Галина Павловна Константинова
Он не играет в домино
– Ну-ну. Ладно. Давай тогда о том родственнике, Коле. Этот тип тоже интересен. Приходит с коньяком, а мы, кстати, не знаем, куда добавили эти гликозиды, если добавили, в бокал ли, в бутылку ли, данных-то нет. Мог он принести бутылку уже с добавленным лекарством?
– Варя, ну ты даёшь. Он же просит прийти на днях к нотариусу, чтобы тот от наследства отказался.
– Хорошо. Вот давай так рассуждать. Я бедный родственник, у меня богатый родственник, чиновник, которому явно незаслуженно досталась доля от квартиры. Сейчас придётся эту квартиру продавать, или долю выкупать, а с чего выкупишь? Например, приходит Коля и предлагает, давай вот так, по справедливости. А тот ему в лицо смеется. Ну что, вот тебе, дорогой, коньячок, глядишь, ласты склеишь и… Я вступлю как законный наследник.
– Ну, это нужно проверить, конечно… Хотя…Если бы умер Лесков, его наследство наследует его жена, сейчас вдова… Надо посмотреть по датам, когда предельный срок вступления в наследство. То есть, если, например, в наследство не вступил, а обязательная доля в наследстве – Лесков сюда бы не подходил, потому и завещание, то есть, он в права не вступил, неожиданно умер… Например. И тогда, если там нет других наследников… Возможно, и Коле бы эта доля отошла! В общем, нужно вопрос проработать. Вижу, что тебе очень нравится версия с Коротковой, прямо про валькирий. Вот и прорабатывай. А я с Колей начну. Да, и ещё, – разговор протекал уже на ходу, официант ушёл, довольный чаевыми.
– И ещё, зайди завтра в отдел, Дубовой дал распоряжение, будешь у нас числиться помощником следователя.
– А так бывает? – просияла Варвара.
– Бывает, если муж волшебник. Но я не муж, а волшебником подрабатывает Дубовой.
Глава 11. Невесёлая вдова
«И женщины те, что могли быть как сестры
Красят ядом рабочую плоскость ногтей
И во всем, что движется, видят соперниц,
Хотя уверяют, что видят б…»
(Борис Гребенщиков)
В отделе было пятничное настроение. Но Алексей дал молодому сотруднику Андрею задание обнаружить таинственного родственника Колю. Андрей взял задание с неохотой, где ж его искать, если больше нет ничего. И вообще, пятница, а тут начальник работой загружает. Андрей был сотрудник неопытный, и все эмоции сразу выразились на его физиономии.
– Так, погоди. Давай сузим поиск. Там было завещание, на Лескова, причём, видимо, срок обращения за наследством истекал где-то в марте, может, в апреле. Нотариусов много. Ладно, попробую взять информацию из первых рук.
Алексей набрал телефон Натальи Лесковой. Она ответила не сразу, будто выжидая паузу.
– Алло, Наталья, звонит следователь Шашерин. У меня вопрос – в Перми у Вашего мужа есть родственник по имени Коля?
– Что-то припоминаю. Но точно не знаю, кто это.
– Хорошо. Вы в курсе, что Ваш муж должен был вступить в наследство?
– Наследство?
– Какая-то тётя, или просто дальняя родственница, завещала ему часть квартиры.
– Тётя… Он говорил, что у него умерла какая-то дальняя родственница по материнской линии.
– А фамилия тёти, или хотя бы район, где жила?
– Нет, фамилии не знаю.
– Хорошо, а фамилия матери Максима какая?
– Так она замужем была, потом не меняла фамилию. Такая же, Лескова. Была.
– Да уж. Ну вспомните хоть каких-то родственников. Это очень важно, возможно, вся это мартовская история связана с наследством. И не помните, он всё-таки вступал в наследство?
– Знаете, когда он приехал после больницы, состояние было очень депрессивное. Да, пришлось пить антидепрессанты. Но он сказал, что расследовать ничего не нужно, сам виноват, что пил коньяк. Я про гликозиды только от Вас услышала. То есть, он просто сказал – отравился, вот, откачали. Дело возбуждать не стали, так как нет состава преступления. Да, и вообще про ту неделю, что он там был, говорить не хотел. С кем встречался – всегда говорил, что встречался по делам. Каким делам – не уточнял.
– Ну так вот, он встречался с родственником, Колей, почему и важно это. И именно Коля подарил ему этот коньяк, понимаете? И именно Коля предлагал ему отказаться от наследства в свою пользу. Поэтому очень важно это. А мать Максима где-то в Перми?
– В Перми. Но она вышла замуж повторно, Максим с ней не общался. Он общался с тётей, видимо, поэтому она составила завещание на него.
– Так… Если он с ней общался, то каким образом, созванивался или что?
– Звонил, переводил деньги какие-то.
– Так может Вы слышали, как он её называл по телефону?
– Так у неё какое-то прозвище было, то ли Муся, то ли Мура. Вот так.
– Муся, значит Маруся? То есть, Мария? Мура… Это, кажется, отдельное имя. А примерно сколько лет тёте?
– Точно не скажу.
– Ладно, подведём итоги. Про Колю Вы не слышали сразу после поездки, так?
– Так.
– Тётю зовут предположительно Маруся. Возраст, скорее всего, около пятидесяти-шестидесяти, вряд ли она ровесница Максима. Получается, умерла предположительно ноябрь, может октябрь. Негусто. Может, еще какая-то биографическая деталь про неё?
– Погодите-погодите… Я вот тут смотрю банковскую карту его.
«Продвинутая жена, может смотреть банковские операции мужа», – хмыкнул внутренне Алексей.
– Да, вот. Мария Аркадьевна Р… Перевод на десять тысяч, в сентябре прошлого года. Ну, для конспирации написано: «Долг за крышу». Играли так, чтобы к старушке не придрались из налоговой, почему ей поступают переводы. Так… сейчас, запросила ещё выписку за весь прошлый год. – Наступила пауза, видимо, Наталья перелистывала распечатку. – Вижу. Еще десять тысяч, в августе, еще десять в июне. Но это моё предположение, тут есть еще Мария, но я эту девушку знаю, она секретаршей работала у Максима.
Тут пауза повторилась и стала длиннее. Похоже, некая девушка Маша также держала спонсором покойного мужа Натальи. Возможно, в голове у последней мелькнула неясная догадка.
– Алло, Наталья, Вы нам очень помогли, сейчас хотелось бы узнать номер карты Марии Аркадьевны, тогда мы точно в банке узнаем, она это или нет.
Наталья продиктовала номер карты бесцветным голосом. Алексей подумал, что в принципе организовать отравление за пределами Москвы могла и сама вдовушка, если предположить, что она узнала о какой-то связи мужа на стороне. «Стоп. Мы ведь это обсуждали с Варварой, что получает Наталья в случае смерти своего мужа. Она остается при своих квартирах и машинах и, разумеется, бизнесе. Наследовать ей особо нечего, разве что долю в квартире пока точно не установленной тёти Муси. А вот если Максим хотел бы с ней развестись, то делить имущество пришлось бы всё равно, ведь его зарплата пусть не как у олигарха, но была. А в каком случае он захотел бы с ней развестись? Например, нашёл любовь всей жизни в виде Маши-секретарши. Да и Маша, как видно, девушка не промах, на бантики и рюшечки получала регулярно. Хотя, это не доказано, может, там есть подводные камни. Про Машу-секретаршу, конечно, догадки. Но явно вдове было неприятно узнать про какие-то денежные переводы. Впрочем, эту версию нужно отработать, после того, как встречусь с Пуховым».
Быстро свернув разговор, Алексей дал задание Андрею повторно, уже в очень упрощённом виде. Андрей быстро составили запрос в сбербанк, через какое-то время был получен ответ.
– Мария Аркадьевна Рязанова, 65 лет, тут есть номер телефона, адрес.
– Посмотри по базе, сделай запрос в ЗАГС.
Андрей поколдовал за компьютером и отпросился покурить.
Мысль о возможном участии Натальи в спектакле под названием «я отравился коньяком» не покидала его. Колонки компьютера звякнули, пришёл ответ на запрос. Андрей зашёл через минуту.
– Пожалуй, эта Мария Аркадьевна нам подходит точно. Дата смерти 30 сентября 2020 года.
– То есть, в наследство вступить нужно до 30 марта. Так, последний перевод был тоже в сентябре, перезванивать не буду Наталье. Так, хорошо. Адрес есть, посмотри, кто нотариус по этому адресу.
Андрей дал телефон нотариуса, очень быстро уточнили процедуру запроса. Нотариус прислала информацию по электронной почте, наконец-то была установлена фамилия загадочного второго наследника. «Николай Пухов. Конечно, вычислить просто так фамилию не удалось бы. Спасибо вдовушке. Хотя, с другой стороны, ей очень выгодно навести тень на так удачно подвернувшегося родственника. Ведь гликозиды, на самом деле, могли вовсе не находиться ни в коньяке, ни в бокале, просто Наталья хорошо знала своего мужа и предполагала, что вырвавшись на свою малую родину, он обязательно начнёт употреблять. Почему бы не дать ему этот препарат наперстянки, так, кажется, называется этот растительный гликозид, ну, а результат будет в любой момент, когда человек начнёт налегать на спиртное. А чтобы всё чисто было, назначение напишем прямо в электронную карту, это вообще не проблема. Кстати, надо ещё раз прочитать протокол».
– Андрей, вычисли адрес этого Пухова Николая и ещё, мне нужен протокол по тому делу в марте.
– Там дела не заводили, есть медицинское заключение из стационара.
– Погоди, а полицию вообще не вызвали разве?
– Вызывали. И скорую. Есть протокол с места происшествия, но дело возбуждать не стали, то есть, сдали в архив. Я сейчас поднял, там только приехали, обнаружили, вызвали скорую.
– То есть, не понятно, были ли таблетки такие вообще в наличии у пациента хотя бы в номере?
– Нет, не понятно. Мне знаете, что странно. Допустим, человека привезли в стационар и говорят ему – вот ты выпил коньяк, а с этими препаратами этого делать было нельзя. Если человек не принимал никаких препаратов и слышит о них впервые, наверное, должна мысль шевельнуться, что всё это не случайно произошло. Ну, и как-то попытаться возбудить дело о покушении.
– Да, правильно мыслишь. Допустим, он кого-то подозревал. Например, жену. Поэтому ей сказал версию – просто перебрал спиртного. В общем, дело тут нечистое. Кто-то точно врёт – раз. Возможно, Лесков догадывался. Да и Колю взять этого, Пухова. Сколько ему лет, кстати?
– Ему, – Андрей застучал по клавишам. – Ему сорок лет. Не работает. Проживает в Закамске, вот адрес и телефон. Подтверждения, что он родственник Марии Аркадьевны, нет.
– Да и не нужно, он ведь в завещании. Вместе с Лесковым. Этого вполне достаточно. Ладно, я ему звоню, выезжаю. Правда, если он безработный, ему что пятница, что не пятница. А ты мысль думай, почему Лесков не стал рассказывать жене про гликозиды. А если рассказывал, и она врёт, то почему.
– Ну вот, задание на выходные дали, я только хотел на дачу съездить, сезон закрыть.
– После, после расслабишься. Вернее, ты мысль возьми в голову, и пусть она автономно крутится. А потом, представляешь, идёшь в баньку, или чем вы там занимаетесь, а тут бац, как Ньютону в темечко яблоком. – Пока Алексей наставлял молодого, у него появилось ощущение, что он начинает стареть.
Глава 12. Алкоголик Коля
«Иванов на остановке
в ожиданьи колесницы,
в предвкушеньи кружки пива -
в понедельник утром жизнь тяжела;
а кругом простые люди,
что, толпясь, заходят в транспорт,
топчут ноги Иванову,
наступают ему прямо на крыла.»
(Борис Гребенщиков)
… Николай Пухов проживал в старой пятиэтажке на остановке «Экран». Место не самое бойкое, зато пляж рядом. Когда Алексей ему позвонил, то услышал в ответ какое-то странное причмокивание, похоже, Николай Пухов был состоянии непрекращающегося праздника под названием «возлияние алкоголя». Однако он вмиг протрезвел, когда прозвучала фамилия Лескова, Алексею показалось, что на том конце невидимой телефонной нити произошло скрежетание зубами. Но делать нечего, пришлось ехать в Закамск, а это пробки на мосту, совершенно непредсказуемые квест по времени.
Серая рябь октябрьского вечера накрывала город. В квартире у Пухова было сыро, в углах тут и там валялись пустые бутылки из-под пива и водки. Нестерпимо пахло какой-то затхлостью. Алексей преодолел отвращение и показал удостоверение. Пухов недоверчиво прочитал его, шепча губами, а потом попытался улыбнуться. Улыбка вышла уж совсем страшной, зубов половину нет, а те, что есть, чёрные.
– Проходите.
– Да, собственно, разговор недолгий будет, но по телефону не хотелось.
– Да не стесняйтесь, на кухню проходите, обувь не снимайте, у меня не прибрано.
Алексей расстегнул курточку и шагнул в кухню, в которую вёл коридорчик, открывая слева комнату. В комнате стоял ужасный кавардак, сложно представить, что будет на кухне. Но, удивительное дело, кухня производила нормальное впечатление, какое может производить маленький квадрат в шесть метров с плитой, двумя шкафчиками и столом. Хозяин мгновенно смахнул тряпкой со стола и подставил табурет.
– Ну так вот, гражданин Пухов Николай Александрович, Вы вступили в наследство квартиры своей родственницы, Марии Аркадьевны Рязановой, верно?
– Ну, было дело. – Уныло ответил Пухов. – А что, это преступление?
– В марте месяце Вы встречались с Максимом Леонидовичем Лесковым, вторым наследником по этой квартире.
Алексей пристально посмотрел на Пухова, но тот был безмятежен, видимо, скрежетание в трубке померещилось.
– Да, есть такой. Я у него телефон узнал, когда ещё тётка была жива. Просто понятно было, что помрёт скоро. Я её уговаривал всю квартиру мне оставить, но она меня непутёвым считала, типа, а вот Максимка молодец, в Москве, большой начальник и так далее. Я с этим Максимкой в детстве бегал, уши драл ему почём зря, а сейчас, вишь, большой начальник. – Пухов присвистнул.
– Дальше что? Как Вы встретились с ним в марте, откуда узнали, что он приедет?
– Так как откуда? Он же и сказал, на похоронах, мол, приеду в марте, вступать в наследство, там как раз полгода.
«Складно говоришь пока», – констатировал Алексей. – «Посмотрим, что дальше».
– Так вот, я ему в марте снова звоню, что да как. А сам уже смекнул, дай, думаю, бутылёк куплю, вот ей Богу, последние соскрёб, на этот чёртов коньяк.
– Коньяк?
– Да этот, буржуйский, я где-то смотрел кино, боевичок такой прикольный, там всё говорили, налей-ка Хенесси.
– Понятно. Решили тоже выглядеть крутым. – Этот алкоголик ещё нестарого возраста производил впечатление простачка.
«Точно простачок или только спектакль разыгрывает?» – пытался понять Алексей.
– Купил, значит, коньячок, звоню нашему барину, мол так и так, повидаться бы, на кладбище не зову, холодно сейчас, а вот презент презентовать тебе на память хочу. Максимка этот, гад, посмеялся, мол, да ладно, братан, подъезжай к ЦУМу, прогуляемся по аллее.
– А квартира у Марии Аркадьевны где?
– Дык… Уже продали мы её.
– Мы – это кто?
– Так вот Максимка-то не успел в права вступить, а в завещании прописано, что в случае, если кто-то из наследников не вступит в права, то его доля должна отойти к другому наследнику, ну, то есть, мне. А квартира была в старом доме, около Слудской церкви.
– Понятно. Это центр, дорогая должна быть.
– Да не, это всё сказки, что дорогая. Мне риэлтор водила покупателей много, говорят, дорого, дорого, а я всё упирался. Ну, почти миллион сбросили, да мне хватит, чё, вон сколько можно не работать.
– Да, конечно. Так давайте к встрече вернёмся. Встретились вы с Лесковым Максимом Леонидовичем около ЦУМа, так?
– Так. Я ему говорю, слушай, Максимка, слыхал я, что ты в больших начальниках ходишь, тётка Муся говорила. Вот. Ну, а я безработный, не берут меня никуда, да ещё ковид этот… Ладно, не матерюся при культурных людях. Вот. А тётке то ведь всё равно уже, не узнает. Говорю ему, давай мол ты откажешься в мою пользу, а чё? Ведь справедливо. У тебя, поди, и жена есть, и богатая, и красивая, и квартира в Москве, а там квартиры-то ого-го, золотые, читали мы в интернетах да смотрели, пока этот… как его, Лёхой звать. Прямо так всех чиновников на чистую воду выводил, упекли парня, что-то там своровал сам раньше, типа, закрыли.
– Хорошо, что Вам ответил Максим Леонидович?
– Да посмеялся, гад. Мало я его гонял в детстве-то. В деревню ездили, мамашки-то наши сёстры родные, так вот в деревне бабка жила. А тётка Муся, она бездетная. С нами там тоже летом была, за бабкой ухаживала. Потом, видишь, разбогатела, квартиру себе отхапала. Да при Советской власти ещё, муж у неё был когда-то, оставил. Вот почему так, одним всё, другим ничего? – вопль, который издал Пухов, был неподдельно искренним.
– Посмеялся, значит, не захотел уступать?
– Таки нет. Ещё говорит, вот вступим в наследство, как делить, мол, будем? Мне деньги нужны, мол, жена на бизнес просит.
– Интересно. И что Вы сделали?
– А ничего. Дал ему коньяка бутылку, на, мол, знай наших, встретимся у нотариуса, там как раз пара дней оставалась до объявления наследства. Я-то заранее сбегал, ждал всё эту дату, когда уже стану наследником. А он меня так обломил, московский прощелыга.
– Ну, ладно. Пожалуй, информации достаточно. – Алексей встал с табурета, который жалобно скрипнул в ответ. – Пока больше вопросов не имею, если что, вот мой телефон. Может, что вспомните интересное. Дело то в том, что выпив вашего коньяка, Максим Лесков попал в больницу со всеми признаками отравления.
Алексей посмотрел на Пухова, который застыл в согнутой позе, пытаясь в это время пододвинуть табурет под стол.
– Как отравление? А я думал…
– Что Вы думали?
– Думал, почему не пришёл? Потом, когда сроки все кончились, подождал немного да продал, от греха подальше, – голос у Пухова немного дрожал.
«Точно не знал и сейчас испытывает потрясение, или знал?» – разгадывание ребусов, сложенных из реакций Пухова, немного затянулось.
– А ещё… Лесков Максим Леонидович умер. В конце августа.
– Как умер?! – почти закричал Пухов.
– Вот так, совсем от другой болезни. Я просто вам сообщаю, как родственнику.
– Да, конечно, – Пухов всё еще сутулился, хотя табуретка была задвинута под стол.
– Ну, прощайте или до свидания, как получится. Звоните, вдруг что интересное вспомните.
– Так у меня хороший коньяк был, я в «Красно-белом» покупал!
– Так никто не спорит, коньяк был хороший, а вот почему всё так произошло, пока загадка.
Оставив Пухова в задумчивости, Алексей вышел в темнеющий двор и включил зажигание. Ясно было одно, что версии плодились, словно бактерии, и все подходили. Но так не бывает.
Глава 13. Кто заботится о счастье народном
«В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
"Перемен!
Мы ждем перемен!"»
(Виктор Цой)
Пребывание в квартире Пухова в облаке паров алкоголя изрядно утомило Алексея. Он ехал по южной дамбе, размышляя о мотивах, которые могут быть у бедного родственника. А мотивы были просто красноречивые. «Предположим, он и насыпал этих таблеток в коньяк. Но как он мог бы узнать, что Лесков будет его пить в Перми? Разве что у него был сообщник. Итак, он дарит бутылку с коньяком, Лесков оставляет эту бутылку в номере. Потом приходит Короткова, с которой наш герой хотел заняться любовью. Подруга молодости не соглашается прямо так быстро, а может, наоборот, хочет взять реванш, кто их, женщин, разберёт. Но тут выходит осечка, и Лесков решается напиться в хлам, тем более, коньяк под рукой, только начал пить. Да, но Пухов знает, что к нотариусу нужно идти буквально завтра-послезавтра. То есть, на самом деле он решил устранить конкурента, но при этом не знает точно, напьётся клиент или нет. В общем, картина туманная. Наталья Лескова могла врать, Короткова могла врать, Пухов тоже не ангел. Но выглядел вполне простачком. Квартира у него заброшенная, если продал квартиру тетки Марии, мог бы что-нибудь сделать для себя. Хотя, может его риэлторы провели, дело обычное». За размышлениями Алексей не успел перестроиться и понял, что поворачивает налево, на Бульвар Гагарина. «Колеса сами несут к Варваре», – усмехнулся он, доставая телефон.
– Варя? Привет. Извини, что поздно. Я сейчас случайно завернул не туда после дамбы, можно заехать минут на сорок, я тебе расскажу, как съездил к нашему Коле?
Варвара будто ждала звонка и горячо заговорила, что она тоже хочет поделиться соображениями об этом деле. «Прямо как у нас мысли в унисон, идиллия какая-то. Эх, если бы не только в работе. Но пока о личном нужно забыть», – после таких весёлых и одновременно грустных мыслей Алексей внутренне отметил состояние своей боевой готовности.
Варвара буквально втащила в квартиру и на ходу начала объяснять свои версии, пока Алексей стягивал куртку и пытался освободиться от кроссовок.
– Заходи скорее. Вот. Сегодня пыталась найти информацию про Лунина. В каких он только партиях не был, после КПСС. И тут я нахожу партию «Народная воля», оказывается, и у нас в начале нулевых такая была. Тут меня словно кто по лбу щёлкает.
– Ты береги лоб-то свой, это ж не просто лоб, а мозги, – засмеялся Алексей, пытаясь обойти Варвару, которая была так возбуждена, что забыла даже правила гостеприимства.
– Ой, извини, давай, проходи на кухню, чаем напою. Ты ж в далекие закамские дали ездил.
– Да, и надышался там паров алкогольных, просто пьяный хожу.
– Хм… Пьяный, – подозрительно посмотрела на него Варвара.
– Да не пьяный, конечно.
Алексей вкратце пересказал, что удалось узнать от Пухова.
– И что думаешь, мог он всё это подстроить? – спросила Варвара.
– Так тут вообще классика. Мотив есть – квартира. Условия есть – встречался с Лесковым. При этом он ведь не прибежал сам, нам разыскивать пришлось. А раз уж разыскали, глупо ему было отрицать, что коньяк подарил он.
– Ну да. Но ведь он не может точно знать, что содержимое бутылки не исследовали.
– Не может. С другой стороны – возьми Лескова. Бедный родственник дарит бутылку и слёзно простит уступить долю. Лесков не соглашается, что-то юлит. Ну, со слов Пухова. Потом при случае он выпивает коньяк и попадает с отравлением. Только потом ему говорят про лекарства, которые, кстати, могли и не быть в бутылке, а могли быть подложены супружницей. То есть, нормально мыслящий человек понимает, что его точно хотели отравить, по идее, он мог бы тут же заявить на Пухова, но почему-то не сделал этого. Может, хотел сам разобраться, кто его хотел таким образом убрать?
– Ой, ты извини, мне случайно вспомнилось, как одному оппозиционеру что-то налили или насыпали в трусы, и после этого он впал в кому.
– Ну ты шутница. – Алексей сделал вид, что нахмурился. – Ладно, давай ты рассказывай, а то сейчас тебя порвёт.
– Да нет, это была реакция, мне ведь не с кем это обсудить. Итак, «Народная воля» – это революционеры девятнадцатого века, вдохновителем был Чернышевский. Ходили в народ, сильно болели за крестьян и во всем обвиняли государство. Ждали перемен от царя Александра Второго, а он всё никак не хотел ни право голоса давать, ничего. Потом превратились в террористов и после многих попыток всё-таки взорвали несговорчивого царя. Ну, понятно, казнены. Когда я зашла на канал Лунина в ютубе, обратила внимание, что роликов нет вообще. А при этом у других блогеров кое-где загружены интервью с ним. В общем, послушала немного, решила, что он был в конкретной оппозиции, особенно последние годы. Опять же, параллели. Народовольцы от крестьян перешли в города и стали объединять уже и рабочих, и студентов. У Лунина тоже всё время собирались студенты, причём Марина ничего не знает, или не хочет говорить о темах, которые они поднимали. Некоторых участников мы знаем, Александра Белова. И вот Лесков. Но Лесков-то чиновник, разве он может дружить с оппозиционером? Однако он регулярно приезжает то на юбилей, то на похороны. Ты не находишь это странным?
– Ну да, чиновники последние полтора года только и делают, что ограничивают наши права, а тут такая нежная дружба с тем, кто за эти права борется. – Алексей не любил темы про оппозицию.
– Так может он там, грубо говоря, в качестве доносчика присутствовал? А, может, вообще поспособствовал? Есть такие осторожные слухи, что вот, человек был за народ, его убрали, ну, так всегда, конечно, бывает. Заметь, Марина эту тему сразу отмела, вот, есть, мол, официальная версия и так далее.
– Может, нам с Белов нам поможет прояснить? Только нужно аккуратно. Когда ты сказала «Народная воля», я сразу понял, что я вообще-то представитель государства и закона.
– Это да. Ну, и такие вот организации непонятной направленности могут представлять угрозу, верно? – Варвара посмотрела Алексею прямо в лицо. Взгляд был пристальный, изучающий. Потом она быстро отвернулась, будто бы насыпать конфет в вазочку.
– Эк тебя завело. Конечно, у нас есть специальные службы для этого. Кстати, я поинтересуюсь, на карандаше ли у них был Лунин. Ты хочешь слышать, как я отношусь к оппозиционерам? Если они не взрывают бомбы, в принципе, нормально. Да, если не призывают грабить, убивать и так далее. Если просто изучают историю народовластия или философию – так это право мыслящего человека.
Варвара вздохнула с облегчением. Её руки стали спокойно выкладывать конфеты красивой горкой.
– Я так спросила, потому что ко мне пришло странное чувство, что выдала какую-то тайну. Мне кажется, надо просто понять, о чём они там говорили, если это нам поможет в расследовании. Просто чем больше мы узнаём о так называемой жертве, тем меньше симпатий. Но мы ведь должны быть беспристрастны, верно?
– Верно. Мы должны понять, было ли преступление, и найти виновного. Сейчас считаю, что Вероничку нужно исключить из подозреваемых.
– И кто остается?
– Пухов и Наталья. Кстати… Они ведь могли действовать синхронно. Надо проверить, не было ли у них звонков между собою. Так… Эх, поздно уже, ладно, завтра проверим все звонки и Натальи, и Пухова. Причём нужно бы месяца за два… Или нет. О завещании узнали в ноябре, и сразу было ясно, что Лесков приедет в марте… Времени всё подготовить выше крыши…Андрюха поди в баню сходил, расслабляется уже…
– Кто это?
– Да сотрудник у меня есть. Иногда, бывает, тормозит, но в целом шустрый парень. Впереди выходные, грех не расслабиться. У меня мысль такая, что Лесков о чем-то догадывался. Но он дело ведь не стал возбуждать после больницы. Потом, что мы можем предъявить Пухову, даже если он действительно это сделал, только покушение? Умер Лесков гораздо позже и по другим причинам. Нужны ещё доказательства. Проверить телефонные звонки – раз. И ещё наведаться в больницу, что-то с этими препаратами нечисто. Возбудить дело против Пухова дело нехитрое, но мы-то помним девочку Ксюшу…
Алексей вспомнил то неприятное ощущение, когда по железобетонным доказательствам они с Варварой чуть не посадили невинного человека. Варвара кивнула.
– Ты что в выходные делаешь? – с какой-то надеждой в голосе спросил он.
– Я с Василисой. Родители уже устали там, выходные полностью отдаю дочке. А с вечера воскресенья снова включаюсь в рабочий режим.
– Ну ладно, спокойно ночи, – Алексей стал продвигаться к выходу, Варвара пошла его проводить.
В прихожей они постояли немного, слова были обыденные, серые, как наступавшая ночь за окном. «Никакой надежды она мне не даёт, будто я пустое место» – избитые шаблоны лезли в голову, выстраиваясь, словно отпечатанные предложения на листе бумаги.
Но надо принимать реальность как есть, тогда иллюзии не будут властвовать над умом.
