Федор Буслаев
Погодин как профессор

Полная версия

Доселе слова Михаила Петровича. Достаточно будет только объяснить их и несколько развить, чтобы составить довольно точную характеристику этого ученого как историка и преподавателя.

Во-первых, он соединял специальные исследования с общими обозрениями; иначе: в общую раму истории России влагал обширные эпизоды, которые составляли в его лекциях передний план картины, и ежегодно менял эти эпизоды, по мере того, как сам он более и более разрабатывал исторические материалы. Одним словом, он делал то, что и теперь вменяется в обязанность университетского преподавания, т. е. 1) курс общий и 2) специальный.

Самостоятельность историка основывается на непосредственном его отношении к самым источникам истории, т. е. чтобы он извлекал свои выводы не из чужих исследований, а из летописей, мемуаров, грамот, договоров и других памятников прошедшего. Так принято теперь, так делал и Михаил Петрович 40 лет тому назад.

Он читал с нами источники, он воскрешал перед нами из темных сказаний летописи давно отжившее прошедшее и, группируя добываемые факты, не упускал случая указывать и на самую личность летописца, где она наивно высказывалась, придавая свой теплый колорит сказанию.

Не всегда критическая работа над историческим источником могла быть доводима до окончательной, округленной картины прошедшего. Тогда профессор предлагал нам набор фактов, извлеченных из разбора: делал предположения, задавал вопросы и возбуждал в нас охоту идти далее по пути, который нам указывал.

Михаил Петрович предлагал нам с кафедры то, что в данную минуту составляло предмет его ученых интересов, над чем он работал в своем кабинете. Потому в общем курсе он всегда отступал от главной нити изложения и вдавался в специальности, иногда отрывочно, вне всякой системы – сообщал нам свои наблюдения и открытия.

Лекция была для него только продолжением его кабинетной работы, одним из моментов его собственной ученой жизни: на кафедре он вводил нас в самый процесс ученого труда, который в ту минуту поглощал собою все его умственные интересы; он увлекался этими свежими интересами собственной работы и тем самым увлекал и своих слушателей, – не словами, а самим делом, своею личностью внушал воодушевление и любовь к науке.