Фрост Кей
Наследник

Полная версия

Frost Kay

THE HEIR

Copyright © 2021 by Frost Kay

All rights reserved.

Художественное оформление Игоря Пинчука

© Старикова О., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

История Королевств

Давным-давно Эльфы, Оборотни, Великаны, Драконы, Люди и Морской народец жили в мире, на равных. Процветание царило в их землях и королевствах, а армии были настолько внушительными, что враги не смели нападать. Поколения сменяли друг друга, и народы стали забывать о самом важном: любви, отваге и верности.

Именно это их и погубило. Потакая своим желаниям и погружаясь все дальше в невежество, они позволили тьме просочиться в их земли подобно вору, снующему в ночи.

Началось все медленно.

Тщеславие поселилось в сердцах Морского народца, жадность овладела Драконами, жажда кровопролития возобладала над Великанами, алчность взыграла в Людях, гордость взяла верх над Оборотнями, равнодушие вытеснило из сердец Эльфов сострадание. Говорят, что земля загрохотала и раскололась, сотрясая самое сердце мира. Как только толчки поутихли, горы Зазубренных Костей окружили Эльфийское королевство, отрезая его от всего остального мира. Драконы покинули собственное королевство и обосновались в Зазубренных Костях, внушая страх всем тем, кто приближался к их логову. С тех пор никому не удалось пересечь горы, хоть Великаны и пытались. Множество жизней было отдано в угоду бессмысленной жестокости, словно сами горы возжелали крови и ненависти. Став свидетелями стольких смертей, представители Морского народца удалились в свои водные глубины, упиваясь красотой моря и собственным великолепием. Когда же им хотелось развлечений, они предпочитали общаться с пиратами. Шли годы, а мифы исчезали из памяти. Эльфийское королевство превратилось в Густолесье. Великаны уединились в своем собственном королевстве Копал. Наемники, потомки пиратов, Сирен и Морского народца, основали Королевства Огненных Островов. Какое-то время Оборотни из Талаги поддерживали хрупкий мир с Людьми из Хеймсерии. Ради выживания оба королевства нуждались друг в друге, но этому пришел конец с появлением нового растения и рождением королевского сына. Невиданное ранее растение было найдено в Талаге. Мимикия. После дистилляции она могла исцелить почти любую рану. Ее чудотворная сила считалась почти волшебной. Безграничные возможности лекарства сделали его бесценным. Гордость за их открытие и собственную гениальность сподвигла Оборотней на хвастовство. Слухи о новом источнике богатства дошли и до Людей. Они возжелали заполучить это чудотворное растение. Жажда овладела молодым королем, который стремился обогатить свое королевство. Его жадность положила начало новой эре кровопролития, предрассудков, зависимости и порока. Добро пожаловать в Темные Королевства.

Глава первая
Торн

– Десять.

– Четыре.

– Десять, – повторила Торн, прищурившись.

– Четыре.

– Десять…

– Торн, мы оба знаем, что ты нигде в этом городе больше не выручишь.

Джонс, кузнец города Рубэлль, продолжал стоять на своем. Он скрестил мускулистые волосатые руки на груди, которую ничего не прикрывало, – и это несмотря на пронизывающий холодный ветер и покрытую снегом землю.

– Четыре, предлагаю в последний раз.

Джонс постоянно вел себя как заноза в заднице, но какая-то часть Торн любила торговаться с этим грубияном. Она посмотрела в сторону уходящей вниз тропинки, скользнув взглядом по каменным крышам самых обычных домов, что выстроились по обе стороны дорожки подобно застывшим на месте солдатам. Несмотря на внешний вид городка, Торн считала его одним из лучших. Люди здесь в основном жили смелые, свирепые и прямолинейные. Ей нравился Рубэлль, невзирая на то что девять месяцев в году его покрывал толстый слой снега. К тому же он ближе всего располагался к Жутким Горам, в которых девушка занималась поиском разных интересных вещиц. Торн предпочитала продавать найденные предметы в родном городе, а не отвозить их куда-то еще. Однако отчаянные времена требовали отчаянных действий. В нынешнее время раздобыть сокровища – нелегкая задача.

Торн размяла шею и перевела взгляд на Джонса. Он строил из себя недотрогу. Вот только в итоге он всегда покупал то, что она находила. Предметы, добытые в опасных переходах через Жуткие Горы, отличались самым высоким качеством. Они часто выпадали из торговых повозок, что ехали из Копала, королевства великанов, в столицу Хеймсерии и попадали в шторм или подвергались нападению и грабежу. В роли охотницы за сокровищами ей приходилось видеть достаточно гнусные вещи. Люди готовы на все ради денег.

Не нужно притворяться, что ты лучше них.

Сжав челюсти, она отогнала мрачные мысли прочь. Не так просто выживать в этом мире, будучи одинокой женщиной. Нужно постоянно делать выбор. Обычно в пользу того, что оставляет после себя шрамы.

– Ты правда будешь и дальше упрямиться? – мягко спросила она.

– Трудные нынче времена, милочка.

В его словах была горькая правда, но в этот раз он перешел все возможные границы. Однажды она принесла Джонсу красивый палаш^[1]. В другой раз ему досталось необычное ожерелье из редких жемчужин, нанизанных на нить из белого золота. На этот раз они торговались из-за полированного серебряного подсвечника, который стоил больше, чем она просила, – и они оба это знали. Торн прищурилась, глядя на здоровяка. Он пристально смотрел на нее в ответ.

– Смело с твоей стороны предполагать, что я попытаюсь продать его только здесь, – сказала она кузнецу, размахивая подсвечником. Серебро маняще поблескивало в мерцающем свете мастерской. – Я просто дала тебе возможность стать первым покупателем, вот и все. Так что, если ты не считаешь нужным заплатить полную цену этой вещицы, я просто уйду.

Торн успела сделать всего три шага по направлению к выходу, прежде чем с губ здоровяка слетел громкий вздох поражения.

– Подожди, девочка, подожди! – крикнул ей вдогонку Джонс, и губы Торн изогнулись в довольной улыбке.

Кузнец был предсказуем – это ей в нем и нравилось. Он всегда покупал то, что она предлагала. Девушка знала, что проданные ему ценные металлы будут переплавлены в заготовки для будущих смертоносных острых мечей. И их Джонс впоследствии продаст в десять раз дороже уплаченной ей суммы, поскольку она просила плату, покрывающую лишь стоимость сырья. В преддверии гражданской войны оружие пользовалось большим спросом.

Пальцы сжимали огромный подсвечник, чувствуя просачивающийся сквозь перчатки холод. Все: от солдат самого низкого ранга и простых горожан до людей побогаче, владели минимальной экипировкой, состоящей из самых заурядных доспехов и оружия. Но высокородные готовы потратить половину своего состояния на бесполезные, но прекрасные замысловатые мечи, рапиры и копья. Будто это позволит им участвовать в боевых действиях. Но аристократам всегда хотелось выглядеть соответственно, даже если острия их мечей никогда не касались ничего живого. Они делали это из чистого тщеславия.

Тщеславие, на котором ты наживаешься. Но лучше уж ты, чем кто-то другой.

Торн обернулась, и лицо обдало жаром кузницы.

Джонс снова вздохнул.

– Ты разоришь меня, Торн, – пожаловался он, а затем, порывшись в потайном кармане кожаного фартука, протянул условленные десять монет.

Девушка хохотнула.

– Верится с трудом. Надвигающаяся война пошла тебе на пользу, Джонс. Твое дело пошло в гору.

– Ты говоришь так, как будто мы не воюем уже несколько поколений. Чего бы я только не отдал, чтобы в моем кармане поубавилось монет, а вместо них дороги вокруг Жутких Гор стали безопаснее.

Его слова отрезвили девушку.

– Горы никогда не станут безопасными, даже если все войны прекратятся.

Торн оглядела взрослого мужчину и шрамы, обвивающие его толстую шею. В молодости Джонсу пришлось нелегко. Жизнь талаганца, Оборотня, в Хеймсерии – испытание не из легких, особенно для молодого парня. К счастью для него, он нашел убежище в Рубэлле после побега из талаганской фермы смерти. Рубэлль представлял собой сборную солянку из различных культур и рас. Принятие стало их девизом. Пока вы относитесь к окружающим с достоинством и уважением, именно это вы и получаете в ответ.

Джонс закатил глаза.

– Оптимизм, Торн. Тебе он не помешает. Если столица станет тратить меньше денег и ресурсов на бессмысленные стычки с нашими соседями, тогда они смогут прислать сюда кого-нибудь из этих напыщенных пурпурноволосых Гончих, чтобы они разобрались с бандитами.

– Осторожнее, Джонс, твои слова попахивают изменой.

Выступающие против короны рано или поздно оказываются мертвыми.

Выражение лица мужчины стало таким кислым, будто он съел испорченный маринованный огурец.

– Хотя, бьюсь об заклад, даже если наступит мир, никто из них не снизойдет до того, чтобы помочь нам.

– О, я бы не была так уверена, – ответила Торн, вспоминая о Гончей, которую она встретила несколько дней назад.

Их разговор оказался коротким, и женщина явно скрывала свою личность, но ей не удалось обмануть Торн. Она зарабатывала себе на жизнь тем, что пряталась в тени, стараясь не нарываться на проблемы с другими охотниками во время поиска сокровищ. Но опыт научил Торн глядеть в саму суть вещей, а не на то, что лежит на поверхности. Даже в переодетой Гончей крылось что-то такое, что говорило о ее честности, и, если верить слухам, Тэмпест – действительно хороший человек. По крайней мере, насколько хорошим мог быть человек, который являлся одновременно наемным убийцей и будущей женой короля Дестина. Торн не подала вида из-за пробежавшей по телу дрожи. Ей довелось побывать в столице всего несколько раз. Однажды она мельком увидела короля, когда он шел по рынку, или скорее крался. В этом человеке было нечто жестокое и опасное. Король славился своей властностью. И вопрос заключался в следующем: почему его нареченная пробиралась через Запретный Лес к Жутким Горам? И куда она исчезла?

Но вопросы лучше оставить на потом.

Джонс прищелкнул языком, отвлекая ее от размышлений, и подошел ближе. Девушка сунула деньги в карман и протянула ему серебряный подсвечник. Он осторожно взял сокровище из ее рук и посмотрел на открытый вход в кузницу. Его внимательные глаза осмотрели переулок. Осторожность никогда не помешает. Жители города в большинстве своем отличались достоинством, чего не скажешь о проходящих через город путниках. Она оглянулась через плечо и плотнее закуталась в плащ. Надвигался очередной шторм. Пронизывающий ветер пробирал до костей.

Девушка обернулась, когда Джонс прошел в глубь кузницы, чтобы спрятать свое новое приобретение подальше от любопытных глаз. Торн нахмурилась, заметив, что он стал сильнее хромать. Шрамы – не единственное, чем его наградили старые хозяева. Много лет назад они сломали ему ногу в двух местах, чтобы он не сбежал. Однако это не удержало Джонса от побега. Он спасся, заплатив невозможностью исправить свою походку.

– Ты пялишься, – пробормотал он, не оборачиваясь, так что она видела только его широкую спину.

Торн поморщилась.

– Насколько сильно болит?

– Достаточно сильно. – Он повернулся к ней лицом, прислонившись бедром к верстаку. – Надвигается сильный шторм. Моя нога никогда не лжет. – Джонс склонил голову набок. – Ты останешься на ночь, Торн?

Желудок скрутило в узел. Заморозь меня, зима, только не снова. Она покачала головой, из-за чего темно-красный шарф, обернутый вокруг шеи, открыл взору участок ее кожи. Взгляд кузнеца скользнул по левой стороне лица девушки к бледным шрамам, тянувшимся вдоль шеи и плеча. Торн не прилагала никаких усилий, чтобы скрыть их от него: Джонсу несколько раз удавалось увидеть состояние ее кожи. Шрамы были результатом пожара, который затронул бо́льшую часть левой стороны ее тела еще в юном возрасте. Большинство людей отшатывались от такой картины, но не Джонс, – это было одной из многих причин, почему Торн нравилось вести с ним дела. Он настоящий и честный. Не будь он почти на двадцать лет старше и женат, она бы воспользовалась случаем.

Если бы он не был женат, ты бы соблазнила его, наплевав на возраст.

Но это всего лишь фантазии. Брак не создан для таких, как она.

– Знаешь, Торн, – начал он тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Мне действительно не помешал бы кто-то такой же жесткий и упорный, как ты, в семье. Мой старший сын все еще ищет жену. Если вы поженитесь, то…

Только не это.

Торн расхохоталась, схватившись за живот.

– Т-ты же не серьезно, Джонс! – воскликнула она, вне себя от удивления. – Я? Выйду замуж? За того кобеля, которого ты называешь сыном? Знаешь, я люблю тебя, но увольте. Я не вижу себя покинутой женой мужчины, который переспал со всеми женщинами в городе и с теми, кто был проездом.

Будь на его месте кто-то другой, он бы оскорбился ее прямолинейности. Только не Джонс. Мужчина привык и к тому же знал, что Торн говорит чистую правду о его старшем сыне. По округе уже бегало несколько черноволосых и голубоглазых деток. Торн знала, что Джонс делал все возможное, чтобы обеспечить детей, оставшихся на попечении их семьи после того, как тех оставили родные матери.

– Тебе нужна помощь с малышами? – спросила Торн. – Ты же знаешь, я не против помочь.

Джонс провел большой рукой по вспотевшему лицу.

– Уверен, моя жена будет рада помощи. Мне просто хочется, чтобы все было немного иначе. Кто-то должен приструнить моего сына.

– Я на это не гожусь, – твердо произнесла она, смягчив свои слова кривоватой улыбкой. – Если мы поженимся, то к концу недели кто-нибудь распрощается с жизнью. Супружеская война никогда еще не шла на пользу семье.

– Думаешь, никому не удастся тебя приручить, милочка? – пробормотал он.

– Сомневаюсь.

Торн подалась вперед и быстро обняла здоровяка, затем отступила назад и снова обернула вокруг шеи шарф, закрыв рот и подбородок.

– Подумай обо всех тех безделушках, которые могут тебе не достаться, если меня заставят стать самой обычной женой.

– Вот поэтому я и хочу, чтобы ты стала частью нашей семьи.

Шарф скрыл ее улыбку. Девушка накинула капюшон плаща на свои белые волосы, затем двинулась к открытой двери. Старина Джонс возился с ней, словно пес с костью. Он от нее никогда не отстанет.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила она.

– Жена для моего чересчур пылкого сына, – проворчал Джонс.

Девушка хохотнула и оглянулась через плечо, подмигнув Джонсу.

– Сомневаюсь в существовании подходящей женщины, но буду держать ухо востро. Хорошего тебе вечера.

Джонс махнул рукой. Торн, все еще посмеиваясь про себя над предложением кузнеца, добралась до края Рубэлля. Единственная дорога, проходившая через центр города, терялась на юге, в темных лесах. Девушка остановилась возле булочной и осмотрела приближающуюся группу солдат, которая сидела верхом на лошадях, с трудом прокладывающих путь по свежевыпавшему снегу. Торн молча стояла у ближайшего крыльца и терпеливо ждала, пока солдаты проедут мимо. Лучше держаться от них подальше и не привлекать к себе внимания.

Краем глаза она наблюдала за тем, как они замедляли ход. Твою мать. Значит, они не проездом здесь. И вообще, что они тут забыли? Ничего ценного так далеко на севере не найдешь.

Сначала женщина-Гончая, а теперь солдаты.

Судя по их доспехам и оружию, прибыли они явно не из-за бандитов. Солдаты направили своих лошадей к трактиру напротив, рядом с которым удобно располагался бордель. Бедные лошади выглядели измученными, изо рта у них шла пена, и им явно был необходим отдых. Бедные создания.

Оглядевшись, Торн заметила, что жители Рубэлля выглядывают из-за занавесок, дверей и углов домов, чтобы посмотреть на солдат. Бо́льшую часть населения тут составляли Оборотни, а всем известно, какого мнения о них король Дестин. Для них разумнее оставаться в укрытии до тех пор, пока не появится возможность понять, чего хотят люди короля. Нутром Торн понимала, что солдаты сулят одни неприятности.

Мужчины спрыгнули с лошадей, и один из них посмотрел в ее сторону, встретившись с ней взглядом. Торн тихо выругалась. Что за невезение?

– Кто это тут у нас? – прозвенел его голос. – Что за милое создание решило нас поприветствовать?

Она ощетинилась и вздернула подбородок, чтобы смерить взглядом ухмыляющегося солдата, стоящего по ту сторону дороги. Он одарил ее улыбкой, которая, вероятно, подразумевалась как дружелюбная, но получилась скорее плотоядной. Что ж, он относился именно к этому типу людей. Тому самому, который считает себя очаровательным, хотя душа их давно отравлена.

– Ничего не ответишь? – продолжил он. Негодяй склонил голову набок, пожелав еще раз осмотреть Торн с головы до ног. В его улыбке читалось предупреждение. – О, мне так нравятся робкие, – протянул он и, подтолкнув локтем ближайшего товарища, указал на нее. Губы второго солдата искривились в животной усмешке, как только он перевел взгляд на стройную фигуру Торн, укутанную в плащ.

Хотя бы кто-то из людей короля мог назвать себя приличным человеком? Возможно, когда-то в них было нечто благородное, но вложенная в их руки власть, очевидно, превратила их в высокомерных, титулованных негодяев.

Шарф скрыл мрачную улыбку Торн, и она, захлопав ресницами, посмотрела на мужчин. Они не знали, с кем имеют дело. Ее не смогут изнасиловать и выбросить подобно мусору так, как они поступали с беззащитными девушками. Пальцы ослабили шарф, закрывавший лицо и шею. Она откинула капюшон, и мужчины теперь могли видеть извилистую сеть шрамов, уродующих левую сторону ее челюсти и горла. Выглядели они безобразно, и бо́льшую часть времени она ненавидела их, но они не раз защищали ее в таких ситуациях.

Улыбки солдат померкли, а их лица превратились в гримасы отвращения. Они оставили девушку в покое и повернулись к трактиру, после чего скрылись внутри. Она тихонько вздохнула, и выдох застыл перед ней белым облачком. На мгновение девушка позволила себе насладиться ощущением того, как приятно манипулировать мужчинами, но это чувство почти сразу же улетучилось, когда на глаза снова попался бордель – ее дом. Эти солдаты, без сомнения, закончат свою ночь там и будут мучить одну из ее сестер. Торн уставилась на свои ботинки. Несмотря на то что Торн ничего не связывало с основным занятием ночных бабочек, именно они ее вырастили. Торн не раз слышала, что сексуальность наделяет женщин властью, вот только ей всегда казалось, что их попросту постоянно используют в своих интересах. На ней лежало проклятие лишь потому, что она родилась женщиной.

Снег посыпал еще сильнее, и она снова намотала шарф вокруг шеи и лица, а затем накинула капюшон плаща на волосы. Пальцы на руках и ногах уже почти отмерзли. Торн тенью прокралась мимо брошенных солдатами лошадей и провела рукой по спине огромного черного животного, стоящего с краю, затем двинулась по узкому переулку между трактиром и борделем, пока не дошла до черного входа в последнее заведение. Девушка постучала носками ботинок о нижнюю ступеньку, тем самым стряхнув с них снег, и открыла дверь.

Воздух пропитали запахи розовых духов, чая из сосновых иголок и тушеного мяса. Торн сдернула с себя плащ и вытряхнула его через порог.

– Закрой дверь, девочка! – взревел Грей.

Торн повесила плащ на стену и захлопнула дверь. Ее ботинки оставляли на полу маленькие влажные лужицы.

Она подняла руку, извиняясь перед поваром Греем, и направилась к гигантскому очагу, по пути стянув с себя перчатки и засунув их в карман плотной юбки.

– Прости, Грей, – мягко произнесла она. – Я вымою пол после разминки.

Невысокий мужчина в возрасте торопливо проковылял к ней и сжал ее правую руку своими мозолистыми ладонями.

– Где тебя носило, девочка? Ты как ледышка!

– Солдаты захотели немного поболтать.

Кустистые брови Грея сошлись на переносице, создавая зловещего вида гусеницу, которая, как казалось Торн, могла в любую секунду соскользнуть с его лица.

Он фыркнул.

– Уверен, ты научила их хорошим манерам.

– Что-то вроде того, – пробормотал Торн. Она поцеловала его в заросшую седеющей щетиной щеку и осторожно высвободила руку. – Я очень устала. Думаю, сегодня лягу спать пораньше. Можно взять немного сыра и хлеба с собой?

Грей хмыкнул и кинулся к противню с теплыми булочками, от которых еще поднимался пар. Он проворно схватил одну, положил ее на тарелку, наполовину наполненную дымящимся рагу из баранины, и намазал булочку маслом. Повар вернулся и сунул миску в руки девушки.

– В такую ночь, как эта, нужна теплая еда. Ешь, – скомандовал он. – Ты и без того слишком тощая.

Ее пальцы обхватили чашу.

– Спасибо.

Грей отмахнулся от нее.

– А теперь иди, куда шла. У меня много дел, и я не хочу, чтобы по моей кухне ходил кто попало.

Торн шутливо отсалютовала ему и вышла из кухни. Она двинулась по коридору и остановилась, увидев солдата, который уже входил в заведение. Желудок скрутило, и неприятная дрожь пробежала по спине.

Девушка быстро поднялась по лестнице для прислуги в свою комнату и юркнула внутрь, убедившись, что заперла за собой дверь. Она прислонилась спиной к двери. Пальцы чуть заметно дрожали. Вверх по позвоночнику ползло дурное предчувствие. Что-то не так. Что-то ужасное надвигалось.