Галина Ожиганова
Духовные способности как ресурс жизнедеятельности
В ходе эксперимента А. Дейкмана изучалось также воздействие медитации на процесс концентрации внимания. Гипотеза заключалась в следующем: в ходе медитации выстраиваются психологические барьеры, которые не позволяют человеку реагировать на отвлекающие стимулы. Эта гипотеза также получила подтверждение. В ходе созерцательной медитации испытуемые были вынуждены отказываться от привычных способов мышления и восприятия. Мысли должны быть остановлены, звуки и периферические ощущения купируются, не допускаются в психику и ум. Созерцание объекта медитации происходит при отсутствии анализа, т. е. без участия интеллекта. Аналитическая и вообще интеллектуальная деятельность исключается. Культивируется созерцательный тип познания.
Говоря о возможности изучения духовной проблематики в рамках научной психологии, важно также сказать несколько слов о созерцательном типе познания.
По мнению К. Уилбера, существуют три типа и формы познания (эмпиризм, рационализм, мистицизм), имеющих соответствующий референт: sensibilia – чувственно постигаемое; intelligibilia – умопостигаемое; transcendelia – постигаемое трансцендентным созерцанием (Wilber, 1997). Критериями истинности знания выступают опыт, данные, факты. Таким образом, существуют три формы опыта – чувственный, умственный, духовный, т. е. непосредственные данные, основанные на опыте в сферах чувственно постигаемых, умопостигаемых и трансцендентно созерцаемых реалий.
Уилбер обосновывает свой подход, ссылаясь на то, что все достоверное знание строится на трехступенчатой модели: 1) инъюнкция, 2) постижение, 3) подтвержение. Он раскрывает содержание этих ступеней следующим образом:
1. Инструментальная инъюнкция (предписание) в форме «Если хочешь узнать то-то, сделай то-то».
2. Интуитивное понимание, которое представляет собой непосредственный опыт сферы, раскрываемой инъюнкцией, – непосредственное восприятие или постижение данных (даже если они опосредствованы, в момент опыта они постигаются непосредственно). Речь идет о непосредственном понимании данных, полученных в результате применения конкретной инъюнкции, будь то сенсорный, ментальный или духовный опыт.
3. Коллективное подтверждение или опровержение, которое сопряжено со сверкой полученных результатов (фактов, свидетельств) с данными других людей, адекватно выполнивших инъюнкцию.
Уилбер подчеркивает, что каждая форма познания обусловливает специфику своей инъюнкции. В физических науках, послуживших основой эмпиризма, инъюнкция связана с оперированием воспринимаемыми чувствами материальными объектами; в умозрительных науках (рационализм) – это словесная инструкция (дискурсивный базис); в духовных науках – это молитва, медитация или созерцание. Причем данные, получаемые посредством трансцендентного созерцания, являются столь же достоверными, как и чувственно-воспринимаемые данные. Они воспроизводимы, и множественные письменные свидетельства, самоотчеты, а также экспериментальные данные, отражающие духовный опыт, связанный с переживаниями духовного плана, показывают их общие психологические характеристики и параметры.
Таким образом, изучение духовной сферы человека в научном плане представляется обоснованным и даже открывает перед психологией новые горизонты. В значительной мере это касается темы духовных способностей.
В настоящее время в психологии способностей традиционная психометрическая парадигма все чаще подвергается критике. По мнению М. А. Холодной, она имеет много противоречий. Так, относительно низка величина коэффициента корреляции «уровня интеллекта» (IQ) с профессиональными успехами. «Эксперты» (лица с высокими реальными достижениями) демонстрируют эффект «порога интеллекта», поскольку их IQ, как правило, находится в пределах выше средних значений, не превышая 120 единиц. А в среднем и пожилом возрастах (35–70 лет) на фоне снижения показателей психометрического интеллекта (за счет флюидных способностей) может наблюдаться рост реальной интеллектуальной продуктивности. Холодная подчеркивает необходимость изучения интеллектуальных способностей с учетом принципа экологической валидности (проявления интеллекта в условиях реальной жизни человека) и использования новых теоретических подходов. В этой связи она предлагает онтологическую теорию интеллекта, в рамках которой интеллект рассматривается как форма организации ментального опыта субъекта, представленного в трех основных формах – когнитивный, метакогнитивный и интенциональный опыт. При этом интеллектуальный рост обусловлен процессами дифференциации и интеграции компонентов ментального опыта («ментальных структур») (Холодная, 1997, 2002).
Новизна такого подхода к изучению интеллекта заключается в изменении теоретического представления о качествах, которые присущи интеллекту, если мы его рассматриваем через призму категории «ментальный опыт». М. А. Холодная выделяет девять таких качеств: многомерность, нелинейная динамика, самоорганизация, субъектность, контекстуальность, уникальность, гетерогенность, континуальность, мобильность.
1. Многомерность. Интеллект является сложной системой, образованной разнообразными по психическому материалу и функциональному назначению ментальными структурами, поэтому об уровне развития интеллекта следует судить по профилю показателей, характеризующих разные компоненты индивидуального ментального опыта. Кроме того, необходимо учитывать интегральные показатели, описывающие системные эффекты в работе интеллекта, в качестве которых могут выступать особенности организации понятийного опыта, проявления непроизвольного интеллектуального контроля, индивидуальные познавательные предпочтения и т. д.
2. Нелинейная динамика. Интеллект является динамической системой, поэтому следует принимать во внимание особенности изменения всех составляющих ментального опыта в ходе жизни человека. Необходимо признать возможность скачкообразного характера этих изменений, в том числе под влиянием фактора «случайного события», кумулятивную природу процесса усложнения и обогащения индивидуального ментального опыта (например, явления «угасания» и «разгорания» интеллектуальной одаренности), единство прогрессивных и регрессивных линий становления разных его компонентов.
3. Самоорганизация. Интеллект, находясь под мощным влиянием генетических и средовых факторов, тем не менее, испытывает и влияние процессов, проходящих внутри ментального опыта человека. Таким образом, генетическая и средовая детерминация дополняется ментальной детерминацией, которая имеет нежесткий, вероятностный характер.
4. Субъектность. Изменения в составе и строении ментального опыта в значительной степени обусловлены активностью человека как субъекта деятельности, поэтому уровень интеллектуальной зрелости будет тем выше, чем больше инициативы он будет проявлять относительно поиска новой релевантной информации, преобразования проблемной ситуации, варьирования способов анализа проблемы, критичности оценки происходящего, чем в большей мере его интеллектуальная деятельность будет нагружена индивидуальными ценностями (в том числе в виде «неявного знания») и т. п.
5. Контекстуальность. Работа интеллекта как механизма регуляции поведения в естественной среде предполагает учет как ситуационного контекста, в который включена та или иная проблема, так и ментального контекста, который человек порождает и оформляет в ходе своих размышлений. Чем богаче ментальный опыт, тем более широким и разноплановым оказывается контекст интеллектуальной деятельности.
6. Уникальность. Ментальный опыт каждого человека специфичен по своему составу и строению, а также с точки зрения особенностей его эволюции в онтогенезе, поэтому при анализе индивидуальных различий – как в плане выполнения тестов интеллекта, так и в плане реальных интеллектуальных достижений – следует учитывать индивидуально-своеобразные формы познавательного отношения человека к происходящему.
7. Гетерогенность. Продуктивная интеллектуальная деятельность возможна при одновременной либо последовательной актуализации разных компонентов когнитивного, метакогнитивного и интенционального опыта, которые выступают как ментальные ресурсы разного уровня и разного типа.
8. Континуальность. Интеллект рассматривается не как локальное свойство (стабильная черта) в виде одной позиции на некотором измерении, но как континуум, на оси которого данное свойство может занимать некоторое множество позиций.
9. Мобильность. Отдельная интеллектуальная способность выступает как подвижная точка в пространстве наличного ментального опыта, меняя меру своей выраженности в разные моменты времени и в разных ситуациях (это обстоятельство объясняет широкий диапазон разнородных эффектов в работе интеллекта одного и того же человека, начиная с состояния «функциональной глупости» и заканчивая состоянием инсайта; высокий уровень интеллектуальной зрелости предполагает, что в какой-то момент нужно уметь быть глупым, в другой – очень сообразительным; в одной ситуации нужно быть полезависимым, в другой – поленезависимым и т. д.).
По мнению Холодной, учет вышеназванных качеств интеллекта не только меняет наш взгляд на природу интеллекта, методы психодиагностики индивидуальных интеллектуальных возможностей и условия роста интеллектуальных ресурсов личности, но и на ценностное содержание этой психологической категории (Холодная, 2008).
Новые подходы к изучению интеллектуального потенциала, признание многомерности и многообразия психологических характеристик человека, научный интерес к ценностным (духовным) аспектам его бытия, введение категории опыта в практику научных исследований позволят значительно продвинуться в изучении вопросов, связанных с духовными способностями.
Проблема духовных способностей в отечественной психологии была выдвинута В. Д. Шадриковым и получила разработку в его трудах (Шадриков, 1998, 2006, 2007).
Шадриков дает широкое определение духовных способностей. Он относит к ним способности, обусловливающие успешность поведения, направленные на познание других людей. При помощи духовных способностей создается и осваивается мир культуры, истории и техники. Среди духовных способностей он называет следующие: способность к самопознанию, самосознанию, самопостижению, к соотнесенности себя и мира, к соотнесенности себя с другими людьми, к познанию других людей. «Стремясь познать себя и других людей, человек развивает свои духовные способности. Раскрытие природы и назначения духовных способностей есть, в определенной мере, и ответ на вопрос о назначении человека, о путях его развития» (Шадриков, 2007, с. 66).
В зарубежной психологии духовные способности в рамках концепций духовного интеллекта изучаются не только теоретически, но и эмпирически. В 2013–2014 гг. было проведено корреляционное исследование уровня духовного интеллекта и черт личности на выборке 716 студентов разных факультетов Хашимитского университета (Эз-Зарка, Иордания) (Mahasneh, Shammout et al., 2015).
Результаты свидетельствовали о среднем уровне духовного интеллекта студентов. Была установлена положительная статистически значимая корреляция между такими параметрами духовного интеллекта, как критическое экзистенциальное мышление, продуцирование личностных смыслов, трансцендентная осознанность, расширение сознания, и чертами личности – нейротизм, экстраверсия, открытость опыту, уступчивость, совестливость. В то же время не было выявлено значимых корреляций между такими параметрами духовного интеллекта, как продуцирование личностных смыслов и трансцендентная осознанность, и нейротизмом как чертой личности. Результаты регрессионного анализа показывают, что критическое экзистенциальное мышление является первым предиктором проявления духовного интеллекта в отношении нейротизма, экстраверсии, открытости к опыту, уступчивости и совестливости. На основе этих результатов исследователи написали множество практических рекомендаций.
Важно подчеркнуть, что в данном исследовании, отличающемся большой выборкой, для изучения духовных параметров личности использовался специализированный психодиагностический инструмент – «Опросник духовного интеллекта» (Spiritual Intelligence Self-Report Inventory, 2008), разработанный Д. Кингом.
Кинг определяет духовный интеллект как совокупность психических способностей, в основе которых лежит чувствительность к нематериальным и трансцендентным аспектам реальности, – в частности, к тому, что способствует осознанности, интеграции, адаптивному использованию нематериальных и трансцендентных аспектов существования, приводящих к таким результатам, как глубокая экзистенциальная рефлексия, углубление жизненного смысла, признание трансцендентного Я, овладение мастерством погружения в духовные состояния и выхода из них (King, DeCicco, 2009).
Ученый выделяет четыре основные способности духовного интеллекта:
1. Критическое экзистенциальное мышление: способность критически созерцать природу существования, реальности, вселенной, пространства, времени и осмысливать другие экзистенциальные/метафизические вопросы, а также способность рассматривать неэкзистенциальные вопросы в отношении своего существования с экзистенциальной точки зрения.
2. Продуцирование личностных смыслов: способность извлекать личностный смысл из всех физических и душевных переживаний и, используя их, ставить цели, а также способность создавать и реализовывать жизненные цели.
3. Трансцендентная осознанность: способность идентифицировать трансцендентные измерения/модели самости (например, трансперсональное или трансцендентное Я), модели Других и физического мира (например, не материализм) в нормальных обычных состояниях сознания, сопровождающаяся способностью определять их связь с Я и физическим измерением.
4. Расширение сознания: способность входить в высшие состояния сознания (например, чистое сознание, состояние единства, тождества) и другие состояния транса и выходить из них по собственному усмотрению (как в глубоком созерцании, медитации, молитве и т. д.) (King, DeCicco, 2009).
Таким образом, можно сказать, что духовность и ее разные аспекты (внутренний духовный опыт, духовные способности и пр.) привлекают внимание ученых и становятся предметом их теоретических и эмпирических исследований, что подтверждает возможность научного изучения духовности в рамках психологии.
1.2. Духовное сознание, духовность, духовные способности: предпосылки научного изучения
В последнее время в психологической науке весьма ощутимыми стали тенденции отхода от жестко очерченных сциентистских позиций. По мнению Р. Спэрри, детерминистской традиции научного материализма в последние два десятилетия противостоит новая парадигма, новые подходы к сознанию и реальности, новое холистическое мировосприятие, бросающее вызов редукционизму.
Эта линия развития связана с последними революционными достижениями в области когнитивных наук и новыми концепциями сознания и причинности. Необходим новый двусторонний тип каузального детерминизма. Важно понять, что ментальные состояния неизбежно играют каузальную роль и представляют собой общий базовый фактор.
Такая двунаправленная модель лежит в основе более полной и адекватной парадигмы объяснения причинной зависимости. Она дает науке новый подход к изучению высшей природы и смысла существования и позволяет находить ответы на некоторые актуальные спорные вопросы.
Сегодня учеными признается прочная теоретическая база когнитивных, гуманистических, терапевтически ориентированных направлений психологии, которые ранее были вытеснены бихевиористскими доктринами на второй план и считались ненаучными. Новая парадигма открывает возможности для применения и развития подходов, использующих самонаблюдение в процессе исследования личности, ценностей, мотивации.
Двусторонняя модель объяснения причинности нашла свое приложение не только в психологии, но и в биологии, в социальных науках, а также в космологии, философии и теологии. В ее основе лежит идея необходимости изменения взгляда на сознание: опыт сознания, не принимавшийся в расчет при объяснении причинных связей в рамках старого научного мировоззрения, в новой парадигме играет совсем другую – каузально интерактивную роль (Sperry, 1995).
Таким образом, отход от сциентистских позиций позволил психологам направить свое внимание на изучение вопросов, которые на протяжении почти столетия считались недостойными научного рассмотрения, выносились за рамки науки, трактовались как «лженаучные», метафизические, несообразные с научной картиной мира.
Возросший интерес ученых к «запретным» темам привел к возникновению новой области исследований в США и Западной Европе – науки о сознании (Science of Consciousness). В 1994 г. была создана Ассоциация научного исследования сознания (Association for the Scientific Study of Consciousness) как организация профессионалов, целью которой является поддержка исследований в области сознания, когнитивной науки, нейронауки, философии и других дисциплин, ориентированных на изучение функций и механизмов сознания, а также его природы.
Эта организация явилась структурой, позволяющей международному академическому сообществу организовывать встречи, связанные с академическими исследованиями сознания. Ее печатным органом стал электронный журнал «Psyche», просуществовавший до 2010 г. Официальным журналом ассоциации в настоящее время является междисциплинарный рецензируемый журнал «Neuroscience of Consciousness», охватывающий нейронауку, психологию и философию. В 1994 г. был создан междисциплинарный рецензируемый академический журнал «The Journal of Consciousness Studies», полностью посвященный исследованиям сознания.
Журнал «Consciousness and Cognition» также является площадкой для обсуждения научного подхода исследования сознания, произвольного контроля и Я (self). Он включает теоретические и эмпирические статьи, охватывающие следующие темы: имплицитная память, нейрокорреляты осознанности и принятия решений, оценка осознанности, отношение между осознанностью и вниманием, подсознание, патология Я и самосознания и др. Недавно был создан еще один журнал – «Journal of Consciousness Exploration and Research», – в котором ученые представляют результаты исследований сознания и излагают мнения по поводу природы и механизмов его функционирования.
Так как сознание является исходным и ключевым философским понятием для обозначения форм и проявлений духовного, то его исследования привели и к глубокому, разностороннему изучению духовности.
Были открыты журналы, освещающие проблемы духовности с научной точки зрения. Например, «Psychology of Religion and Spirituality» – журнал, публикующий оригинальные рецензируемые статьи, использующие экспериментальные, корреляционные и другие научные методы, подходы в изучении психологических аспектов религии и духовности; журнал изучения духовности «Journal for the Study of Spirituality», являющийся печатным органом Британской ассоциации изучения духовности (The British Association for the Study of Spirituality), основанной в 2009 г. для поддержки практических, теоретических и академических исследований духовности и проектов научного сотрудничества в этой области.
Таким образом, создание организованных профессиональных научных сообществ (ассоциаций), в которые ученые объединились для разработки проблемы сознания, а также появление журналов, посвященных научным исследованиям сознания, духовности и религии свидетельствует о неподдельном стремлении науки включить в свое исследовательское поле ранее бывшие «запретными» темы и вопросы.
Интерес к проблеме сознания пробудился еще в конце ХХ в. В 1978 г. в журнале «American Psychologist» была опубликована статья под названием «Сознание», в которой автор говорил о том, что после долгого периода отрицания проблемы сознания она снова стала привлекательной для психологической науки (Natsoulas, 1978, p. 906).
Были проведены многочисленные исследования, связанные со сферой сознания. В них рассматривались, например, такие теоретические аспекты, как определения сознания и вопросы его изучения в рамках науки (Baruss, 1987, 1992); проблема чистого сознания (Forman, 1990); разработка инструментария для изучения (измерения, оценки) сознания (Gamez, 2014); различные модели духовного развития (Friedman, Krippner, Riebel, Johnson, 2010). Эмпирические исследования охватывали такие темы, как измененные состояния сознания (Krippner, 2009); мистический опыт (Hood, 2001; Persinger, 1993); влияние эмоций и тела на сознание (Damasio, 1999).
В зарубежной науке было выдвинуто множество концепций сознания: нейробиологическая теория сознания (Crick, Koch, 1990; Crick, 1994), когнитивная теория сознания (Baars, 1988, 1997, 2002), квантовая модель сознания: теория квантового нейрокомпьютинга (теория Хамероффа-Пенроуза) (Hameroff, Penrose, 2014), спин-опосредованная теория сознания (Huping Hu, Maoxin Wu, 2004, 2007); теории, модели сознания Д. Деннетта (Dennett, 1991, 2001), Р. Пенроуза (Penrose, 1989, 1994), Н. Хамфрея (Humphrey, 1992), Ч. Тарта (Tart, 1975); Д. Чалмерса (Chalmers, 1996, 2010) и др.
Современные концепции сознания разнородны. Авторы предлагают различные трактовки данного феномена, выделяют разные структуры сознания, и, конечно, нерешенным остается вопрос о его природе. Тем не менее, происходит активное расширение научных представлений в данной области, создаются предпосылки для научного изучения тесно связанных с сознанием вопросов духовности и духовных способностей.
Можно сказать, что психология снова вернулась к вопросам сознания и бессознательного, рационального и иррационального, интуиции, духовности и разных видов опыта – сознательного, мистического, религиозного, духовного, т. е. к субъективности, индивидуальности и уникальности, к реальному человеку во всем многообразии его внутреннего мира и обусловленных им форм поведения.
Популярными среди зарубежных психологов-исследователей стали темы, связанные с духовностью и религией. Например, эмпирический подход к психологии религии (Hood, Spilka, Hunsberger, Gorsuch, 2003), понятие религиозности и духовности (Zinnbauer, Pargament, Scott, 1999), влияние религии на физическое и психическое здоровье (Koenig, 1997), духовность и психотерапия (Vaughan, 1991), установление связи между религиозностью, духовностью и психическим здоровьем (Bergin, Masters, Richards, 1987), психология религии и совладание (Pargament, 1997), влияние наследственности и среды на религиозность (близнецовый метод) (Waller, Kojetin, Bouchard, Lykken, Tellegen, 1990), разработка психодиагностического инструментария для оценки духовности (MacDonald, 2000), нейропсихологическое изучение религиозного и духовного опыта (Newberg, d’Aquili, 2000).
В отечественной психологии также появился интерес к психологии религии (Ардашкин, 2009; Грановская, 2010); разрабатывается новое направление – христианская психология, в рамках которой ученые пытаются соотнести систему психологических знаний – как уже существующих, так и новых – с христианской концепцией человека (Начала христианской психологии, 1995).
Б. С. Братусь подчеркивает важность духовного слоя личности. Беря за основу такой параметр, как преобладающий способ отношения к другим людям и, соответственно, к самому себе, он выделяет в структуре личности несколько уровней: эгоцентрический, группоцентрический, просоциальный (гуманистический) и высший уровень развития личности – духовный (эсхатологический). Характеризуя духовный уровень (слой), он пишет: «На этой ступени человек начинает осознавать и смотреть на себя и другого не как на конечные и смертные существа, но как на существа особого рода, связанные, подобные, соотносимые с духовным миром. Как на существа, жизнь которых не кончается вместе с концом жизни земной. Иными словами, это уровень, на котором, в рамках которого решаются субъективные отношения человека с Богом, устанавливается личная формула связи с Ним. Если говорить о христианской традиции, то субъект приходит здесь к пониманию человека как образа и подобия Божия, поэтому другой человек приобретает в его глазах не только гуманистическую, разумную, общечеловеческую, но и особую сакральную, божественную ценность» (Братусь, 1995, с. 43–44).
О духовном слое в структуре личности упоминал еще Н. Гартман в середине прошлого века, описывая структуру бытия: «Строение реального мира имеет форму наслоения. Каждый слой является целым порядком сущего. Главных слоев четыре: физически-матери-альный, органический живой, душевный, исторически-духовный. Каждый из этих слоев имеет свои собственные законы и принципы. Более высокий слой бытия целиком строится на более низком, но определяется им лишь частично» (Гартман, 1958, с. 322).
Психологи и философы выделяют духовный слой сознания, который может рассматриваться как соотнесение «Я-Ты (Другой)». Описывая в структуре сознания пять слоев: онтологический (предметно-деятельностный), хронотопический, рефлексивный, ценностный, духовный, В. П. Зинченко подчеркивает особое значение духовного слоя: «Хотя становление всех слоев сознания следует рассматривать как единый синхронистический акт, все же духовный слой сознания в целой структуре сознания играет доминирующую роль, он одушевляет, воодушевляет или обездушивает другие слои» (Зинченко, 1997). «Духовный слой сознания, конструируемый отношениями Я-Ты, формируется раньше или, как минимум, одновременно с бытийным и рефлексивным слоями. Иными словами, формирование сознания осуществляется не поэтапно, – впрочем, как и формирование умственных и других действий (пора отказываться от привычного советского лексикона: лагерь, этап, зона, светлое будущее и т. п.). Формирование сознания – это единый синхронистический акт, в который с самого начала вовлекаются все его образующие. Иное дело, что этот акт может продолжаться всю жизнь и, конечно, не совершается автоматически» (там же, с. 32).
Согласно Зинченко, духовный слой образуется достаточно рано «в пространстве между Я-Ты, Я-Другой (М. Бубер, М. М. Бахтин, С. Л. Рубинштейн), а на самых первых ступенях развития – в пространстве совокупного Я (Д. Б. Эльконин), которое начинает строиться с момента рождения… Столь рано возникающий, пусть магически, духовный слой, развиваясь, становится колыбелью свободы, морального поведения, совести. Возникновение этого слоя не отрефлексировано, поэтому Мамардашвили неоднократно говорил: морально то, что беспричинно, бескорыстно, вызвано идеальной мотивацией, по отношению к которой теряет смысл вопрос „почему“? Мы говорим не „почему“, а „по совести“, как и мораль – причина самой себя. И в то же время она является причиной поступков, которые кажутся внешне немотивированными, они мотивированы идеально: иначе не мог» (цит. по: Большой психологический словарь, 2004).
По мнению Зинченко, «духовное бытие человека, духовно-практическая деятельность – это не только широкий контекст проблематики развития сознания, но и источник сознания как такового» (Зинченко, 2010, с. 156).
Согласно Д. А. Леонтьеву, измерение духовности связано с выходом «за пределы иерархии узколичных потребностей в пространство, где ориентирами для самоопределения служит широкий спектр общечеловеческих и трансцендентных духовных ценностей» (Леонтьев, 2005).
Итак, в отечественной психологии проявления духовности и духовного сознания связываются в первую очередь с морально-ценностными и ценностно-смысловыми устремлениями личности.
В зарубежной психологии также отмечается ценностно-смысловой аспект духовного измерения.
Человеческие ценности в недавнем прошлом рассматривались наукой только в параллельных плоскостях и в качестве эпифеноменов по отношению к функциям мозга. Сегодня субъективные ценности становятся каузально интерактивными и таким образом переходят в разряд легитимных каузальных конструктов, необходимых для научного объяснения. Так провозглашается начало новой эры уважения к ценностям (Edel, 1980).
Д. Элкинс рассматривает духовность как «способ существования и опытного переживания того, что приходит посредством со-знавания духовного измерения и характеризуется определенными и различными ценностями в отношении себя, других, природы, жизни и всего, что человек относит к высшей реальности» (Elkins, 1988, p. 10). Духовность соотносится с глубоким проникновением в смысл существования, с реализацией в повседневной жизни высших нравственных принципов, добродетельного поведения, основанного на любви к ближнему, благодарности, смирении, прощении, сострадании.
Р. Эммонс предлагает рассматривать духовность не только в связи с некими качествами, свойствами, которыми человек обладает и которые фиксированно «пассивно» проявляются в определенном поведении, но и как «набор умений, ресурсов, способностей или возможностей», подчеркивая динамический, активный аспект духовности (Эммонс, 2004, с. 335–336), что создает, с нашей точки зрения, основу не только для выделения специального психологического понятия духовных способностей, но и рассмотрения их как важного ресурса жизнедеятельности.
Предпосылки введения понятия «духовные способности» в научный аппарат психологии коренятся в самой логике развития науки. Ее отрасли, ориентированные на изучение сознания и его духовных слоев, способствовали проведению многочисленных теоретических и эмпирических исследований вопросов духовности и религиозности. В этих исследованиях, согласно Р. Эммонсу, была установлена позитивная связь духовных устремлений и убеждений личности с функцией успешной адаптации, жизненного успеха, физического здоровья, психологического благополучия и пр. В то же время многозначность духовности и религиозности, разрозненность исследований в этой области тормозили дальнейшее научное развитие психологии духовности.
Поэтому возникла необходимость в некоем понятии, которое могло бы выполнить интегративную функцию и способствовать объединению научных достижений в разных сферах исследования духовности. Эту объединяющую функцию Р. Эммонс предложил связать с понятием «духовный интеллект», который представлен им как набор взаимосвязанных духовных способностей (Эммонс, 2004).
Итак, изучение проявления, формирования, развития духовности неминуемо приводит к теме духовного интеллекта, которая стала разрабатываться в самом конце 90-х годов XX в. и в начале этого столетия в зарубежной психологии (Gardner, 1999; Emmons, 1999; Vaughan, 2002; Zohar, Marshall, 2000; и др.).
Российские исследователи часто определяют духовность, используя понятие «способность». По мнению С. Б. Крымского, духовность – это способность переводить универсум внешнего бытия во внутреннюю вселенную личности на этической основе (Крымский, 1992). Л. В. Баева считает, что «именно способность к определенным переживаниям, а не интеллектуальные или физические способности, указывает на степень духовного развития личности. Способности к сопереживанию, состраданию, любви, бескорыстной заботе, восхищению, благоговению составляют тот идеал духовности, который не обусловлен религиозной или общественной нормативностью, но понятен любой эпохе и культуре» (Баева, 2003, с. 47). Д. А. Леонтьев трактует духовность как способность человека ориентироваться на ценности и определяться по отношению к ним (Леонтьев, 2005). Согласно Я. С. Сунцовой, «духовность человека проявляется в его потребности и способности познавать мир, самого себя и свое место в мире, в стремлении создавать новые формы общественной жизни в соответствии с познанными законами человеческой природы» (Сунцова, 2009, с. 42). Н. В. Марьясова предлагает исследовать феномен духовной личности как способность субъекта создавать осмысленный текст своего бытия (Образ Мира) (Марьясова, 2004).
