Фрэнки Диана Мэллис
Дочь Затонувшей империи

– Ты можешь видеть левым глазом? – поинтересовался Тристан.

Райан кашлянул и перевел взгляд на Тристана, затем снова на меня, словно доказывая, что у него отличное зрение.

– Я прекрасно вижу. Травма, увы, поверхностная.

– Увы, – повторил Тристан с северным акцентом.

Я пихнула его локтем в ребра.

– Он убийца, – прошептал Тристан мне на ухо, сжимая мою руку. Райан прищурился, заметив, как Тристан касался меня. – Он убил свою мать, вот почему он отверженный.

Я тяжело задышала, разволновавшись, что совершила серьезную ошибку – в конце концов, я на самом деле не знала Райана. Мы всего лишь потанцевали вместе. Однажды. И поцеловались. Однажды. Но я была слишком упрямой, чтобы отказаться от своего решения. В худшем исходе Тристан ловко управлял своим посохом, а четверо сопровождающих нас магов находились снаружи паланкина, готовые по первому зову прийти нам на помощь.

– Итак, вы двое? – спросил Райан, многозначительно глядя на мою руку. – А где кольцо?

– Мы не помолвлены, – ответила я.

– Пока, – яростно добавил Тристан.

– А почему? Уже прошло… сколько? Три года? – невинно спросил Райан.

– Два, – ответила я. Три года назад я целовалась с Райаном.

Райан нахмурился.

– Что за сомнения? Боишься, что она слишком умна и красива, чтобы ответить «да»?

– Я собираюсь сказать «да», – огрызнулась я.

Райан откинулся на спинку скамьи со сдержанным выражением лица.

– Это было довольно резкое «да». Лорд Грей, вам стоит задуматься, если возмущение слишком громкое, значит, что-то назревает.

– Мы ожидаем ее церемонии Обретения, тупица. Хотя это совершенно не твое дело.

– Дела государственные – это дела каждого, – растягивая слова, произнес Райан. – Но раз уж мы затронули эту тему, какой путь вы выберете сегодня вечером, ваша светлость?

– Мага, – ответил Тристан вместо меня.

– Да ну, – сказал Райан. – Я и не знал, что вы должны участвовать в сегодняшней церемонии, мой господин. Я полагал, вы мой ровесник.

– Она выбирает путь мага. – Шея Тристана покраснела.

– Думаю, что мой партнер может сам за себя ответить, – сказал Райан.

– Я собираюсь выбрать путь мага, – процедила я сквозь зубы.

– Как и твой жених, – продолжил Райан. – Прости… почти жених. Ты уверена, что не хочешь быть сотурионом?

– Лир предначертано гораздо большее, чем просто бить людей по лицу и отжиматься.

– Ты прав, – весело согласился Райан. – Твои слова в точности подытоживают то, что делают сотури, лорд Грей. Возможно, если бы меня не били по лицу так часто, я бы вспомнил твое имя, когда увидел. – Он снова закатил глаза и отчужденно отвернулся к окну, словно надев броню.

Паланкин замедлился и остановился. Мы достигли границ Уртавии и вылезли в бухте серафимов. Мой серафим присел, пропуская нас в свой украшенный голубыми драгоценностями экипаж.

Тристан помедлил, когда мы забрались внутрь. Казалось, он считал, что Райан, будучи отверженным, должен сидеть за перегородкой с охраной, словно заключенный. Но так ли это? Он был отверженным, и я, третья в очереди на правление Бамарией, приказала ему отправиться со мной в Крестхейвен. Но в то же время он был наследником Верховного Лорда и Наместника. Или когда-то им был. И у него все еще оставалось право на неприкосновенность в соответствии с законами Бамарии, особенно сегодня, даже если… даже если слухи окажутся правдивы. Райан вел себя грубо, сдержанно и замкнуто во время своих визитов, за исключением того вечера, когда мы танцевали. Но был ли он способен на убийство? Я решительно задвинула перегородку за сопровождающими, и мы втроем остались сидеть в неловком молчании. Все это время Тристан держал посох направленным на Райана.

Когда мы прибыли в крепость, хранители времени огласили очередной час. По всему небу разноцветными огнями переливались гривы лошадей-ашван, пока они описывали круги над Бамарией. Когда мы вошли в стены Крестхейвена, над нами нависла тень.

Стремительный быстро шагал по водному каналу, чтобы поприветствовать нас, красный плащ арктуриона развевался у него за спиной, а традиционные золотые доспехи Ка Батавии покрывали торс. На плечах броня была выполнена в виде заостренных перьев серафима, которые сверкали на солнце, ослепляя всех вокруг. Свое суровое лицо в обрамлении коротко стриженных густых черных волос он опустил вниз.

Арктурион Эмон Мелвик командовал армией Бамарии и имел репутацию самого смертоносного воина в Люмерии. Все называли его «Стремительным» с тех пор, как много лет назад он в одиночку подавил восстание против моего отца на улицах. Он добавил атмосферы суровости его правлению. Но прямо сейчас эта суровость была направлена на меня. Резко ударив кулаками по своей броне, он приказал мне выйти вперед.

– Арктурион Эмон, – произнесла я, пытаясь оценить, насколько сильно мне попадет. Я улизнула в город без сопровождения, нарушив запрет, и вдобавок к этому приняла в дар украденный бесценный люмерианский артефакт для своей личной коллекции, публично отчитала солдат иностранных сотури, была окружена и едва не растоптана безумной толпой… и привезла домой отверженного с другого конца империи, который, возможно, виновен в убийстве.

Темные брови Эмона сошлись на переносице, придав его лицу убийственное выражение, которым был так знаменит Стремительный. Его аура изливалась черным клубящимся туманом, темным и бесконечным, как ночь, потрескивая крошечными искорками. Становясь Стремительным, он превращался в бога Смерти, и его аура вспыхивала достаточно сильно, чтобы все знали об этом. Подобно тому, как это происходило сейчас.

У меня большие неприятности.

– Проклятье Мориэла, – прорычал он. – Вы улизнули. Сегодня. О чем вы только думали?

– Я-я просто… – пробормотала я, когда его взгляд скользнул по моему измятому плащу. Он порвался, когда я упала, и на платье виднелось довольно много странных пятен. Проклятие Ориэла! Я попыталась спрятать свою сумку между складками платья, молясь всем богам, чтобы он ее не заметил. – Ка Кормак устраивает хаос в Уртавии, делая все, что им заблагорассудится, – парировала я.

Рука Эмона небрежно покоилась на рукояти меча звездного огня, сверкавшего на солнце на фоне его красного плаща.

– Да что вы об этом знаете?

– Много чего. Вместо того чтобы патрулировать, они устраивают драки на улицах. Они напали на лорда Райана Харта, Престолонаследника Аркасвы, Верховного лорда Глемарии, Наместника Севера.

– Честно говоря, – вмешался Райан, – я ценю то, что ты пытаешься сделать, партнер, но этот титул чрезвычайно длинный. И устарел.

Он посмотрел на меня, а я сердито посмотрела в ответ.

– Сотурион Райан теперь отверженный, – рявкнул Эмон. – Естественно, они напали на него.

– Это моя вина, арктурион. – Райан шагнул вперед, низко кланяясь. Грация в его движениях абсолютно не вязалась с его порванной одеждой. – Мне следовало спрятаться получше.

Тристан выглядел испуганным.

– Арктурион, вы знали, что отверженный находится в пределах наших границ?

– Конечно знал. Он находится здесь под моей защитой уже неделю.

Неделю! Целую неделю он находился на землях Крестхейвена? Как же я не знала об этом?

– И, конечно же, Ка Кормак разжигают беспорядки – это их обычное занятие, – продолжил Эмон. – Сотурион Райан прибыл сюда, чтобы просить приюта на сегодняшней церемонии Обретения. – Он замолчал и задумался, снова став больше похожим на Эмона. – Иди. Тебе нужно привести себя в порядок. Теперь уже пошли слухи, но в этих стенах ты в безопасности. Оставайся в укрытии до наступления темноты. – Взгляд Эмона снова упал на меня, полный обвинений. Он полез в свой кошель и достал маленькую золотую монету со своим изображением. – Пока что тебе лучше сменить место жительства. Отдай это у дверей гостевого дома.

– Да, Арктурион Эмон. – Райан принял монету и снова поклонился. – Благодарю вас за ваше гостеприимство. – Он снова повернулся ко мне, взял мою руку и прикоснулся к запястью своими чувственными губами в долгом поцелуе, от которого у меня по коже побежали мурашки. Это ощущение почти шокировало меня. На этот раз не было ни чувства отвращения, ни желания отстраниться, ни необходимости уговаривать себя на его прикосновения, как обычно было с Тристаном. Райан отпустил мою руку, но продолжал пристально на меня смотреть. – Очень рад снова видеть вас, ваша светлость. Ой, и вас, лорд Грей. – Он слегка поклонился.

– Лорд Тристан Грей, – огрызнулся Тристан.

Райан кивнул с чересчур серьезным выражением лица.

– Из самого благородного и беспощадного Ка, охотящегося за вороком! – Он натянул на голову капюшон и, отойдя на несколько шагов по водному каналу, исчез среди деревьев, замаскировавшись магией своего плаща сотуриона.

Руки Тристана сжались в кулаки, но он вложил свой посох обратно в ножны.

Эмон снял с пояса вадати и поднес его к губам.

– Итон. – Дым клубился внутри прозрачного лунного камня, который светился голубым. – Она дома.

Лорд Итон Изера, двоюродный брат моего отца, служил в Совете в качестве Магистра Кавалерии, второго по рангу после отца. Дерьмо. Если Эмон говорил с Итоном обо мне, то мое отсутствие заметили. Сегодня вечером меня определенно ждали последствия.

– Хорошо. Я предупрежу остальных, – донесся из камня голос Итона. Голубой свет померк, и вадати снова стал мутно-белым. Эмон осторожно вернул камень в карман на поясе. Только несколько десятков пар камней вадати пережили Потоп, и Совет вел их строгий учет, закрепив только за самыми могущественными из двенадцати правящих кавимов. Я робко потрогала мешочек с моим ожерельем от Рамии. Если бы Совет узнал, где она его нашла до того, как отдала мне, нас обеих привлекли бы к ответственности.

– Сможете ли вы избежать дальнейших неприятностей до церемонии Обретения, ваша светлость?

У меня внутри все сжалось. Мне почти удалось забыть, что она состоится всего через несколько часов.

– Лорд Тристан, – обратился к нему Эмон, – я слышал, вы задержали преступника. Спасибо вам за содействие.

Тристан вежливо кивнул.

Эмон поклонился и ушел, оставив все еще раздраженного Тристана наедине со мной.

Я притянула его в объятия и поцеловала. Он первым прервал поцелуй, вздохнув и обняв меня.

– Прости, – сказала я, внезапно забеспокоившись, что все испортила. Что со мной сегодня не так? Я вела себя безрассудно. Сначала с ожерельем, потом оплакивая девушку с вороком, которую связал Тристан, а затем с Райаном, проклятье Мориэла. Я ведь отлично понимала, что поставлено на карту и какую роль мне предстояло сыграть. – Тристан, я не знаю, что на меня нашло. Мне так жаль.

Он покачал головой.

– Лир, все в порядке. Ты находишься под большим давлением.

Я прикусила губу, наблюдая за его глазами.

– Ты не изменил своего мнения насчет…

Он снова поцеловал меня.

– Никогда. – Его лицо смягчилось, он больше не злился.

Я почувствовала всю тяжесть этого момента. Возможно, сегодня мы провели последний день вместе, не будучи помолвленными. Я не знала, как скоро он сделает предложение, но почти не сомневалась, что его бабушка будет готова к соглашениям и переговорам на следующее утро. Если только… если только я не обрету ворок. Тогда, вероятно, он сам спустится, чтобы связать меня. Я посмотрела на ножны у него на бедре, представляя, как он вынимает посох и направляет его на меня.

В одиночестве я вернулась в Крестхейвен, показав непристойный жест Маркану возле кустов, в которых, как я знала, он прятался. Изо всех сил стараясь оградить себя от любопытных взглядов часовых, я пересекла Парадный холл и взбежала по лестнице. Моргана все еще находилась в комнате Миры, развалившись на ее кровати с бокалом вина в руке и полупустым графином на прикроватном столике. В губах у нее был зажат косячок из листьев лунного дерева. Она вытащила его изо рта, медленно выпустила клубы дыма и потянулась к открытому окну, чтобы стряхнуть излишки пепла.

Мира что-то яростно рисовала на своей стене, которая в течение последних двух лет превратилась в калейдоскоп красок. В одной руке она держала кисть, а в другой – посох. Таким образом она изгоняла видения из головы. Многие сцены были нарисованы поверх друг друга, в результате чего ее стена заполнилась разноцветными контурами.

Не глядя на меня, Моргана подняла свой бокал в знак приветствия. Она услышала меня, но по-прежнему была сосредоточена на картине Миры. Но когда Моргана взглянула в мою сторону, ее рот открылся. Она затушила свои лунные листья на осколке лунного камня на прикроватном столике Миры.

– Проклятье Ориэла! Они были? Подожди… что? Черт побери. Ублюдок арестовал еще одного.

Она копалась в моих мыслях, пытаясь узнать подробности моего приключения. Под действием лунных листьев это заняло у нее несколько мгновений. Никакое лекарство не облегчало ее боль от чтения мыслей. Спасало только притупление чувств, но это средство оставляло ее чаще всего истощенной и в состоянии наркотического опьянения. Наконец, Моргана покачала головой, понимающе нахмурив черные брови. Многое произошло с нашей последней встречи. Она поставила бокал с вином на прикроватный столик.

Рука Миры застыла, когда она наносила последние штрихи на волосы девушки – девушки с ярко-рыжими волосами. Она взглянула на меня через плечо.

– Что случилось? Кто кого арестовал? И, пожалуйста, говорите вслух. – В ее голосе звучало раздражение. – Я слишком устала для монологов.

Я не могла ответить. Все мое внимание сосредоточилось на девушке, нарисованной на стене.

– Это что?..

– Ты? – Моргана прикусила губу. – Мы так думаем.

Я проследила за сценой, на которой изображалась я в темном лесу. Появился акадим, раза в три больше меня во всех отношениях, черты его лица были резкими и ужасными. Его широкая пасть поглотила солнце, а затем открылась, чтобы выпустить луну. Мира нарисовала на моих руках черное оперение. На следующем рисунке я была уже не человеком, а серафимом, летящим под луной. Серафимом с черными перьями.

– Черный серафим? – Я почувствовала растерянность. – Я видела это изображение сегодня дважды. Сначала на флаге, а затем на брошках уличного торговца. Он пытался убедить меня, что это символ Ка Батавии. – В тот момент это казалось невинной ошибкой, но… три чернокрылых серафима за один день?

Мира побледнела.

– Но наши серафимы золотые. Что… что это значит?

– Не знаю… Моргс?

Моргана покачала головой.

– Я такого никогда раньше не видела. Черных серафимов не существует.

Я старалась подавить внутреннее волнение.

– Думаю, это важно. Первый человек, у которого я увидела этот символ, кричал «Shekar arkasva!».

– Аркасва самозванец. – Моргана прочитала в моих мыслях перевод. Она нахмурилась. – Я постараюсь прочитать мысли каждого, кто думает об этой фразе.

Я снова посмотрела на черного серафима на стене, а когда перевела взгляд на широкие мазки кисти, превратившие меня в черную птицу, то занервничала еще больше. На следующем сюжете я была объята пламенем. На последнем рисунке – снова мое изображение. Мира запечатлела точное сходство со мной – карие глаза, лицо в форме сердечка, крупный нос и ярко-рыжие волосы. Вместо рта зияла черная дыра, как будто я кричала.

Ахнув от неожиданности, я отступила в дверной проем. Выражение, которое она мне нарисовала, было идентично тому, которое я видела у Миры во время ее первого видения. Такое же лицо, как у Джулс. Я резко выдохнула, а сердце ухнуло в пятки.

– Лир? – В голосе Морганы звучала нежность. – Мы не знаем, значит ли это что-нибудь. Черный серафим или видение Миры.

– Они никогда ничего не значат, – печально добавила Мира, ее щеки были испачканы черной краской.

– Я знаю, что это ничего не значит, – огрызнулась я. – Черного серафима не существует!

Я захлопнула дверь и бросилась в свою комнату. Я наблюдала, как садится солнце, и желала быть обычной девушкой, которая празднует свой день рождения и церемонию Обретения. Но Джулс умерла, и все было плохо, и мне предстояло либо обручиться с мужчиной, которому я никогда не смогу доверять, либо потерять все, что пыталась с таким усилием защитить. Наши секреты хранились в тайне в течение двух лет, потому что я несла на себе этот груз. Я несла это бремя и заботилась о своих сестрах. Но боялась, что, если этот сценарий повторится… Ка Батавия станет новой страшилкой, которой пугают благородных детей.

У Миры и Джулс были видения. Ворок первого порядка. Моргана умела читать мысли – ворок второго порядка. По логике, я должна была обладать третьим, который проявлялся в передвижении в пространстве. По логике вещей, сегодня для нас должно было все закончиться. Мой отец смог скрыть два проявления ворока прямо под носом беспощадного Наместника. В третий раз нам такое не удастся. Нам не могло так повезти.

Я надела белый балахон, уложила волосы, закрепила золотую диадему на лбу, которая, казалось, давила на меня своей тяжестью, и в одиночестве ждала в своей комнате звона колоколов, который возвестит, что пришло время встретить свою судьбу.

Глава 7

Я сидела на полу в центре храма Зари рядом с остальными адептами, девятнадцатилетними жителями южной половины империи, которые сегодня должны были обрести свою магию. Двоюродная сестра Тристана Халейка пристроилась рядом со мной вместе с Галеном. Они продолжали украдкой бросать друг на друга взгляды и отводили глаза, чтобы не быть замеченными. В некотором роде это выглядело мило и при других обстоятельствах доставило бы мне огромное удовольствие болтать об этом всю ночь напролет.

Но сейчас я не могла думать ни о чем, кроме Джулс, сидевшей на этом самом месте два года назад. Она так волновалась, питала так много надежд… Тошнота подступила к горлу.

Я поймала взгляд Нарии, которая сидела на противоположной стороне обители Ориэла. Моя двоюродная сестра высокомерно задрала нос и вернула свое внимание светловолосому молодому человеку рядом с ней, будущему сотуриону, с такими же черными бездушными глазами, как у Наместника Кормака. Это был старший сын Наместника и Престолонаследник, лорд Виктор Кормак, внучатый племянник Императора.

Он перевел свой пристальный взгляд на меня. Его неожиданная дерзость не выдерживала сравнения с уровнем почтительного отношения, которое следовало проявлять к наследнице Аркасвы. Виктор, лорд и наследник Аркасвы, сам по себе превосходил меня по рангу, но не в моей собственной стране. Он один из немногих здесь обладал редкой привилегией носить на лбу диадему из темного серебра в форме волчьих когтей. Я свирепо смотрела на него, пока не поняла, что Наместник Кормак сидит на скамье прямо за ним. У меня в душе зародилась необъяснимая тревога.

Вечное пламя затрещало, снова вспыхнув оттенками зеленого, синего, фиолетового и белого, когда Архимаг Колайя взошла на помост. Ее белые одежды волочились за ней, а золотой пояс с семью лентами, на которых держались звезды Валалумира всех цветов, покачнулся, когда она села, сложив ладони вместе и произнеся заклинание. Свитки Валии, хранящиеся в стенах в отсеках-сотах, парили по воздуху по всем семи лучам храма, пока каждый присутствующий люмерианец не получил священный текст и не сел на место.

Я поправила свой балахон и поерзала на месте, поскольку никак не могла устроиться поудобнее. Из-за своих нервов я пропустила ужин. И теперь желудок урчал от голода.

Я обернулась, чтобы посмотреть на скамьи моей семьи. Мира с бледным лицом неподвижно сидела на своем месте. Моргана рядом с ней выглядела неестественно напряженной. За ужином она выпила три бокала вина и держала за поясом серебряную фляжку, полную ферментированного лунного чая. Но она продолжала хмуриться, ее лицо исказилось от боли, а диадема сползла на лоб. Моргана покачнулась, когда маг, женщина средних лет, неодобрительно посмотрела на нее. Я и раньше видела осуждающие взгляды, слышала язвительные комментарии о том, как, должно быть, тяжело нам жить в Крестхейвене, богатым наследникам Аркасвы. Какая жалость, что леди Моргана все это пропивала.

Эти сплетни задевали. Но лучше, чтобы люди считали ее пьяницей, чем узнали о ее вороке.

Ежегодные ритуальные песнопения Колайи о боге Ориэле, похитившем Валалумир с небес и изгнанном на Землю из любви к богине Ашере, умолкли. Свитки Валии свернулись и уплыли обратно в стены. Мой отец поднялся, прихрамывая, на помост, Лавр Аркасвы в его темных волосах отбрасывал золотые блики.

– Граждане Бамарии, мои собратья-люмерианцы и гости, сегодня вечером, в покровительствующий и всепрощающий вечер праздника Ориэла, мы принимаем заблудшую душу в наше общество, – торжественно объявил он.

В зеленом луче храма распахнулись двойные двери. Двое сотури из Ка Батавии в золотых доспехах тащили Райана, словно пленника, вперед. Он по-прежнему был облачен в свои старые одежды и изодранный плащ, но выглядел чистым и свежевыбритым. Его растрепанные кудрявые волосы были вымыты и в какой-то степени приведены в порядок. Солдаты, пройдя по одному из узких проходов между адептами, достигли центра Обители и подняли Райана на помост, заставив его опуститься перед всеми на колени.

Я видела, как лицо Тристана напряглось. Маги и сотури засуетились в каждом уголке храма, их шепот быстро перерос в ропот, эхом отражавшийся от стен.

– Его надо отволочь к границе, – раздался шепот у меня за спиной.

Я повернулась и впилась взглядом в девушку из Ка Элис.

– Ты не согласна с решениями твоего Аркасвы?

Съежившись, она прошептала:

– Нет. – И уставилась на свои руки. Я снова повернулась к отцу.

– С подобной просьбой к нам не обращались очень много лет. – Его голос перекрывал шум, но приглушенное роптание не прекращалось.

Колайя шагнула вперед, стукнув посохом по полу. В отличие от посохов других магов, ее возвышался на шесть футов в высоту, а на верхушке находился прозрачный кристалл кварца. Вспыхнул ослепительный белый свет, озарив весь храм.

Присутствующие затихли под влиянием ее магии. Она кивнула моему отцу, снова постучала посохом по полу, чтобы вернуть свет и украденный звук, и отступила назад.

– Конечно, – продолжил отец, – ваша память не настолько коротка, чтобы забыть благосклонность Бамарии. Отверженный может искать убежища у нас в день праздника Ориэла. – Он повернулся к Райану. – Пожалуйста, друг мой, расскажи нам, откуда ты родом.

Райан склонил голову.

– Я прибыл из Глемарии, которой правит его высочество Наместник Девон Харт. – Он говорил медленно, его мелодичный северный акцент звучал официально, свидетельствуя об аристократическом происхождении говорящего.

Мой отец улыбнулся.

– Мы приветствуем вас, лорд Райан Харт, престолонаследник Аркасвы, Верховного лорда Глемарии, Наместника Севера.

Приглушенные голоса теперь казались еще более возмущенными. Здесь находился изгнанный лорд севера! Престолонаследник собственной персоной. Что он делал на юге? Он убил другого студента на турнире. Убил свою мать. Он был неуравновешенным, опасным, безумным. И виновным. Убийцей. Иначе зачем он проделал такой долгий путь в поисках убежища?

– Благодарю вас, ваша светлость. Но теперь я просто Райан, – почтительно ответил он. – Сотурион-наставник. Ничего больше.

– Сотурион Райан, – произнес отец, – готов ли ты поклясться в своей верности и служении Ка Батавии в обмен на убежище и прощение?

В храме воцарилась гробовая тишина, когда Райан поднялся на ноги.

– Нет.

Шепот перерос в гневные крики и очередные призывы к его смерти. Райан имел право искать здесь убежища, но только в том случае, если сможет доказать свою значимость и принести клятву Ка Батавии. Чтобы избавиться от своего статуса отверженного в Глемарии, он должен был стать бамарийцем и присягнуть в верности Ка Батавии.

Стремительный поднялся на ноги, положив руку на рукоять меча. Аудитория притихла, когда он приблизился к Обители, его красный плащ арктуриона эффектно развевался у него за спиной. Он обменялся быстрым взглядом с моим отцом, а затем кивнул Райану, призывая его продолжать.

– Аркасва Батавии, – обратился Райан, – я пришел просить убежища и возможности закончить учебу. Взамен я предлагаю тебе свой меч и верность. Я хочу быть сотурионом Ка Батавии во всем, кроме имени, чтобы однажды вернуться домой и добиваться справедливости в Глемарии.

Гнев в зале стал осязаем. Даже несмотря на беспорядки, возникавшие в период правления моего отца, уважение, проявляемое к аркасве, было священным. Вдобавок, пока Стремительный стоял на помосте, поворачиваясь по кругу и осматривая каждый ряд семи лучей, в храме стояла тишина.

– Добрые жители Бамарии, разве вы не знаете, что мы все в долгу перед сотурионом Райаном? – Отец шагнул вперед, позволяя своим словам повиснуть в воздухе. – На прошлой неделе акадим почти добрался до бамарийской границы. Мы благодарим Богов, что никто не пострадал, потому что акадим был убит на месте, убит сотурионом с высоким уровнем подготовки. – Прихрамывая, он подошел к Райану с другой стороны и положил руку ему на плечо, поворачиваясь вместе с ним по кругу. – И сотурион, который убил зверя, – продолжил мой отец громче, – сотурион, который разделался с ним в одиночку, спасши многочисленные жизни бамарийцев, стоит здесь, рядом со мной.

Райан убил акадима.

У меня отвисла челюсть. Я подумала о многих сотури, которым не повезло, которые бродили по улицам Уртавии без рук и ног и с лицами, навсегда обезображенными шрамами от когтей. Большинство из них не выжили, чтобы рассказать свою историю. Эти чудовища не просто убивали свою добычу. Они лакомились душами, высасывая их, и пили кровь своих жертв. Эти твари даже спаривались с ними – и не всегда в таком порядке. Счастливчиков оставляли умирать. Те, кому не повезло, становились отверженными и сами превращались в акадимов.

Если Райан убил одного из них… Любой аркасва принял бы его с распростертыми объятиями, независимо от репутации. Но вместо того чтобы впечатлиться силой Райана, присутствующие начали еще больше возмущаться.

– А где были наши сотури? – раздался крик.

– Почему мы не предотвратили угрозу? – раздался другой.

Вопросы сыпались со всех сторон. Почему это доверили отверженному парню? Где был Стремительный? Почему наш военачальник не удосужился провести разведку на наличие такой угрозы? В безопасности ли вообще наши студенты? Если Ка Кормак находились здесь, чтобы защитить нас от подобных угроз, почему они не вмешались?

Колайя снова вышла вперед и подняла посох.

– Тишина! По приказу Сената и Императора Теотиса. – Наместник приблизился к Обители, его черно-золотые одежды волочились за ним, словно надвигающаяся тень. Прежде чем Колайя успела наложить еще одно заклятье, заставляющее замолчать других, в храме воцарилась тишина, и все взоры обратились к Наместнику.

– Арктурион Эмон, вы клянетесь, что этот отверженный убил акадима? – спросил Наместник, недоверчиво приподняв брови.

Эмон нахмурился.

– Я видел, как он последовал за добычей. Я свидетельствую.

Наместник Кормак покачал головой.

– Но вы сами не видели, как он убил чудовище?

– Будь я рядом, не он убил бы акадима. Я сделал бы это сам. – Голос Эмона помрачнел, как и выражение лица. Он больше не был Эмоном, Арктурионом и военачальником Бамарии. Он превратился в Стремительного, самого смертельно опасного воина в Люмерианской империи, богом Смерти. Его мощь пульсировала, окутывая храм тенями. Затем, так же быстро, темнота рассеялась.

Губы императора Кормака изогнулись в усмешке.

– Остается открытым вопрос о том, как акадим смог нарушить границы Бамарии, когда там не было ни одного сотури из Ка Батавии.

«Ни одного сотури Ка Кормака там тоже не было!»

– Как вы знаете, проводится тщательное расследование, – многозначительно отметил мой отец.

– Да, что ж, как бы ему ни повезло в том, что он в одиночку убил акадима, – продолжил Наместник полным скептицизма голосом, – ни один отверженный не может быть принят новым Ка, чем бы вы ни руководствовались, без поручительства кого-то из его родного Ка и страны. – Наместник бросил суровый взгляд на Райана. – Ты не на той стороне империи, парень. Боюсь, у нас здесь не так уж много северян.

– Я ручаюсь за него. – Сотурион, сидевший в зеленом луче, неожиданно встал и вышел в проход, чтобы все могли его видеть. У него были светло-каштановые вьющиеся волосы, как у Райана, только в них переливались седые пряди. – Я Сотурион Шон Ка Дроны в Бамарии. Но родился в Ка Харт. Я двоюродный брат Наместника Девона Харта. Этого для вас достаточно? – Он говорил с сильным северным акцентом.

Наместник коротко кивнул.

– Вы недавно женились и переехали в Бамарию?

Сотурион Шон поджал губы.

– Да, ваше высочество.

– Как кстати, – протянул Наместник. – Поздравляю.

– И, если вам угодно, ваше высочество, – вставил мой отец, – сотурион Райан выдержал Атаку пятерых, еще раз доказав свою силу и готовность подчиниться нашему правлению. Как вы можете видеть, – он указал на Райана, – он пережил это на удивление без серьезных последствий.

Его слова вызвали несколько приглушенных вздохов. Атака пятерых использовалась в качестве наказания на тренировках сотуриона. Руки воина связывались за спиной, и пятеро сотури нападали на него. Воин реально мог умереть. Если он падал, его не оплакивали, а лишь считали непригодным к бою.

Внезапно беззаботное поведение Райана, противостоявшего пятерым сотури на улице, обрело смысл. Он уже убил акадима и сразился со связанными за спиной руками с пятью сотури.

Я сомневалась, был ли Райан убийцей или нет. Но вне всякого сомнения понимала, что он мог стать опасным врагом.

Наместник рассмеялся.

– Убил акадима, уцелел в Атаке пятерых – и ни единой царапины? – Он пробежался взглядом по телу Райана. – Хотел бы я увидеть это сам. Удивлен, что зрелище такой важности проводилось в тайне.

– Я полагаю, – ответил Эмон, – что пятеро ваших сотури могут засвидетельствовать его силу. Возможно, именно та пятерка, которую выставили в караул для сегодняшнего праздника?

Наместник Кормак улыбнулся, опускаясь на свое место.

– Я уверен, что когда-нибудь у меня появится возможность увидеть великого убийцу акадима в действии. – Его взгляд упал на меня. – Давайте приступим к церемонии. Я знаю, с каким нетерпением, должно быть, участники сегодняшнего вечера этого ждут. Особенно леди Лириана.

Внутри все сжалось, когда всеобщее внимание переключилось на меня. Райан неспешно прошествовал к задним рядам, выбрав скамью в конце красного луча. Церемония началась.

Колайя двигалась так быстро, что все происходящее ощущалось как в тумане. Я едва видела, как другие адепты обретали свою магию. Казалось, с каждой секундой белые одежды исчезали рядом со мной. Так много магов демонстрировали прекрасные всплески своей магической силы: удары молний, небесную музыку. Вскоре единственными остались адепты из главных семей благородных Кавимов.

Леди Пави из Ка Элис пошла следующей, представ перед зрителями в темно-фиолетовом платье, когда она объявила о своем желании стать сотурионом. Затем Виктор Кормак подошел к Обители.