Галина Полынская
Страна непуганых невест
Глава четвертая
В кабинете царила неестественная тишина, весь наш немногочисленный доблестный коллектив корпел над очередным номером газеты, а меж столов дефилировал С. С. и пристально следил за рабочим процессом. Наша редакторша, в жизни ничего кроме пасьянса не открывавшая на компьютере, с сосредоточенным ужасом таращилась в монитор, выискивая безопасные тропы; художник забросил рисование голых теток с автоматами и бодро ваял полотно в стиле Валеджио, а все остальные писали, писали, писали! Аж дым из ушей! Я приготовилась, было, рапортовать о проделанной работе, даже диктофон достала, но С. С. подскочил ко мне и, не давая сказать ни слова, выпалил:
– Так! Про это дело забудь! Появилось кое-что поинтересней! Покончила с собой Мила Розовская! Вот тебе телефон, – он метнулся к своему столу, накарябал на клочке бумажки цифры, – это ее жених! Поговори с ним! Завтра материал мне в руки!
– А-а-а… э-э-э… – я так и стояла с диктофоном в протянутой руке.
– Я тебе потом объясню, кто такая Мила Розовская, – шепнула мне Тая, – денег проси.
– Станислав Станиславович, – откашлялась я, засовывая диктофон обратно в сумку, – мне бы это… денег на дорогу, а то у меня вообще ни копейки…
Боже, как унизительно! Жаль, руку опустила, а то в самый раз: подайте копиечку юродивому, вашблагородие.
– Идем в бухгалтерию, получишь аванс!
Вот и вся недолга: курсируй за свой счет, чернорабочий. Получив свои три рубля, я поплелась на выход, Тая двинула следом. Влад хотел сбежать с нами, но был изловлен на лестнице С.С. и возвращен в коллектив.
– Ну, как жить дальше, а? – Я вышла на улицу. Вовсю валил снег. Ненавижу московскую погоду, тепло начинается в мае, а заморозки в октябре, вот и тянется холодрыга больше полугода.
– Ты есть не хочешь? – Тайка застегнула молнию куртки и подняла воротник.
– Хочу.
– Будем обляпываться шаурмой у метро или заскочим в «Констанцию»?
– Пойдем в «Констанцию», там хоть горячим кофием напоют.
Ломая хрустящие корочки луж, мы побрели к кафе.
– Так что там про эту Милу… как ее фамилия?
– Розовская, – глаза Таи вспыхнули счастьем человека, обладающим информацией и обретшего шанс ее выболтать. – Ты, Сенка, словно из тайги вчера вернулась, вообще не в курсе никаких событий. Разумеется, ты не смотрела сериалы «Модельное агентство», «Полковник Пономарев», «Подмосковные войны»?
– Нет. И прошу тебя не пересказывать их содержание.
Мы вошли в кафе, заказали жареной картошки с курицей, кофе, и уселись в уголок.
– Так вот, – продолжила Тая, – Мила Розовская была звездой этих сериалов, она прямо новая Монро, только не такая толстая. Она еще в каких-то полнометражных фильмах снималась, уж не помню в каких, только ленивая газета, да ваша трупная не писали о ней и не помещали фотографий на первых полосах. Миле прочили оскаров и Канны, ее жених – обалденный красавец Александр Шведов, сын того самого актера Михаила Шведова, он все принцев играет…
– Михаил?
– Нет, Александр. Михаилу уже только очень пожилые цари-государи по плечу. Вот и скажи мне, подруга дней моих суровых, с чего это Милочке Розовской кончать с собой? С какого безумного горя?
– Может, больна была чем-нибудь неизлечимо?
По большому счету, мне и знать не хотелось, что там взбрело в голову Милочке Розовской. Для одного дня и одной меня многовато всяких криминальных драм. Хотелось домой, прогулять любимого песика, напузырить полную ванную воды с шампунем взамен душистой пены и предаться приятным мечтам, а не ломать голову над трагедиями незнакомых людей.
– Ей двадцать пять или около того, – фыркнула Тая, отставляя пустую тарелку, – да и не выглядела она больной, девица так и пыхала здоровьем.
– Пыхала, говоришь? – я закурила. – Да мало ли какие у него могли быть завороты, все эти люди искусства с прибабахом, кто наркоманит, кто голубеет на глазах, а кто и первое, и второе, и третье с четвертым. Да и что толку предполагать, мы все равно не знаем ни этой девушки, ни ее проблем. Я замерзла, промочила ноги, я хочу домой.
–Сначала созвонись со Шведовым, договорись о встрече, а там видно будет. Все равно ведь придется, начальство приказало.
– Тебя не поймешь, то ты хочешь расследовать, то не хочешь.
– А тут мне уже самой интересно и не страшно. Иди, вон на стойке телефон, заплати пять рублей и позвони.
Делать нечего, пришло идти звонить. После третьего гудка в трубке раздался мужской голос:
– Да!
– Здравствуйте, – зачастила я, – а можно услышать Александра Шведова?
– Я слушаю!
– Вас беспокоят из газе…
Он не дал договорить, прекрасный принц послал меня трехэтажным и бросил трубку. С пылающими ушами я вернулась за столик.
– Ну? Что? – не терпелось Тае.
– Ничего, послал подальше.
– Надо думать, у него стресс, шок, а тут еще гады-журналисты лезут, спекулируют на чужом горе.
– Наконец-то я поеду домой, да еще с деньгами. Чего-нибудь вкусненького куплю по дороге…
– Сена! Из тебя никогда не выйдет настоящего журналиста!
– Это почему еще? – я допила кофе и, разомлев в тепле кафешки, приготовилась вздремнуть в уголочке до конца рабочего дня, потом отнести С. С. его диктофон…
– Да потому что ты не можешь добиваться своего, не умеешь идти через тернии к звездам. Чуть что, сразу лапки кверху и в кусты! Надо приложить усилия и заполучить интервью! Вдруг тебе на самом деле удастся довести до ума хоть одно журналистское расследование, сделать классный материал, да так его подать, чтоб все ведущие издания Москвы поразились, какую потрясающую журналистку они прощелкали. И как начнут тебя звать к себе, рвать на части…
В общем, змей искуситель в Тайкином лице победил, я сдалась и решила всем доказать чего стою. Но только с завтрашнего дня. Я клятвенно заверила ее, что завтра с утра мы вместе отправимся выбивать интервью у принца матершинника, а подруга обещала собрать всю возможную информацию об этом деле, обзвонить друзей с компьютерами и интернетом, выяснить адрес Шведова по телефонному номеру, если понадобиться… Глаза ее сияли, щеки раскраснелись, и я подумала, что не помешает купить ей еще какой-нибудь милицейский диплом. На день рождения…
Вернувшись домой, я сразу потащила на променад своего любимого песика. Лаврик, привыкший нестандартному графику прогулок, никогда не возмущался, что их маловато и всегда радовался любой возможности погонять голубей и кошек. Голуби и кошки не возражали, когда за ними носились какие-нибудь таксы, но стоило во двор вылететь моему жизнерадостному сенбернарчику, как округа моментально пустела.
После моциона следовала обязательная для слякотной погоды увлекательная процедура мытья лап: пластмассовое ведерко с теплой водичкой, личное Лаврушино полотенчико для ног, полотенчико для грязного лохматого пуза, тряпка для коридорного пола. Потом надо покушать, вытереть очередным полотенчиком слюни, расчесать всю шубу, дабы от влажности на попе и «подвесе» не свалялось колтунов, подмести шерсть, а потом уж можно и собой заняться. Наполнив ванную, я улеглась в душистую пену и стала мечтать… о славе, богатстве, деньгах…
…Я уже сидела на диванчике ток-шоу «Принцип домино» и рассуждала на тему: «есть ли Бог», как вдруг из комнаты донеслось отчаянное дребезжание телефона. Чертыхнувшись, вылезла из поостывшей водицы, обернулась полотенцем и поспешила на зов, оставляя на полу мокрые следы с клочками пены.
– Алё?
– Приезжайте, – прошелестел далекий женский голос, – я скажу, кто убил моего мужа…
– Кто это говорит?
– Приезжайте немедленно.
И мембрана зарябила короткими гудками. Я смотрела на желтую пластмассовую трубку, с меня активно капала вода, в мозгу зависла картинка ток-шоу с Хангой и Ищеевой… меня же прервали на полуслове! Набрав Тайкин номер, я сообщила о звонке, подруга мгновенно возбудилась и сказала, что сейчас примчится.
– Погоди, как ты думаешь, это точно была Инна Величковская?
– Кто же еще?
– Откуда она мой номер знает?
– Сена, ну какая же ты тундра! Определитель номера, память на входящие звонки!
– Как же она мой номер в телефоне откопала, если она, сидя напротив нас, не могла определить, что в комнате еще кто-то находится?
– Сена, какая разница? Она тебе позвонила! Сказала, что сообщит имя убийцы! Это легендарный шанс! Я немедленно еду!
– Не надо ко мне, это долго, ты езжай прямо к дому Инны, а я машину раскочегарю и мигом подскачу.
– Свою сенокосилку ты будешь заводить до утра!
– Ерунда. Зато мы будем на колесах, независимые от метро. Смотри на часы, время к полуночи ползет, у меня нет денег, чтобы на такси через весь город плюхать. Все, давай, до встречи.
Швырнув трубку, я помчалась вытираться. Волосы сушить было некогда, тем более фен благополучно перегорел на прошлой неделе. Спешно потрепав прядки полотенцем, впрыгнув в джинсы и свитерок, я заметалась по шкафам прихожей в поисках какого-нибудь головного убора – в минус десять с мокрой головой, я имела шанс простудить свой великий, но невостребованный средствами массовой информации ум.
Прикрыв темечко шарфом и завязав его под подбородком, я скатилась вниз и понеслась к гаражу, где дремал мой раритет, заря автомобилестроения, горбатый запорожец цвета тухлого апельсина. В такую погоду я старалась не рисковать и ездила на метро, дабы не застревать через каждые сто метров, ну раз такое дело…
Бойко шныряя меж колес роскошных сверкающих лимузинов, я всячески пыталась сократить маршрут. От моего страшненького автомобильчика была ощутимая польза – меня никогда не тормозили гаишники, да чем можно поживиться с такой вот таратайки, за рулем которой сидит перепуганная барышня, как молитву шепчущая правила дорожного движения?
Накручивая баранку, я неслась по ночной сверкающей Москве. В последние пару лет ездить по центральным дорогам стало совсем уж страшно, количество машин достигло астрономической численности, и все они были такими роскошными, такими дорогими, что я и цифр-то подобных не знала. Не дай Бог царапнешь такой вот дворец на колесах своим «жопером» и всё, считай, что жизнь закончилась, толком не успев начаться.
Сверяясь с картой, я выскочила к метро Крылатское, а там и дом Инны был не за горами. У подъезда уже топталась Таисия, завидев меня, она призывно помахала рукой. Приткнув жучок на свободное местечко меж лакированных экипажей, принадлежащих жильцам расфуфыренного дома, я поспешила навстречу подруге.
– Как ты долго!
– Конечно, на метро быстрее, там же пробок нет.
– Ты знаешь, я вот что думаю, – подруга озиралась по сторонам, словно ожидала увидать засаду, – сейчас мы туда поднимаемся, а эта Инна уже мертвая… или в процессе…
– В каком процессе? – я подошла к подъездной двери.
– Умирания. Или там убийцы вовсю орудуют…
– Тай, ну что ты мелешь.
– Во всех фильмах именно так и происходит, – упрямилась подруга. – Давай поднимемся туда вместе с охранником.
– Не сходи с ума. Что мы ему скажем? Еще неизвестно, пропустит ли он нас вообще так поздно.
– Почему не пропустит, это ведь жилой дом, а не театр!
И вообще, я уже успела пожалеть, что взяла ее с собой. Ткнув пальцем в кнопку вызова, я не отпускала её, покуда не раздался глас охранника.
– Мы опять к Инне Величковской, – заверещала моя персона. – Мы уже приезжали к ней сегодня!
Впустили нас без всяких проблем. Охранник приветливо махнул дубинкой в сторону лифта, а мы закивали, мол, дорогу уже знаем, спасибо вам большое.
Дверь нам никто не открыл.
– Что я тебе говорила, – зашептала Тая, безуспешно пытаясь заглянуть в замочную скважину. – Все кончено. Скоро трупным духом потянет…
– Тая, ну что ты за человек такой? – рассердилась я. – Наверняка она напилась, таблеток наглоталась и спит мертвецким сном. Я разговаривала с ней час назад, что могло ужасного случиться?
– Она могла травануться алкогольно-лекарственным коктейлем, – подсказала подруга.
– Да, кстати, – призадумалась я, – вполне может быть. Пойду-ка я с охранником посоветуюсь, вдруг у него запасные ключи имеются.
– Ага! Причем от всех квартир! Это же не общежитие… Куда ты?! Не оставляй меня тут одну! Я с тобой!
Она впрыгнула в лифт следом за мной и нажала кнопку.
Охранник восседал за своим столом, помимо маленького телевизора, перед ним теснились довольно большие экраны, поделенные на сектора, на них виднелись пустынные лестничные площадки и марши.
– Извините, – откашлялась я, – Инна нам не открывает, мы боимся, что ей стало плохо, она недавно мне звонила, просила приехать, а теперь… вот.
Охранник поднялся вместе с нами, еще раз позвонил, постучал, поколотил в дверь и вызвал по рации службу спасения.
Приезда спасателей дожидались на пункте. Охранника, как выяснилось, звали Толиком, он оказался совсем не страшным, даже не поленился заварить для нас по стакану растворимого кофе. Мы сидели за столом, цедили горькое пойло, косились на мониторы, высматривая преступников на гулких лестничных площадках и старательно отгоняли страшные фантазии…
Не успели мы осушить наши стаканы, как спасатели прибыли. А буквально пятью минутами позже пожаловала скорая. Для верности они еще позвонили, постучали, покричали и взялись за дело. На площадке стоял шум и грохот, но ни один сосед не высунулся, не поинтересовался, что происходит и не нужна ли помощь? Ни один!
Взломав дверь, народ сыпанул в квартиру, мы, разумеется, следом, куда ж без нас? Инну нашли в ванной. На кафельном полу стояли горящие свечи, валялись бутылки из-под шампанского, на бортике огромного джакузи тоже кое-как были прилеплены свечки, парочка свалилась в воду и болталась в струях. Слава Богу, голова Инны торчала над водой, глаза ее были закрыты, а длинные спутанные волосы почти касались пола. Пока врачи возились с нею, мы с Тайкой осматривали интерьер. Такой ванной я даже в журналах не видала! Господи, какая же я до чужого богатства жадная. Даже труп в ванной не производит на меня такого впечатления, как сама ванная! Ужас, не пора ли мне обратиться к психическому доктору?..
–Как она там? – к врачам подошли спасатели. – Жива?
– Жива, но если через полчасика желудок не промоем, ничего не гарантирую. Тут доза спиртного, наверное, смертельную раз в пять превышает.
– Она еще таблетки глушила, – встряла Тая, – много и всяких.
– Ясно все, – кивнул врач, – вынимайте ее оттуда. Нужна срочная детоксикация.
Общими усилиями девушку вытащили из джакузи, на ней оказалась шелковая ночная рубашка и шелковый халатик. Мокрые тряпки с нее стащили, завернули в банный халат, погрузили на носилки, и наладились на выход.
– Стойте! – опомнилась я. – На улице холодрыга, а у нее ноги голые и мокрые! И вообще, ее как следует одеть надо!
Мы с Тайкой поспешили в комнаты на поиски хозяйкиных нарядов, и вырулили в спальню-будуар. Пока Тайка рылась в шкафу, я глазела по сторонам, чего хотела найти, сама не знала. Кровать смята, покрывало откинуто, телефонная трубка с толстой антенной валяется на полу у изголовья, на столике все тот же бардак… я подошла ближе.
– Сена! – зашипела подруга. – Идем скорее, пока она не скончалась!
– Угу…
Спешно приодев Инну, мы проводили всю процессию на выход и остались в квартире дожидаться охранника Толю.
– Надо выключить джакузи, – сказала хозяйственная Тайка, – а то мало ли.
Мы убрали с пола и бортиков свечки, сгребли в сторону бутылки и попытались отключить это водяное бурление. Тыкали наугад по кнопкам, пока не напали на нужную. Вода успокоилась. На дне что-то лежало. Я не поленилась сунуть руку и достала бокал.
– Тут еще один, – Тая подняла с пола точно такой же. – Она пила сразу из двух?
– В спальне, на столике, лежат две зажигалки, кроме недопитой бутылки виски стоит еще и початая бутылка водки, а в ванной валяются три(!) пустых бутылки из-под шампанского. Мужик умер бы, если б столько выпил, а тут девушка молоденькая, да и квасит она явно уже не первый день. Она бы скончалась еще к обеду, тем не менее, она позвонила мне и вполне внятно, связно попросила приехать. Тут что-то не чисто. Жаль, нет времени все тут облазить, осмотреть…
– Давай хотя бы прихватим зажигалки, – глаза подруги полыхали азартом.
– Зачем?
– Ну, как же? Расследовать будем!
И выскочила из ванной. Я же взяла бокал, поднятый Таей с пола, и понюхала. Из него не пили, бокал был чистым. Со стороны прихожей раздался шум и движение – охранник Толик вернулся с милицией. К счастью Тая успела спрятать в сумку все интересующие ее предметы и, как ни в чем не бывало, выскочила навстречу гостям. На вопрос милиции, кто мы собственно такие и кем приходимся хозяйке, мы не стали заливать про журналистику, просто соврали, что подруги, показали паспорта. Впрочем, наши персоны мало кого интересовали, нас вежливо выкинули из квартиры, и дверь стали опечатывать. Мы не стали лишний раз напрашиваться на комплименты и поспешили вниз.
Отъехав от дома, мы перевели дух и дружно закурили.
– Выходит, там еще кто-то был, – сделала вывод Тая. – Водку Инна, наверняка, не пила, зачем пить водку, когда в квартире полно дорогих напитков иностранного производства?
– Откуда ты знаешь ее вкусы, а заграницей наша водяра ценится.
– Фу. А второй бокал из ванной был чистым, может и первый тоже, но он валялся в воде, так что не поймешь.
– Да и шампанское из бутылок могли просто вылить, – подхватила Тая. – Может, это и не она тебе звонила?
– А кто же? Да и не в интересах убийцы приглашать журналистку, чтобы та спасла жертву, это как-то…
– Не по-людски, – кивнула подруга. – Ох, как все интересно, прямо сил нет! Надо было спросить, куда они ее повезли, в какую больницу?
– Надо будет узнать, проведать…
– Ага, расспросить все подробненько, – кивала подруга, прижимая к сердцу свою сумку. – Я к тебе сегодня еду, так что меня завозить никуда не надо. Будем мозговать план расследования.
–Лучше давай мозговать план завтрашнего доклада шефу, – печально вздохнула я, проскакивая на светофоре, – он ожидает уже готового интервью с женихом Розовской…
– Какой ловкий дяденька, – фыркнула Тая. – Ты ему объясни, что скоро только кошки родятся, невозможно вот так вот взять и…
– Невозможно ему что-то доказать, – вздохнула я, осторожно объезжая громадный, как двухэтажный особняк джип, – ему вынь да положь, а какой ценой ты это сделаешь – твои проблемы. Гестаповец.
– А мы ему скажем, что Шведов назначил тебе встречу на завтра, вот и все. А сами пойдем в интернет-кафе и соберем всю информацию о нем и Миле. Узнаем, где она работала в последнее время, где сейчас работает Александр, туда и отправимся, будем крутиться у входа, мозолить ему глаза, лезть в душу. Не волнуйся, интервью мы у него вырвем.
Настроена Тая была так бодро, так по-боевому – вот что значит нечем человеку заняться в несвоевременном мартовском отпуске.
Глава пятая
За поздним чаепитием, мы продолжили мозговать и составлять дальнейший план действий. В таких делах опыта мы практически не имели, но в собственные силы и интеллект верили свято, к тому же моя меркантильная натура все настойчивее требовала громкой журналистской славы.
– Пока Инна в больнице, не мешало бы поговорить с любовницей Алисой, – размышляла Тая, прихлебывая чаек. Лавруша полуночничал с нами за компанию, он развалился, заняв весь пол крошечной кухни, и дремал, похрапывая и потявкивая во сне.
– А как мы, интересно, ее отыщем? Нам даже ее фамилия неизвестна.
Я подлила в чашки еще заварки и кипяточку, спать совсем расхотелось, хотя на часах был третий час утра.
– Хм-м-м… – призадумалась подруга, – слушай, Величковские богатые буратины, значит, у них должна была быть какая-нибудь прислуга: домработница, шофер…
– Да! Шофер! – обрадовалась я. – Точно! Наверняка они куда-то вместе ездили, где-то бывали, шофер вполне мог забирать ее из дома. Теперь вопрос – как нам выйти на прислугу?
– Поговорим с охранником Толиком.
– Верно… как это я сама не догадалась…
– Эх! – махнула вдруг рукой Тая. – Хотела тебе на восьмое марта подарить, но не удержусь, сейчас отдам. Тем более, восьмое послезавтра.
– Что подаришь? – подарки я любила всегда, к любым праздникам.
– Сейчас.
Осторожно перешагнув через безмятежно сопящего Лавра, Тая метнулась в прихожую и вернулась со стопкой красных книжечек удостоверений. На одной красовалась надпись «пресса», на двух других – «милиция» и «частный детектив».
– Это тебе, – подруга протянула мне удостоверения. – С праздником.
Документы были подделаны мастерски: фото, печать, подписи… загляденье!
– Тая, откуда это у тебя и зачем оно нам надо? И как ты вообще это сделала?
– И это вместо спасибо? Хотя, чего от тебя еще ждать. Корочки в ларьке купила, твои фотки у меня были, а об остальном Влада попросила позаботиться.
– Влада? Нашего Влада?
– Ну да, он на компьютере все сделал. Смотри, какая печать, а? Прелесть! Я хотела сделать тебя еще фээсбэшницей и налоговым инспектором, но у меня фотографий не хватило.
– Тебе не кажется, что это подсудное дело?
– Да ладно, это же так, шутка. Мы же не собираемся ими всерьез пользоваться… – Тая поймала мой взгляд и осеклась. – Или… собираемся?
– Похоже, что собираемся, – вздыхая, я открыла удостоверение частного детектива. – Разве у нас в стране есть детективы, тем более с корочками?
– Понятия не имею. В ассортименте были еще удостоверения дурака и полного идиота, к ним еще дипломы прилагались, говорю же, это все шутка, ненастоящее.
– Но выглядит очень внушительно, уверена, нам они помогут открывать нужные двери. Лишь бы самим за решеткой не оказаться.
– Да кто нас посадит за такую ерунду? Мы же не собираемся использовать эти документы в корыстных целях, токмо правосудия ради, ибо справедливость…
– Тая, пошли спа-ааать! – широко зевнула я, сползая с табуретки.
Хмурое утро началось как обычно: заходящийся в истерике будильник (когда же я его выкину и куплю какую-нибудь тихую электронную пикалку?), нетерпеливо сопящий в ухо пес, желающий немедленной прогулки, и желание спать, спать… только спать и ничего, кроме спать…
Пока я таскала птенчика по двору, Таисия заварила чай и приготовила завтрак.
– Сейчас поедем в интернет-кафе и приступим, – попивала кофе бодрая и чрезмерно активная Тая, я же сонно кивала в ответ. – Вооружимся информацией и в бой!
На кухонном столике лежали забытые с вечера удостоверения, я принялась рассматривать их при дневном свете. Надпись в журналистском сообщала: «Ксения Зорина, специальный корреспондент газеты «Комсомольский комсомолец»»… Вредная Тайка вписала мои ненавистные паспортные данные – по паспорту я Ксения. Оригинальность моих родителей, решивших назвать чадо в честь парижской реки Сены, на берегах коей они познакомились, будучи в турпоездке, не вдохновила теток из загса. Регистрировать новорожденную с именем Сена они наотрез отказались, пришлось записать меня Ксенией. Я же любила свое экзотическое имя, пусть уж его склоняют на мужской лад, называя меня Сеней и Семёном, нежели Ксюхой. Я вообще к этому имени не имела никакого отношения, оно не было моим, оно принадлежало теткам из загса.
– Ничего, что я написала «Комсомольский комсомолец»? – подобострастно захихикала подруга, заметив мою перекошенную физиономию. – Это юмор такой…
– Да пёс с ним, с комсомольцем! Зачем ты мою фамилию-имя прилепила?
– Да ладно тебе, чего ты так взъелась на свое паспортное имечко? Если бы ты представлялась народу как Ксения или на худой конец Ксена, тебе не задавали б каждый раз кучу дурацких вопросов.
– Нет! Нет! Я Сена и все тут! Такого имени больше ни у кого нет, а Ксюх полным-полно!
– Сеночка, у тебя какие-то ненормальные фобии…
Милая Таечка доступным языком объяснила мне, что я псих маниакальный, и если я из-за своих психиатрических расстройств выброшу в мусор ее гениальный подарок, в который она вложила столько труда, души и сердца, желая сделать мне, скотине неблагодарной, оригинальный сюрприз, что ж, пожалуйста. На здоровье. Я дожевывала яичницу и грустила. Потом рискнула заглянуть в милицейское удостоверение. Теперь уже Ксения Зорина являлась помощницей следователя городской прокуратуры. Хорошо хоть не генералом с Петровки. С последней корочкой все было просто и ясно: «Частный детектив Ксения Зорина». Славно, что не Зорина – Пуаро через маленький незаметный дефис.
– Все ясно, – вздохнула я, – я прямо на все руки от скуки… ладно, ладно, мне нравится твой подарок. Давай собираться в кафе.
– На работу позвонить не хочешь?
Я не хотела. Но пришлось. Не давая С.С. вставить ни слова, я протарахтела наполовину вымышленный доклад о своей кипучей деятельности, сказала, что мне еще требуется время для сбора материала, и быстренько грохнула трубку на рычаг, пока он ничего не успел сказануть.
Ехать решили на машине, но ночью вдарили морозы, и моя сенокосилка отказалась заводиться. Мы ее и так и эдак, со словами и без слов… – мертвяк. Пришлось тащиться на метро.
– Тая, а далеко ехать? – канючила я, страдая в душном вагоне. Не люблю метро, я в нем мучаюсь… особенно летом. А после взрывов, я его еще и боюсь.
– Нет, пару станций, там прямо возле метро это кафе. Как-то мимо проходила, видела и зачем-то запомнила, а вот теперь пригодилось. Кстати, ты не знаешь, сколько там чего стоит?
– Откуда? Я не знаю, с какой стороны к компьютеру подходить, а ты хочешь, чтобы я была в курсе цен интернет-кафе. А почему «кафе»? Можно выпивать, сидя за компьютером?
– Нет, там ничего не подают и не разливают, народ просто сидит за столами, утюрившись в мониторы, вот и вся радость.
Кафе и впрямь оказалось совсем не кафешным, больше похожим на огромный офис: просторное помещение, длинные столы, плотно заставленные компьютерами и тихая публика со стеклянными глазами. Мы заплатили шестьдесят рэ за час и «интернет-официант» проводил нас к свободной машине.
– Вы нам только, пожалуйста, все включите и покажите, – безобразно кокетничала с симпатичным «официантом» отвратительная Тая, – а то мы ничего в этом не понимаем. И как в интернет входить и куда-чего вписывать. Мы журналистки, готовим важный материал…
И все тут! А я будто и вовсе на свете не существовала! Меня бесцеремонно отодвинули в сторону, и два голубка склонили хохолки у монитора.
– Пазвольте, – я протиснулась к стульям и клавиатуре, распихивая влюбленных. – Мы сами разберемся, спасибо!
Юноша тут же отчалил, оставив нас в покое.
– Какая же ты, все-таки… Сена!
– Какая? Ну, какая? Мы сюда зачем вообще пришли?! Скорей бы тебя замуж выдать, что ли, позорница!
– Ага, с тобой мне не светит такого счастья! Я никогда ни с кем не познакомлюсь!
Я уселась за стол и с видом компьютерного гения принялась набирать: «Александр Шведов» в графе поисковой программы. Это единственное что я умела, да и то подсмотрела, как это делал наш художник, когда искал порнографические сайты. Компьютер вывалил нам столько информации и газетных статей, что мы малость растерялись.
– И что теперь со всем этим делать? – приуныла я. – Будем весь день сидеть, все деньги тут оставим.
– Вечно ты, Сена, только о деньгах думаешь, – фыркнула подруга.
– Разумеется! Когда их нет, ни о чем другом думать просто не получается!
– Тогда хотя бы смотри по сторонам! Вон плакатик с аршинной надписью, а надпись гласит, что мы можем сохранить информацию на дискете или распечатать прямо здесь, доплатив, разумеется.
– И много доплачивать?
– О, Господи! Я сама заплачу!
И Тая направилась к главному «интернет-бармену» выяснять подробности, а я открыла второе окно и ввела в поисковик: «Инесса Величковская». Статьи и сплетни тут же посыпались как перья из распоротой подушки.
– И как наши дела? – подошла Тая.
– Нормально, – я быстро просматривала тексты, попадалось множество фотографий. – Это все нам тоже пригодится…
– Слушай, я придумала, как нам подобраться к Шведову. Ты напрасно представилась журналисткой, скажи, что ты частный детектив и расследуешь это странное самоубийство.
– Частных детективов обычно нанимают, сами они не расследуют из любви к искусству.
– Во! Именно! Из любви к искусству! Наври, что ты безумная поклонница Розовской, ее смерть тебя потрясла, вот ты и решила заняться расследованием!
– Я даже не знаю, как эта Розовская выглядит.
– Сейчас покажу, – Тая вернула на экран информацию о Шведове, пощелкала мышкой, и вскоре на экране возникло большое фото. Не мудрено, что я никак не могла вспомнить ее лица, такими блондинками телеэкраны забиты до отказа. Глянцевое личико с мелкими чертами, на переднем плане Алые Губы, легкие тщательно завитые кудри а-ля Монро, яркие голубые глаза. В ее взгляде, во всем облике просматривалась какая-то внутренняя надломленность, какая-то трагичная истеричность, что ли, хотя это вполне могла быть роль, образ. И вообще, мне было не понять, как с такими дамочками «внезапными и порывистыми» могут уживаться под одной крышей принцы Шведовы. Александр оказался о-о-о-очень симпатичным, с роскошной темной шевелюрой, с классически красивым лицом – мечта одним словом. Недосягаемая мечта для счастливых обладательниц запорожцев – другим словом.
– Каков, да? – завистливо вздохнула Тайка. – Такого замучаешься завоевывать.
– До чего дамский пол дошел. Раньше они нас завоевывали, а теперь мы их.
– Нас, милая моя, еще никто толком не завоевывал.
– К счастью, мы тоже никого.
– А вот она, – Тайка ткнула пальцем в лоб Миле Розовской, – наверняка так ловко сети расставила, так все обстряпала: бац-бабац и в невестах у такого господина.
– А потом трах-бабах – и в покойницах, – передразнила я. – Мы понятия не имеем, кто там кому сети расставлял, может, это он по Милочке с ума сдвигался. Ты давай лучше узнавай, как это все распечатать, покуда наше время не вышло.
И Тайка понеслась на поиски красавчика «официанта», дабы он помог ей с этой проблемой. Вскоре у нас на руках оказалась внушительная бумажная кипа. Покинув Интернет-кафе, мы перебрались в кафе обычное. Взяв по чашке кофе, устроились в уголке и принялись перебирать бумажки. Начали со Шведова-Розовской. Из всего богатого материала мы выяснили следующее. Оказывается, к своим двадцати восьми годам, Мила сыграла аж две крошечных роли в кино, три в не к ночи помянутых Тайкой сериалах, и одну роль («мадам, к вам поручик Ржевский! Запускать?) в театре, но единодушно воспевалась журналистами и критиками, как ярчайшая восходящая звезда современности. На момент самоубийства она готовилась к съемкам в фильме Шведова-старшего, где должна была играть со Шведовым-младшим. Фильму-драме с рабочим названием «Латиница», заранее предрекали громкий успех, называли «событием года», хоть и обмолвились пару раз, что картина «все-таки больше ориентирована на западного зрителя» и что «мы опять хотим подобраться поближе к Голливуду». Судя по интернет-сплетням, с Александром Мила познакомилась на кастинге «Латиницы», роман закрутился стремительный и бурный, через каких-то несчастных три месяца повелись разговоры о свадьбе, даже назначалась дата, но вот какая из пятнадцати различных, обнаруженных в «сведениях из достоверных источников» – реальная, мы так и не поняли. И как мы не пытались, как не старались, никаких поводов для самоубийства не откопали. Все прекрасно, все шоколадно, малышка выхватила из рук зазевавшейся судьбы свой счастливый билет, так с чего вдруг она выбрала время, когда ее точно никто не потревожит, и напилась таблеток? Газетенка, рангом чуть выше моей трупной, утверждала, что Мила оставила записку, даже текст ее обещалась привести, но не привела, видать журналюга вроде меня, так ничего и не придумала трагически-посмертного.
