Фрэнки Диана Мэллис
Дочь Затонувшей империи

– Аркасва Батавия ждет вас в Престольном зале, – сказала моя тетя. – Я сейчас к вам присоединюсь.

Наместник Кормак поклонился, и его светлые волосы длиной до подбородка упали ему на лицо, а Породитель ублюдков двинулся вперед, задержав на мне взгляд своих водянистых глаз.

Как только звук их шагов затих, я резко повернулась к Арианне.

– Что они здесь делают? С каких это пор Ка Кормака приглашают присутствовать на заседаниях закрытого Совета Бамарии?

– Говори тише, – прошипела тетя, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что мы одни. Она положила руки мне на плечи, подталкивая меня назад, за колонну. – Конечно, их никогда не пригласили бы на Совет. Они приехали на совещание по вопросам безопасности. В связи с недавними событиями Сенат пожелал пересмотреть наши планы относительно процедур по защите границ во время университетской сессии. Сам Император дал на это отмашку.

У меня засосало под ложечкой. Конечно, он это сделал, ведь Наместник был племянником Императора.

– Но мы же в Бамарии. Это проблема бамарийцев.

Она покачала головой.

– Сегодня студенты прибывают из всех южных стран империи, и, хотя они зачислены в Университет Бамарии, потребности в их защите не ограничиваются лишь Сотури Ка Батавии. Пока наши двери открыты для студентов со всей империи, проблема важнее нас самих. И как Магистр образования я естественно не могла отказаться от присутствия на совещании по вопросам безопасности студентов, которое проводится по настоянию Сената.

– Мы же не допустим, чтобы еще больше сотури Ка Кормака прибыло в Бамарию?

Несколько лет назад они получили разрешение охранять университет и Уртавию, город, окружающий его. Ни одна другая страна не допускала, чтобы на их территории находились вооруженные иностранные сотури. Но с тех пор, как отец пришел к власти, нам приходилось это терпеть. Всю свою жизнь с возрастающим ужасом я наблюдала, как росло присутствие Ка Кормака. Год за годом прибывало все больше их солдат под предлогом обеспечения безопасности студентов.

– Я должна присутствовать на встрече, чтобы это выяснить, – ответила она. – После недавнего нападения люмерианцы боятся отправлять сюда своих детей. Твой отец должен выглядеть достаточно могущественным, чтобы защитить их.

– Он должен выглядеть достаточно могущественным? А кто считает его слабым? – Я прикусила губу.

Арианна раздраженно раздула ноздри. Мы обе знали правду: многие считали его слабаком. Семнадцать лет назад, когда он стал Аркасвой, вспыхнули беспорядки и протесты. Это был величайший скандал в стране – первый мужчина, когда-либо правивший Бамарией, первый мужчина, ставший Аркасвой Батавия. Никогда прежде страной не правил верховный лорд. Традиционно право правления всегда переходило к следующей женщине в роду Батавия, от матери к дочери или сестре. Власть не передавалась от жены к мужу. Но Мире было всего четыре года, когда умерла моя мать. По традиции Престол Аркасвы должен был перейти к тете Арианне, но в своем завещании мама назвала престолонаследником отца.

Несмотря на все его усилия подавить беспорядки и опровергнуть слухи о подделке завещания и государственном перевороте у смертного одра моей матери, он потерпел неудачу. Во время его первого публичного выступления протесты вылились в нападение толпы обезумевших бамарийцев, жаждущих его крови. Он удвоил усилия сотури по борьбе с беспорядками в Уртавии. Но его хромота напоминала всем о том, что произошло. Обвинения в узурпаторстве продолжали преследовать его, даже когда он объявил Миру престолонаследницей и согласился сложить полномочия, как только она закончит учебу.

– Наши границы не подвергались нападениям уже много лет, – сказала Арианна. – Бамария сильна. Мы победили монстра. Люди знают это, но им нужно напомнить. Они должны продолжать верить.

Я сглотнула. Должны продолжать верить. Этот урок Арианна заставила меня усвоить, когда забрали Джулс, и старалась ради этого каждый день с тех пор. Я стала совершенной наследницей Аркасвы. Всегда одевалась по последней моде, внимательно слушала молитвы в храме, получала отличные оценки и говорила правильные вещи в нужное время. Я рассказывала остроумные анекдоты, грациознее всех исполняла танцы воды и всегда выглядела опрятно и собранно. Если Мира была застенчивой и хрупкой, то я была смелой и сильной. Если Моргана слишком много пила и спала с кем попало, я оставалась непорочной, добродетельной леди рядом с сильным и красивым лордом Тристаном. Я подавляла слухи, скрывала оплошности и танцевала дни и ночи напролет, чтобы все смотрели на меня, а не на моих сестер. Я больше не могла терять людей, которых любила.

Я пыталась проанализировать то, что сейчас происходило с нашими границами. Увеличившееся количество сотури, возможно, заставило бы людей чувствовать себя в безопасности после нападения, если бы сотури представляли Ка Батавию. Но полагаться на сотури из другой страны, лояльных иностранному Ка и Аркасве… Разве это не выставляло нас слабыми?

Арианна разгладила мой плащ.

– Будь осторожна там сегодня. – Она сжала мое плечо. – Мира и Моргана не идут с тобой? – Это был не просто вопрос, в ее голосе послышался какой-то намек, скрытое подозрение.

– Я встречаюсь с Тристаном, а у них другие планы.

Кожа зазудела, шрамы, оставленные клятвами, внезапно начало покалывать. Я обхватила рукой запястье, хотя знала, что тетя не могла их видеть. Через неделю после того, как моя рука перестала гореть, мы с Мирой и Морганой поехали в Уртавию, чтобы набить поверх шрамов татуировки. Если бы кто-нибудь все равно заметил, что кожа безвозвратно изуродована, я могла бы свалить вину на татуировщика. Мира набила солнце, Моргана – фазы Луны. Я выбрала Валалумир с символом Ка Батавии внутри семиконечной звезды. Когда в следующем году проявился ворок Морганы и мое запястье изуродовал еще один шрам, я добавила с обеих сторон от первой татуировки звезды поменьше, протянув их от локтя до запястья.

Арианна кивнула, быстро и крепко обняв меня.

– Увидимся вечером, моя дорогая.

Двери распахнулись, и она помахала рукой, направляясь дальше по коридору. Я почувствовала знакомый укол вины. Я столько раз хотела рассказать ей о Мире и Моргане, чтобы ввести ее в наш круг и найти у нее утешения и совета.

Татуировки под моей ладонью казались воспаленными и раздраженными. Клятва, данная кровью, почувствовала мое желание нарушить обещание, предупреждая меня о последствиях, если я проговорюсь. В голове всплыли слова отца о Ка Азрии, сказанные им в ту первую ночь.

«Они допустили очень серьезную ошибку. Слишком многие знали».

Мы должны были рассказать Арианне, должны были заставить ее поклясться. Но с каждой вновь произнесенной клятвой ее сила ослабевала. «Мы четверо храним это в секрете. Мы вчетвером унесем ее в могилу».

Я прошмыгнула мимо Юстона и Родоса, неподвижных, словно статуи, охраняющих двери Крестхейвена, и, отказавшись от охраны, направилась по стеклянному полу над водным каналом. Сотурион Маркан нахмурился и вышел из тени дерева, где стоял на страже. Я снова отмахнулась от него, показав непристойный жест. Он отступил, формально не имея возможности возразить мне, по крайней мере, мне нравилось так думать… Мы оба знали, что я всего лишь меняла свою личную охрану на охрану Тристана. В противном случае Маркан обратился бы к моему отцу, чтобы тот вмешался, или все равно последовал бы за мной. Гребаный ублюдок. Мориэл недоделанный.

Солнце стояло в зените, и под прозрачным стеклом в водном канале бурлили сверкающие голубые океанские волны. Я наблюдала за проносящимся мимо потоком, стараясь не отставать от него, пока не добралась до гавани серафимов.

Тристан, как всегда прекрасный, стоял и ждал меня в бирюзовой тунике с серебряным поясом, повязанным низко на бедрах. Его черные кожаные, отороченные серебряной нитью сандалии были зашнурованы до самых икр.

– А вот и моя именинница. Я уже собирался брать штурмом крепость, чтобы найти тебя. – Мгновенно его губы накрыли мои, и он провел руками вверх по моей спине, зарывшись пальцами в волосах. На секунду я застыла на месте, но затем поцеловала его в ответ. Последние два года я все медленнее реагировала на его прикосновения и ласки.

– Прости, я опоздала.

– Сегодня без охраны? – Тристан окинул взглядом мой черный плащ, по его мнению, из некачественного материала, а также мой лоб без золотой диадемы. Он покачал головой. – Лир, ты наследница Аркасвы. Нет ничего плохого в том, чтобы вести себя подобающе.

– Это когда Аркасва запрещает своим наследникам въезжать в город?

– Запрещает без охраны, – возразил он. – Просто возьми с собой одного, тогда не нужно будет прятаться. Я практически слышу, как Сотурион Маркан дуется. – Он скорчил надутую гримасу. – Из-за тебя у него почти нет обязанностей.

– Так проще, – ответила я. – Мне не нужно беспокоиться о дополнительном внимании.

Тристан притянул меня ближе.

– Почему тебя это так волнует? Лир, ты само совершенство. Во всех отношениях. Ты слишком сильно давишь на себя.

Я сглотнула. Тристан слишком хорошо знал меня, знал, как много я играла на публику, искала их одобрения. Он говорит, что у меня две маски: одна, которую я надеваю, когда исполняю роль леди Лирианы, а вторую ношу, когда являюсь просто Лир. Я всегда боялась, что он начнет понимать мою истинную мотивацию и подсознательные страхи, скрываемые за масками: что меня может ожидать судьба Ка Азрии, что мои сестры закончат так же, как Джулс, и прежде всего, что именно он выдаст нас.

– Гален и Халейка на празднике? – спросила я, меняя тему.

Халейка была двоюродной сестрой Тристана и моей хорошей подругой, как и Гален, который являлся членом Ка Сколар. Мы познакомились в школе, когда нам было пять лет, а Тристану восемь.

Тристан кивнул.

– Они уже давно ушли. – Он говорил тихо, его голос был полон интриги. – В последнее время они проводят вместе довольно много времени.

– Правда? – притворно удивилась я. – Ну, это… просто самая удивительная вещь на свете.

Все знали, что они нравятся друг другу, но слишком боятся признаться в своих чувствах, и мне как раз не хватало этих легкомысленных разговоров, чтобы отвлечься от своих сестер.

Тристан рассмеялся.

– Держу пари на три поцелуя, что Халейка уступит первой и расскажет ему о своих чувствах. Пять поцелуев, что это произойдет в этом месяце.

– Ты очень высокого мнения о своих поцелуях, – нахмурилась я.

Тристан игриво шлепнул меня по руке, а затем притянул к себе, чтобы поцеловать в щеку.

– Может, мне поспорить с тобой на что-нибудь покрупнее? – спросил он низким голосом, провел руками по моим изгибам и, ухватив за бедра, прижал к себе.

– Ты также очень высокого мнения о своем…

– Ш-ш-ш! – перебил он, целуя меня. – В любом случае, я ведь не сказал, где будут эти поцелуи.

Я заставила себя расслабиться, поддавшись его заигрываниям, и углубила поцелуй.

Тристан отстранился и рассмеялся, бросив взгляд мне за спину.

– Где Мира и Моргана? – Его карие глаза скользнули по водному каналу к Крестхейвену. Золотые и голубые камни крепости, сверкающие под солнцем, напоминали океанские волны. – Конечно же, они этого не пропустят. – В его голосе послышалось неодобрение. В последнее время он стал замечать, как редко они выходили в свет.

Почему мы не могли просто продолжить разговор о Халейке и Галене? Флиртовать и целоваться? Я так устала. Казалось, что уже в сотый раз за этот день я солгала ради них. С ними все в порядке. Появятся попозже. Скорее всего заняты каким-то сюрпризом для меня на день рождения. Не о чем беспокоиться.

Тристан прижал меня к себе, как будто я для него самое дорогое существо на свете. И тем не менее… если бы он узнал секрет Миры или Морганы, я не сомневалась, что он нас выдаст. Я знала, что он посчитает своим долгом сделать это. Тристан был преданным люмерианцем и беспощадным охотником на ворок.

Я сжала его руку.

– Серафим готов. Идем.

Тристан кивнул и махнул двум магам, которые являлись его личным сопровождением.

Огромная белая птица с золотым оперением на крыльях распласталась на земле перед нами. Привязанный к ее спине голубой экипаж, украшенный мозаикой, переливался на солнце. Я поднялась в экипаж вслед за Тристаном, его охрана последовала за мной и закрыла дверь.

Серафим поднялся с земли, отчего пол зашатался у меня под ногами, а в окна дунул порыв ветра. Птица взмахнула своими гигантскими крыльями, и ее золотые перья засверкали на солнце. Экипаж накренился, и мы тронулись в путь. Как только серафим воспарил над землей, Тристан закрыл окна и перегородки, обеспечив нам уединение. Он снова спросил о моих сестрах, о самочувствии Миры, поскольку на днях за ужином она выглядела довольно болезненной.

Я больше не могла этого выносить. Какая-то часть меня хотела заплакать. Во всем сознаться Тристану, чтобы он обнял меня, прижал к себе и сказал, что все будет хорошо. Мне хотелось, чтобы он знал правду и по-прежнему верил, что я совершенна и достойна его любви. Чтобы сказал, что мои сестры тоже достойны защиты и доброго отношения. Чтобы облегчил боль, вызванную ранами на моей коже, и смыл поцелуями порезы от ногтей Миры, синяки, покрывающие мою спину. Я устала перевязывать свои собственные раны. Мне надоело тайно смазывать свои синяки лечебными мазями, заботиться о себе только после того, как позабочусь обо всех остальных. Я устала подбирать платья и драгоценности, которые могут скрыть наши шрамы. Устала следить за тем, чтобы оставаться в темноте и частично одетой в наши с Тристаном интимные моменты. Я хотела рассказать ему свой секрет, и чтобы он пообещал, что защитит меня. Но не могла. Мы находились по разные стороны смертельных баррикад.

С Тристаном у меня всегда было два варианта. Лгать ему. Или отвлекать. Сегодня я выбрала отвлечение внимания, в котором и сама нуждалась.

Я забралась к нему на колени и прижалась к его губам. Как обычно, сначала я напряглась, вспомнив слова Тристана о том, что Джулс должна умереть. Это воспоминание всегда сдерживало меня, не позволяло отдаться ему до конца, хотя мы были близки к этому. Я заставила себя расслабиться и забыться в поцелуе.

– Эй, – произнес он, бросив взгляд на перегородку, скрывающую его сопровождающих. – С тобой все в порядке?

Я прикусила его нижнюю губу.

– К чему все эти слова?

Его дыхание участилось, и он прижался ко мне бедрами. Это сильно отличалось от нашего легкого заигрывания у стен крепости. Тепло наполнило его ауру, окутывая меня, словно кокон похоти и чувственности.

Я закрыла глаза, когда он откинул мой плащ, ища губами шею, лаская горячим языком кожу, обнимая меня сильными руками. Ощущая его крепкое тело напротив своего, я притворилась, что он действительно все знает и все в порядке. Я притворилась, что он не просто знает меня, но и понимает. Настоящую меня. Что между нами все идеально. И так оно и было, пока он продолжал прикасаться ко мне. До тех пор, пока я не открыла глаза.

Глава 3

Когда серафим приземлился, сопровождающие Тристана отодвинули перегородку, направляясь прямиком к парку паланкинов. Я расправила платье, пригладила волосы и снова накинула капюшон. Тристан откашлялся, одергивая свой жакет и пояс.

Уртавия, самый большой город Бамарии, был густонаселенным. Солнце в сочетании с населением сделало воздух обжигающе горячим по сравнению с полями и водными каналами за пределами Крестхейвена. Мой плащ с капюшоном только усугублял ситуацию, и я проклинала себя за свою узнаваемую внешность. В воздухе витали насыщенные ароматы различных специй. Люмерианцы, съехавшиеся со всех уголков Империи, разговаривали на многочисленных языках, певцы и музыканты громко объявляли о праздновании Дня Ориэла. Ауры сливались и пульсировали вместе, затягивая улицы города в огромный хаотический водоворот энергии.

Наш серафим приземлился, но продолжил медленно взмахивать крыльями, обдавая меня порывом прохладного воздуха, пока служащий бухты не поднес к клюву птицы чашу с водой. Ее крылья замерли, когда она начала пить.

Я провела пальцами по золотому браслету на руке, который хранил секреты Миры. Он идеально сочетался с золотыми перьями серафима. Тристан с обожанием посмотрел на мое украшение, и легкая улыбка коснулась его губ. Он считал это милым, что я никогда его не снимала. Такой же браслет я надела на другую руку, как раз над новой раной, а браслет на ноге скрывал досадный синяк.

Взяв за руку, он повел меня вперед, когда сопровождающая его охрана вернулась с паланкином, украшенным тонкими белыми занавесками с вышитой на них серебряной луной. Естественно. Ка Грей должны были окружать себя серебром в честь своего символа. Бабушка Тристана, леди Ромула Грей, никогда не покидала свою виллу, не увесив серебряными украшениями все возможные части тела. Сопровождающие кивнули Тристану и расступились, чтобы пропустить нас.

Под паланкином стояли четыре мага, их сосредоточенные взгляды были обращены вверх на парящие над их плечами носилки. Ведущий маг отдал приказ, и остальные дружно опустили взгляды и отступили в сторону, позволяя паланкину опуститься на землю, чтобы мы с Тристаном могли забраться в него.

Мы скользнули внутрь и уселись на противоположные скамьи, покрытые роскошными бархатными подушками с серебряной вышивкой. Тристан выглядел довольным. Он собрался задернуть полог, но я настояла на том, чтобы оставить его открытым. Задернутые покровы вызывали у других желание заглянуть внутрь и узнать, кто там сидит. Открытые же заставляли зевак отводить глаза. И в любом случае, я приехала посмотреть на праздник. Если бы хотела весь день пялиться на задернутые шторы, то осталась бы в своей комнате.

Мы двигались медленно, паря над головами других присутствующих гостей. Люмерианцы со всех уголков империи заполнили улицы. Парочки сидели возле ресторанов, к их столикам подплывали подносы с вином и фруктами. Город славился своими ярмарками и небольшими магазинчиками, но сегодня торговцы установили повсеместно палатки и прилавки со столами, чтобы продемонстрировать свои товары и заклинания.

Люди на улицах были одеты в яркие разноцветные одежды, представляя свои страны и кавимы. Люмерианцы родом из Элирии облачились в оранжевый, цвет Ка Элис, рода, пришедшего на смену Ка Азрии. Люмерианцы, присягнувшие Ка Элис, но все еще жившие в Бамарии, носили лиловые одежды. Мой взгляд метнулся к кортерианцам, пробиравшимся сквозь толпу: хитоны этих дикарей украшал серебряный волк Ка Кормака, а булавки – оскаленные волчьи пасти.

Затем появилась труппа танцовщиц из Ка Дэкватейн, исполнявших традиционный люмерианский танец воды. Они ритмично покачивали бедрами в такт ударам барабанов и двигались с идеальной синхронностью. Четыре девушки стояли за пределами танцпола, держа в руках голубые атласные ленты, чтобы каждая танцовщица могла подпрыгнуть и перешагнуть через них. Вокруг лодыжек каждой девушки были повязаны дополнительные ленты, символизирующие Люмерианский океан.

Танец исполнялся над главной водной артерией Уртавии, полной голубых потоков, и создавал иллюзию, будто девушки танцуют на воде. Я знала, что несколько магических заклинаний усиливали этот эффект. Одна девушка в центре привлекла мое внимание своими точными и плавными движениями. Даже другие девушки, казалось, наблюдали за ней, ожидая подсказок, будто только от нее зависел ритм танца. Мне стало любопытно, почему она танцевала не в первом ряду, она создавала впечатление неофициального лидера труппы. Танец закончился и начался другой.

Я отвлеклась от представления и огляделась по сторонам. Довольно непривычно было не видеть на улицах сотури.

Тристан наклонился ближе ко мне, пока я внимательно осматривалась вокруг.

– Ни одна из этих девушек не умеет двигать бедрами так, как ты. – Он взял мою ладонь в свою, медленно поднес ее к губам и поцеловал, затем обнял меня другой рукой за талию. – Ты танцуешь гораздо лучше.

Как будто я завидовала им и нуждалась в его утешении. Девушки отлично танцевали, но я знала, что танцую лучше. Я закатила глаза.

– Так бывает, если обучаешься у лучших хореографов Бамарии.

Мне нравились танцы воды, я любила и смотреть, и исполнять их. Но сейчас была больше сосредоточена на том, чтобы высмотреть сотури, безмолвно охраняющих город. Я узнала нескольких из Ка Батавии, облаченных в золотые доспехи с толстыми наплечными пластинами в виде заостренных перьев серафима. Даже в жару они оставались в своих зеленых накидках, наделенных люмерианской магией для маскировки и слияния с окружающей средой, и не снимали с головы капюшонов. Длинная ткань, обернутая складками вокруг талии, удерживалась кожаным поясом с семью подвешенными на ремешки золотыми звездами Валалумира, достаточно острыми, чтобы отрубить руку или ногу в бою.

Но, осмотрев остальную часть улицы, я больше не смогла найти ни одного сотури. Цифры просто не сходились. В такой день, как сегодня, следовало бы, по крайней мере, удвоить охрану, особенно после нападения на границе.

– Почему так мало сотури патрулируют улицы? – спросила я.

– Из-за нападения акадимов? – Тристан неторопливо выводил круги на моем бедре, а затем уткнулся лицом мне в шею. Его дыхание обжигало и без того разгоряченную кожу. – Это произошло неделю назад. О чем ты беспокоишься? Ты в безопасности, и, если до этого дойдет, ведь знаешь, что я тебя защищу. – Он скользнул руками вверх по моему телу и провел пальцами под грудью.

Я оттолкнула его.

– Я знаю, что это произошло неделю назад. Но в связи с праздником наша охрана должна быть в полном составе. С таким количеством народа в любой момент могут вспыхнуть беспорядки.

Тристан поцеловал меня в плечо и откинулся на спинку скамьи.

– Лир, наверное, ты их просто не замечаешь. Так и должно быть. – Он пожал плечами. – Они обучены оставаться невидимыми.

– Я всегда могу заметить сотуриона.

В этом у меня имелся большой опыт, потому что я выросла в Крестхейвене и, будучи юной девушкой с постоянным намерением сбежать из дома, выучила все их секреты. Раньше мы с Мирой, Морганой и Джулс устраивали состязания, кто сможет улизнуть из Крестхейвена дальше всех, прежде чем нас поймают. Я всегда побеждала.

Толпа снаружи разразилась аплодисментами, когда барабаны достигли крещендо и танцовщицы закончили свое выступление. Тристан подал знак своим сопровождающим, стоявшим снаружи. Паланкин накренился, и мы поплыли вперед. Я быстро вытащила из своего кошелька несколько золотых монет и сунула их сопровождающему. Он передал деньги выступавшим девушкам и вернулся прежде, чем Тристан это заметил.

Мы поплыли по улице мимо еще большего количества магазинов и уличных торговцев, затем нам повстречалась труппа акробатов и чумазый маг, который заставлял старого серафима показывать трюки. Я с отвращением отвернулась. Мы использовали серафимов для перелетов, но они также были частью символа Ка Батавии. Их должны были почитать и уважать, а не превращать в цирковых артистов. Представление закончилось, и толпа разошлась, явив нашему взору Туриона Бренну Корру, магистра мира в Совете моего отца. Бренна была одной из высокочтимых лиц, она получила звание туриона, генерала сотури, в возрасте тридцати лет. Ходили даже слухи, что когда-нибудь она окажется в очереди на звание арктуриона. Учитывая небольшое количество сотури, стоящих на страже на улицах, я испытала облегчение, увидев ее. Она одна стоила пяти солдат.

Бренна переступила с ноги на ногу, и стальные мечи звездного огня, прикрепленные к ее спине, блеснули на солнце. В тот же момент цвет мечей сменился с серебристого на красный. Такой же эффект солнце оказывало на мои волосы. Когда она снова шагнула в тень красного навеса над магазином, мечи погасили свой огонь и снова стали серебристыми.

Хранитель времени Бамарии объявил колокольным звоном о наступлении полудня. В небе сверкнули отблески оникса, лунного камня и топаза, когда наши лошади-ашван взмыли в воздух, кружа над Бамарией, как они делали каждый час в поисках угроз. Охранники разошлись по своим новым постам, и Бренна отошла от навеса.

Вот тогда-то я их и увидела. Город был полон сотури, только не наших. Куда бы я ни бросила взгляд, вместо женщин и мужчин в золотых доспехах серафимов видела только свирепых мужчин-сотури, облаченных в серебряную броню с эмблемой Ка Кормака – рычащим волком. Эти люди, рожденные среди суровых холмов Кортерии, хранили верность Наместнику и Породителю ублюдков. Этих сотури я не знала, поэтому и не смогла раскрыть их маскировку.

Топот кожаных сандалий разносился по улицам города. Сотури из Ка Кормака даже не пытались смешаться с толпой или спрятаться, они открыто демонстрировали себя моему народу. Охрана тем временем менялась, и каждый новый сотурион был членом их армии, а не нашей. Молодой солдат из Ка Кормака, только что заступивший на пост, стоял под солнцем, и его меч звездного огня, чуть толще меча бамарийского сотури, вспыхнул ярким огнем. Он смотрел прямо на меня, сидящую в паланкине, и я ответила сердитым взглядом. Я знала об их присутствии в Уртавии, но от осознания их реального количества мое сердце учащенно забилось. Они здесь не для усиленной охраны улиц после произошедшей атаки и не из-за праздника. И это определенно не касалось безопасности учащихся, как хотела убедить меня тетя Арианна.

Ка Кормак, сотури, преданные Наместнику, человеку, который оборвал жизнь моей двоюродной сестры и угрожал всему, что мне дорого, захватывали наш город.