Галина Андреевна Громова
Бухта Надежды. Первый шторм
Интерлюдия 21 марта. 10.30 Севастополь, ул. Бориса Михайлова
. Дмитрий Матвеев
Василькового цвета «Богдан» с синими милицейскими номерами протискивался по узким улочкам Матюхи1. Старшина Сашка Чучукин – «кардан» местный, материл всех и вся, когда вышли на площадь Восставших и, несмотря на включенные мигалки, еле протолкались среди столпившихся на кольце перед Первой городской больницей машин, автобусов и топиков2.
«И откуда их здесь столько взялось? Вроде, утренний час пик уже должен закончиться, а обеденный еще не наступил» – только и мелькнуло у капитана в голове, глядя, как по пешеходному переходу в сторону травмпункта чешет мужик, держащийся за поврежденную руку. Что там с рукой было абсолютно неинтересно – мало ли переломов случается или просто ушибов?
На сиденьях расселись ребята. Творящаяся по городу хрень не давала покоя мыслям. Особенно поставленная Мустангом задача: забрать его дочку из школы возле Портовой поликлиники. Как будто делать им больше нечего… Не Беркут, а Мери Поппинс на выезде. Но приказы не обсуждаются, сами знаете. Это распоряжение шефа откровенно попахивает превышением должностных полномочий. Хотя, будь на его месте Митрофанов, то неизвестно как бы тот поступил в такой ситуации.
Когда автобус уже завернул на улицу Бориса Михайлова, что находилась в Гагаринском районе невдалеке от Камышовой бухты, «кардан» открыл форточку, достал сигарету и, отвлекшись, чиркал зажигалкой, чтобы прикурить. Глухой удар, хруст и резкий взрыв матерщины Чучукина, не особо вглядывавшегося на дорогу, отвлек капитана от размышлений. Через несколько секунд Дмитрий и «водятел» уже стояли возле передка «Богдана» и рассматривали вмятину в бампере и капоте. Сашка непрестанно выдавал все новые словарные обороты известного содержания. Митрофанов несколько секунд рассматривал тело, лежавшее под автобусом. Его затянуло недалеко, не дальше картера «дрыгателя», но, видимо, слегка протащило по асфальту… Вот ведь попадос!
– Сашка, етить твою в три Бога сердцу мать! – с досадой почесывая затылок, наконец, изрек Дмитрий. – Ты че, старым вялым келдышем сделан?! Я тебе сейчас ту сигарету запихну туда, куда бы ты не хотел! Ты какого лешего на дорогу не смотрел?! Теперь нам ВэБэшники и прокурорские устроят «тихую Варфоломеевскую ночь»!
– Тащ капитан, да только на секунду отвлекся! – начал оправдываться Чучукин. – Кто ж знал, что этот придурок зачатый в пьяном угаре под колеса полезет?! Вот ведь твою крестадушусердцумать!
– Эй, Панасенко! – крикнул в салон автобуса капитан, – Вызывай скорую и гайцов. Остаешься с Чучукиным и обеспечиваешь охрану места происшествия до прибытия «банной команды». Остальным – на выход и пешочком на задачу. Панасенко, смотри мне, чтоб ни одна галимая лань тут не шлялась! И за этим Шумахером пригляди, чтоб не сбежал. Иначе задницу твою на британский флаг порву.
– А шо за «банная команда»? – спросил Панасенко.
– Прокурорские, гайцы и остальные мозгоклюи. А «банная» потому что приезжают и начинают «пАрить».
– А ты, мой маленький мордатый друг! – уже обращаясь к Сашке, – Разминай анус и готовься к «дрючбе» с прокурорскими и остальными мужеложцами. Вазелин еще нужно заслужить! Сука, мля, понабирают по объявлению… Чучукин! Стране нужны герои, а манда рожает идиотов, таких как ты! Ты когда-нибудь имел дело с прокурорскими?
– Нет. – Покачал головой поникший водила.
– Ну ничего, поимеешь… Сейчас приедет их «граф Дрюкало», попьет твоей кровушки и собьет «пыльцу девственности». Так что готовься к анальной дефлорации, Саня.
Неожиданно, медленно поднялась рука «терпилы», ухватилась за тягу рулевой рейки и, перевернувшись на живот, неловко царапая ногтями асфальт, «жертва» начала выползать наружу.
– Нихрена себе расклады! – удивленно проговорил Митрофанов, наблюдая за неожиданными телодвижениями «жмура». – Ну, че вы встали как папашины харитоны после виагры?! Бегом за аптечкой! Окажите помощь человеку!
– Да уж, чувак, ну и видок у тебя, – хмыкнул уже с некоторой долей облегчения «кардан», – Как у Му-му после всплытия.
– Йо-о-о-о! – взвыл капитан, заметив, что у наполовину вылезшего из-под автобуса «терпилы», вырвана гортань и пищевод, когда тот поднял голову. – С-с-сука! Как ты еще живешь?!
– Тащ капитан! Не подходите к нему! – крикнул Пашка Иванов, по кличке «Паштет» и схватил Митрофанова за рукав.
– Паштет, че за херню ты городишь?! Как не подходить?! – опять дернулся в сторону потерпевшего Дмитрий, но Паштет снова схватил его за руку, не давая капитану приблизиться к лежащему под машиной мужику. – Ты видишь, какие раны у него?! Хочешь, чтобы он загнулся и Чучуку под срок подвести?!
– В общем, я тут по аське на мобилке с девушкой своей сейчас общался, пока ехали… – как бы оправдываясь, сказал Павел, под тяжелым взглядом Митрофанова отпуская его рукав. – Она у меня в Москве учится. Говорит про каких-то зомбей и живых мертвецов. По ее описанию этот чувак очень даже похож…
– Ты че, о сосну уе….ся?! Какие на хер ходячие мертвецы?! Что курит твоя девушка?!
– Да ниче она не курит. – Покачал головой Иванов. – Просто так она бы такое не говорила. Сидит дома и боится выходить.
Дмитрий глянул на встревоженное лицо подчиненного, потом на шевелящегося пострадавшего и снова на Паштета.
– Ладно, есть у меня корефан-сослуживец бывший, подался он гастером в Москвабад. Сейчас ему позвоню. Но смотри у меня, Паштет, если инфа не подтвердится и «терпила» загнется – посажу тебя. Блябуду, посажу! – сказал Митрофанов и достал из верхнего кармана разгрузки мобилку.
Быстро нашел в телефонной книге российский номер Славки Овчарука – сослуживца-собутыльника по 5-й отдельной механизированной бригаде, в которой они оба служили во время ввода украинского контингента в Ирак. После ротации оба уволились из «Разоруженных сил Украины», помыкавшись на гражданке, Димка пошел служить в «Беркут», а Славка – подался на заработки в «нерезиновую». Несмотря на то, что Митрофанова турнули из армии по НССу3, капитана с огромным желанием приняли в МВД, потому что опыт боевых действий никогда не бывает лишним в их подразделении. Дмитрия на беседу даже сам начальник Севастопольского управления вызывал и «подписался» за него, ибо вакантных должностей было больше, чем людей.
Гудки вызова. Первый, второй, третий… «Терпила» уже почти выполз на руках из-под автобуса и повернул лицо в сторону капитана. Пока Дмитрий дожидался ответа Овчарука, его взгляд случайно упал на глаза потерпевшего. Капитан еще никогда такого не видел: белесые, полные бессмысленной, немотивированной злобы глаза. От чего офицер невольно вздрогнул и отвернулся. Звуки зуммера вызова казались неправдоподобно долгими, как будто их специально кто-то растягивал во времени. Славка чуть ли не единственный человек, которому Митрофанов верил безоговорочно.
– Да, Димец! – наконец-то отозвалась нокиавская трубка голосом Овчарука. – Только быстро! Тут полный звиздец и ахтунг творится!
– А что именно?! – неожиданно для себя очень громко крикнул капитан, услышав на заднем фоне звуки перестрелки.
– Димон, ты меня знаешь! Никогда чарс или еще какую херь не курю и психом никогда не был. Тут как в фильме ужасов – мертвецы ходят, жрут людей. Медики с ментами как трипперные зайчики по Москве мотаются. Слышишь стрельбу? Так это они валят зомбаков. Недавно прораба пришлось завалить – приперся уже мертвым и давай кусать да жрать молдаван. Я его «уговорил» лопатой по чердаку. В общем, слушай вниматочно и сосредосдроченно: если у вас такая же хрень творится – не подпускай к себе и не давай укусить. Обязательно пробивай мозг! В другие места – в пользу нищих. У мертвяков первый признак: травмы несовместимые с жизнью, бледный вид, как и полагается покойникам, и белесые глаза. Да сам, если что, увидишь. Короче…
Неожиданно звонок прекратился – скорее всего, закончились деньги на счету. Впрочем, Дмитрий услышал основное, так что теперь необходимо было действовать – машинальными, отточенными годами, привычными движениями щелкнул предохранителем, передернул затвор и вскинул АКС-74.
Увидев движения командира, бойцы врассыпную отскочили из предположительного сектора обстрела. Мало ли рикошетом достанет. Тем не менее, капитана никто не попытался остановить – раз он что-то делает, значит, так оно и надо. Прозвучал одиночный выстрел, визг пули, отскочившей от асфальта куда-то вверх. «Маслина» вошла «терпиле» чуть выше правого виска, оставив там аккуратное входное отверстие. Левая щека, ухо и нижняя челюсть, были разворочены при выходе, а ошметки мозгов оставили на асфальте серый, с едва заметными красными вкраплениями, «натюрморт» в стиле «Человек. Вид изнутри».
– Тащ капитан, че это только что было? – сдавленно спросил Чучукин, глядя на ошметки мозгов, которые попали ему на носок берца. – Вы ж себя под статью подвели!
– А ну тихо! Подошли сюда все! – поставив АКС на предохранитель и, дождавшись, пока остальные члены группы подойдут поближе, сказал Митрофанов. – Все видели, ЧТО именно только что произошло?! Так вот, мужики, если хотите выжить, слухай меня в три уха и на ус мотайте, нет усов – на уши, как вырастут усы – перемотаете. Я завалил не человека, а зомби, как ни странно или абсурдно это ни звучало. Все знают поставленную задачу?! Чистим школу, ищем дочку командира, а также эвакуируем всех живых, кого сможем. Никого не оставлять: живых – с собой, зомбей – валить. Патрики экономить, валить в голову и наверняка. И самое главное – к себе близко никого не подпускать! Иначе – смерть. Любая мельчайшая царапина, или, не дай Божэ, укус – моментальная смерть. Потому что я сам такого завалю. Сразу и в башню… В здании, работаем пистолетами – чтобы рикошетами своих не задеть. Как всегда, делимся на три группы: штурмовую, огневой поддержки и обеспечения. Штурмовая группа: Паштет, Панас, Шило и Миха. Командир – Миха. Огневая поддержка: Кирпич, Завгар и Грек. Грек – за старшего. Обеспечение: Чук, Семен и Лось. Семен и Лось – на «ваньке». Лось – рулишь группой. Эфир болтовней не засорять! Это тебя касается, Паштет! Еще одна твоя пиздахаханька по рации – вешайся! Позывные у всех по кличкам. У меня – Митя. Вот только пусть кто-нибудь попробует в жизни так назвать…
– Товарищ капитан, а как определять кто свой, а кто зомбак?! – спросил сержант Шиловский, по кличке Шило. – Против террористов-то и бандюков все понятно, ну там ориентировки, фотороботы, ну или с оружием. А тут непонятки. Сами знаете, что в горячке и своих завалить недолго.
– Шило, ты мля чем слушаешь? Тампаксы из ушей повытаскивай. Специально, для тех, кто в танке, говорю большими буквами! Визуальные травмы несовместимые с жизнью, белесые глаза, пытается тебя укусить или еще как травмировать. Живые будут стараться спрятаться, зомбаки – нет. Ясно?! Дальше… Чистим сначала первый этаж, эвакуируем тех, кто остался, переходим на следующий. И так, пока до крыши не дойдем. Группа обеспечения, вдумчиво, с расстановкой осматривать выживших, особенно тех, кто на одежде или коже имеют следы крови. Если есть раны, похеру какие – сразу пристегивать наручниками к любой более-менее крепкой, железобетонной херне. Потом будем разбираться, кто есть ху. Если из живых кто-то поставит кеды в угол – не раздумывая пробивать черепушку. Обращаю внимание всех – стрелять только в головы. Пленные нам не нужны. Все остальное – как обычно. Панас, ты вызвал скорую? Им тут х…м кинуть, чтобы приехать, а фиг нарисуешь. – Намекнул капитан на находящуюся по этой же улице в паре кварталов от школы, станцию скорой помощи. – Свяжись с базой, пусть подкрепление присылают. Эх, посадить бы еще снайперов на высотки… Ладно. Пока все. Всем все ясно? Работаем. Разойдись.
Бойцы облачились в экипировку и, привычно, слегка подгоняли ее, изредка подпрыгивая на месте, проверяя, чтобы ничего не звенело, не стукалось или не бренчало. Включили тактические рации, проверили связь. Митрофанов еще раз построил группы, просмотрел каждого спецназовца, оставшись удовлетворенным, дал команду на выдвижение.
И без того редкие прохожие, завидев вооруженных людей в приметных серых камуфляжах, в полном облачении, старались обойти их десятой дорогой, а проезжающие автомобилисты и вовсе рисковали попасть в ДТП – так выкручивали шеи.
Впереди шли штурмовики, разбившись по парам, перемещаясь по обеим сторонам улицы, чтобы в случае чего, каждая из двоек могла прийти на помощь другой. Огневая поддержка заняла позиции по обеим сторонам улицы, чтобы в случае чего взять противника в огневой мешок. Дмитрий шел вместе с группой обеспечения.
– Это Миха, у входа в Портовую поликлинику наблюдаю группу из пяти человек в медицинской одежде с ярко выраженными следами крови. Как-то странно они себя ведут. – Передал командир штурмовиков.
– Да я тоже их вижу. Присмотрись, нет ли ран или иных повреждений.
– У них рожи в крови, как у вампиров, мля!
– Ликвидировать! – отдал приказ Митрофанов.
– Еще раз повторите приказ!
– Ликвидировать! Вашу мать!
– Принял!
Раздались одиночные выстрелы и фигуры, в бело-зеленых одеждах последователей Гиппократа, коротко дернув головами от точных попаданий, изломанными страшными куклами падали на асфальт и больше не шевелились.
– Это Миха. У меня минус два.
– Я Паштет – минус один.
– Здесь Панас – минус один подтвержденный.
– Я Шило – у меня минус один.
– Осмотреться, при обнаружении людей с малейшими признаками ненормальности, открывать огонь без команды. О готовности к выдвижению доложить. Грек, меняйте позицию. Открытие огня без команды и вас касается.
– Миха принял.
– Грек принял.
– Грек – Мите. У меня «двести два»4. Готовы прикрыть перемещение Михи.
– Это Миха. У меня «двести два», готов к выдвижению.
– Митя Михе: приступайте. Следующий рубеж: первая пара – крыльцо магазина «Лидер», вторая – угол забора школы. Повторяю, огонь открывать по подозрительным лицам без команды.
– Принято.
– Митя – Завгару. Подгоняй бус к школьным воротам. Двигло не глуши.
– Завгар принял. Выполняю.
– Я Паштет, – прозвучал в эфире голос Пашки Иванова. – Замечена неподвижно стоящая группа школьников.
– Я Миха – подтверждаю. Наблюдаю кровь, у некоторых рваные раны лица и рук.
– Митя – второй группе: давайте через дорогу к школе.
Не успел капитан отдать приказ, как от «Лидера» с его черно-желтой вывеской рванули через дорогу две коренастые фигуры – Панаса и Шила. Грек в это время усиленно крутил стволом по сторонам, а тут и Чучукин подогнал автобус, рыча движком на всю округу, как раненый мамонт в брачный период.
Со стороны школьного забора, возле которого как раз оказались Миха с Пашкой прозвучали выстрелы.
– Паштет: минус два… Мля, мужики, это же дети!
– Я – Миха. Подхожу поближе. Нужно осмотреться.
– Аккуратней там! – посоветовал Дмитрий, крепче перехватывая автомат.
– Я Панас – захожу вместе с Шилом и Михой.
Через какое-то время эфир заполнил отборный мат, исходящий из глоток бойцов штурмовой группы, вперемешку со звуками автоматной стрельбы.
– Докладывайте! – рявкнул Митрофанов, даже забыв представиться.
– На нас напали. Повторяю – напали.
– Кто?
– Паштет на связи. Нападавшие – школьники. Дохлые. Совсем дохлые – даже проверять не надо. Их много.
– Как обстановка? Удерживать можете?
– Пытаемся. Прут со всех сторон.
– Идем на подмогу! Грек, Чук, Семен, Лось, бегом арш! – рявкнул Митрофанов, на бегу снимая «калаш» с предохранителя и передергивая затвор, чтобы в любой момент можно было открыть огонь по противнику. По новому виду противника.
Грохоча тяжелыми армейскими ботинками по серому покрытию потрескавшегося асфальта, мужчины буквально влетели в распахнутые ворота школьного двора, где сразу же был виден весь происходящий ужас. Посреди двора – как раз на том месте, где обычно проводились праздничные линейки – заняв круговую оборону, стояли парни. Мишка с Паштетом заняли левый сектор обзора, Шило – правый, Панас же подстраховывал тылы, но как только заметил подмогу, тут же переключился на правый сектор.
А детишки перли и перли! Кто выходил качающейся походкой из огромных дверей храма знаний, кто вываливался, хромая из-за угла школы. Дмитрий мог поклясться, что и в окнах прижимаются к стеклам своими бледными лицами мертвые ученики.
Рассуждать о природе этого явления было некогда, автоматный треск и ветвистая армейская ругань заглушили все мысли. Думать будем потом. Сейчас другая задача.
На школьном крыльце появилась девочка в ярко-розовом свитере, щедро залитым кровью, кровь была и на ее лице, и на руках. Девочка на какое-то мгновение остановилась, будто оценивая обстановку и довольно шустро, по сравнению с остальными учениками, бросилась на беркутовцев. Пуля настигла ее практически за пару метров до опустившегося на одно колено Семена, тщедушное неживое тельце дернулось и по спиралевидной траектории упало на пол.
Сколько таких худеньких, невысоких детских тел скопилось на этом дворе, сказать сейчас было сложно – никто их не считал. За спиной, со стороны улицы послышался какой-то крик. Дмитрий обернулся глянуть, кто же там волает так, что его слышно даже сквозь весь этот грохот. Крикуном оказался какой-то мужик, оказавшийся рядом по стечению обстоятельств. При виде того, как отряд «Беркута» расстреливает школьников, он не бросился уносить поскорее ноги, как это бы сделало девяносто процентов населения, а попытался урезонить вояк, давя на их совесть. Лось, контролировавший тылы и Чучукин, высунувшийся из кабины, пытались втолковать чересчур деятельному гражданину, что все не так, как кажется на первый взгляд и что ему лучше уносить отсюда ноги, но дядька не поддавался. Шаря в кармане в поиске мобилки, мужик побежал прямо по направлению группы, крича на бегу, чтобы дети убегали и прятались, пока один из умерших детишек не вцепился в удивленное при виде белесых глаз и мертвенно-бледной кожи лицо мужика. Дядька захрипел, пытаясь оттолкнуть от себя странного бледного высокого пацана-старшеклассника, но тот мертвой хваткой держался за плечи прохожего и смачно впивался тому в щеку. Боль была нестерпимой, что-то горячее, наверное, кровь – мелькнуло в сознании, стекало по шее и затекало за воротник дешевой куртки, оставляя липкий след и неприятные ощущения.
Наконец, мужику удалось вырваться из смертельных объятий. Зажав изгрызенную щеку рукой, дядька со всех ног дернул вон из этого ада, вспоминая, что здесь неподалеку поликлиника, куда и направился.
– Вот придурок! – коротко бросил Дмитрий.
– Ага. И не жилец… Может, пристрелить его стоило? – поинтересовался Пашка.
– Вот откинется – тогда и пристрелим, а пока он жив – он гражданин этой страны, которых мы поклялись защищать. – С излишним пафосом ответил Дмитрий.
Поток детишек с каждой минутой уменьшался, но вот со стороны улицы от Завгара поступали доклады о медленно приближающихся покачивающихся фигурах. Значит, такое творится не только в школе.
– Митя, что это за муйня?! – тяжело дыша, спросил Шило, сменяя рожок автомата и переводя взгляд на напряженное лицо командира. – Это же дети… Мы сейчас туеву хучу детишек положили…
– Ага, дети! Цветы жизни, мля… Как же… Ты видел, как тот ребенок мужику в лицо вцепился… Нет, права была Пашкина подружка – зомбаки они. Глядите, – Панас подошел к ближайшему трупику, чье тело попавшие пули практически превратило в фарш, но то, что когда-то было ребенком, с перебитыми ногами все равно пытался ползти в сторону людей. – Ты видел когда-нибудь чтобы после таких ран выживали?
– Ну, может, он на адреналине… – все равно упрямо гнул свое Шило.
– Ни фига себе! На адреналине! – подключился к разговору Чук. – Да тут конская доза должна быть…
– Уймитесь! – коротко бросил Дмитрий и выстрелил в голову мальчишке, который сразу же затих. – Давайте все разговоры потом. А сейчас у нас есть дело…
– Дим, а как мы дочку-то шефа найдем? Мы ее и в глаза-то не видели… – задал резонный вопрос Паштет.
– Точно! – Матвеев извлек из нагрудного кармана небольшой фотоснимок, где шеф держал на руках пухленькую девчушку с задорными каштановыми косичками. – Изучите… Заодно нужно проверить этих, что на улице – мало ли…
Парни по очереди просмотрели фотографию, запоминая черты лица девчушки, а потом разбрелись по небольшому двору, всматриваясь в лица упокоенных школьников. Кто-то не выдержал и проблевался – Дмитрий определил его как Чука, судя по виднеющейся из-под «гондонки» рыжеватой шевелюры.
– Ну что? Есть результаты?
Парни только развели руками и отрицательно покачали головой.
Предстояла зачистка здания. Ничего для них нового или сверхъестественного, тем более учитывая типичность планировок зданий школ – все как везде – буква П, где с одной стороны столовка и спортзал, а со второй – крыло начальной школы.
В спортзале нашли выжившего… И это было бы смешно, если бы не было все так печально. Когда штурмовая группа ввалилась в спортзал, то увидела следующую картину – практически под потолком на толстом канате, обхватив тот руками и ногами, висел перепуганный пацан, а под ним стояло несколько мертвых тварей, щеривших в сторону акробата морды и протягивая руки, словно жрецы, посылающие свои мольбы к богам…
Но боги были благосклонны к пацану под потолком. Штурмовики двумя залпами снесли головы тварям и крикнули парню спускаться, но тот только покачал головой.
– Пацан, не дури! Спускайся! Здесь безопасно!
– Н-не м-могу! Р-руки н-не слуш-шаются, – засипел еле слышно тот.
– Беда… – проговорил Миха, прекрасно понимая, что с пацаном. От напряжения руки затекли, и без посторонней помощи тот просто не мог их разжать. – И что делать будем?
– Я сейчас полезу к нему. А вы из подсобки под канат все имеющиеся маты стаскивайте, – вызвался Пашка, забрасывая автомат за спину. После чего, высоко подпрыгнув, словно Маугли начал карабкаться по раскачивающемуся в такт его движениям канату.
Пани быстро притащили маты, накидав их в несколько слоев прямо поверх трупов. Но вряд ли даже несколько слоев спрессованной ваты спасут от падения с пятиметровой высоты… Хотя… как знать.
Паштет практически добрался до пацана, который все еще продолжал нервно трястись. Кое как он разжал ему одну руку, отчего парень чуть было не свалился, но вовремя среагировал и удержался второй рукой, помогая перекрещенными ногами. Потихоньку вместе с Пашкой пацан начал двигаться вниз, по пути что-то рассказывая. Как потом оказалось, в восьмом классе, где как раз учился этот парень, был урок физкультуры, во время которого и появились первые зомби. Тогда парень как раз сдавал зачет по лазанию по канату – да так и остался под самым потолком, наблюдая, как погибают и воскресают уже в иной ипостаси его одноклассники. Когда, наконец, Пашка с пацаном спустились, то его быстренько вывели к автобусу.
Шефовской дочки так и не нашли. Ни живой, ни неживой…
Да и во всей школе выживших тоже было немного. Помимо акробата-Тарзана из спортзала еще одиннадцатиклассники практически в полном списочном составе. Им посчастливилось оказаться во время начавшегося кавардака на уроке ДПЮ5, учитель которого – тертый калач, удивительно быстро сориентировался и забаррикадировал класс.
Конечно, преподаватель не мог знать, что нападавшие являлись зомбаками. В переполохе он решил, что теракты и захваты заложников из соседней страны перекочевали в «Нэньку», вот и действовал так, как считал нужным. А просчитал он все верно, чем и спас почти двадцать жизней.
В переполненном автобусе на базу возвращались в полной тишине…
Задание было не выполнено.
23 марта Севастополь, Северная сторона. Степан Рогов
Степан Рогов за свои недолгие тридцать лет повидал всякого, но то, что творилось в родном Севастополе за последние три дня, не вписывалось ни в какие рамки. Эти три последние дня были настолько наполнены разнообразными событиями, что голова шла кругом.
Сначала от него ушла его дражайшая супруга. Вот просто так, толком даже ничего не объяснив, собрала вещи и «адью»! В тот же день в городе начались те самые события, которые вынудили Степана бросить работу, квартиру и податься к своим родственникам в село, что на Херсонщине.
На соседнем кресле автомобиля сидел Мишка Яковлев – когда-то Степа учился с ним в одном классе, а вот теперь, спустя более чем десять лет судьба вновь свела их вместе… Да еще как! Степан спас Мишку с приятелем от разъяренной толпы оживших мертвецов, которые наводнили город. Но, как говорится, от добра добра не ищут. Это Степан понял после того, как приятели попросили его подкинуть их в Инкерман – некогда отдельный город, а теперь один из удаленных районов Севастополя.
Там что-то произошло. Что именно, Степан мог только догадываться, но Миха и его приятель по кличке Пуля вернулись оттуда возбужденными и с пистолетом
Степа с новоиспеченными подельниками вырулили из Инкермана, Мишка настоятельно порекомендовал направиться в сторону Северной стороны. Его рекомендации в виде вороненого ствола пистолета носили строго обязательный характер и сомнениям не подлегались, поэтому Степан, стиснув зубы, направил Шевроле в нужном направлении.
Не сказать, чтобы трасса была сильно загружена, но поток машин превышал обычный, поэтому и число аварий на дороге удвоилось. Уже мимо нескольких разбитых машин посчастливилось проехать.
– Куда мы едем? – поинтересовался Степан.
– Прямо! – ответил Пуля, негромко хихикнув, чем только вызвал очередной приступ досады и огорчения у Степана.
– А серьезно? – переспросил тот.
– А серьезно – на Бартеньевку! – убрал пистолет Яковлев, глядя через стекла автомобиля на проносящиеся мимо пейзажи. – Ты, Степик, не очкуй! Сейчас поедем по одному адресочку – отсидимся там. Да и пожрать-то не мешало бы, нах! Ты как, на счет пожрать, Пуля?
– Да я бы и не только пожрать… – показал многозначительный жест тот, обозначающий в научных кругах совокупление особей противоположного пола с целью продления рода, то бишь размножения.
– Гы! – издал неопределенный звук Миха, скривив в ухмылке рот. – Это дело…
Степан старался не делать вид, что испуган, но в голове уже прокручивались сценарии, как бы поудачнее слинять! Но пока у бывшего одноклассника был пистолет, это было весьма и весьма затруднительно, так как сомнений, что тот применит оружие по назначению, у Рогова не возникало. Ладно, пока подыграем им, а там поглядим…
Возле заправки, что была на развилке, ведущей на Мекензиевы горы, названные в честь англичанина, поступившего на службу в русский флот в середине восемнадцатого века, и прославившегося строительством города на берегах Ахтиарской бухты, была какая-то потасовка – несколько мужиков с упоением колошматили друг друга. Степан, не останавливаясь, проехал мимо, на развилке свернув на дорогу, ведущую к Северной.
– Что будет со мной? – задал, наконец, так волновавший его вопрос Степан, мысленно ругая себя за то, что согласился помочь однокласснику, оказавшемуся бандитом и уголовником.
– А что с тобой будет, нах? – переспросил Миха, прищурив один глаз. – Веди себя хорошо – и проживешь долго и счастливо… И не надо так зыркать на меня. Я б тебя порешить мог еще там, в Инкермане, но по старой памяти и за то, что подобрал нс с Пулей на дороге, решил не трогать и дать шанс влиться в наш дружеский коллектив. Да, Пуля?
– Да чё ты с ним бакланишь?!
– Спокойно, Пуля. Я тебе говорил, Степик – мой школьный корефан, так что попустись чутка…
– Ехать куда дальше? – буркнул Степан, проезжая железнодорожный переезд, что перед Братским кладбищем, на вершине которого виднелась пирамида Свято-Никольского храма с огромным каменным крестом. Это был единственный в городе храм, в котором не венчали пар, решивших объединить себя узами Гименея.
– Пока езжай прямо, а сразу после пустыря сверни направо, а потом опять прямо. Дальше я покажу.
Степан, как и сказал Яковлев Миха, проехал мимо пустыря, идущего вдоль забора старого кладбища и заканчивающегося дорогой, на которую они и свернули. На этом пустыре частенько местные пацаны гоняли в футбол, не смотря на то, что периодически там же выпасались лошади, оставляющие после себя «минные поля». Теперь же мальчишек, естественно, не наблюдалось – только несколько медленно бредущих фигур, чья манера ходить тут же выдавала в них мертвецов. Причем один из зомбаков был священником – даже перепачканная в весенней грязи одежина выдавала своего владельца с потрохами.
Интересно, много ли людей бросились в храмы и церквушки, чтобы замаливать свои грехи, а там уже, искусанные, оборачивались и начинали кусать других? Наверное, достаточно. Народ вообще отличается таким свойством, как стремиться в церкви во время каких-либо неурядиц или в трудные времена, пытаясь найти душевные силы при общении с высшими силами.
Этот район был в большинстве своем состоящим из домов частного сектора и всего нескольких унылых серых многоэтажек, стоящих вдоль основной дороги. Поэтому и зомбаков было не в пример меньше, чем в городе. Все-таки сказывалась малая кучность населения. А вот дальше, где начинались девяти и двенадцатиэтажные дома дела должны были обстоять намного серьезнее. К тому же две поликлиники, станция скорой помощи и отделение милиции должны были только усугубить эту ситуацию. Решение двигать к родственникам в деревню все сильнее и сильнее казалось единственно верным.
– Еще немного… Все, возле тех ворот тормози!
– Пуля, вылазь, нах! Надо будет с Коляном добазариться! – Сам Миха остался в машине, снова достав ствол. – Советую тебе не делать резких движений – целее будешь!
Пуля выбрался из машины, огляделся по сторонам в поисках подкрадывающихся зомбаков, коих не обнаружил, и двинул к огромным зеленым воротам, в которых была вырезана калитка. Звонка не было, поэтому преступник со всей дури несколько раз ударил носком ботинка в полотно ворот, тут же отозвавшееся гулким звоном.
– Колян! Открывай! – во всю глотку заорал Пуля, повторяя снова и снова удары по калитке.
Во дворе заголосила собака, а вслед за ней и соседские псы подтянулись – началась громкая гавкотня на всю улицу.
– Кого там черти принесли? – раздался по ту сторону ворот ворчливый голос, еле слышный из-за бреха пса.
– Колян, мать твою! Отворяй! Это Пуля с Михаем!
Грюкнула железная щеколда и калитка немного приоткрылась, сквозь неширокую щель просунулось дуло старенького одноствольного ружьишка.
– А ну-ка! Два шага назад, чтобы я тебя видел. А то щас кого только по улицам не носит… И, действительно, Пуля… Чего тебе? – недовольно буркнул мужик. – Зачем пожаловали? Не звал я вас.
– Отсидеться надо.
– А там кто? – мужик махнул стволом в сторону грязного Шевроле.
– Там Михась с корешем.
– Что за кореш?
– Это ты у Михася спрашивай. Его кореш – его и спрашивай.
