Так, слушай и не перебивай! – тоном учителя заявила она. – Берешь здесь у нас товар и по туристической путевке едешь в Польшу на неделю или около того. Товара должно быть много. Тебе одной столько не унести, но не дрейфь. Там все в одинаковом положении и все друг другу помогают. Все уже отработано. Что не унести одной, все вместе донесем куда угодно. Поняла?
Света ничего не поняла, но, решив не сбивать подругу с делового настроя, кивнула головой.
– Дальше то, что привезли, надо продать. С этим тоже вопросов нет. Расходится быстро. На деньги от товара покупаешь там то, что здесь пользуется спросом. У нас сейчас ничего нет. Сама видишь. Поэтому, что не привези, все уйдет. Когда здесь продашь то, что привезла, и получишь деньги, надо все подсчитать. Разница между тем, что истрачено на товар, на поездку и прочие расходы и тем, что вернула с продаж, и есть твоя зарплата, то есть прибыль. Вот и все.
Видя, что хозяйка не разделяет ее восторга, продолжила.
– Здесь ты купишь товара на три рубля, а когда продашь то, что привезла оттуда, будет тридцать рублей. Ну, к примеру. Двадцать семь рублей прибыль. Поняла?
– Ага. Поняла. Это только, к примеру, так много, или на деле тоже так же? А если не к примеру? Какая может быть разница?
– Да, любая. Это зависит от товара. И от того, что ты туда повезешь, и от того, какой сюда купишь. Ну, а продать надо уметь.
– А ты умеешь?
– Ну, если я в вашем буфете продавала бутерброды трехдневной давности, то приличный товар сдам без вопросов. Ты чё, сомневаешься что ли?
– Да нет, нет. Я так. Я к тому, что у меня товара нет.
– Не б…, купим. Я помогу. Деньги есть? – не дожидаясь ответа, она продолжала. – Если нет, займешь! Приедешь – отдашь.
– А как же с работой?
– Увольняйся! Срочно. Ты что не видишь, как ты подурнела на этой работе. Тебе по любому оттуда бежать надо. Отдохни и очухайся перед поездкой. Я тебе завтра к вечеру позвоню и скажу точно, когда отправляемся.
Они еще долго болтали о всяких тонкостях предстоящей работы и, наконец, уснули.
Через десять дней Светлана пошла на собрание туристической группы, едущей в Польшу. Народу было много. Анжела познакомила ее со своей напарницей и сказала, что в этот раз им придется ехать в разных вагонах. Новеньких было много. Руководитель группы именно для них долго рассказывала, как вести себя, что брать и как проходят таможню. Ограничений в товаре было много. Некоторые из них удивляли. Например, постельного белья можно было брать только три комплекта. Большее количество считалось контрабандой. Кастрюль тоже только три набора. Света не могла понять, какая из кастрюль и простыней контрабанда, но спрашивать не стала. Она с интересом рассматривала людей, пришедших на собрание. Все были более чем приличные люди. Все хорошо одеты и достойного поведения. Самой неприличной была Анжела. Ее многие знали. Она разговаривала то с одним, то с другим. Громко смеялась. И, как всегда, сквернословила. Внимание Светы привлекли два парня, стоявших у самых дверей. Один из них был красив, как киноактер. Второй же совершенно непригляден. Если у первого был высокий рост, спортивная фигура и красивое лицо в обрамлении очень длинных вьющихся волос, то второй был маленького роста, почти лысый и с совершенно не запоминающимся лицом. Единственное, что скрашивало его внешность, это выразительные умные глаза. Они почти не разговаривали, но и без того было видно, что они очень близки.
– Неужели, друзья – подумала Света. – Такие разные.
Еще она подумала о том, что длинноволосый похож на Христа.
Выезд был назначен через пять дней. Надо было спешить собираться и приобрести товар. После собрания они с Анжелой прошлись по магазинам. Сразу подобрать что-то нужное не получилось. Зато в одном из магазинов было полно самой простой ткани – ситца, вязи, льна.
– Это здорово – заявила подруга. – Постельное купить трудно. Да и хрен-то с ним. Мы его сошьем сами. Из льна. Лён берут хорошо. Наш лён дешевый и настоящий. Натуральный. Панночки в этом понимают. Знают, что наш лён вечный – она вдруг резко повернулась. – А ты шить-то умеешь?
Шить Света умела. И машинка подольская у нее была. «Белошвейка» – ласково называла ее хозяйка.
Накупив материала, они еле доперли его до квартиры. Анжела, как всегда, руководила процессом. В промежутках между указаниями она доела обе банки варенья.
– Передавай своей маме спасибо. Хорошее варенье варит. Пусть еще присылает. Я смородиновое люблю. Есть ли у вас смородина то? – беспокоилась она.
– Смородины полно. Не бойся. Варенья у мамы целый погреб. И на твою долю хватит.
От разговоров про варенье перешли к более важным темам. Света заверила толстуху, что сможет сшить и для себя и для нее. Анжела же взяла на себя закупку всего остального. Они договорились, что все будет пополам. И товар, и в последствии – деньги.
– Как у нас всегда пели? – хохмила Анжела. – Тебе половина и мне половина.
На том и остановились.
Глава 7
Наступил день отъезда. Товар был сложен в огромные сумки. Поднять их все разом было просто невозможно. Девушек провожал брат Анжелы с друзьями. Они весело занесли товар в купе и разложили его по полкам. Анжела, не желавшая раньше времени обнаружить свое отношение к напарнице и решив напоследок поучить ее, ехала в одном купе с бывшей коллегой. С кем поедет Света, она еще не знала. Сначала в купе вошла тоненькая молоденькая девушка. Ее рост был таким маленьким, а личико таким кукольным, что она была похожа на игрушку или на маленького робота. Она тоже была из группы и тоже была с багажом. Девушки сразу же познакомились и начали весело болтать. Девушку-куколку звали Люда, и она ехала уже в третий раз. Люда сходу начала уверять Свету в выгоде поездки. Она объясняла, что те цены на наш товар намного ниже, чем в Польше.
– Нам это выгодно, потому что у нас цены еще намного ниже, чем наши продажные в Польше. Наши цены еще социалистические, совсем копеечные. Набавляй на них, сколько хочешь. Таких цен в мире нет. Вот в этом вся и причина нашей выгоды. А удача в том, что по такой дешевке берут охотно, даже впрок. Вот так.
Она весело трещала о том, что надо пользоваться моментом пока не появились новые цены. Вернее они уже появились в частных магазинах и киосках, но, к счастью, еще полно и старых цен в государственной торговле. Она заверила соседку по купе, что точно все продадут, лишь бы проехать таможню.
– А что? Можно не проехать? – испугалась Светлана.
– Сколько угодно. Целыми вагонами высаживают.
– Куда высаживают?
– Чаще всего на нейтральной полосе. Прямо на насыпь и высаживают. С вещами.
Напуганная такими рассказами девушка окинула взглядом свои вещи и представила, как бы это выглядело.
– И что же делать на этой насыпи?
– Ничего. Пешком идут до своей границы. А там покупай новый билет на поезд до дома. И домой.
– Назад с вещами? – ужаснулась Света.
В это время в проеме купе появились два мужчины.
– Так! Страсти о таможне уже кипят! – сходу включился в разговор один из них.
– Привет, девчонки! Вместе поедем – подхватил второй.
В тесноте и сумраке купе Света не сразу разглядела вошедших. Когда же они уселись напротив нее, она узнала в попутчиках тех двух парней с собрания. Они познакомились. Высокого и волосатого звали Женя. Маленького и глазастого – Коля. Парни оказались настоящими балагурами. Они острили, шутили и всячески развлекали девушек. Зашедшая к ним Анжела, устроившаяся в соседнем купе, подмигнув, съязвила:
– Варежку-то не открывай, вдовушка. Давай Женьку кадри.
– Ну, что ты мелешь? – обиделась Света.
– Да ничего! Упустишь что ли такого красавца? – деловито советовала толстуха. Света, как могла, пыталась утихомирить подругу.
– Тише ты. Господи, ну что ты орешь? Все же в тамбуре. Вдруг услышат.
– Ох, мне бы твою фигурку – она окинула подругу взглядом. – Правду говорят: бодливой корове Бог рог не дает.
С этими словами и с загадочным видом она удалилась в свое купе.
Поезд летел по просторам Родины. Ох, и велики же эти просторы. За окном мелькали разбавленные весенними пейзажами скучные города и убогие села. Кое-где картину оживляли свежие новоделы в виде коттеджных поселков. Атмосфера в купе становилась все теплее. Дело близилось к ужину.
– Ну что? Как мы на счет поесть? – Коля начал выкладывать на стол пакеты с едой.
– Ну, если уже пора? – девчонки тоже схватились за кульки.
– А нам хоть пора, хоть не пора, ехать еще полторы суток. А за накрытым столом поприятнее будет.
Стол моментально заполнился различными припасами. В купе вкусно запахло едой.
– А снотворного? На ночь глядя, и принять не грех – Женя многозначительно посмотрел на друга.
– А как же! Есть! – Коля торжественно вытащил литровую бутылку водки с модным названием. Четыре стопки появились следом за бутылкой.
– Ой, я не пью – Люда испуганно замахала руками. Парни переглянулись между собой.
– Что? Пьянству бой? – спросил Женя. – Трезвость – норма жизни? Да?
– Норма – две бутылки – балагурил Коля. Парни смеялись, но четвертую стопку убрали.
– Светлана, а Вы выпьете с нами? – нарочито официально спросил Женя.
Ей нравились ребята. А от взглядов Евгения у нее начиналось головокружение и без вина. Она все чаще ловила на себе его взгляд, и от этого становилось радостно. Она просто ответила:
– Я выпью.
Парни опять переглянулись, как ей показалось, с каким-то смыслом.
– Так, начинаем соревнование. Три против одного – с этими словами Николай вытащил пакет сока и налил Люде большой стакан. – Кто выпьет больше? Мы трое – водки? Или ты одна – сока? Согласна?
Люда смеялась. Она торжественно взяла стакан сока в руки и предложила чокнуться за успех поездки. Все чокнулись и, выпив, принялись за еду. Во время ужина было много разговоров. Каждый рассказывал немного о себе. Оказалось, что Коля с Женей были одноклассниками. Дружат всю жизнь. А сейчас стали компаньонами. У них был свой небольшой магазин на окраине. Им хочется развивать свой бизнес дальше, но все тормозит отсутствие денег. По их рассказам они хватались за любую оказию лишь бы помочь выжить начатому делу.
– У нас, как в анекдоте. Налогов надо заплатить сто пять процентов от прибыли. На эти пять процентов всегда не хватает.
Евгений по профессии был музыкант. Раньше он играл в оркестре на флейте. С тех пор как люди перестали тратить деньги на культуру и развлечения, оркестру пришлось прекратить свое существование. Коля тоже что-то рассказывал, но этого Света уже не помнила. С некоторых пор ее стал интересовать только Женя. Они еще сидели и болтали, когда Люда начала клевать носом.
– Ой, девчонка-то наша совсем засыпает – заметил Коля.
– Давай-ка ее уложим – предложил Женя. Он поправил постель на верхней полке и, слегка растолкав девушку-куколку, предложил. – Людок, давай-ка на полочку. А я тебе помогу.
Он, как перышко, поднял ее на вытянутых руках и, уложив на полку, окутал одеялом. Поправляя ей волосы, он приговаривал:
– Вот, как хорошо. Ночь длинная. Темная. Вагончик качает. А нам спешить некуда. Мы будем ехать и спать.
Света с удовольствием наблюдала за этой сценой. «Надо же, какой нежный» – подумала она, завидуя куколке и желая вместо нее оказаться на руках у парня. Он как будто прочитал ее мысли и, сев напротив, также заботливо предложил:
– Так, друзья, по последней и спать. Ночь, конечно, долгая, но по приезде нам ох как достанется. Надо хорошо выспаться.
– Да, ты прав – как-то уж чересчур сурово поддержал его Коля. Он разлил по стопкам водку, и все выпили. Света легла на нижней полке и вскоре уснула.
С тех пор как Светлана стала матерью, и у нее появилась дочь, она стала спать очень чутко. Еще, будучи беременной, она наслушалась от местных кумушек различных рассказов о том, как во сне на маленького ребенка нападает крыса, или кошка ложится рядом с малышом и своей лапой или хвостом нечаянно закрывает ему рот и нос, и тот задыхается, или как крепко спящая мать сама ненароком наваливается на младенца и губит его. Были и более реальные опасения, например, что ночью дитя раскутается и озябнет, или свалится с кровати, или запихает себе что-то в рот. Всем известно, что если за детьми плохо следить, то с ними может случится все, что угодно. А как следить за ними ночью, когда ты сама спишь? Не спать? Это невозможно. Света нашла компромисс и спала вполглаза, то есть очень чутко. Мирное покачивание вагона и выпитая водка не смогли повлиять на ее привычки. Ребенка рядом не было, но зато были двое чужих мужчин, и поэтому на время сна в эту ночь в подсознании была включена кнопка «вполглаза». Кнопка работала исправно. Кроме этого она знала способ, когда все думают, что ты пьешь, а на самом деле нет. В этот раз она тоже им воспользовалась.
Еще не проснувшись, она почувствовала запах мужского пота. В ее сознании была целая серия запахов, сопровождающихся словом опасность. В том числе и этот. Какое-то время она находилась в промежуточном состоянии, когда туман сна уже рассеялся и уже слегка осознаешь происходящее, но до конца еще не проснулась. Именно в такие минуты легко путается сон с явью. К тревожным сигналам добавился еще один – шуршание. Оно было легким и каким-то новым, неизвестным ее слуху. Это было ни царапанье по дереву, ни по железу, ни по другим привычным предметам. Непонимание увеличивало беспокойство и торопило пробуждение. Она уже проснулась, но лежала с закрытыми глазами, боясь их открыть. Прислушавшись получше, Светлана убедилась, что в купе что-то происходит, но не могла понять что. Сквозь веки она чувствовала, что слабое освещение есть, но где-то вверху. Она слегка приоткрыла глаза и стала оглядываться. Вокруг нее ничего не было. Шуршание усилилось. Вдруг на ее лицо упало небольшое количество каких-то крошек, сильно испугав ее. Сквозь ресницы она посмотрела в зеркало, находящееся на двери купе, и увидела странную картину, отраженную в зеркале. Вверху на третьем уровне купе, почти под самым потолком раздетые по пояс парни, повернувшись лицом к стене, что-то делали, энергично махая локтями. Приглядевшись, она поняла, что они что-то режут или скоблят. Что и зачем понять было трудно. Полежав еще какое-то время с почти закрытыми глазами, она решилась все-таки на более решительный маневр. Немного приподнявшись на локте и повернув голову, она посмотрела наверх. Рассмотреть она почти ничего не сумела. Зато услышала тихий, но сильно возмущенный голос Николая.
– Жека, глянь. Во девка дает.
Евгений резко повернулся. На его лице были видны досада и испуг. Посмотрев сверху на Светлану, он уважительно произнес:
– Сильна!
Поскольку тело парня уже не загораживало стену, она увидела, что наружная пластиковая панель обшивки вагона снята, а в белом утеплителе из пенопласта сделано большое углубление. Вернее, таких углублений было два. С каждого края полок. Над каждым работал один из них. Они вырезали мякоть утеплителя, состоящую из белых шариков, и аккуратно складывали ее в пакеты. «Тайник» – осенило девушку. Она хотела спросить, но не успела. Евгений с ловкостью гимнаста спрыгнул между полок и в одно мгновение оказался на Светиной постели. Она от неожиданности так и осталась держаться на одном локте. Парень приставил к спине что-то острое. Она вскрикнула. Он всем телом навалился на нее, все еще держа между ее лопаток что-то острое и холодное, и прошептал прямо в ухо:
– Пискнешь – убью. У нас длинные руки.
В его голосе, когда он произносил последнюю фразу, явно слышалась театральная наигранность.
– Слушай, это уже не смешно – она попыталась оттолкнуть его, но он, повалив ее на спину, наклонился еще ближе.
Мелькавшие за окном фонари отражались в его глазах короткими вспышками света. Эти глаза были так близко, что ей казалось, их взгляды слились в одно целое. Ей было почему-то совсем не страшно, хотя он именно и желал напугать ее. Она молчала, все еще находясь под гипнозом его глаз. Светлана не поняла, намеренно или случайно он коснулся своей щекой ее лица. Только касание кожей, а по ее телу пробежала волна блаженного восторга. Она зажмурилась, чтобы не выдать своих чувств, но он все понял, а всего скорее сам испытывал то же. Евгений освободил ее руки и, сев на краю постели, еще раз окинул взглядом. Наигранность пропала, а глаза были серьезны и удивлены. Все еще грубым тоном он продолжил свою роль.
– Спи, а утром все забудь, если хочешь жить.
Сверху раздался смешок.
– Жека, пощупай, она лужу не пустила?
Лицо Евгения приобрело прежнее выражение и, махнув рукой, он даже как-то обиженно отвечал другу:
– Ага, такая пустит, дожидайся – он снова повернулся к Свете и с укоризной продолжал. – Ты же лошадиную дозу водки выпила. Что ты не спишь? Знал бы, что ты такая непрошибаемая, и тебе клофелинчику сыпанул бы.
Сверху опять послышался голос:
– А я тебе говорил. Дешевле бы обошлось.
Только теперь до Светланы дошло, почему Люда не реагирует на их разговор.
– А вы что, Люде..? – она не договорила еще, как Евгений закивал головой.
– Ага. Вот именно. И спит человек спокойно. Как умная девочка. А ты, как сова, глазищами на меня сверкаешь. Работать не даешь.
Света молчала. Он тоже. Они опять встретились глазами. Желая уйти от его взгляда, она села на постели и запросто спросила:
– Что прячем?
Наверху опять послышалось квохтанье. Николай засмеялся, закрыв рот рукой.
– Ой, я не могу. Ну, нам везет. Мало того, что она алкоголичка и в пьяном угаре ничего не боится. Так она еще и все видит. В темноте. И почему нам не подсадили двух Люд.
– Я же говорю, сова – отозвался Евгений.
– Ну, что ты там увидела, колись?
– Тайник – Света, оправившись от первых впечатлений, начала понимать серьезность момента. В голове уже начали крутиться возможные варианты: деньги, валюта, оружие, наркотики. «Что они прячут?» – она бешено вращала глазами, глядя то на одного, то на другого.
– Так. Или вы мне говорите, что прячете? Наркотики? Или я..! – она хотела сказать, что сейчас закричит, но в последний момент решила, что не стоит выдавать своих намерений. Парни, не ожидая такого поворота дела, в один голос закричали:
– Да, иконы! Какие наркотики? Иконы!
У нее отлегло от сердца. Она успокоилась так же резко, как и разозлилась. Иконы – это тоже, конечно, плохо, но это уже другой коленкор. Она вдруг снова вскочила на ноги.
– Ведь это грех! Иконы нельзя продавать!
– Да, знаем – Николай спрыгнул с полки и сел напротив них. – А что делать? Таскаться за границу с мелочовкой нет времени и смысла, а вопросов куча. Все решаются деньгами.
– Да ладно, Колян, Бог нас простит. Разбогатеем, церковь построим или хотя бы часовню. Замолим грехи.
Светлана, видя, что этот вопрос для них серьезный, спросила:
– А вы верующие?
– Да, мы, как все. У нас же как: все атеисты верят, а все верующие сомневаются. В кармане партбилет, а в церковь входим со слезами. Так, как и весь народ.
Колеса вагона напевали свой любимый мотив, фонари за окном мелькали. В купе было тихо. Светлана очнулась от раздумий и, сама от себя не ожидая, вдруг предложила:
– Давайте, я вам помогать буду. Спать все равно расхотелось.
Они слаженно принялись за работу. В выдолбленное углубление закладывались несколько икон, закреплялись скотчем и закрывались наружной панелью. Все завинчивалось. Внешне никакого вмешательства в состав стен не было видно. Закончив дело, они выпили чаю с конфетами и, наслаждаясь долгожданным отдыхом, разлеглись по своим полкам.
После долгого сна проснулись все разом от резкого торможения поезда. Люда уже не спала. Она сидела с краешка у ног Светы и читала книгу. Веселый голос Евгения сообщил остальным:
– О! Засоня встала.
Реплика относилась к Люде. Она возмущенно вскинула глазки.
– Мило. Я же еще и засоня. Я встала. Уже и чаю попила, и по коридору прогулялась, и книгу почитала, а они все спят. Они спят, а я засоня – она продолжала возмущаться. Все смеялись. Люда, не понимая, почему все смеются, думала, что это она своим актерством всех так насмешила. Продолжая с еще большим энтузиазмом, она обратилась к Свете:
– Ну, ты слышала? – девушка явно кокетничала. Света, будучи суеверной, вместо ответа тихо сказала:
– Громкий смех к слезам. Надо успокаиваться. Скоро таможня.
Поезд стремительно приближался к польской границе. В вагоне заметно стихли разговоры. Смеха совсем уже не слышалось. Пассажиры убирали остатки застолий, прибирались в купе. Поезд шел до далекой Варшавы, но уже сейчас на своей территории люди переодевались в уличную одежду, не будучи уверенными, что доедут до конечной станции. Сначала состав проехал через депо и там сменил колеса на более узкие, затем прибыл на последнюю остановку бывшего Союза. Дальше была Польша. По вагонам пошли пограничники. Они быстро и по-военному деловито осматривали все, что считали нужным. Последним шел человек в форме, который проверял паспорта, придирчиво оглядывая их владельцев.
После них шла таможня. Это были совсем другие люди. На деловитость и быстроту своих действий они не претендовали. Главным для некоторых из них было насладиться картиной страха и послушания пассажиров. Все при виде их появления должны были забыть обо всем на свете и подобострастно глядеть им в рот или хотя бы в глаза, выражая полную покорность этим вершителям судеб, то есть им. Использование служебного положения позволяло им карать всех не усвоивших этого правила мгновенно и безжалостно. По неписаному закону разговоры во всем вагоне запрещались. Удел пассажира, если он хотел, конечно, пересечь границу, молчать и отвечать на поставленный вопрос. Любой лишний звук расценивался как дерзость. Это был пик торжества мелких людишек, тешащих свое самодурство при помощи использования своей профессии. За последние годы многие ритуалы превратились в традиции, которые помогали задобрить «вершителей судеб». Во всех группах заранее собирали деньги на покупку подарка для проверяющего таможенника. В подарок входили, как правило, продукты питания, хотя к ним частенько добавлялись и деньги. Конечно, это были самые лучшие продукты: дорогой коньяк, вино хорошей марки, икра черная или красная, палочка сырокопченой колбасы, балычок, шоколад и кофе. Все это складывалось в пакет и преподносилось в начале проверки с дурацкими словами «это вам к обеду». Многие, приняв пакет, проверку проводили без лишнего рвения, давая понять, что подарок работает.
Такими, конечно, были не все. Наиболее наглые и пакет принимали и потрошили поклажу проезжающих с не меньшим рвением. Именно такою была таможенница Регина. Она вошла в вагон с надменным видом, упиваясь сиюминутным всемогуществом, думая, вероятно, что все ее уважают и завидуют ей. Если бы она слышала, что говорят о ней за глаза, то, наверное, не вышла бы на следующий день на работу. А может быть и вообще не вышла бы на нее никогда. По вагону от одного купе к другому прошел шепот – Регина.
– А что это значит? – спросила Света.
– Самая вредная тетка на таможне – пояснила Люда.
Она видела, как посуровели лица парней при этом известии. Никто по коридору не ходил, никто не разговаривал, что творится даже в соседнем купе, было неизвестно.
– Нам повезло. У нас последнее купе. Может, устанет, и у нас не будет копать? – предположила Света, желая разрядить обстановку.
– Да ты что. Кто-нибудь другой может так и сделал бы, но не Регина. Зверь баба. У нее правило – в каждом купе хоть кого-нибудь да поймать.
Ожидание угнетало. Выглядывая из проема дверей, девчонки видели, как из других купе выходили люди и продвигались к выходу.
– А что с ними будет?
– Отберут вещи по протоколу и отпустят.
– Совсем отберут?
– Ну, конечно. А ты как думала.
– Господи, денег как жалко. Ведь на товар почти все занимают. А здесь просто так отдай.
– Ну, главное, чтобы криминала не нашли – объяснял Евгений.
– А вот, если есть криминал, то в кутузку – продолжал Николай. – И статья.
Света напряглась. Она понимала, что они имеют в виду. Одно дело, если ты везешь десять кастрюль вместо разрешенных трех. И другое дело, если это что-то запрещенное к вывозу даже в одном экземпляре. Например, эксклюзивные предметы искусства. На душе заскребли кошки. Она вдруг представила, что сейчас Евгений покинет вагон из-за этой Регины, и она его больше никогда не увидит. От этой мысли ей стало совсем плохо.
Таможенница появилась неожиданно. Она встала на пороге купе и окинула всех пронзительным взглядом. Света имела более испуганный вид, чем другие.
– Покажите Ваши вещи – скомандовала она девушке. Та рукой указала на сумки. Ничего не говоря, женщина повернулась к остальным.
– Откройте сумки.
Пассажиры распахнули свои баулы. На некоторые вещи она просто смотрела, некоторые просила вынуть. В это время в купе вошел ее помощник.
– Регина Львовна, здесь обшивку будем проверять? Если да, то я полез. Время выходит.
Регина открыла, было, рот, чтобы дать согласие и даже первые слоги прозвучали в воздухе, как Света громко и резко перебила ее, обращаясь с наивным вопросом:
– А мне говорили, что постельного белья можно десять комплектов брать. Это правда?
От такой наглости и тупости у таможенницы слова застряли в горле. Она махнула помощнику рукой, мол, «все, иди» и, глядя на Свету, с брезгливым превосходством произнесла:
– В какой сумке у тебя постельное?
– В этой.
– Вот, бери ее и со мной на платформу.
Она резким движением поставила отметки остальным троим пассажирам и направилась к выходу. Света взяла сумку и, ни на кого не глядя, пошла следом. Остальные ее вещи остались в вагоне.
В здании вокзала в помещении таможни происходила конфискация «лишних» вещей у граждан. Все углы были завалены мешками, пакетами и коробками. С «Полонеза», так назывался их поезд, на котором Светлана ехала, сняли много людей. Все нервничали и спешили. Таможенники заполняли какие-то бумажки. Пассажиры подписывали все, что угодно, лишь бы не опоздать вернуться в свой вагон до отправления. Они даже не брали себе ни одного экземпляра из этих бумажек. Да им никто и не предлагал. Девушка с удивлением смотрела на все происходящее и понимала, что многое здесь просто противозаконно.
У одной женщины, которая стояла плечом к плечу со Светланой, таможенница выложила из сумки пузырек с известной маркой дорогих французских духов. В те времена это была не только дорогая, но и редкая вещь. Увидев это, пассажирка начала говорить, что это ее личные духи. Они у нее в единственном экземпляре, и она уже ими пользовалась.
– Они уже открыты и пользованы – робко бормотала пассажирка.
Таможенница, не поднимая головы от листка бумаги, казалось, ее не слышит. Когда же женщина опять открыла рот, чтобы что-то сказать, та, резко вскинув голову, почти прокричала ей в лицо:
– Вы свободны!
Пассажирка отошла от стола и, бросив последний взгляд на любимые духи, вышла из помещения. Очередь дошла до Светы. Оказалось, что в сумке только три разрешенных комплекта и ничего другого, за что можно было бы зацепиться. Настроение девушки к этому времени уже сменилось. Она, глядя на все происходящее, уже считала, что это просто грабеж. Узаконенный грабеж на большой дороге. Она была возмущена и озлоблена. Теперь она уже смело смотрела Регине в глаза. От страха и робости не осталось и следа.
– А где еще семь комплектов? – черные глаза проверяющей забегали. Она подозрительно взглянула на Свету.
– У меня их три.
– Ты же сказала… – она не договорила, так как Света резко перебила ее.
– Я спросила. Всего лишь спросила, можно ли десять? А везу три. А Вы мне, между прочим, не ответили. Вы при исполнении, а ведете себя вызывающе.
