Галина Константинова
Холсты
Три мойры
Три мойры сидят на краю света,
Ткут жизненный узор судьбы.
Одна тянет жребий, другая заносит в свиток
Неизбежность – пророчество «не-борьбы».
А третья, логики песне внимая,
Свивает нить, которую держим в руках,
Продираясь по жизни, слепо и не понимая,
Отчего светел день, отчего тоска…
Глухи они и к мольбам, и к проклятьям.
Но жребий – случаен, а узор как набросок…
А нам остается нескучное занятье-
Жить, любить и не задавать вопросов.
И побеждать. Змея вне и внутри себя.
Вспышки – затмения помнить и забывать.
Даже минуту горькую прожив, но любя,
Падая вниз, силы найти взмывать.
Слов-алмазов и слов – ядовитых стрел
Отблески растворятся в звездной пыли.
Межвременье. Меж-пространство. Образы тел
Исчезнут. Так к чему же мы шли?
Оптимизм
Чтобы достичь предела оптимизма,
Предел страданий должен наступить.
И Кунигунда станет очень близкой,
Когда уж не захочется любить.
Тогда ты сам, потрёпанный и гордый,
Насмешкой искривя жестокий рот,
Под бодрые, щемящие аккорды
Гимн пропоёшь у райских у ворот.
По Гераклиту
В одну и ту же реку не заходят дважды,
Меняются река и человек.
Но тот, кто предал, струсил – лишь однажды,
Он для тебя печать несёт вовек.
Слова-слова, ненужные одежды,
Они – снаружи, сердце – глубоко.
Никто не может быть вчерашним, прежним.
И дважды не предашь, ведь ты – другой.
Юность
Рок-н-рольный остров
Юности моей…
Как свободой острой
Веет прежних дней.
Дружеское пенье
С пивом пополам,
В кухоньках сиденье,
Тяжесть по утрам.
И душа открыта,
Пусть карман пустой.
Юность не забыта,
Золотой застой!
Песни-откровенья,
Питерский запал…
Стали мы степенней,
Огонёк пропал.
Болото
Так я живу, прыгая по страстям-кочкам
Жизненного болота.
Цапли надрывы,
Неверной любви
Топляки-огонёчки,
Слов древесина
Спресованно-молота.
Мерное кряканье – кваканье
Равнодушников и завистников,
Быт,
Последних монет позвякиванье…
А бессонница
Луной повиснет как…
Рифм – не рифм заплетая прутики ивовые,
То ль всерьёз, то ли балуясь,
Все мараю бумагу,
То уродливы, то красивые
Отражая хлюпанья… Иль отражаясь?
Чужое счастье
Чужое счастье чёрной погремушкой
Разбитых судеб жалобно бренчит.
Играет грязно с завистью-подружкой,
Терзает сердце и в окно стучит.
И кружева интриг украсят душу,
Мечту-химеру силясь удержать.
За что – другому? И волной удушья
Вскипают слёзы, вороны кружат.
Чужое счастье лёгкою добычей
Так часто кажется издалека.
Вблизи меняется его обличье-
И рыбка ловит в сети рыбака.
Наука и искусство
Любви наука и любви искусство…
Все аксиомы, правила, законы…
Разложено на алгоритмы чувство -
Как обольстить, когда едва знакомы,
Как увлекать улыбкой и глазами,
Уметь молчать, хитрить, немного лгать,
Смеяться и подыгрывать слезами,
И искры ревности умело зажигать.
Игры страстей кровавых очертанья,
Признаний-заготовок шумный бред…
И что-то есть еще, без всякого названья -
Такая липкость от ускоренных побед.
Но дайте ж безыскусного, простого -
Как хлеб, вода, весеннее тепло!
Боится сердце не принять такого -
И бабочкой врезается в стекло.
Ахиллес и черепаха
Пусть Ахиллес упрям и быстроног,
А черепаха несравненно тише,
Но он догнать ее, увы, не мог.
Так женщину понять не суждено,
Души ее открытой не услышишь,
Хоть настигаешь, даже в ухо дышишь,
Она шагнула дальше все равно.
И логикой бессильного закона
Сверкнет опять апория Зенона.
Жизнь дана для наслажденья
(Герасимову А.)
Жизнь дана для наслажденья…
Каждый миг и каждый час-
Упоенье, вдохновенье,
Блеск игры, случайность фраз.
Маятник любви раскачан -
Удержать бы, удержать…
Улыбается удача,
Ждёт, как женщина, дрожа…
И в обшарпанной квартире
Дух свободы и весны,
Опьяняющий «Наири»,
Плач натянутой струны,
Хриплый голос из колонок
Негритянскою тоской…
Я не женщина – ребёнок,
Наслаждение, постой…
