Музыкальный канал мы честно и добросовестно глядели до полуночи, но певицу Аиду так ни разу и не увидали. Видать ее популярность была в прошлом, или же еще в будущем. Но Тае очень сильно хотелось на нее посмотреть, ради этого она даже согласилась поехать вместе со мной на работу и покопаться в газетах, делая вид, что помогает переезду.
– Давай спать, что ли? – я уже просто не могла смотреть на это бессмысленное мелькание мальчиков и девочек с одинаковыми прическами, телами и лицами. Казалось, все они поют одну бесконечную ужасную песню и никак не могут остановиться. Не получается у них…
– Давай, – зевнула Тая.
Тему фальшивого принца, его семьи и несостоявшейся невесты-певицы мы закончили обсуждать минут двадцать назад, больше мусолить это не хотелось. Тема уже внушала отвращение.
Пока я раскладывала диван и стелила постель, Тая смыла шикарный макияж и переоблачилась в свою уютную кружавчатую рубашку с бабочками. Когда наступала весна, она привозила ко мне эту рубашку, когда поджимал ноябрь, кружева уезжали на Академку, а взамен приезжала фланелевая с розами и маргаритками. Четверть моего шкафа забито Тайкиной одеждой, я порой даже не знаю, где чьи вещи.
Выключив свет, я примостилась с краю и натянула махровую простыню, заменяющую летом одеяло.
– Все-таки хорошо, что это было.
– Что? – я повернулась на бок, пытаясь рассмотреть в темноте Тайку.
– Артур, его ухаживания, эти две недели. Это было здорово, и хорошо, что я ничего не рассказала ему о себе, получается – мы квиты. Просто поиграли и разошлись, никто никому ничего не должен. Только вот кольцо…
– Если у него хватит наглости попросить его обратно, я сама могу ему отвезти и бросить в рожу, тебе не обязательно будет с ним встречаться.
– Ладно, поживем-увидим, давай спать, а то завтра в редакцию опоздаем.
– Не передумала ехать со мной?
– Нет, помогу тебе с переездом.
– Спасибо, друг.
– Не за что. Спокойной ночи.
В восемь утра заголосил будильник, и сразу же оживился Лаврентий в предвкушении прогулки.
– Я выведу его, – с тихим вздохом произнесла Тая.
Она лежала на спине и смотрела в потолок на мою пыльную пятирожковую люстру из сиреневой пластмассы.
– Давно не спишь? – приподнялась я на локтях.
– С половины шестого.
– Чего так?
– Думаю.
Даже и не надо было спрашивать, о чем.
– Тай, ты же сама говорила – хорошо, что такое с тобой случилось. Главное, все обошлось с минимальными потерями, а представь, если бы ты вышла за него замуж.
– Если бы я вышла за него замуж, – перевела она на меня взгляд печальных глаз, – мы поехали бы в свадебное путешествие, в кругосветный круиз.
Такую жирную карту мне нечем было крыть, не придумали еще такого туза.
– Это он тебе сказал?
Тая отвернулась к стене и не ответила.
– Идешь гулять с Лавром? – вздохнула расстроенная я.
– Иду, – глухо ответила Тая.
Подруга быстро поднялась и, не глядя на меня, пошла в ванную. А я осталась с неприятным ощущением, будто это я собственноручно развалила ее шикарную свадьбу.
Они ушли, а я, вся в невеселых думах, отправилась умываться. Размышляя над тем, что кофе вреден, но вкусен, я завершила омовение и направилась было на кухню, как вдруг мое внимание привлекла трель мобильника. Трель доносилась из Тайкиной сумки. Скорее рефлекторно – телефон звонит, значит надо ответить – я полезла в сумку и достала аппаратик. На дисплее высветилась надпись: «Артур-мобил». Я нажала на кнопочку ответа и отчего-то хриплым басом произнесла:
– Да?
– Таечка, здравствуй, – произнес негодяй. – Не разбудил?
– Нет.
– Замечательно, слушай, я взял два билета в театр Гоголя, отличная пьеса, я ее уже видел, но хочу посмотреть еще раз с тобой. Как обычно в семь часов. Ты пойдешь?
– Не знаю, – я пару раз кашлянула в трубку, – похоже, заболела.
– Заболела? Температуру мерила? Давай я подвезу все необходимое!
Слушая его, я смотрела на облупившуюся во многих местах обувницу-калошницу и не знала, что и отвечать влюбленному, заботливому жениху. Чужому жениху.
– Перезвоню, – наконец брякнула я и нажала на отбой.
Телефон практически сразу зазвонил снова. Я опять нажала на отбой и убрала его обратно в сумку. В конце концов, мне хотелось кофе.
Я уже допивала большую чашку ароматного напитка, когда наконец-то вернулись Тая и сладкий. Пока Лаврентий шумно пил воду из своей поилки – небольшого эмалированного тазика, я честно передала ей наш короткий разговор с Артуром. Ожидая, что сейчас она изрыгнет громы и молнии, порицая мою самодеятельность, я на всякий случай отошла к окну (кто знает, может, придется выпрыгивать), но она посмотрела на Лаврентия, взяла его полотенце и тщательно вытерла мокрую собачью морду. Затем сказала:
– Странно… выходит, отец не задал ему жару?
– Не знаю, но разговаривал он как ни в чем не бывало. Пойдешь в театр?
– Я перезвоню. Давай скорее собираться, а то опоздаем.
Я хотела спросить, куда, собственно, мы едем, но вовремя вспомнила куда. Сегодня же перебираемся в новый офис.
Чтобы успеть стопроцентно, добираться решили на метро. Настроение было задумчивое, лица лиричные – обе размышляли на одну и ту же тему. Покачиваясь на диванчике в вагоне, я пыталась понять, что происходит? Если отец не стал разговаривать с Артуром, то зачем он ждал у ресторана? И кого именно желал выловить? А если бы мы уехали все втроем? Если бы, да кабы… Но, касательно возможной свадьбы настроен он был резко отрицательно, и если не стал говорить с Артуром, то… почему? А если поговорил, то причем тут билеты в театр? Или он и вправду влюблен в Таюху? Я скосила глаза и посмотрела на ее курносый профиль. Не нравилась мне вся эта история, хоть плачь.
У дверей издательского дома «Комета», где изволила влачить свое жалкое существование наша трупная газета, топтался Влад, посасывала папироску Тина Олеговна, ругался с кем-то по мобильному художник Лёвик Иловайский и, собственно говоря, все, больше никого не было. Отсутствовал Дима – наш корректор, дизайнер и верстальщик, а так же бледная и молчаливая, как арестованный лебедь Оксана Макакина – ответственная за криминальный раздел. Она у нас работала сравнительно недавно, ведь раньше вся газета была посвящена исключительно аномальным явлениям. До встречи с Оксаной, я могла бы подумать, что девушка с такой блеклой, будто выцветшей внешностью и фамилией «Макакина» просто обречена на неудачную жизнь и неуклюжую судьбу, однако юная леди вполне вписалась в историю. Она относилась к жизни с удивительным пофигизмом, и, наверное, из-за этого у нее все получалось, ко всему вдобавок у барышни оказался симпатичный состоятельный супруг. У нас Оксана работала только потому, что не хотела сидеть дома и терять журналистский стаж, а так вполне могла бы ничего не делать и заниматься только своей персоной. Короче, в нашей газете Оксана нашла свое место под солнцем.
Я со всеми поздоровалась, и посмотрела на часы: 10.05.
– Где Конякин?
Целое пятиминутное опоздание нашего патологически пунктуального начальства не могло не удивлять.
– Сами поражаемся, – пожал плечами Влад, – без него охрана нас внутрь пропускать не хочет. А чего это вы, девчонки, какие-то коматозные?
Тая подняла на него взгляд влажных карих глаз и прошептала:
– Я на жизненной распутице пребываю.
Тина Олеговна моментально развернула свои слуховые локаторы в нашу сторону, вот ведь всегда есть человеку дело до чужих проблем, своих что ли не хватает?
Влад взял нас обеих под руки и отвел в сторону.
– Вы опять во что-то серьезное влипли?
В очках его глаза казались большими и добрыми. Мне захотелось поплакать, но я сдержалась. Тая молчала, тогда я решила ответить вместо нее:
– Тае замуж предлагают, а мы не знаем, стоит ли соглашаться.
– Приличный хоть человек?
– Непонятно.
– Богатый?
– Неизвестно.
– Он хотя бы не негр?
– Причем тут негр? – подала голос Тая. – Почему обязательно – негр?
– Ну, хоть что-то вы должны же о нем знать, вот я и спрашиваю, белый ли он.
– Как снег.
– Больной, что ли или из Питера?
– Отойдем, Сена, – процедила Тая. – Отойдем, пока я ему в лицо не вцепилась!
Мы отошли, но обуреваемый любопытством Влад потащился за нами. И тут я увидела наше начальство. Конякин резво скакал со стороны метро и весь был какой-то всклокоченный, лицо как-то набок, рубашка колом, брюки застегнуты где-то подмышками, иными словами вид Станислав Станиславович имел очень творческий и крайне порывистый. Приветственно кивнув работникам ножа и топора, он полез было к охране с претензиями, но нам мгновенно открыли все двери, не желая связываться с Конякиным.
– Так, – командным голосом произнес наш предводитель, – для начала идемте, осмотрим новое помещение, распределим, кто, где разместится.
Начальству опаздывать можно, оно вообще, как известно, не опаздывает, оно, задерживается. А любого из нас он растерзал бы на месте за трехминутную паузу. Хотя кто его знает, может в такой газете, как наша и необходима железная дисциплина, иначе вообще все развалится. Стоит отдать должное С. С., за время его царствования наш разгильдяйский коллектив и впрямь стал более подтянутым и работоспособным, по крайней мере, расслабляться Конякин нам не позволял. По его словам, мы вот-вот должны были вывести нашу газету на прямо таки межпланетный уровень популярности и тогда у нас появятся реальные возможности и увеличить тираж, и огрести невиданные богатства, и, наконец-то, нанять еще людей, чтобы больше не приходилось работать каждому за троих.
Наш новый офис располагался этажом ниже старого, я этому даже обрадовалась, на втором этаже размещалась бухгалтерия и касса, значит, можно будет раньше всех оказываться у заветного окошечка выдачи денег.
Мы шли все дальше и дальше по направлению к курилке и туалету, и я уже начала беспокоиться. Когда миновали предпоследнюю кабинетную дверь, и Конякин стал притормаживать, беспокойство усилилось. Так и есть, наш новый офис располагался в самом хвосте впритык к мужской уборной. Лица у трудового коллектива вытянулись, как по команде. Конякин или делал вид, или же вправду не замечал нашего резко потускневшего настроения. Он открыл дверь и широким царским жестом приказал войти. Наступая друг другу на пятки, мы вошли в нашу новую обитель. Сначала попадали в предбанник, созданный для секретарши, по левую сторону предбанника располагалась дверь в кабинет начальства, по правую сторону – вход непосредственно в помещение офиса, не очень большого, но зато с пятью столами. И уже в офисе была еще одна дверь в крошечный закуток, его вполне можно было использовать как кладовку. Или же, как кабинет Тины Олеговны, подумаешь, окон нет и одна стена общая с мужским туалетом, отличный кабинет можно сделать, обладая большим желаньем и смекалкой.
Осмотрев новый офис, мы все сгрудились в предбаннике, и Конякин вдруг сказал удивительное:
– А сюда мы посадим секретаршу.
Мы замерли. Неужто наши газетные дела выправились до такой степени?
– Разве можем позволить себе секретаря? – очнулась первой Тина Олеговна.
– Да, – гордо выпятил грудь С. С. – Можем! А теперь за дело!
Мы бодро устремились на второй этаж за своим барахлом. Я бежала впереди всех, надеясь успеть занять приглянувшийся мне стол у окна. Ворвавшись в редакцию, я схватила со стола компьютерную клавиатуру, из ящика выхватила пачку исписанных листов и метнулась в обратном направлении. Народ, осознавший, что все лучшие места могут разобрать, тоже включил третью скорость и заметался. Одному Конякину торопиться было некуда, его-то кабинет никто не займет. Он перехватил Влада, тащившего монитор, и сказал в своей обычной повелительно-рычащей манере:
– В номер дашь рекламу, мол, ищем секретаря, умеющего составлять кроссворды и сканворды! Мы ему доверим еще и раздел юмора вести! Пол и возраст значения не имеют!
Последнюю фразу я услышала уже в коридоре. Здорово, значит, секретарь у нас, так же как и все остальные будет на все руки от скуки. Ни кроссвордов, ни юмора до сих пор еще не публиковали, значит, начальство решило расширять газету, видать дела наши и впрямь выравниваются.
Обогнав Тину Олеговну, шествовавшую с цветочным горшком в руках, я залетела в новый офис и бабахнула клавиатуру на самый лучший стол – и у окна, и рядом с выходом. Бросив в мою сторону нехороший взгляд, Тина Олеговна поставила горшок на подоконник у стола в противоположном конце комнаты и собралась что-то сказать, но мне некогда было ее слушать, я помчалась за компьютером, чтобы уж как следует утвердиться на новом рабочем месте.
В офисе этажом выше вовсю шла кипучая деятельность по переселению, а Тая целиком и полностью погрузилась в содержимое стеллажа, где громоздились коробки со старыми номерами. Ни крики Конякина, ни народная толчея – ничто не могло оторвать ее от поисков номера с певицей Аидой. Я не стала ей мешать, у меня своих дел был непочатый край. Отсоединив процессор от монитора, я поспешила на выход.
– За каждым остается закрепленным тот же самый цветок, что был здесь! – неслись в след конякинские распоряжения.
У нас каждый, даже наш разудалый художник был ответственен за какое-нибудь растение, или как называл это Влад – шефствовал над одним зеленым горшколицом. Моим горшколицом был длинный кривой кактус неприличной формы, который я исправно поливала отстоянной водичкой, в надежде, что он когда-нибудь зацветет.
Я устанавливала процессор на столе, когда вошел Влад с двумя коробками.
– Сена, хочешь, скажу невероятное?
– Валяй.
– Конякин помогает Тае что-то искать в стеллажах. Все в шоке и считают это началом большого и светлого чувства.
– Прекрати, пожалуйста, ерундить, может он хочет, чтобы она поскорее нашла что ей нужно и умелась из редакции. И вообще, пойдем, перекурим, а?
– Пойдем.
Он бухнул коробки на соседний стол, и мы отправились в курилку.
– Слушай, Сена, – Влад дал прикурить мне и закурил сам, – у Таисии что, действительно серьезный жених появился?
Я знала, что Тая ни за что мне не простит, если я скажу ему правду, поэтому честно призналась:
– Не хочу рассказывать, все-таки это Тайкина личная жизнь, хочешь, спроси у нее сам.
– У, видать серьезны дела, раз так, – покачал головой Влад. – Ты его хоть видела?
– Не искушай меня. Все, больше не спрашивай ничего. Лучше скажи, в закуток влезет стол с Тиной Олеговной?
– Не, Тина будет сидеть с нами, мы уже художника решили в каморку засунуть, Иловайский там как раз мастерскую себе оборудует.
А я-то уже понадеялась, что Олеговна со своими цепкими, все подмечающими глазками свалит с горизонта и можно будет не трястись при каждом опоздании, ожидая, что эта грымза нажалуется Конякину.
– Влад, – я затушила окурок о край железной урны, – подари мне кольцо, а?
– Какое?
– В нос. Которое на палец надевают, разумеется. Понимаешь, мне никто никогда колец не дарил, хочется, чтоб подарили, хотя бы ты.
– Хорошо, – послушно кивнул он, – подарю.
Я только безнадежно махнула рукой, откуда у него деньги?
Накурившись, мы продолжили свой переезд, предстояло перетащить еще кучу коробок, бумаг, да рассортировать все это на новом месте, чтобы не путаться. Без особого энтузиазма вернулись мы с Владом в свой старый офис. У окна стояла Тая и внимательно рассматривала газетный разворот. Конякин, кряхтя, пытался вытащить с нижней полки стеллажа здоровенную распухшую от нужных и ненужных бумаг коробку.
– Нашла? – заглянула я через плечо Таиски.
– Да, – отчего-то шепотом произнесла она, – вот такая вот она, Аида.
Со страницы пристально смотрела симпатичная девушка, блестящая черная челка на белом лбу, сильно накрашенные глаза и губы, пристальный взгляд прямо «на зрителя». При такой прическе и макияже определить хотя бы приблизительный возраст Аиды не представлялось возможным. Разглядывая фотографию, я вспомнила и статью, она была совершенно, то есть абсолютно разгромной, ее писал Влад, потому что я отказалась вылить столько грязи на абсолютно неизвестного мне человека. Если не ошибаюсь, Влад получил за эту статью тройной гонорар. Я подняла взгляд, Влад усердно помогал Конякину извлекать треклятую коробку. Тая внимательно читала этот гадкий опус, а я тем временем решила порасспросить Владика, неужели Аида и впрямь так плоха? И действительно ли он так хорошо знаком с ее жизнью и творчеством?
С коробками возились долго, и мне все никак не удавалось заполучить Влада. Надо отдать должное, Конякин честно горбатился наравне со всеми, чем не мог не вызвать в наших сердцах законного уважения.
Переезжали мы до самого обеда, явись остальные сотрудники, могли управиться скорее, но – увы, мне жалко было их заранее, в гневе Конякин страшен, а гневаться он будет непременно.
Наконец возникла пауза, и мы с Таей заметили, что Влад направился в курилку. Мы немедленно последовали за ним.
– Это ты писал? – Тая ткнула ему в нос газету.
– Я, – он закурил, глядя на нас поверх очков.
– Она что, на самом деле такое кошмарище?
– Понятия не имею.
– А… как же так?
– Я вообще эту певицу не знаю, этот материал заказной, мне его практически готовым для публикации предоставили, я добавил кое-что от себя и все.
– Хм-м-м… – Тая сложила газету и убрала к себе в сумку. – А вы, оказывается, продажные подлюги-журналюги.
– Тая, солнце, – усмехнулся Влад, – вспомни, как называется наша газета, и как мы зовем ее между собой. И ты еще чему-то удивляешься?
– И много тебе заплатили?
– Прилично.
– А кто?
– Конякин, разумеется, кто ж еще.
– Выходит, нам кто-то заказал эту статью, – призадумалась я. – Странно, обычно «заказывают» известных персон, кому понадобилась эта Аида?
– Это тоже способ раскрутки, – заметил Влад, – звезды часто делают себе имя на скандалах.
– Никакой славы не захочется, если о тебе будут писать подобные гадости, – сказала Тая. – Это отвратительно.
В душе я тоже сочувствовала незнакомой мне Аиде. Далеко не каждый обрадуется, прочитав о себе подобные гнусности, даже если это опубликовано в целях пиара. У Таиски запиликал в сумке мобильник, она достала аппаратик, посмотрела на: «Артур-мобил» и вышла из курилки в коридор, чтобы мы не подслушивали.
Вернулась она достаточно быстро и отвела меня в сторонку.
– Сена, он спросил, как я себя чувствую и уточнил, идем ли мы в театр.
– А ты что?
– Сказала, что самочувствие мое улучшилось, отказалась от театра и запросилась в ресторан.
– Зачем?
– Хочу поподробнее расспросить его обо всем непонятном, и об Аиде в том числе.
– Ты все-таки собираешься за него замуж?
– Мне просто интересно, что же происходит.
Она перебросила ремешок сумочки через плечо.
– Уходишь?
– Да, поеду домой, надо привести себя в божеский вид.
– А вечером…
– Вечером приеду к тебе и все доложу. Кстати, завтра у Горбачева день рождения.
– О! А я и забыла! Что подарим?
– Ты сочини поздравительную открытку в стихах, а я присмотрю хороший одеколон. Что еще мужику подаришь? Разве что галстук…
– А вот позвольте не согласиться… – полез к нам в коридор Влад.
– Не позволим.
Тайка чмокнула меня в щеку и поспешила на выход.
Возились мы еще долго, слишком много оказалось всевозможного бумажного хозяйства. И пока мы, чихая и плюясь, сортировали эту катастрофу, день приблизился к своему завершению. Механически заставляя коробками и закладывая толстыми папками с атласными завязками полки стеллажа, я размышляла обо всем сразу. Влада, написавшего эту ужасную статью я не винила, сама сто раз такое делала и, надо признаться, угрызений совести не испытывала – у нас тиражи хорошо расходились, если на обложке был анонс скандала вокруг звезды, тем более мы туда еще и мистику примешивали, да и звезде лишняя реклама. Нет, я, конечно же, не хочу оправдывать наши грязные журналистские делищи, но неоднократно я стояла у газетных лотков и смотрела, что покупают люди, идущие в метро. Мне было очень интересно, берет ли кто-нибудь наш «Неопознанный труп», и если берет, то хоть посмотреть на этого человека, запомнить его в лицо. Так вот, большинство крупных заголовков были примерно одинакового содержания: «Та разводится с тем-то, тот наставил рога той-то, те все вместе переспали с тем-то и теперь тот-то грозится всех тех убить». И эти издания расхватывались в момент, ничего не залеживалось, люди хотели знать всю «правду» по дороге на работу. Мы бы, наверное, и не писали всех этих гнусностей, не будь на них такого бешеного спроса, а раз есть спрос, пожалте – предложение. Но отчего-то именно статья про Аиду не выходила из головы, из материала нашей газеты следовало, что она полусумасшедшая наркоманка, алкоголичка, много раз пытавшаяся безуспешно лечиться, и еще она планирует сделать операцию по перемене пола, потому как влюблена в свою бэк-вокалистку. Чушь, конечно, полнейшая, но написано было так едко и зло, что я на ее месте рыдала бы с полмесяца – не меньше…
Сидя на корточках и глядя в коробку с пачками бумаги для принтера, я думала о стиле написания статьи – он был совсем для Влада нехарактерным. Не могу сказать, что Влад совсем «беззубый», он тоже мог раздухариться и написать страшно, но это…
Засунув коробку на нижнюю полку, я отправилась на поиски Влада. Он обнаружился в курилке, травился вместе с Конякиным. Я решила сразу взять начальство за рога.
– Станислав Станиславович, – я тоже закурила, чтобы не выбивать из коллектива, – вы помните, в марте мы давали статью про певицу Аиду?
– Не помню! – отрезал Конякин, но мне требовалась информация.
– Влад написал разгромную статью о никому неизвестной певице Аиде, говорит, статья была заказной.
– Да, – кивнул Влад, – вы мне дали материал, там была уже почти готовая статья, мне и писать-то особо ничего не пришлось.
– Что-то припоминаю, – Конякин выпустил вверх столб зловонного дыма каких-то жутких дешевых сигарет. – А в чем дело?
– Кто вам заказал ее?
– Это конфиденциальная информация.
– Вы так говорите, как будто вам поручили ее застрелить. Мне интересно узнать, кто и зачем заплатил деньги, чтобы в газете появилась такая статья.
– Интересно, Сена, за углом! Вы там все коробки разобрали?
– Практически…
– А надо, чтобы все! Быстренько докуривай и за дело!
И он стремительно покинул курилку, оставив нас с Владом одних.
– Слушай, не сам ли Конякин написал эту статью?
– Нет, – качнул Влад головой, – как я понял, ему уже передали текст.
– А как передали? Под покровом тьмы?
– Похоже, что по Интернету, станиславский компьютер ведь подключен к Интернету.
– Да? – изумилась я. – Не знала, что мы такие прогрессивные. Ты уверен?
– Сам подключал, я и свой компьютер подключил. Далась тебе, Сена, эта статья.
– Просто интересно, почему люди готовы платить деньги, чтобы так обложить девушку?
– Не зна-а-аю, – зевнул Влад, – это вполне может быть месть отвергнутого любовника…
«Отвергнутого любовника»! У меня перед глазами вспыхнуло – уж не Артурчик ли это сделал? Кстати, как там проводит время Тая? Покинув курилку, я отправилась в наш новый офис, но телефонных аппаратов там еще не было, тогда я поднялась в старое помещение, там телефонов уже не было – где-то зависли они в межзвездном пространстве.
Покрутившись для виду еще немного в новом офисе, я полила свой неприличный кактус, собрала сумочку и наладилась потихоньку на выход. И в дверях столкнулась с Тиной Олеговной.
– Ты куда это? – прищурила она маленькие глазки с короткими густо накрашенными ресницами.
– Я уже все сделала, – произнесла я голосом уставшего после дойки хлебороба, – иду домой.
– Станислав Станиславович в курсе, что ты уходить собралась?
– Вот вы ему пойдите и доложите! – прошипела я, обогнула ее тщедушную фигуру и поспешила к лестнице.
Вслед мне понеслись какие-то гадости, но я была глуха к ним. Я справедливо полагала, что уже достаточно напахалась и за себя и за тех, кто не соизволил явиться.
По дороге домой я пыталась выбросить из головы и статью, и Аиду, но никак не удавалось. Эта певица с трагическими глазами притягивала, хотелось узнать о ней как можно больше. Не из газет, разумеется. Я надеялась, что Тая расспросит Артура и элегантно выяснит у него хоть что-нибудь об этой девушке.
Дома меня как всегда радостно приветствовал Лавруха.
– Идем, идем, – я повесила сумку на крючок вешалки, – как раз тебе еды еще купить нужно.
Прихватив пакет, кошелек, мы отправились в поход к рыночку. Я провела Лаврентия окольным путем, чтобы он мог облегчить организм до того, как мы пересечем территорию рынка. Лавр понял, что от него требуется и исправно делал свои дела. Я же эти дела старательно закапывала, набрасывая сверху песочек, таким образом, мы не особо-то и вредили экологии Москвы.
На базарчике прямиком направились к знакомому магазинчику свежего мяса. Я привязала Лавра у входа и вошла внутрь. За прилавком как всегда стоял улыбчивый парнишка-продавец.
– О, здравствуйте, – улыбнулся он мне и помахал рукой кому-то за моим плечом.
Я обернулась, в окно витрины заглядывала серьезная сенбернарья морда.
– Есть что-нибудь для нас?
– Конечно, сейчас выберу самое лучшее.
И на прилавке стали громоздиться говяжьи обрезки, жилы, сахарные косточки с хорошими кусками мяса.
– И печенки килограмм.
– Хорошо. Красивый он у вас, здоровый такой, не тяжело с таким теленком управляться?
– Нет, если подход найти, – любезно ответила я и полезла в кошелек. – Сколько с нас?
Он назвал цену и кинул сверху еще пару жил.
– Это вам «в поход».
– Спасибо.
Я улыбнулась лучезарно. Имеешь собаку, изволь кокетничать с мясником. Загрузив пакет продукцией, я отправилась к Лаврентию. Он первым делом попытался засунуть нос в пакет, но я этого ему не позволила.
– Идем, сладкий, домой, там и отведешь душу.
Сладкий несся домой как на праздник, заранее предвкушая сахарную кость, а я говяжий суп и жаркое. Не могу сказать, что я совсем уж нищая, на двоих с Лаврентием вполне хватает… нет, буду откровенна – едва хватает, к тому же много средств «съедала» машина и гады гаишники. Знакомый мясник отвалил нам столько отличного мяса, что грех было бы все скормить Лавру. Я всю дорогу лечила свое израненное самолюбие тем, что многие люди живут гораздо хуже меня и вообще питаются одними костями, но помогало плохо.
Дома я вывалила добычу в раковину, тщательно вымыла и сунула в жаждущую пасть долгожданную кость. Лавр ушел в прихожую, шумно улегся на пол и принялся трапезничать. Я же достала точильный камень и как заправский мясник принялась затачивать оружие производства. Зазвонил телефон. Отложив нож и камень, я пошла в комнату за аппаратом.
– Да? – подтягивая шнур, я понесла телефон на кухню.
Сквозь шум с трудом пробивался Тайкин голос:
– Сенка, я еду к тебе!
– Вы уже отужинали? – придерживая трубку подбородком, я посмотрела на кухонные часы – ровно шесть.
– Да! Приготовь что-нибудь пожрать!
Хорошо, наверное, поужинали.
– Ладно, как раз этим занимаюсь. Жду!
Положив трубку, я поставила аппарат на стол и продолжила затачивать кинжал. Теперь предстояло нарезать мяса в два раза больше, чтобы накормить еще и прожорливую Таюху, которая едет ко мне из ресторана голодной.
Неизвестно почему, но настроение было хорошим, и я решила приготовить супер-пупер мясо. В холодильнике еще оставалось полбутылки красного сухого вина. Я нарезала мясо аккуратными тонкими длинными ломтиками, накрошила лук колечками и выложила все это в глубокую кастрюльку, пересыпая специями и перцем, затем подсолила, кинула лаврового листа и залила красным вином. И довольная собой до невозможности, села чистить картошку, выбирая самую мелкую. Я собиралась ее отварить целиком и обжарить до золотистой корочки.