Фрост Кей
Двор драконов

Полная версия

Frost Kay

COURT OF DRAGONS

Copyright © 2021 Frost Kay

© Елизарова А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Иллюстрация на обложке Марии Маковецкой

Художественное оформление Екатерины Игамбердиевой

Во внутреннем макете использованы иллюстрации: © stopkin, All-about-Flowers, rolandtopor, Frogella / Shutterstock.com

* * *

Пролог

Доверяй своему сердцу.

Три коротких слова, способных любого привести к погибели.

Мама довольно рано научила меня не доверять своему сердцу. Оно коварно, переменчиво, и из-за принятых по его велению решений в итоге приходится переживать разочарования. Доказательством тому служат шрамы. Достаточно взглянуть на ее лицо, чтобы вспомнить, какую боль может причинить сердце.

Доверяй своему разуму.

А вот эти три слова уже не раз спасали мне жизнь.

Сердце желало верить юному эльфу-моряку, когда тот клялся, что любит меня, но я знала правду. Он хотел заполучить мое тело, доступ к трону и моих драконов. Ему не была нужна я, Рен, своенравная девушка, сражавшаяся наравне с мужчинами и выпивавшая не хуже жены рыботорговца.

Только мне исполнилось шестнадцать, делегация с юга начала предпринимать попытки задобрить мою семью и мой народ, заваливая нас дарами и предлагая дружбу. И пускай меня интересовала новая культура и манила перспектива завести друзей, я запрятала свои мечты подальше и решила подходить ко всему с холодной головой. Темным эльфам нужно лишь одно. Наш трон. Ничего не менялось вот уже пять сотен лет.

Согласно легендам, нас всех породили флора и фауна этого мира. Приятная сказочка на ночь, но истина совсем иная.

Нас породили жадность, зависть, эгоизм и отчаяние.

Мы рождены воинами.

Сердце тянулось к сказкам, но разум осознавал реальность.

Эльфы приближаются.

Приближается и песчаный народ.

Между врагами и нашими драконами стою только я.

И я не подведу.

Глава первая
Рен

Утром в день свадьбы Рен на чистом и ясном небе ярко светило солнце, в Лорне это действительно считалось настоящим чудом. Девушка откинула голову, позволив полуденным потокам теплого ветра ласкать кожу. Будь здесь ее дедушка, он бы заявил, что сегодняшняя погода поистине доброе предзнаменование.

Приоткрыв один глаз, Рен окинула взглядом южный пляж. Волны лениво, не спеша накатывали на черный песчаный берег. И правда хороший день. За последний месяц Рен уже и забыла, что такие бывают, ведь до этого на море не прекращался шторм, на песок с неудержимой яростью обрушивались беспокойные волны, на суше становившиеся соленой пеной и оставлявшие после себя кучи водорослей и обломков. Около двух недель над островом густились непроглядные тучи, и постоянно лило как из ведра. Еще вчера ветер сотрясал крыши и ревел подобно дикому зверю, однако уже сегодня Рен не заметила на небе ни облачка, и у солнца появился крошечный шанс осветить самый торжественный из дней.

– Ты наконец утомилась, дочь? – донесся до нее мелодичный голос матери.

Рен приняла сидячее положение, провела пальцами по маленьким сиреневым бутонам цветов, росших на лугу, и постаралась сквозь упавшие на лицо рыжие спутанные локоны рассмотреть направлявшуюся к ней по ближайшему холму мать.

– Никогда, – отозвалась она. Ее мама ухмыльнулась и стала спускаться по небольшому склону.

Рен снова улеглась и примяла спиной растения, которые отлично подошли на роль мягкой подушки. Девушка сделала глубокий вдох, желая насладиться свежим воздухом и тишиной, ведь понимала, что всего через несколько часов начнется празднество. Ветер, море и земля всегда с ней говорили, они заставляли ее бежать быстрее, нырять глубже и выкладываться по максимуму. Папа любил подмечать, что у нее необузданный дух, и на этот счет их мнения совпадали.

Мать остановилась недалеко от дочери, загородив собой солнце.

– Вижу, ты отлично проводишь время.

На лице девушки появилась легкая улыбка. Мама знала, где ее искать. Рен похлопала по земле рядом с собой:

– Посиди со мной немного.

Зашуршала ткань, и нависавшая над Рен тень ускользнула. Анака со вздохом запустила пальцы в волосы дочери, и та от удовольствия прикрыла глаза. Придвинулась ближе к матери и подняла веки. Анака прилегла рядом, подперев голову рукой, и посмотрела на дочь с теплой улыбкой. Женщина покоряла своей красотой. Каштановые волосы с золотистым отливом, белоснежная кожа и выразительные глаза. Ее возраст выдавали лишь несколько серебристых прядей и едва заметные морщинки в виде гусиных лапок. Многие подданные по ошибке считали Рен и ее мать сестрами.

– Вот бы у меня были волосы, как у тебя, – пробурчала Рен. Ее огненная грива уже много лет отравляла ей жизнь. Никогда не удавалось смешаться с толпой или спрятаться, потому что кто-нибудь обязательно ее узнавал.

Анака усмехнулась и взъерошила волосы дочери.

– Всем нам хочется того, чего у нас нет.

– Я могла родиться с любым оттенком рыжего: медным, золотисто-каштановым, бледно-оранжевым, темным, в конце концов. Но нет. На острове ни у кого нет настолько ярких волос.

– Тебе идет. Очень смелый цвет, в твоем духе, и еще он к удаче.

– Знаю, у нас рыжий считается счастливым, – закатила глаза Рен, – вот только мне он удачи не приносил. Только неприятности.

Ее мама мягко засмеялась, села на траву и ладонями обхватила щеки Рен.

– Поверь мне, дочь, это никак не связано с твоим цветом волос, скорее с твоими поступками. Ты неспособна держаться подальше от проблем. – Она игриво пошевелила бровями. – Но скоро я перестану нести за тебя ответственность. И с твоими нравом и выходками придется мириться твоему мужу.

Вспомнив о том, какой сегодня день, Рен ощутила, как от нервов свело желудок.

Мужу.

Осталось совсем немного времени, и она выйдет замуж. Станет чьей-то женой.

– Любовь моя?

Она снова обратила взор на мать.

Анака пристально посмотрела на Рен, убрала руки с ее щек и поправила собственные волосы, зачесав их за слегка заостренные уши. Эльфийские. Ее мама родом из северного королевства, Верланти, оттого она обладала заметными эльфийскими ушами. Но Анака однажды призналась Рен, что ее отец на самом деле был уроженцем другого королевства, Вэйдона, находившегося намного южнее Лорна. Из-за стоявшего там зноя даже воздух обжигал язык. Такое просто не укладывалось в голове.

Через мгновение Анака взялась вертеть свои неброские сережки и снова привлекла внимание дочери.

– Ты частично знакома с моей историей, – произнесла она мягко и снова отвела взгляд.

Рен тяжело сглотнула. Прошлое ее матери походило на мрачную, жестокую сказку. Ее похитили, забрали из семьи фермеров, чтобы доставить к верховному владыке в качестве наложницы. Анака боролась, но этого было недостаточно. Владыка грубо отнял ее невинность, а после позволил развлечься с ней своим людям. Лишь от одной мысли об этом Рен становилось мерзко. Она стала плодом изуверства, насилия.

– Я понимаю, каково это – оказаться в ловушке. Чувствовать, будто выхода нет. – Мать смотрела дочери прямо в глаза с непроницаемым выражением лица. – Но у нас сложилась неплохая жизнь на этих островах с твоим отцом.

– Папа хороший человек, – согласилась Рен. Он безумно любил ее мать и воспитывал Рен как собственного ребенка.

– Хороший, но, если бы ты захотела, я бы тут же тебя отослала.

Рен от изумления широко распахнула глаза и непроизвольно приоткрыла рот:

– Что?

Анака не отводила глаз:

– Ты и твоя сестра самые драгоценные дары, данные мне жизнью. Понимаю, ты дала Роуэну обещание, и у отца на твое будущее есть определенные планы, но это все ничего не значит, если ты захочешь отказаться.

– Думаешь, я не хочу замуж?

Мать выпрямила спину и смахнула с платья Рен лист.

– Что ты! Уверена, ты любишь этого мальчика. Просто хочу, чтобы ты знала, что для меня важнее всего твоя судьба, и если у тебя есть сомнения, на пристани ждет корабль, готовый взять нас на борт и немедленно отчалить.

Теперь уже лежать не могла Рен, она села и убрала волосы от лица.

– Ты бросишь папу?

– Я искренне люблю твоего отца, но ничто не сравнится с любовью матери к своему ребенку. Ради твоей защиты я готова на все.

Рен потянулась к рукам мамы и сильно их сжала. Любому другому человеку такое предложение показалось бы радикальным, но Рен могла оценить его в полной мере. Ее мама обладала сердцем дракона. Никто и ничто не способно разорвать их крепкую связь.

– Я правда очень этого хочу, – тихо произнесла Рен. – Нервозность, которую у меня не получается скрыть, – обыкновенный предсвадебный мандраж. Я еще не жила с мужчиной. Не бойся, наш брак станет увлекательным приключением.

Анака тут же расслабилась, и вся ее серьезность испарилась.

– Рада слышать. Просто хотела убедиться.

– Ты бы правда сбежала со мной? – спросила Рен.

– Хоть на край земли, дочь.

– Папа пустился бы на поиски.

Анака лишь усмехнулась:

– Предпринял бы попытку.

Рен не сдержала улыбки. Ее матери прекрасно удается заметать следы. Никто не сможет ее отыскать, пока она сама того не пожелает.

– Раз мы все обсудили, мне думается, пора возвращаться. – Анака поднялась на ноги и потянула дочь за собой. – Продолжим лежать здесь, и наша одежда совсем промокнет, – сообщила она Рен и в доказательство подобрала влажный от росы подол платья.

Рен лишь хихикнула:

– Что-то мне подсказывает, что в этом мы на мою свадьбу не пойдем. – Она покосилась на собственную поношенную рубаху. У нее не было необходимости носить настолько дрянной наряд, но отправляться на пробежку в более дорогой одежде казалось по меньшей мере неразумным. Зачем портить то, на что кто-то потратил много часов упорного труда или кучу золота?

Анака фыркнула:

– Дай тебе волю, и ты бы явилась на свадьбу в брюках.

– Мы все-таки живем на островах, – возмутилась Рен. – Только эльфы придерживаются строгих правил этикета в моде.

Мать попыталась щелкнуть ее по закругленному уху, но дочь успела увернуться. Пускай в Рен и текла эльфийская кровь, ее закругленные уши сообщали о человеческом наследии, и она считала это подарком. Верлантийцы славились своей жестокостью, безразличием и эгоизмом. Оттого ей и не хотелось, чтобы в ней признавали эльфа.

– Что бы подумал Роуэн, если бы увидел тебя сейчас? С листьями и ветками в волосах, – журила ее мама.

– Был бы разочарован, что они оказались там не по его вине, – парировала дочь.

– Если пытаешься меня шокировать, придется постараться получше.

Она вздрогнула. Мама предпочитала не распространяться о личной жизни; впрочем, это не мешало ей верить, что образовываться нужно всесторонне, и это порой расстраивало отца. Даже сейчас Рен припомнились некоторые объяснения, и в голове возникли картины, от которых она бы с радостью избавилась.

Отряхивая испачканную одежду, Рен посмотрела на примятую босыми ногами траву.

– Мне кажется, если бы я захотела, Роуэн взял бы меня в жены и в этом.

– Он взял бы тебя в жены, в чем бы ты ни была, лишь бы к концу дня ты стала его, – подметила Анака.

Рен залилась краской и неуверенно поправила растрепанные волосы. Она не считала, что наряжаться это плохо, просто, когда выдавалась возможность, выбирала брюки, ботинки на шнуровке и кожаный жилет, ведь в крепости, на официальных мероприятиях, была вынуждена носить платья. Так ее воспитывал отец – словно девочку-хамелеона, как однажды ее прозвал торговец с континента.

Прежде она хамелеонов не видела, потому торговец нарисовал для нее животное, и Рен не смогла сдержать хохот. Ящерица с огромными выпученными глазами и хитрой натурой якобы умела менять цвет в зависимости от окружающей среды, благодаря чему исчезала из поля зрения. Даже спустя время Рен не поняла, существовало ли создание на самом деле или старик решил над ней пошутить. Что за нелепость! Животное, способное менять цвет и подстраиваться под то, с чем оно хочет слиться. Невероятно. Волшебство какое-то. Торговец еще в качестве аргумента приводил мнение, будто драконы тоже считались мифическими созданиями.

Ну и чушь.

Драконы – существа из крови и плоти, они крадутся по волнам или летают среди облаков. В них нет ничего волшебного. Создания природы, и все тут.

– Странно, что Аврора тебя так и не побеспокоила, – удивилась Анака, словно прочитав мысли дочери.

Рен изучила пляж и окинула взглядом небо. Ни единого признака присутствия ее дракона. Она до сих пор пребывала в восторге оттого, что Аврора выбрала ее своей Всадницей. Как правило, это Всадник выбирает дракона, после чего обуздывает его, чтобы зверь позволил установить с собой связь, но еще вначале стало понятно, что Аврора тоже выбрала Рен. Их связь сформировалась много лет назад, когда Рен обнаружила брошенное яйцо, из которого затем вылупилась Аврора. Девушка растила дракона.

– Понятия не имею, где она, – сказала Рен. Как только принцесса выходила за пределы владений, дракон начинал кружить рядом, словно приклеенный.

– Уверена, она скоро объявится. – Анака хлопнула в ладоши: – Нам пора возвращаться.

Рен кивнула и еще раз запрокинула голову, желая насладиться лучами согревающего солнца. В Лорне теплые деньки считались редкостью, однако летнее солнце – это летнее солнце. И пускай на горизонте виднелись никогда не отступающие серые тучи, будто зацепившиеся за верхушки гор и грозившие в любой момент пересечь море, Рен надеялась, что шторм не разразится раньше заката. И у солнца хватит времени осветить грядущую церемонию.

На самом же деле ее волновало лишь то, что она выходит замуж за лучшего друга. И без разницы, приласкают ли их лучи или обдаст ливнем.

Рен потянулась, взяла маму за руку, и они, обходя болота, направились к крепости, маячившей вдали. Спустя некоторое время они добрались до маленькой хижины пастуха, и из дымохода повалили клубы дыма, из-за чего на Рен накатили воспоминания.

– Как думаешь, Роуэн понравился бы Алеку? – В ее мысли внезапно ворвался первый мужчина, которого она когда-то звала отцом. Да и практически не сомневалась, что он бы испытал симпатию к ее будущему мужу. В конце концов, оба мужчины были добродушными, славными людьми.

– Хотелось бы так думать, – тихо проговорила ее мать. – У него было большое, доброе сердце. И не верится, что Алеку мог хоть кто-то не понравиться.

– Жаль, что я так мало о нем помню.

– Ты была слишком мала, когда он умер, – утешала ее мама. – Когда я перебралась в это королевство, он первым проявил ко мне доброту, невзирая на мое верлантийское происхождение. Алек предложил мне работу, позволил жить с его семьей и забирать травы, найденные на его территории. Он никогда не просил ничего взамен. – Губы Анаки тронула улыбка. – Я и так в него влюбилась, так он еще ухаживал за мной во время тяжелейшей болезни и не осуждал, не презирал, когда беременность стала очевидной. Нам повезло его встретить и провести вместе время, которое было отведено. Без него этот мир утратил часть своих красок. – На мгновение она замолчала. – Ты была совсем маленькой, когда он умер, но я все равно вижу в тебе его черты.

– Как это? – спросила Рен. Она очень долго мечтала, чтобы именно он оказался ее истинным родителем. Но вскоре осознала, что кровное родство ничего не значит – на протяжении тех прекрасных четырех лет, что они провели вместе, он относился к ней по-отечески. Рен, Анака и Алек жили счастливо. Были единым целым.

– Ты переняла кое-какие его повадки. По всей видимости, четыре года жизни с ним оставили на тебе отпечаток.

– Ты скучаешь по нему?

– Боль от утраты прошла. Но я тоскую по его компании и с нежностью берегу память о нем. – Мама сильнее сжала руку дочери. – Благодаря ему я снова научилась верить мужчинам. Без его любви и щедрости я бы не встретила твоего папу.

Рен до сих пор не знала, от чего Алек скончался, но все произошло слишком быстро. Еще вчера он чувствовал себя прекрасно, на следующий день захворал, а к третьему жизнь ушла из его глаз. Рен уяснила, что мама не любила говорить о его смерти. Алека и Анака разделили множество приятных моментов, и о его последних мрачных днях вспоминать она не желала.

– Вот бы он был здесь, – произнесла наконец Рен.

– И мне бы этого хотелось, – согласилась Анака, печально глядя перед собой. Она искренне любила Алека, но ей пришлось научиться любить и папу.

Рен обожала приемного отца, его широкую улыбку, ясный смех, но она ощутила укол боли из-за того, что Алека больше нет и он не сможет присутствовать на ее свадьбе.

Подул легкий ветерок, и Рен подняла взгляд на маму. Шарф Анаки чуть сдвинулся и явил шрам, опоясывавший ее шею. В голову тут же полезли мрачные мысли, и Рен предпочла сосредоточиться на дороге.

Ненависть отравляла душу, но ей не удавалось испытывать к людям, сотворившим подобное с ее матерью, иные чувства. Из-за верлантийцев ее мать настолько боялась за свою жизнь, что была вынуждена бежать из королевства. На северных темных эльфов требовалось найти управу. Их народ славился жестокостью, довериться им мог лишь глупец, а их языки и мечи по остроте не уступали их ушам. Своей алчностью они заражали все, к чему прикладывали руку. И когда они захотят развязать войну с островами – лишь вопрос времени.

Рен стиснула зубы.

Им не заполучить моих драконов.

Острова Лорн никто бы не назвал крупными, но это не мешало им богатеть и расцветать, отчасти благодаря водившимся здесь – и только здесь – водяным драконам. Но в большей степени благодаря черным алмазам, добывавшимся на подводных вулканах, затвердевшая лава которых позднее и превратилась в земли Лорна. Потому, несмотря на скромные размеры, Драконьи Острова изобиловали плодородными зелеными лугами и темной вулканической почвой. Черный же как ночь песок поражал торговцев, причаливали они к берегам в первый раз или сотый.

Но на самом деле эльфам не давали покоя торговые пути.

Воды, омывавшие острова, были слишком опасными для переправы, потому судам, желавшим вести торговлю, приходилось плыть через Лорн, который контролировал лорд Лорна.

Папа Рен.

Его считали справедливым человеком все, кроме северян и южан; тех возмущало, что он обладает такой властью над торговыми путями. И оттого Драконьи Острова постоянно становились мишенью для врагов.

Ни для кого не секрет, что родство с лордом Лорна – незавидная участь. Рен сбилась со счета, сколько раз покушались на их жизни или пытались нападать на острова.

Именно тогда папа начал платить десятину, и все прекратилось. По крайней мере, явные нападения. Если ей предоставится возможность поставить камнелюбов на место, она…

– В чем дело, Рен? – забеспокоилась мама. – Я почти слышу, как ты о чем-то думаешь.

– Пустяки.

– Перестань. Не припомню, когда это ты стеснялась о чем-то спросить.

Рен еще раз покосилась на шрамы, опоясывающие шею Анаки. Сама она лишь догадывалась о причинах их возникновения, возможно, они появились в результате наказания за какой-то неизвестный проступок, но ее мать никогда не признавалась, что стряслось на самом деле. Отпустив мамину руку, Рен потерла ладони друг о друга и облизнула губы; одна мысль о том, чтобы задать терзающий ее вопрос, заставляла нервничать. И на счет этого мама не ошибалась: Рен не боялась выдавать, что у нее на уме, и требовать ответа.

– Твои шрамы, – тихо начала она. – Что… что с тобой случилось? Наверняка это произошло до твоего прибытия в Лорн. Что же…

– Не все мужчины благородны, – вздохнула Анака. – Верлантийцам нравится владеть рабами. И ошейники тогда были своеобразной данью моде.

Руки Рен непроизвольно сжались в кулаки, и ей захотелось по чему-нибудь ударить. Рабство по своей сути омерзительно. Никто не имеет права владеть другим разумным существом.

– Тебя сажали на цепь, как животное? – возмутилась она.

– Что-то лучше забывать, дочь моя. Больше они не сделают мне больно. – Ее мама высоко подняла голову и подбородком указала в сторону деревни, крепости и толпы суетящихся людей. – Это не лучшая тема для обсуждения в день свадьбы. Вскоре тебя поприветствует наш народ. Позволь обнять тебя в последний раз, прежде чем нас попытаются снести с ног.

Анака притянула дочь к себе и обняла так крепко, что у Рен едва не захрустели кости.

– М-мама! – Она засмеялась, уткнувшись в шею Анаки. – Я не могу дышать!

– Я так тобой горжусь, ты же знаешь? – ответила на это мать. В дрожащем голосе слышалась хрипотца. Рен вдруг ощутила жжение в глазах. – Ты выросла очаровательной леди. Полной огня, как и твои волосы, но такой нежной, а как ты любишь свою сестру! О лучшей дочери я и мечтать не могла.

Момент стал слишком трогательным, и Рен, стремительно вытирая выступающие слезы, преувеличенно грубо оттолкнула Анаку.

– Кто ты такая? – насмешливо вскрикнула она. – Мать, которую я знаю, сказала бы, что седыми волосами она обзавелась только из-за меня.

– Так это правда, – съязвила ее мать.

Рен хихикнула:

– А вот и ты. Я уж начала переживать, что придется отправляться на поиски матери.

– Не пришлось бы. Я бы ни за что не пропустила такой день. – Она протянула руку: – Давай договоримся сегодня больше не плакать, хорошо?

– Хорошо, – согласилась Рен и пожала руку.

Анака прищурилась и осмотрела край вересковой пустоши.

– Может, пока мы не вернулись, нарвем цветов для церемонии? Как раз сезон твоих любимых сортов. Солнце этим утром помогло им расцвести.

Рен согласно закивала: она пока не была готова возвращаться в крепость.

– Я считаю, это потрясающая идея.

Внезапно над ними пронеслась тень. Рен прикрыла глаза рукой и подняла лицо к небу. Легко угадывающийся силуэт загородил солнце и по мере приближения становился все больше и больше, пока дракон не оказался настолько низко, что взмахом крыльев поднял с земли траву, листву и лепестки.

– И… похоже, Аврора того же мнения, – прокомментировала ее мама.

Аврора была маленькой и хрупкой, по драконьим меркам, но все еще казалась гигантом. Она приземлилась среди цветов, и в ответ земля под ногами Рен задрожала, поэтому им с матерью пришлось ухватиться друг за друга, чтобы сохранить равновесие, и отпустили они друг друга, только когда дрожь прекратилась. Дракониха Рен, окруженная ранними летними цветами, поражала своим великолепием: бледная мерцающая чешуя походила на жемчужины, росшие в воде, как бы напоминая о месте рождения Авроры. Она переливалась на солнце. И именно эти чешуйки позволяли Авроре оставаться почти незаметной как в море, так и в небе, что делало ее смертельно опасным созданием, если брать во внимание еще и выдающуюся скорость полета. Ни один дракон острова или любой другой не мог бы сравниться с ней.

– А ты не торопилась, – пожурила Рен свою дракониху и сократила расстояние между ними. Провела руками по морде Авроры и прижалась щекой к гладкой чешуе. Дракониха фыркнула в ответ, взъерошив и без того спутанные волосы Рен. – Прилетела помочь нарвать цветов?

Аврора издала несколько свистящих и щелкающих звуков, которые над водой звучали крайне странно, зато под ней лились мелодичной песней и западали в душу. Рен выучила драконий язык еще в детстве. Впрочем, на Драконьих Островах его выучили все. Ведь как королевство может сосуществовать с драконами, если неспособно понять их язык?

Дракониха вытянулась и закрыла глаза.

Вот, значит, как все будет.

– Ну и ладно, большая ящерица. Просто лежи на солнышке.

Рен погладила дракона и присоединилась к матери. Анака рвала как можно больше сиреневых, белых и голубых цветов. Вместе они собрали полевую звездчатку, потому что стебли нежных цветов окружали многочисленные листья, придававшие букетам объем; гигантский спорыш, добавлявший высоту; лиловый мытник, белые водяные лилии и пятнистые орхидеи просто из-за красоты; тонконожковые розы, чтобы окаймлять букет; и, наконец, фиолетовые анютины глазки, у некоторых из них даже имелись желтые лепестки, которые служили ярким и привлекающим внимание акцентом, разбавляющим фиолетово-белоснежную гамму.

Рен и Анака устроились рядом с Авророй, чтобы сплести из цветов венки и диадемы, после чего Рен обвязала концы стеблей кожаной веревкой и сложила головные уборы на спине дракона.

Одну из изящных цветочных корон Анака поместила на голову Рен.

– Дочь, цветы прекрасно смотрятся в твоих волосах. Жду не дождусь момента, когда твой будущий муж увидит тебя в свадебном наряде! Но твой папа точно разрыдается.

– Мы договорились не плакать! – воскликнула Рен.

– Это мы с тобой договорились, о папе речи не шло. – Мгновение мать просто смотрела на свою дочь. – Ты готова?

Аврора нетерпеливо толкнула Рен в плечо, и та скормила своему дракону горсть маргариток.

– В животе все трепещет, как эти цветы на ветру.

Мама поцеловала ее в обе щеки.

– Нервничать нормально. Значит, тебе не все равно. И ты хочешь, чтобы все прошло как надо. – Она улыбнулась Рен: – Идем, дорогая. Нельзя, чтобы старшая принцесса Лорна опоздала на свою же свадьбу. Твой отец не забудет мне этого до конца дней.