Галина Павловна Константинова
Он не играет в домино
Глава 12. Ночь без сна
«Но, слушая наше дыхание,
Я слушаю наше дыхание,
Я раньше и не думал, что у нас
На двоих с тобой одно лишь дыхание.»
(Вячеслав Бутусов)
Юля, Фёдор и Белов по-прежнему сидели в конференц-зале. Полиция уже ушла. Молчание висело тяжёлой тучей, за окном было даже светлее. Первым нарушил молчание Белов:
– У всех есть блокирующие пакеты?
Юля и Фёдор кивнули.
– Прекрасно. Фёдор, можешь ехать домой, часов в 10 можно разблокировать телефон. Юля… Останься, мне нужно тебе кое-что сказать ещё…
Фёдор понимающе посмотрел на них, заторопился к выходу.
– У тебя есть секреты? – улыбнулась Юля.
– Поехали к тебе. Я ужасно соскучился. Сейчас вызовем такси по городскому телефону, наши пока не отслеживаются, пусть полежат до утра.
Он придвинулся к Юле и неловко поцеловал где-то в районе уха. Юля встала с кресла и пошла искать сумку, которую положила где-то на входе.
Белов вызывал такси, говоря адрес соседнего дома. Через пару минут он поставил офис на сигнализацию и быстро спустился вниз, где его уже ждала Юля. Ночь была холодная, мелко накрапывал противный дождик. Таксист был весёлый молодой парень, который болтал без умолку, ругая дороги и грязь, которая в Мотовилихе обычное явление.
– Замёрзла? – спросил Белов, разматывая шарф со своей шеи и заботливо укутывая хрупкую фигуру Юли.
В небольшой квартире был уют, но казалось, что хозяйка всё время кого-то ждёт.
– Как думаешь, откуда они узнали, что мы должны были подъехать в офис? И что у Фёдора жёсткий диск?
– Я не знаю, – растерянно ответила Юля. – Ты проходи, мой руки, может, есть хочешь?
– Я не хочу есть…
Белов помогал Юле снять тонкое пальтишко, но не удержался и впился долгим поцелуем.
– Погоди, – Юля оторвал от него, слегка отталкивая.
– Мы так давно не виделись, Юля. И это неправильно.
Он будто овладел собой и продолжил обнимать Юлю, но в спокойном темпе. Юля тоже успокоилась, спросила игриво:
– Мы так и будем стоять в прихожей?
Они медленно прошли в комнату, не включая свет.
… Белов лежал на кровати, прикрывшись одеялом, Юля отправилась в кухню и поставила чайник. Она вернулась через некоторое время с чаем и бутербродами.
– Наверное, тебе нужно домой.
– Да, я сейчас поеду. Кто же предупредил его?
– Кого?
– Этого следователя. Мы всё время играем с ним в кошки-мышки, но он делает неожиданные ходы. Ты придёшь на суд? Я обсуждал с адвокатом, видимо, придётся взять линию, что мы хотели скрыть наши отношения, поэтому я и сорвался. Это будет выглядеть убедительно. Надо дать немного правды. Ты должна в суде рассказать, что у нас есть общая дочь. Тогда, возможно, судья поверит. Судья женщина, ты должна её разжалобить. Доказательств, что мы следили за Лесковым, у них нет. То, что было у него на смарт-часах – так я просто перехватывал сигнал. Его слушали другие. А в гостинице – там ты тоже чиста, ты ведь просто вызвала скорую и оказала первую помощь. Ну, а сказочный профессор – так ведь Максим сам виноват, что поверил. Он слишком верил в то, что его исключительной персоне будет оказана эксклюзивная помощь. Он верил, что Бог, а на самом деле был просто винтик в системе, которая его просто заменила.
– А если они разобрали архив?
– Архив… Я про него забыл. Если он попал им в руки…
Белов нахмурился и замолчал.
– Я буду на суде. Можешь быть во мне уверен. Скажи мне, что было в архиве?
Белов как будто очнулся и поглядел на Юлю недоверчиво. Потом он быстро встал с кровати и начал методично одеваться.
– Саша, что с тобой?
Но Белов уже стоял в прихожей и пытался засунуть ноги в кроссовки. Наконец, ему это удалось, он резко натянул куртку и стал искать шарф. Юля подошла к нему, попыталась погладить.
– Я тебе позвоню. Включи телефон в десять часов. А сейчас мне пора.
Он поцеловал её в лоб, быстро развернулся и начал открывать замок двери.
… Стефания кормила ребёнка на большой кровати в спальне. Белов зашёл в комнату и прижал палец ко рту, показывая, что ничего говорить не нужно. Он погладил её по волосам, аккуратно прилёг.
Мальчик посасывал материнскую грудь с закрытыми глазами. Движения становились всё медленнее, малыш заснул.
– Лёвушка наш…– с умилением шепнула Стефания. – Ложись, ты ведь устал.
– Да, устал. Я посплю немного, разбуди меня в десять. – Белов мгновенно провалился в сон.
Стефания тихо встала и отнесла ребёнка на кроватку, которая стояла рядом. Она посмотрела на лицо своего спящего мужа, вздохнула глубоко и тихонько заплакала.
Глава 13. Откуда знал Иисус
«Зло, отлично знающее свою суть, как всегда маскировалось добрыми намерениями.»
(Владимир Дудинцев, «Белые одежды»)
Варвара с утра воскресенья листала новости, и вдруг наткнулась на заметку, что ночью полиция произвела обыск в одной ИТ-компании. Она позвонила Алексею.
– Ты где?
– Не поверишь, я недалеко от тебя. Мне бы выспаться.
– Заезжай тогда.
Алексей явился минут через десять, будто и вправду дежурил под окнами всю ночь.
– Вчера вечером ты сказал, что ночью будет интересное кино. А тут читаю в новостях, что был обыск в одной ИТ-компании. Может, объяснишь?
– Так спать хочется, не представляешь…Всю ночь мы разгребали.
– Что?
– Изъяли жёсткий диск, в «БизнесИнтеллекте». Ты правильно всё поняла. – Алексей зевнул, всем своим видом показывая, что грех пытать человека, который не спал всю ночь.
– И что там?
– А там… Там терабайт памяти информации. Ребята ещё остались, расшифровывать.
– И что в этих материалах?
– Да смех одни. Много роликов, много текста. И ничего из того, что нас интересует.
– А откуда вы вообще взяли, что на этом диске что-то должно быть?
– Марина Лунина, позвонила, сказала, что у нее было подозрение, что отец собрал какую-то организацию с неясными мотивами, она очень нервничала, когда это говорила. Она передала мне флешку с похоронами, а сам компьютер не смотрела. Буквально пару дней назад, когда уже взяли Белова, она снова позвонила и сообщила, что все материалы с компьютера забрал Краснов, приезжал несколько дней назад. Я предположил, что это и есть архив, и он точно должен куда-то его передать Белову. Остальное дело техники.
– Постой, постой… Мне показалось или нет, будто Краснов…
– На этот счет я расскажу тебе притчу, что Иисус говорит, что в эту ночь его предадут. Вот откуда он мог знать? Но вообще, моя дорогая Варвара, я хочу спать.
Алексей проснулся около двенадцати, от настойчивого звонка по телефону. Он молча выслушал информацию, сказал спасибо, и повернулся лицом к Варваре, вопросительно смотревшей на него.
– Мои опасения оправдались. На диске действительно нет ничего. Ну, кроме всякого шлака. Ребята закончили. Так… Телефоны Белова, Немцевой, Краснова отключились в десять вечера и никак не отслеживались в сети до десяти утра. Такое ощущение, что они их выключили и включили синхронно.
– А это возможно? Я читала, что даже в выключенном состоянии телефон отслеживается сетью.
– Да, но есть приспособления, основанные на так называемой «клетке Фарадея». Ну, и на «шапочках из фольги», в современном варианте. Много разных приспособлений, Белов, скорее всего, и вся его команда пользуется этим. Ребята проанализировали их перемещения за последнее время. Перемещения телефонов, конечно. У Белова больше всего таких «выпадений».
– Мне это напоминает матрицу. Там тоже людей отслеживали и вычисляли. Но периодически они выпадали из-под наблюдения матрицы.
– Ну, перемещения это одна история. Получается, у нас нет ничего на Белова. Берем первый эпизод, гостиница. Мы понимаем, что Юля точно могла это сделать. Но там не ведётся записи в номерах, это точно нарушение приватности. То есть, конечно, по служебным обязанностям она может зайти в номер. А что она делает в номере – уже не докажешь. Потом, его повезли в больницу, там предлагают провести консультацию. Иванов говорит, что Краснов попросил его уговорить Лескова. Хорошо. Это никакой не криминал, просто старый приятель деликатно просит не от своего имени. Сайт профессора Андреева абсолютно легальный, сам профессор в здравии и рассудке. Звонок зафиксирован телеграмом, то есть, ни у кого нет галлюцинаций. Ни у врача, ни у администратора, ни у Лескова. А консультация фейковая. Допустим, мы имеем доказательство, что она фейковая. Но где доказательство, что фейк сделал Белов? Нет его.
Алексей рассуждал вслух, всё более раздражаясь фактом бессилия.
– Вот твоя догадка, что Белов подключился к прослушке. Это же тоже не доказать! Потом, самое главное – если его «вели» ребята из серьезных структур, то им тоже не нужно шуму. Да, забыл тебе сказать, Наталья Лескова идёт на поправку. Ей сделали несколько операций по пересадке кожи. Я с ней созванивался, голос слабый, но вроде бы она не в депрессии.
– Кто на неё нападал?
– Тёмная история, связанная с «Пауком». Думаю, до конца всё не узнаем. Но и тут ничего к делу не пришьёшь, как говорится. Этот препарат пациент купил самостоятельно, принял решение о лечении самостоятельно! Никто его насильно не заставлял. Другое дело, что с помощью фейка в образе профессора произошло психологическое зомбирование, что без этого препарата никак не выжить. Видимо, Лесков очень боялся за свою жизнь. И верил, что всегда будут лекарства, аппараты и так далее. Впрочем, это свойственно тем, кто считает себя элитой. Потому и идет семимильными шагами трансгуманизм. Вера в то, что любую часть можно заменить. И про это мне и говорил Белов. Люди поверили в технологии, словно это Бог. Технологии предлагают верить в цифры. А цифра…
– Да, я тоже подумала, цифра – это Люцифер. Видишь, всё сходится, и нет никакой теории заговора, просто посмотреть, кто на чьей стороне. А ты?
– А я представитель закона, системы, если хочешь.
– Кажется, у Оруэлла что-то такое есть… Представитель закона всё-таки захотел выйти из системы. Но система отслеживает. Система вечна. Винтики, гаечки, шестерёнки…
Зазвонил телефон Алексея. Он внимательно слушал несколько минут, изредка вставляя короткие слова. Потом нажал на «отбой» и обернулся к Варваре.
– В общем, в архиве ничего, ноль. Похоже, суд будет очередной клоунадой. Разыгранной по сценарию Белова.
Эпилог
Наступали рождественские дни по католическим канонам. У Варвары много изменилось за последние месяцы. Перевалов познакомил её с одной местной журналисткой Нонной Булатовой, которая занималась культурой. Они поехали к ней в ноябрьские праздники, в огромный комплекс новостроек на Железнодорожном.
«Нонна Булатовна», – представил Перевалов Варваре женщину лет сорока, не очень красивую, с какими-то грубоватыми чертами, в длинном платье с намёком на изысканность. Нонна одёрнула его, заметив, что у неё другое отчество и засмеялась. Голос Нонны был низким, глубоким, немного усталым, но в глазах светилась молодая искорка.
После этой встречи Нонна взяла Варвару под свою опеку, будто родная тётка. Она таскала её по концертам, спектаклям, умело обходя ограничения со странными квадратиками по болезни, которые служили пропуском на все культурные мероприятия. Варвара будто окунулась в родную стихию.
После передачи дела Белова в суд она заезжала в отдел несколько раз. С Алексеем они общались в основном по телефону, и в какой-то момент он, сбивчиво пытаясь объяснить ситуацию, сказал:
– Варя, тут такое дело. Дубовой интересуется, есть ли у нас какие-то незаконченные вопросы? Но сейчас все материалы в суд уже подготовлены, а новых дел, кроме рутинных, вроде и нет. В общем, он просит написать заявление об увольнении, хочет сэкономить фонд зарплаты, чтобы к новому году премии получить. Извини, что так получилось.
– Да нормально всё, я заеду, подпишу нужные бумаги, – со вздохом облегчения ответила Варвара.
Она почувствовала облегчение, потому что впереди открывалась совсем другая жизнь, она верила, что Нонна поможет её зайти в эту новую жизнь. Да и работать с Алексеем становилось всё сложнее, внутренне Варвара чувствовала, что он отдаляется от неё, потому что перестал надеяться на восстановление отношений.
Когда она зашла в отдел последний раз, чтобы угостить ребят пиццей на прощание, интуитивно почувствовала, что что-то изменилось. Вроде бы все лица были знакомые, но Олеся почему-то опускала глаза, а потом коротко бросала пристальный взгляд. Но Варваре некогда было думать, что происходит в отделе, она смотрела на них, как на что-то уходящее вдаль, как случайный прохожий, стоя на причале, провожает взглядом уходящий пароход. Пароход медленно отдаляется, прохожий читает большие буквы, автоматически фиксируя названия, буквы становятся меньше, и вот вдали только неясный белый, едва угадываемый, пароход. Варвара последний раз окинула комнату, где ребята поедали угощение, одновременно переговариваясь на рабочие темы, попрощалась и вышла. Алексей вроде как порывался выйти с ней, чтобы что-то сказать на прощание, но она остановила его жестом. Зачем?
Время шло, Нонна носилась с идеей литературно-песенного фестиваля, который планировала провести к лету. Она даже мысли не допускала, что из-за перманентных ограничений на все мероприятия эти планы могут сорваться. Человек так устроен, что всегда думает о лучшем. А трудности, которые возникают, легче преодолевать с надеждой.
В самый канун католического Рождества позвонил Алексей и напросился в гости. Это было удивительно. Но что делать, Варвара приготовила индейку, чтобы встреча немного напоминала праздник. Он явился уже к вечеру, уверенно с порога вручил ей торт и прошёл в комнату.
– Ну вот, надеюсь, сегодня у тебя не будет поводов корить меня, что я плохая хозяйка, – весело сказала Варвара.
– Когда я тебя корил? Наоборот, всегда нахваливал твои протёртые супчики, – на одной волне ответил Алексей. – Рассказывай, как живёшь. Снова хочу извиниться, что так вышло с работой.
– Не извиняйся. Знаешь, я тут познакомилась… Познакомили, вернее. В общем, журналистка одна, Нонна Булатова.
– Не слышал, но продолжай.
– Она на местной радиостанции работает. Очень интересная, колоритная женщина. С таким командирским голосом. Все ходят строем.
– И ты ходишь? – удивился Алексей.
– Нет, со мной она ласковая тетушка. Ну, в общем, я там подрабатываю, очень интересные все ребята, хотя среда специфическая.
– Но ведь это твоя профессия. Хорошо, что ты вливаешься в коллектив, – Алексей будто снова влился в игру «я тебя сегодня буду хвалить и немного виниться».
– Хорошо. С Василисой тоже стало поспокойнее, вожу её в развивающие кружки, она немного поёт, представляешь?
Варвара засветилась, как только начала говорить о дочке. Алексей подумал, что Варвара всё-таки хорошая мать, в душе зашевелилась горечь от воспоминаний. Но он тут же отогнал эти несбывшиеся надежды и прочую лирику. Было хорошо вот так сидеть в уютной обстановке, с человеком, с которым многое пройдено, но уже нет страстей. Варвара засуетилась у плиты, доставая дымящуюся индейку.
– О, шикуем сегодня. На этот случай у меня есть второй презент, – Алексей, словно фокусник, достал из пакета, который принес из коридора, бутылочку «Кагора». – Я подумал, ведь рождественские дни, а это вроде церковный напиток.
– Спасибо. А ты как? Что нового в отделе? – соблюдая законы вежливости, задала вопрос Варвара.
– Я? Да отлично. Коттедж, слава Богу, функционирует, ремонт закончил, летние беседки отложил на лето. В отделе… Нормально, ребята сдружились, всё хорошо у нас. Тебя, конечно, не хватает, – Алексей снова вспомнил, что должен нести чувство вины.
– Понятно. А что с делом Белова?
– Был суд. Но вынесение приговора отложили. Он всё ещё под подпиской о невыезде, похудел за это время, из «БизнесИнтеллекта» его попросили. Сама понимаешь, эти пресловутые наноплёнки были совсем для другого предназначены. По сути, злоупотребил служебным положением, это, кстати, тоже в процессе судебного разбирательства приписали ему. На суде… На суд приходила Илона и Юля. Юля очень слёзно рассказала историю их любви, и как ей тяжело было, что Саша женился, и прочее. Илона подтвердила, что не отвергает внучку, и всё в таком духе. В общем, мексиканский сериал. Судья, как я и думал, растрогалась. И так получается, ну, нахулиганил товарищ в минуту лихую. Открытку я, кстати, к материалам дела приложил. Да, всё свелось к тому, что Белов в результате того, что его опрашивали по делу Лескова, начал переживать, что его в чём-то подозревают. Ну, так как у него были возможности, он установил аппаратуру на твой ноутбук. Заметь, никакой связи, что он причастен к отравлению Лескова, нет. Просто начал переживать. А потом понял, что я обнаружил открытку у Илоны, и начал переживать ещё сильнее, потому что слышал от Юли, что её тоже допрашивают по делу Лескова. В общем, мужчина переживал и решил выкрасть открытку. Красавчик. Да, ещё ведь Лесков приставал к Юле, да и разговор был не самый приятный тогда ещё, в марте, а это тоже могут приписать, как угрозу. Но какой вред от его переживаний? По факту ты не предъявила ему ни материальный, ни моральный ущерб пока, да и не можешь, пока по уголовному делу не вынесено решение. А материального вреда, по сути, нет.
– Значит, он выйдет сухим из воды?
– Ну, не совсем, учтут, что у него двое детей, один-то как минимум, учтут, что никому физических увечий не наносил, штрафы выпишут обязательно – в пользу «БизнесИнтеллекта».
– Хорошо, а что с лабораторией, с «Пауком»?
– А здесь полностью взяли на себя москвичи. Там есть дело по нападению Лесковой, с ней всё хорошо, я с ней разговаривал, уже выписали, реабилитацию проходит, уехала в санаторий на несколько недель. Там, понятное дело, ребят этих, нанятых кем-то из лаборатории, посадят.
– Так известно, что кто-то из лаборатории нанял?
– Видишь ли, сразу было понятно, что дело тёмное. Как только Наталья сунула нос, что за препарат, были ли испытания, её захотели припугнуть. Но вышло неудачно, она зашла на подземную стоянку и пострадала от взрыва, заложили в машину, взорвали удалённо. А, я понял, ты Белову можешь предъявить ущерб, мы ведь машину твою ремонтировали, у меня все документы есть. Сразу не отдал…
– Не отвлекайся. Если знают, что кто-то из лаборатории нанял, почему заказчиков не арестуют?
– Доказательств нет. Я же говорю, дело тёмное, – как бы закругляя тему Натальи, быстро сказал Алексей.
Варвара немного помолчала, потом вспомнила, что стынет еда. Алексей стал искать штопор, затем мастерски открыл бутылку.
– Ну, за что выпьем?
– Может, за новые горизонты в нашей жизни? – предложила Варвара.
– Это да.
– Ты какой-то грустный стал, или мне показалось? – Варвара отпила из бокала и ткнула вилкой в кусок индейки. «Жестковато получилось», – машинально отметила она про себя.
– Нет, не грустный. История всё-таки странная получилась. Я несколько раз разговаривал с Беловым за это время. Пытался выяснить, где архив. Ведь Марина Лунина сказала, что архив забрали ребята. Но он, когда понял, что вместо архива мы взяли пустышку, перестал вообще говорить что-то внятное на эту тему. Рассказывал, что архив – это несколько роликов на ютубе, что никакой организации не было, просто приезжали в дом, о философии говорили тогда, в двухтысячные, а сейчас и вовсе просто помогали по хозяйству.
– А что тебя беспокоит? Может, действительно помогали по хозяйству.
– Мы с ним говорили про трансгуманизм, ну, я тебе рассказывал его версию сказки о золотой рыбке. А уже после суда он интересно так повернул, что человек – это гайка и винтик в системе, система как конструкция, сравнил с детским металлическим конструктором. Если гайка держится слабо, её нужно завернуть. Если винтик или гайка проржавела, их нужно заменить. И в принципе, с точки зрения трансуманистов, человек состоит из своих винтиков и гаечек, которые тоже можно или выкинуть, или укрепить, или заменить. Имеются в виду органы. Органы, в свою очередь, состоят из клеток, то есть, можно залезть и сюда, и если что, выкинуть, подтянуть или заменить. Рекурсия такая бесконечна, до атомов. Хотя атом не предел для физики. Такой утилитарный подход. Да и все государство в управлении этими винтиками выступает как огромный такой пожиратель ресурсов. А в управлении этой махиной лучше привлечь машины. Ведь, по мантре цифровиков, машина не берёт взятки, не будет сочувствовать и страдать субъективным подходом. Такая новая счастливая жизнь, когда мировой улей живёт по единым правилам, за хорошее дают конфетку, за плохое сажают в клетку. Рай с точки зрения трансгуманистов, но не с точки зрения настоящих гуманистов. В замечательной схеме механического подхода к обществу в целом и каждому человеку в отдельности нет места одной маленькой детали – душе. Хотя цифровики утверждают, что они уже могут оцифровать душу, записать наш мозг на диск и внедрить в любое белковое тело. В общем, мы ведь тоже говорили об этом.
– Ты рассказываешь это, а я только что прочитала новый роман Пелевина, который так и называется, «Трансуманизм и Ко». Вот прямо один в один. Там все стремились к идеалу, когда же можно будет накопить деньги, чтобы твои мозги поместили в банку. А банки – это такие реальные физические банки, которые хранятся глубоко под землёй в штате Невада. Правда, охрана у них так себе. Но речь не об этом. Люди живут как в средневековье, ездят на гужевом транспорте и происходит бесконечная борьбы с выбросами углекислого газа. Да, люди разделены на две категории – те, кто живет, и те, кто обслуживает. С последними обращаются хуже, чем с животными, потому что по факту это биологические куклы, выполняющие различную домашнюю работу, в намордниках от неведомых вирусов, чтобы не заразить бессимптомно своих хозяев. Такой рабовладельческий рай, причём хозяева ходят с таким ошейником – «кукухой», слушают команды и указания не пойми кого. А настоящие хозяева из своих банок наблюдают за миром и могут жить вечно, но только в своих банках, да, иногда могут выбрать тело и разгуливать по белому свету.
– Забавно, – оживился Алексей. – Получается, мысли о новом чудном времени, когда всё под контролем, витают уже везде. И это люди называют прогрессом. В общем, я так понял, что Белов как раз против такого странного прогресса, да и люди-винтики, которых можно заменить, уже не представляют интереса, верно?
– Но ты сам остался при своей версии, что Белов способствовал смерти Лескова?
– Думаю, что он точно это сделал. Но не признается. Кстати, Антонова нашли, где-то в Сибири, в институт научный устроился. Допросили его тоже по этом делу. Он честно рассказал, что да, оформил накладные на товар и отправил с курьером. И вообще, всё это было оформлено официально. А почему уехал быстро из Московской области, так личные обстоятельства так сложились, а не потому, что скрыться хотел. Так что всё шито-крыто. Если предположить, что есть какая-то глобальная система, матрица, как угодно, которая живёт уже своей жизнью, похожей на разумную, но всё еще неразумную, а просто построенную на разных алгоритмах, где-то попадают в такт, где-то нет, то получается, что наш Белов просто использовал эту систему как ресурс. Получая данные по передвижениям Лескова, зная о каждом его шаге, изучая его с помощью своей же разработанной системы, он мог составить психологический портрет персонажа. Учесть то, что товарищ любил оторваться с девушками и коньячком, что ему хронически нужны были деньги, что его отслеживают именно по причине того, что он пытается заработать их у западных «партнёров». А ещё его внушаемость по поводу здоровья. То есть, разложив его как лягушку, можно найти места, где она дёрнет лапкой.
– А как ты думаешь, зачем Белов тебе всё это рассказывал, про рыбку и конструкции?
– Я задавал этот вопрос себе всё это время. Мне кажется, он хотел мне подсказать, видя, что доказательств нет. Хотел подсказать мотивы. Лесков – ловко устроившийся человек, сластолюбивый, жадный до денег, морально разложившийся человек. Человек, который уловил тренд, что нужно создавать всё новые и новые системы для контроля, отслеживания, просеивания людей. Я говорил со Стефанией, она мне рассказала, что Лесков делал запросы, чтобы найти те самые прогнившие и ослабленные гаечки, но в самом начале, когда предварительно шли переговоры, назначение программы было самое безобидное. То есть, Лесков как человек системы, пытался найти слабые места, как там твой Перевалов говорил, пассионариев, которые могут пошатать систему? Ну вот. То есть, Белов мне всё время намекал, что его разногласия с Лесковым выходят за бытовую теорию «ты мою девушку обидел». Но я как-то видел частности, но не складывал в картинку. Ну, и самое главное противоречие – это то, что люди механического взгляда решили, что Бог всего этого не видит. Взяли так и выбросили на свалку истории, типа, мы сами боги, подвинься, дорогой. Мы сами решим, как нам развиваться, на кого молиться и молиться ли вообще, когда есть общий свод правил. И вообще, любое человеческое существо они готовы разложить до циферок, чтобы управлять. Зачем им Бог и совесть!
– «Маниту».
– Что это?
– Да это ещё из одного романа Пелевина, все молились Маниту, на самом деле это монитор, если по-английски читать. А все думали, что это Бог. По сути, все антиутопии об одном. О том, что кто-то, некто или что-то якобы управляет – через мониторы, репродукторы или чип в голове. Средство уже неважно. Тем более Илон наш Маск уже вживил чипы в обезьянок и утверждает, что они начали читать его мысли или что-то в этом роде. Потом посадят такую обезьянку с бананом, отправят погулять в Антарктиду, где, как утверждают некоторые больные на всю голову журналистки, растут райские сады, но всех не возьмут, только послушных, будет обезьянка сидеть и грызть банан. Главное, чтобы у обезьянки был какой-то доход, гулять по Антарктиде. А как дохода не станет, ну, команду через чип или «маниту», убейся, милая, желательно за свой счёт. Идеально.
– Ты что-то разогрелась, вино церковное так действует? – засмеялся Алексей, хлопая её по руке. – А если серьёзно, думаю, что Лесков сам себя подвёл к такому сценарию. Просто Белов использовал движения внутри машины, вернее, дыры. А вот было ли у них это какой-то организованной группой или нет – не знаю. Архив так и не удалось найти.
– Диск принёс Фёдор, ты говорил. Вообще, ты от меня скрыл самый главный факт. Как вы узнали, что будет сбор в офисе?
Алексей загадочно улыбнулся и сделал вид, что занят изумительным салатом из креветок, он как бы показывал, что оторваться от поедания невозможно. Варвара ждала ответа.
– Ты же помнишь, что я встретил Юлю, когда её не пустили на свидание к Белову?
– Помню, – не сразу отозвалась Варвара, поняв, что напарник скрывал какие-то свои ходы от неё.
– Ну, я ей вкратце описал события, которые произошли. Она и плакать перестала. Объяснил ей на пальцах, что она соучастница, сядет вместе с Беловым если что. Дитё без присмотра останется. Что нужно обязательно помочь следствию, то есть, если будет момент передачи каких-то фактов, а именно в архиве есть что-то, что может доказать причастность, я так понимаю, настоящие доказательства, и что такая помощь ей зачтётся потом.
– И что, Юля согласилась?
– Да. Она нас предупредила, что Фёдор готовит архив и привезёт его в офис. А Стефания позвонила мне, когда он реально отправился в офис. По его телефону в блокирующей сумке этого отследить было нельзя. А из дому он не выходил. Я до сих пор не знаю, как он вышел, единственное предположение, что переходил в другой подъезд по техническому этажу. Вот пропустили мы его. Но когда нам Стефания позвонила, все силы бросили сразу на офис.
– Погоди-погоди…Юля вам сообщила, Стефания… А в итоге вместо архива вы взяли пустышку? – Варвара пристально посмотрела на Алексея, но он и не думал отводить глаза.
С минуту они молчали, потом Алексей подлил вино в бокал, быстро сказал несущественный тост.
– Варя, давай ставь чайник, и поставь какую-нибудь музыку, что-нибудь лиричное. Мне так захотелось потанцевать!
Варвара порылась в телефоне.
– «Вечная любовь» подойдёт? – иронично предложила она.
– Да конечно, пошли, пошли в комнату, потанцуем.
«С чего вдруг на лирику потянуло, – думала Варвара, ощутив крепкие руки на своей талии. – Похоже на какой-то прощальный вечер, как там у Вертинского, «сегодня наш последний ужин»».
Алексей пытался слушать себя. Нет, не дрожит сердце как прежде. Так и правильно. Последний месяц перевернул его жизнь в очередной раз. Он сам не предполагал, что хрупкая девушка Олеся раскроется как цветок из бутона.
Сначала она его начала опекать, впрочем, это обычное её состояние, она вообще всегда бросается на помощь, пытается ободрить, всегда у неё в запасе вкусный чай. Месяц назад Алексей понял, что она не просто его опекает, а на самом деле влюблена. Несколько раз он случайно задевал её, когда сталкивались в узких местах общего кабинета. Если никого вокруг рядом не было, Олеся вспыхивала и начинала извиняться за свою неуклюжесть. Несколько раз Алексей по выходе из отдела замечал её фигурку и махал рукой, чтобы подвезти, она жила в частных домах на Южном, было по пути.
А месяц назад после очередного дня рождения пришлось оставить машину в городе, если не хотелось терять права. Сначала вызвали такси, двоих развезли по домам, но, когда подъехали к старому перекосившемуся домику с горящим окном и угадывающейся тенью за стеклом, Олеся сжалась.
– Ты чего? – спросил Алексей.
– Ругаться будут, что долго сижу в отделе.
– Хочешь, я поговорю? – расхрабрился Алексей, даже не понимая, как бы это выглядело – начальник сам в подпитии заступается за подчинённую.
– Нет, не нужно, – дрожащим голосом отвечала Олеся.
– Ну ладно. Давай тогда ко мне. И никакие возражения не принимаются. У меня просторно, хорошо. Давай, по четвертому адресу, – чуть громче сказал Алексей водителю.
Водитель согласно кивнул и тронулся. Алексей обернулся, увидел, как на крыльцо выскочил огромный мужик и погрозил кулаком вслед уезжающей машине.
– Он что, угрожает тебе? Это кто вообще? – возмутился Алексей.
– Это отчим. Нет, он просто грозится, ну, долго так ругается, выносит мозг.
– Понятно.
Алексей взял руку Олеси в свою, её маленькая ручка была холодной, она дрожала.
– Ты что-то как рыбка ледяная.
Олеся улыбнулась, её глаза увлажнились.
– Ты что, плакать надумала? Ты же в полиции служишь, а не где-нибудь, – пытался приободрить её Алексей.
Водитель нервно оглянулся назад.
– Не оборачивайтесь, всё нормально. Смотрите за дорогой. Девушка служит в полиции, и я тоже. Ничего особенного.
Водитель ласточкой влетел в коттеджный посёлок и так же быстро улетел.
Алексей открыл калитку и пропустил Олесю вперёд. «Сегодня как-то здорово вдарило в голову», – отметил он, слегка качнувшись.
– Ой, Алексей Васильевич, я помогу, – Олеся подхватила его, и вдруг Алексей понял, что её плечо вовсе не хрупкое, а такое уверенное, натренированное в спортзале.
