Татьяна Константиновна Фадеева
Все к лучшему!
В тесной палате стояли две койки. На одной из них лежала пожилая женщина явно не городского вида. Вторую заняла Вита. Познакомились. Звали соседку Татьяной, она приехала из далекой глухой северной деревеньки. Диагноз – рак груди. Разговаривать обеим не хотелось. Лежали на койках и разгадывали кроссворды. Каждая – свой.
Ближе к вечеру, когда большая часть ходячих больных переместилась из палат в холл к телевизору, или выбралась на вечерний моцион в длинный коридор отделения, «раковый корпус» предстал перед Витой во всей своей неприглядности и разнообразии. Вита поняла смысл фразы, сказанной пожилым врачом-онкологом на приеме: «Раньше каждого больного знали в лицо, теперь же разве всех запомнишь».
Стыдно признаться, но, когда Вита собственными глазами увидела масштаб страданий других людей, ей стало немного легче переживать собственную беспомощность перед деспотичной болезнью.
В больнице она попала в определенную упорядоченную жесткую систему координат, где люди умирали или выживали, это уж как пойдет, как Бог даст, как карта судьбы ляжет. Здесь от нее самой не зависело ничего. Смешными показались разговоры друзей о том, что надо быть сильной, чтобы победить болезнь.
При ближайшем знакомстве соседка удивила житейской мудростью, периодически выдавая озарения типа «мы понимаем, как жить, когда жизнь наша уже прошла» или «жизнь сама по себе – ни благо, ни зло: она вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили ее». От чистого сердца, простыми словами она простодушно изрекала всемирно признанные истины. Вита чувствовала, что она не цитировала, а своим умом дошла до них, как и великий мыслитель.
«Просто Монтень в старом байковом халате и растоптанных тапках», – подумала Вита.
С соседкой явно повезло. Не навязчива, не глупа, не противна. Деликатность и сдержанность – очень важные качества для соседства в тесной двухместной палате.
Все таки, древнегреческий философ Гераклит, был прав, сказав: «Многознание уму не научает». Ум и образование это разные вещи. Сколько вокруг ходит образованных дураков! Многие думaют: интеллигентный человек – это тот, который много читaл, получил хорошее обрaзовaние. А между тем можно иметь все это и быть неинтеллигентным, и можно ничем этим не облaдaть, a быть все-тaки внутренне глубоко интеллигентным человеком.
Под журчание деревенского говорка Татьяны было приятно засыпать, как дома под тихий звук телевизора.
На витины жалобные причитания типа: за что мне все это, Татьяна рассказала притчу про то, что все что ни случается в жизни – к лучшему.
Однажды один человек попал в кораблекрушение и был выброшен волной на необитаемый остров. Он единственный остался в живых и беспрерывно молился о том, чтобы Бог спас его. Каждый день он всматривался в горизонт в надежде, что увидит плывущее на помощь судно. Вымотавшись окончательно от ожиданий, человек решил построить себе шалаш из досок, которые выбросило на берег после кораблекрушения. Но однажды, возвращаясь на берег после поисков пищи, он увидел, что дым столбом поднимался к небу, его шалаш горит ярким пламенем. Человек больше не мог сдерживать своего отчаяния и гнева:
"Боже, за что мне все это, как ты мог так со мной поступить?», – рыдал он пока в изнеможении не уснул. На следующее утро его разбудил гудок корабля. Корабль плыл к острову, чтобы спасти его.
"Как вы узнали, что я здесь?», – спросил человек матросов.
"Мы увидели дымовой сигнал», – ответили они.
Через три недели Виту поставили в график операций.
Если человеку предстоит операция, пусть даже самая простая, он все равно испытывает перед ней страх, и все уговоры типа: «Да вы не нервничайте, не бойтесь». Пустое!
Ночь прошла без сна, состояние ожидания и чувство тревоги не покидало ни на минуту. Единственным стимулом держать себя в руках, было как можно скорее избавиться от того, вредоносного, что поселилось у нее внутри.
С вечера ее подготовили, утром две медсестры попытались вкатить в палату каталку, но она не пролезала в тесный проход между кроватями. Поэтому в операционную Вита пошла своим ходом. Сорочку забрала медсестра. Совершенно не смущаясь своей наготы перед сновавшими мимо людьми в белых халатах, она стояла в коридоре перед операционной, пока ей делали укол. Думала только, что видимо, и через это надо пройти.
Начало было неудачным, продолжение и того хуже. Уже под капельницей на операционном столе у нее сильно поднялось давление. Операцию перенесли на завтра.
Когда Вита оклемалась, они с Татьяной сделали перестановку в палате, чтобы на этот раз каталка смогла беспрепятственно проехать между койками.
На завтра история повторилась. Правда, в операционную Вита въехала на каталке, но там происходили производственные разборки между медсестрами, готовившими операционную к работе. Они в запале ссоры громко орали друг на друга, не обращая ни на кого внимания.
«Как они в таком возбужденном состоянии будут работать на операциях?», – подумала Вита и, несмотря на состояние полного бессилия и немощи, которые появляются, как только человека укладывают на каталку, вмешалась в разборки.
«В чем дело», – спросила она громко, «включив» директора.
Медсестры обступили ее каталку как дети, и началось:
«А она…»
«А я…»
«Она сказала…»
«Я не говорила…»
«Ты не поняла…»
«Ты меня на поняла не бери…»
Скандал не стоил выеденного яйца. Просто надо было четко упорядочить рабочее расписание. И все.
Давление опять страшно подскочило. Виту снова вернули в палату. Операцию перенесли на третий день.
Не надеясь больше ни на кого, Вита решила действовать самостоятельно. Утром перед операцией, начиная с шести часов утра, она начала каждый час принимать таблетки, нормализующие давление, на всякий случай захваченные с собой из дома.
На этот раз все задалось.
На операционном столе Вите поставили капельницу, поднесли к лицу наркозную маску, она услышала слова: «Давайте подышим».
Хотела ответить: «Давайте!»
Не успела.
Полетела!
Очнулась Вита ночью в реанимации, лежа рядком с другими прооперированными.
Вспомнила странный сон, который только что снился. Приснилось, что стоит на верхушке высоченного каменного утеса посреди бездонной пропасти, на маленькой площадке, где умещались только ступни босых ног. Было сумрачно, прохладно, ветрено, страшно. Присела на корточки, чтобы ее не сдуло порывом ветра, обхватила плечи руками, решила подумать, что же предпринять. Услышала наверху знакомый смех. Подняла голову и увидела мужа Володю. Он, смеясь, стоял высоко над ней на белом большом балконе в окружении каких-то призрачных, незнакомых ей людей. Вспомнила, что муж умер несколько лет тому назад, но совсем не удивилась, что видит его живым. Володя опустил веревку с якорем на конце, и не успела Вита ухватиться за него руками, как якорь подцепил ее сзади за ворот легкой сорочки, «за шкирку». Володя легко, без видимых усилий втащил Виту на балкон. Не взглянув на нее, повернулся спиной и пошел от нее прочь. Она, несмотря на возмущение тем, как невежливо он ее вытащил, хотела сказать, что соскучилась по нему, хотела пойти за ним, но он, не оглядываясь, не обращая больше на нее внимания, продолжая разговор со своими призрачными спутниками, удалялся.
Проснулась от обиды, что опять оставил ее одну. Сон был ярким и реалистичным, все происходило как наяву. Ощущения, переживания, эмоции, запомнились четко.
Повернула голову направо, там тихо лежала немолодая женщина, ее Вита позже встретит в коридоре больницы, «на променаде», когда начнет ходить.
Слева на расстоянии чуть более вытянутой руки беззвучно метался и корчился молодой, как ей показалось, мужчина. Впечатление было такое, как будто он борется с кем-то невидимым.
Рано утром следующего дня Вита, проснувшись в своей палате, по привычке поднялась и отправилась в туалет, придерживая руками шов и резиновую трубку, тянущуюся из живота. В коридоре увидела каталку с мертвым телом, накрытым простыней догадалась, что это был тот самый молодой мужчина из реанимации.
Путешествие за пределы жизни закончилось. Медалей за волю к победе здесь не давали. Наградой была сама жизнь. Начался реабилитационный период. Татьяна ухаживала за Витой, как мать родная. Она оказалась прекрасной рассказчицей, развлекала описанием деревенского быта, рассказами о своей семье, соседях, а о повадках домашних животных повествовала так душевно, что Иван Затевахин со своими «Диалогами о животных» мог просто «отдыхать» в сторонке.
Навещали Виту в больнице Анита и Глеб, больше никого видеть не хотелось. Через неделю Виту выписали. Обменявшись номерами телефонов, Вита и Татьяна расстались.
Пока Вита, ездила каждый день на перевязки, созванивались с Татьяной часто. Ей тоже сделали операцию, но потребовался еще и курс химиотерапии. Позже как-то постепенно общие темы иссякли, стало не о чем говорить и они прекратили созваниваться.
В общей сложности полгода на больничном прошли для Виты незаметно.
Начали постепенно забываться впечатления последних месяцев, страшная болезнь отступила.
Осталось такое чувство, как будто постояла на краю пропасти, заглянула в холодную бездну, жутко испугавшись, отошла от края.
«Поживем еще», – думала Вита, – «наверное, кое-что в этой жизни еще можно будет сделать. По-видимому у Бога на меня свои планы».
Любые испытания меняют человека, кого-то в лучшую сторону, кого-то нет. Изменилась и Вита, стала спокойнее, мягче. Помудрела, поняв всю тщету пустой суеты.
Наконец Вита вышла на работу. В ее отсутствие финансовые дела в газете пришли в полный упадок, рекламщики разбежались, журналисты перешли в другие издания. Газета завершала свой жизненный путь. Все, что смогла, Вита для нее сделала.
Вита всегда была трудоголиком, большую часть жизни занималась интересной работой и труд был главным в ее жизни. Каждое новое дело становилась для нее смыслом существования. Сначала телевидение, потом радио, позже – газеты. Более сорока лет в средствах массовой информации не шутка. А ежедневная газета стала для Виты не просто работой, а живым существом, детищем. Всегда ведь больше любишь детей неблагополучных, тех в кого вложил больше сил, нервов, крови. Но изменить что-то было уже невозможно. Газета погибла. Учредитель принял решение о ее закрытии. Завершив все формальности, Вита оказалась на распутье. Работы нет. Мужа нет. Как-то все некогда было заниматься личной жизнью. Есть сын. Но у него своя собственная жизнь. Есть пенсия. Но прожить на нее весьма не просто. Счет 2:2. Ничья. Пользы никому никакой.
Новый сосед
В общем, Вита решила поехать на дачу и там все спокойно обдумать. Обычно на природе мысли приходят в порядок, сама собой отметается шелуха пустой суеты. Дача, точнее, так себе дачка, зато всего в двадцати километрах от города, расположенная в сосновом бору на берегу озера всегда приносила Вите душевный покой.
Когда-то в детстве, проводя лето в пионерском лагере неподалеку от этого дачного поселка, Вита мечтала, чтобы у нее была дача именно в этом месте, и ее желание сбылось, не прошло и сто лет. Правда, для этого понадобилось приложить немало усилий. Пришлось продать дачу родителей, уже обустроенную, с гаражом и баней, грядками, клубникой, смородиной, теплицами, летним водопроводом. Но, не лежала у Виты душа к ней. Не нравилось место, где она располагалась, не нравились соседи.
Вита всегда искренне разделяла теорию о том, что каждый предмет, не говоря уже о растениях, животных и человеке, имеет свою ауру. Вещи, предметы, одежда и все, что долго находилось в ближайшем окружении человека, насыщается его энергетикой. Ауру вещей, обстановки, домов, городов и селений можно легко почувствовать. Неприятное или приятное чувство от посещения некоторых мест или помещений и есть ощущение ауры, окружающей их. Обжить новое помещение – значит наполнить его своей энергетикой, аурой.
Изображения людей, их портреты и фотографии тоже имеют свою энергетику и тоже воздействуют на сознание. В этом отношении велико значение икон. Скорее всего, священные изображения не были вначале священными, когда только были созданы, но чистые мысли, искренние обращения людей и истовые молитвы сделали их такими.
В общем, Вита продала более дорогую нелюбимую дачу, купила дешевую, но обладающую неповторимой, необъяснимо притягательной для нее аурой. Домишко на совершенно пустом участке земли отремонтировала на разницу в цене.
И начала с чистого листа обустраивать территорию.
Нетронутый уголок природы?
Сейчас мы его потрогаем, решила она.
Посадила цветы, несколько плодовых деревьев и кустов, посеяла газонную, бархатную травку.
Получилось совсем неплохо.
Выйдя из автобуса, Вита неторопливо шла по хорошо знакомой узенькой улице дачного поселка. Стояла золотая осень, и с кленов, растущих по обочинам дорожки падали узорчатые цветные листья, легко и приятно задевая ее голову и плечи. Подумала: «Вот интересно, почему в прежние годы я никогда не замечала листопада? Вероятно некогда было. Жила второпях, работала на износ. Не было времени на неспешные прогулки».
Вдруг что-то необычное привлекло ее внимание. Во дворе соседнего, давно заброшенного дома, мимо которого она часто проходила, происходило какое-то движение. Рядом с домом стоял черный джип с иногородними номерами, пожилой здоровяк на вид килограммов этак под сто пятьдесят весом выгружал какие-то тюки и заносил их в дом.
По-видимому, у нее появились новые соседи по даче, решила Вита. Этот дом всегда привлекал ее внимание. В нем давно никто не жил, и даже на лето никто не приезжал сюда уже несколько лет. Жители поселка судачили, что владелец дома в прошлом авторитетный бандит, а ныне честный бизнесмен имеет возможность отдыхать на самом-самом по российским меркам курорте Куршевеле во французских Альпах, ну и на других престижных зарубежных курортах тоже, зачем же ему сюда ехать.
Чудесный дом располагался в очень живописном месте, на берегу оврага, по дну которого протекал небольшой ручей, через который был перекинут романтичный деревянный мостик. Ландшафт обширного участка не располагал к огородничеству. Дом явно предназначался только для отдыха. Во дворе с небольшим прудом росли яблони, старые, выше человеческого роста кусты шиповника, розы и сирень. Неизвестно, кто и когда построил дом и посадил вокруг небольшой яблоневый сад, но вряд ли это был тот самый бандит. Дом был спроектирован и построен с большой любовью и тонким вкусом. Он напоминал одновременно волшебные сказки Ганса Христиана Андерсена и чеховский дом с мезонином. Несмотря на заброшенный вид, дом явно стоил немалых денег, скорее всего таких, каких у Виты никогда не было.
Хорошо это или плохо, что у нее появился новый сосед? Получалось, что положительного было в этом событии больше, чем отрицательного. Заброшенный дом всегда привлекает асоциальных представителей общества, поэтому если появится в нем хозяин, то спокойнее будет всем остальным соседям, в том числе и Вите. Интересно, почему он один, женат или нет, есть ли дети? Надо будет деликатно расспросить местных жителей.
Новый сосед оказался очень общительным и контактным. В этот же вечер он пришел знакомиться. Из тех, кто чувствует себя женихом на свадьбе и покойником на похоронах. Короче типичный лев по гороскопу. Полковник в отставке, с женой разведен, женат был два раза, два взрослых сына от первой жены имеют собственные семьи, живут в далеком северном городе, откуда собственно и приехал Петр Николаевич. Волшебный дом приобрел у бывшего бандита для летнего отдыха.
«Увидел этот дом и сразу понял – надо брать», – сказал он без лишней лирики.
Почему выбрал Петровск? Неоднократно приезжал к друзьям сюда на охоту и рыбалку. Полюбил этот край за красоту природы, мягкий, по сравнению с крайним севером климат. Люди понравились своей простотой, искренностью и гостеприимством.
Прошлое имел богатое, вырос в детдоме, закончил Суворовское училище, мастер спорта по вольной борьбе, работал учителем физики, художником, служил в армии. В девяностые принял решение уехать на Крайний Север за длинным рублем. Принимал участие в экспедициях на Северный полюс с мастером спорта по туризму, прошедшим на снегоходах и амфибиях не одну тысячу километров по Заполярью Дмитрием Игоревичем Шпаро.
Ко всем своим прочим достоинствам Петр Николаевич оказался еще и мастером на все руки. Через год Вита вышла за него замуж, и они жили долго и счастливо. У нее появилась большая и очень интересная семья. Но это уже совсем другая история.
Жизнь всегда намного фантастичнее вымысла, иногда страшнее, иногда – удивительнее и прекраснее. Она всегда происходит здесь и сейчас. Нужно радоваться каждому рассвету и никогда не отчаиваться. Счастье это ведь – мимолетная улыбка ребенка, солнце в окно, шелест листвы над головой… Все, что ни случается – к лучшему!
В оформлении использована фотографии из личного архива автора
