Галина Андреевна Громова
Рассвет новой эпохи
…. Два солнца у меня на этом и прошлом свете, Их вместе собой укроет горько-сладкий дым.1
29 августа, Виктор Никитин, Казачинский гарнизон
Над головой шумно хлопая крыльями, пролетела встревоженная чайка, издавая противные звуки, которые перепутать с другими было крайне сложно. Особенно для жителей приморских городов, для которых эти бело-серые птицы абсолютно не выбивались из повседневного пейзажа. Возможно кому-то, кто приезжал на море отдыхать, чайки, пикирующие с высоты и умело изменяющие траекторию движения у самой поверхности воды, были предзнаменованием отпуска и отдыха, но уж точно не для севастопольцев. Громкие и суетливые птицы отличались крайней наглостью и беспардонностью.
Кто-то вспугнул ее, пригревшуюся на выцветшем желтоватом камне, несущем на себе следы работы морской воды и ветров. Виктор еще и голову не успел повернуть, чтобы взглянуть, кто это там наверху встревожил птицу, а рука уже инстинктивно протянулась к тут же лежащему на плоском камне пистолету. Теперь без оружия никуда – даже на море, даже в сортир – и то с оружием. А то в случае чего как-то не комильфо оказаться с мертвяком один на один со спущенными штанами и безоружным.
Пистолет, нагревшись на солнце, даже немного обжег ладонь, ну да плевать… не велика печаль – на его основное предназначение это никак не повлияло. А вот разглядеть маячившую сверху фигуру было сложно – от яркого солнца, отражающегося тысячью бликами от спокойной глади воды, в глазах стояли просто темные пятна. Пока зрачок сфокусируется да зрение вернется, чтобы все детально рассмотреть, много времени уйти может, Виктор крепко зажмурился, а после начал часто-часто моргать.
– Кто там топчется сверху? – на всякий случай спросил он, наощупь снимая пистолет с предохранителя и вслушиваясь в окружающую обстановку, стараясь сквозь шум небольшого прибоя расслышать хоть что-то, что могло бы идентифицироваться как опасность.
Конечно, ждать от мертвецов вежливости было чеэхресчур глупо, но и палить в стиле техасского рейнджера на условно безопасной территории тоже не хотелось. Еще не хватало подстрелить кого ненароком.
– Я это, Виктор Иваныч. Ща спущусь! Драсте!
Голос этого «я» Виктор узнал сразу. Да тут и голоса знать не надо, одно только вечное «ща» выдавало своего хозяина с потрохами.
Бывший капитан бывшего районного отделения милиции города Севастополя вновь вернул «макаров» на предохранитель, положил рядом и заботливо прикрыл шортами – нечего так греться. Вот отдохнул, называется. В кои-то веки хотел расслабиться, в море искупаться, кости старые погреть на солнце… Конечно, про «кости старые» капитан скривил душой, но кому не нравится после трудовых будней поваляться на теплом августовском пляже в Крыму? То-то же…
Слева зашуршали падающие камни. Виктор недовольно скривился. То ли от солнца, то ли от неуклюжести Максима, шестнадцатилетнего паренька, по иронии судьбы бывшего подозреваемого в убийстве, но после оправдания напросившегося в то ли отдельный отряд, то ли милицейский отдел… Кем считать их группу Виктор так и не определился. Вроде, и живут в гарнизоне, образовавшемся на территории 810 бригады морской пехоты да близлежащих территорий, и на довольствие поставлены, и оружие в принципе можно у жмотистого начтыла выбить, если посчастливится. С большим трудом, конечно, но можно. Но вот нередко их прямые обязанности разбавляются всем тем, что командование посчитает нужным. Словно и не менты они бывшие (хотя и говорят, что бывших ментов не бывает), а обыкновенные офицеры гарнизона, подневольные приказам старших по званию.
Наконец, Максим спустился и навис тенью над Виктором.
– Виктор Иваныч…
Мужчина поерзал немного, поудобнее располагаясь на кроссовках, подложенных под задницу – как-то не привык он сидеть на голых камнях, а никакой подстилки не взял с собой. Кроссачи уже были влажными, неприятно поскрипывали – вода с плавок намочила их, но это не представляло никакой проблемы. Минут двадцать на таком солнце и все высохнет мгновенно.
Возвышающаяся фигура уходить не собиралась, а только неуклюже перетаптывалась с одной ноги на другую. Виктор перевел взгляд с худых юношеских ног с выпирающими коленками вверх, где и имел честь лицезреть сгоревший на солнце и уже успевший отшелушиться нос нового сотрудника их отдела.
– Чего тебе?
– Там это… посыльный приходил. Вас в штаб выэх дазывают.
– Срочно? – Максим в ответ лишь неопределенно пожал худощавыми плечами, успевшими сгореть и покрыться белесыми лоскутками кожи, дескать «может, и срочно, да кто его знает». – Значит, не срочно. А если не срочно, то зачем спешить?
Выросшие в тепле и неге солнечного юга, вообще не отличались поспешностью и торопливостью, напротив, выделялись некоей философской неспешностью и размеренностью, чем в свою очередь даже немного раздражали более северных соотечественников.
– Ну не знаю… – пацан привычно почесал нос и попытался даже поддеть отслаивающуюся кожицу, чтобы снять ее, но без зеркала, только при помощи сошедшихся на переносице глаз это было сложно.
– Ну коль не знаешь, то иди отсюда, дай в тишине посидеть.
Виктор и так выбрал самый труднодоступный участок пляжа, куда вела только очень крутая тропинка меж скальных выступов берегового обрыва. Чтобы подальше от людной части, чтобы потише было да поспокойнее. Да не тут то было. Где-то закричал ребенок, Виктор сперва даже напрягся, готовый в любой момент схватиться за оружие, но затем крик сменился на заливистый хохот, а значит, ничего страшного не случилось.
– Так а что передать Зинаиде Максимовне? Это она мне сказала, где вас искать. Сказала, чтоб без вас не возвращался, волнуется, чтобы солнечный удар не случился. Солнце то вон как жарит, аж стоять горячо.
– Передай, что…. – Виктор задумался – врать вдове бывшего начальника, полковника милиции Смирнова, под чьим крылом служил Виктор еще в «мирное» время и под чьим началом оказался в «новое время», не хотелось. Обидится на враньё. Ведь не просто так Макса послала. День сегодня и впрямь жаркий, солнце припекает добротно – камни такие горячие, что иной раз и становиться босой ногой больно, – …приду скоро.
– Ну Виииктор Иваааныч! – заканючил Максим, изобразив на лице всю гамму эмоций, которые ему предстоит испытать перед рассерженной Зинаидой Михайловной, взявшей негласное материнское шефство над Виктором и другими проживающими под одной крышей парнями. – Давайте я вас подожду. – И не дожидаясь согласия, Максим тут же скинул вылинявшую майку-борцовку, обнажив загорелый мальчишечий торс, лишенный еще какой-либо свойственной мужчинам растительности. После чего стащил одетые на босу ногу такие же расхристанные кеды, державшиеся целыми только на «честном слове». Оставшись только в широких шортах, которые от малейшего ветерка раздувались как парашюты и грозились унести тощего пацана куда подальше.
– Ты почему без оружия? – лениво поинтересовался Виктор, переведя взгляд вновь на воду и кружащихся над ней крикливых чаек, не желая отрываться от эмпирического созерцаниягы водной глади.
– Так мы ж в гарнизоне. Тут безопасно. Чего его все время таскать? – по-простецки беспечно ответил парень, отчего у Виктора зачесалась ладонь дать хлесткий подзатыльник.
– Макс, тебе как объяснить? Культурно или понятно?
– А че? – искренне удивился пацан. – Уже ж всю территорию проверили. Мертвяков нема.
– А ниче! Ты, может, не в курсе, но у нас тут мутанты водятся? И что мертвяки они не только из-за стены появиться могут. Поплохеет кому-то с сердцем, поставит он кеды в угол – и готов свежий покойничек. И пойдет он гулять по округе, а тут ты такой красивый…
– Да? Чет я не подумал…
– Вот когда доведется тебе убедиться в моей правоте, боюсь, что некогда тебе будет думать. Или нечем. Мутанты, говорят, башку могут одним ударом лапы оторвать.
– Че, правда?! – пацан плюхнулся на самый край камня и опустил полосатые от загара ноги в теплую воду, качающую зеленоватые водоросли, густо разросшиеся на камнях, и напоминающие мягкий ковер.
– Кривда! – разозлился этим щенячьим восторгам Никитин. Вместо того, чтобы впечатлиться и задуматься, он лыбится как дебил.
Пляж не был таким, как показывают рекламные буклеты островов Бали или Шри-Ланки, где белоснежные бескрайние просторы песка соседствуют с раскидистыми широколистными пальмами. Здесь были огромные валуны, торчащие из воды, с острыми краями, о которые можно было легко пораниться, плоские словно столы выгоревшие на солнце булыжники, на которых всегда располагались отдыхающие, словно ленивые пресытившиеся рыбой тюлени на лежбище. Камни поменьше, но от того не менее массивные, устилали весь пляж, заставляя аккуратно выбирать, куда поставить ногу при продвижении к воде. Камни шатались, скользили. Одно опрометчивое движение и привет вывих, а то и перелом. Но при всем при этом отсутствовал основной недостаток песчаных пляжей – мутная вода. Здесь вода была прозрачной и чистой даже в послеобеденное время, и можно было спокойно наблюдать стайки мелкой рыбёшки, шныряющей меж камней или деловито копошащегося в морском мху краба размером с мужскую ладонь. А если знать места, то можно было буквально за полчаса добыть ведро морских мидий, после чего наскоро обжарив на костре, слопать этот морской деликатес.
Местная пацанва за период летних каникул, которые теперь были короче, чем обычные, всего-то две недели, имела грандиозные планы по вылову морской продукции – крабов, рапанов, мидий ну и употребления ее здесь же. Пока дойдешь до полюбившегося места встретишь четыре-пять брошенных костровищ с обожжёнными камнями и горами раскрытых продолговатых раковин, с некогда перламутровым отливом, нынче поблекшем на жарком солнце. Ракушки от рапанов встречались редко – эти серые раковины, знакомые нам с детства, вечный сувенир, привезенный с юга, забирали для детворы. Та радовалась и слушала море, приложив подарок к уху.
Ведь сколько для счастья нужно малышне? Горсть ракушек, отполированные за года приливов и отливов бутылочные стеклышки, превратившиеся в самоцветы, раковина с шумом моря внутри… И куда оно все проходит с возрастом? Вся эта беззаботность и умение довольствоваться малым, искренне радуясь простым безделушкам?
Наверное, это и называется взрослеть…
– Хорошо здесь, да? – прервал раздумья Виктора Максим.
– Угу…
– Я это … искупнусь пока. Вы не против?
– Если я скажу «против», это что-то изменит? – вопрос поставил паренька в тупик. Он несколько раз растерянно хлопнул глазами, вновь почесал нос, раздумывая, что же ответить, ибо при любом ответе он выставит себя дураком. – Иди уже…
– Ага! Я ща! – Максим радостно подскочил и принялся стаскивать топорщащиеся шорты, оставшись в ярко-салатовых растянутых семейках. Затем издав громогласное «Йу-ху!», Максим сиганул в воду, сразу же оказавшись по колено в воде и едва не поскользнувшись на заросшем зелеными, похожими на ковер, водорослями камне. Виктор наблюдал, как тот абсолютно по-детски, поднимая веер брызг и широко размахивая руками для равновесия, пытался выбраться на глубину, пока не заметил, как закончился плоский камень, и не сиганул в воду с головой. Вынырнул он тут же, отфыркиваясь от воды и пытаясь резким движением головы отбросить налипшую на лоб прядь волос.
– Отдохнул, блин… – проворчал Виктор, проведя рукой по уже высохшим волосам, дотронувшись до оставшегося на всю жизнь шрама.
Пацану дай волю – он и до вечера будет плюхаться в воде, ныряя и шумно фыркая, выныривая, пока губы не приобретут синеватый оттенок, предостерегая от возможного переохлаждения.
Плавки так и не высохли, а идти три километра, что отделяли этот первобытный пляж и штаб в мокром не хотелось. Потому, абсолютно никого не стесняясь (да и особо не кого было, люди, пришедшие сюда на отдых, были на достаточном расстоянии, а если кто и ненароком заметит этот порыв эксгибиционизма, то невелика печаль) стянул плавки, выкрутил их и натянул шорты на голое чуть влажное тело, а кроссовки … да и так пойдет.
Незаметно слинять не удалось – Максим, заметив, что начальство собирается, тут же заторопился к берегу, делая широкие, но неуклюжие гребки. Выскочил на берег, высоко поднимая ноги, несколько раз ударился о камни, судя по громким возгласам, но все же быстро впрыгнул в шорты и заторопился вслед за Виктором, не замечая, как на шортах расплывается мокрое пятно.
* * *
Обогнав идущих по обочине Виктора с Максимом, военный грузовик с откинутым тентом, обдал тех потоком воздуха и, взрычав движком еще сильнее, припустил вниз по склону, набирая даже немного опасную скорость.
– И чего так нестись? Пыль и так столбом стоит… – проворчал Виктор, остановившись, чтобы вытряхнуть попавший в кроссовок камешек. Тот никак не хотел вываливаться, поэтому пришлось, придерживаясь за тощее плечо спутника, снимать кроссовок и вытряхивать мешающий предмет.
Обочина была пыльная, заросшая уже успевшей выгореть на жарком солнце травой, торчащей теперь как солома во все стороны, отчего не занятые постройками участки территории принимали какой-то рыже-серый оттенок, с небольшими разноцветными вкраплениями полевых цветов и молодой поросли, пробивающейся у основания сухостоя.
Через дорогу в низинке, где возвышался старый бетонный забор, огораживающий спортивный стадион бригады морской пехоты, вовсю кипела работа – старый забор усиливался дополнительными блоками и опоясывался колючей проволокой по верху, создавая тем самым такие себе рубежи обороны.
Тут же, на столбах висели, словно аборигены солнечной Африки, несколько мужиков, которых сложно было спутать с кем-либо еще, судя по их темно-синим спецовкам и каскам.
– Линии что ли ремонтируют? – проговорил Виктор.
– Ага! Или сеть прокладывают. Я слышал, что хотят локалку прокинуть до Маяка. Круто будет, если вдруг серваки поднимут!
– Чего? – не сразу понял смысл сказанного Виктор. – Ты по-русски изъясняться в состоянии или солнце совсем башку напекло?
– А чего непонятно-то? Ща компьютерную сеть тянуть собираются.
– Зачем? Не в игрухи же играть.
– А почему бы и нет? Вещь полезная. Для связи опять-таки. Или там еще для чего…
– Так ты мне зубы-то не заговаривай, что там со штабом?
– Да откуда ж я знаю? – натужно улыбнулся Максим и пнул попавшийся под ноги камушек.
Мимо вновь проехал грузовик. Не так лихо, конечно, но пылью тоже обдало ощутимо. В носу тут же защипало.
– Ты не придуривайся. А то я не знаю, что ты как тот Большой Уух – все слышишь, все знаешь.
– Не, ну этого, конечно, у меня не отнять, но Виктор Иваныч, ну не знаю я, в чем дело. Я вообще спал, когда посыльный приходил.
– Тебе лишь бы дрыхнуть! Ладно, – обреченно махнул рукой Виктор. – Давай, срежем тут дорогу через спортплощадку, а то надоело пыль глотать.
– Ага! – радостно кивнул Макс и тут же перебежал на ту сторону дороги, обходящей широкой дугой по периметру всю воинскую часть, остановившись только для того, чтобы подождать неспешно переходившего командира. – Товарищ капитан, а можно вопрос?
– Можно Машку за ляжку, а у нас «разрешите», – пробурчал скорее для проформы Виктор. – Ну, чего тебе?
– А вы когда в город собираетесь выбираться? – Макс снова начал расчесывать свой облезающий нос. – Возьмите меня на дело!
– Чегооо? – едва не рассмеялся Виктор в ответ. – Какое еще дело, а? Рабинович ты мой доморощенный. Когда только успел блатняка нахвататься?
– Чего вы обзываетесь сразу? – обиделся подросток. – Я, между прочим, русский.
– От дурында. Это строчка из блатной песни – «…раз пошли на дело, я и Рабинович…». Понятно тебе?
– Понятно… – пробурчал недоверчиво Максим. – Так все же? Когда вы в город-то?
– А что? – с недоверием покосился на него Виктор. Дело в том, что пацан уже несколько раз просился «за периметр», при этом не говоря, для чего.
– Да просто…
– Просто даже мухи не сношаются. Ты уже не в первый раз спрашиваешь. Рассказывай, давай, зачем тебе в город. Нервишки пощекотать хочешь? Жизнь спокойная надоела? Что забыл там?
Парень замялся, явно не желая отвечать на поставленные вопросы.
– Нууу, я ээээ…
– Вот когда разберешься и перестанешь экать – тогда и обращайся, а пока сидеть на базе и носа не высовывать. Иди учи…
– Что учить? – поникшим голосом переспросил мальчишка.
– Уголовный кодекс со всеми поправками и дополнениями! – не выдержал Виктор, направившись широким шагом вниз со склона как раз к тому месту, где вовсю орудовал экскаватор, издавая рокот и выпуская из своего чрева вонючий дым переработанного топлива. – Здорово, мужики, дайте пройти!
Возле недостроенного забора вовсю кипела жизнь, чего-то рыли, закапывали, бетонировали, устанавливали… В общем, внутренний периметр. Эдакий последний рубеж обороны, отстраивался весьма капитально.
Руководил всеми, судя по всему, маленький круглый мужичок в темно-синем комбинезоне, напоминающий персонажа из какого-то детского мультфильма. При том мужичок рулил так споро и шустро, что невозможно было его не зауважать. Обложив десятиэтажным матом работяг, возившихся возле забора, он переключился на экскаваторщика, что-то объясняя тому, пытаясь перекричать рычащий движок, и отчаянно жестикулируя. Некоторые жесты имели вполне себе международный статус, можно сказать даже были эдаким всем понятным языком общения в стиле «мальчик жестами объяснил, что его зовут Хуан».
Мужичок перестал махать короткими руками, полез в зажатую подмышкой черную папку, достал какие-то бумаги, вроде бы чертежи, и увлеченно начал их изучать, попутно поглядывая на окрестности. Явно сверял чертежи с реальным положением дел.
Вот воспользовавшись занятостью местного начальства Виктор и решил срезать путь.
– Эй, а куда это вы? – опешили от такой наглости работяги, еще не отошедшие от поучений собственного начальства, один из которых – худой, даже тощий с морщинистым лицом и в синем рабочем комбинезоне, одна лямка которого свисала с голого плеча, показался Виктору знакомым. Но вглядываться он не стал – не до того было, да и работяга как-то быстро отвернулся и принялся дальше что-то искать в ящике с инструментами, стоящим тут же, у его ног.
– Мы? Туда! – не останавливаясь и не обращая внимания на вопросы рабочих, прошагал Виктор через заделываемый разлом в стене. Если бы его не было – пришлось бы обходить всю стену по периметру, а так он срезал добрых несколько сотен метров. И быстро-быстро, пока никто не очухался от такой беспринципной наглости. Понятно, что можно было корочками помахать, права покачать, может, даже кому морды набить. Но зачем?
Виктор напоследок оглянулся, но показавшийся знакомым работяга уже во всю что-то мастерил возле забора.
– Что там? Знакомый ваш? – поинтересовался парень.
– Да вроде нет. – Пожал плечами Виктор, ловя на себе встречный взгляд того мужика. – Но почему-то…. Ладно.
Вслед ему никто не кинулся и останавливать не шибко-то и торопился, так что Виктор и шагающий чуть поодаль от него мальчишка беспрепятственно пересекли стадион со спортивными турниками и вышли около продовольственных складов, ангары которых своим серебристым покрытием создавали множество бликов на солнце. Справа от них виднелись боксы ремонтных мастерских десантно-штурмового батальона, ИДР2 и САД-н3.
Чуть правее от спортплощадки виднелись два строения столовых, где питались все жители, поставленные на довольствие, а слева – медсанчасть, возле которой, развешенное на натянутых меж деревьев веревках, парусилось сохнувшее белье. На такой жаре даже огромной простыни чтобы просохнуть, достаточно было повисеть минут двадцать – только и успевай стирать да развешивать. Зимой, конечно, все будет по-другому. Высокая влажность, присущая морским побережьям, не даст быстро высохнуть белью, а уж если зарядит дождь…
Виктор снова глянул в сторону санчасти, где несла службу Анна Михайловна. Там царило какое-то оживление, шестеро ребят, явно из военных, быстро несли носилки с лежащими на них людьми. Кто это был, с такого расстояния видно не было, ни одной знакомой физиономии Виктор не увидел. Деревянные покрашенные синей краской двери, ведущие в санчасть, уже раскрывала выбежавшая санитарка.
– А что это там? – полюбопытствовал Максим, задержавшись на мгновение.
– Понятия не имею. Если что-то важное – на планерке сообщат.
Виктору даже показалось, что он увидел Аню, хоть они и не виделись с момента ее переезда с общего дома, где продолжали жить все, кто решил уйти вместе со Смирновым, лишь пару-тройку раз и то мельком, когда она приходила за новым удостоверением личности, которое выдавалось в дополнение к старому паспорту. О месте, куда она переселилась, он был не в курсе. Но из общих разговоров слышал, что подружившиеся Ксения, дочь покойного Сергея Сергеича, и Лера, сестра Максима, частенько бывают у Ани, живущей с приемной малюткой. Конечно, узнать эту информацию не составит особого труда – картотека с жителями расширенного гарнизона уже сформирована и хранится на компьютерах. Но пока Виктору это не было нужно. Он поспешил свернуть правее, чтобы миновав столовые, выйти к плацу, а там – и к самому штабу.
– Кто конкретно в штабе за мной посылал?
– Рыжий такой сержант прибегал, с растопыренными ушами, – Макс для пущей убедительности показал те самые уши, которые послужили таким красочным ориентиром.
– Понял, о ком ты. Сержант Власенко, вроде бы. Интересно, что они там удумали?
– Не знаю, мне не докладывали, – буркнул мальчишка.
– Ладно, разберемся. Беги тогда домой, передай Зинаиде Максимовне, что ты задание выполнил и отконвоировал меня к штабу.
Слева, шурша метлой, прошелся мальчишка лет тринадцати. При этом метла, сделанная из обломанных веток многочисленного кустарника, росшего тут же на аллейках, была чуть ли не выше самого мальчишки. Но парнишка с ней справлялся весьма споро. К посильной работе были приставлены и стар и млад, но сейчас, в летнюю пору, ребятня, как ей и полагалось, предпочитала всячески отлынивать от работы и валяться на пляже, удя рыбу, или ныряя за мидиями.
– А что насчет…
– Если ты опять про город, то лучше не начинай – нечего там детям делать.
– Ну так то дети, а то я!
– Ну тогда ты в полной мере должен понимать всю опасность.
– Я понимаю! – горячо заверил того мальчишка, даже головой кивнул для убедительности.
– И все-равно хочешь выбраться…
– Да.
– От идиот… – обреченно констатировал Виктор. – Ну ты хоть поясни, зачем…
– Я передам ваши слова Зинаиде Максимовне… – парнишка резко развернулся и рванул в сторону главного КПП.
– Ну не очень-то и хотелось, – пожал плечами Виктор.
