Ф. К. Каст
Солнечная воительница
Голубка воздела руки к небу.
– Возрадуемся же вместе! – раздался ее ликующий крик. – Иди к своей Богине – и ко мне!
Его тело с готовностью откликнулось на ее призыв. Он не пытался сопротивляться, хотя понимал, что не способен ей сопротивляться. Люди расступились, открывая ему путь к Храму. Верный Глаз зашагал мимо них, гордо вскинув голову и наслаждаясь ощущением бурлящей в нем силы и желания, которое усиливалось по мере приближения к Голубке. Вместо того чтобы пройти через внутренний двор Храма и подняться по ветхим ступеням, он подобрался, прыгнул и, используя виноградные лозы и выщербленные плитки на внешней стене Храма, взобрался на самый верх, к балкону Богини, и заключил Голубку в объятия, страстно целуя ее под восторженный рев толпы. Растворившись в поцелуе, Верный Глаз едва успел заметить, как по руке, которую Богиня-Жница за их спинами протягивала к Народу, прошла рябь, а потом она чуть заметно сместилась и с нежностью, которую другие могли принять за игру теней на ее освещенной медной коже, заключила их с Голубкой в свои объятия.
Голубка, продолжая прижиматься к нему горячими губами, ахнула.
– Ты тоже это чувствуешь, драгоценная? – шепнул Верный Глаз. – Богиня шевельнулась!
Жадные губы Голубки прочертили дорожку по его шее к уху, и она прошептала слова, которые навсегда изменили их мир:
– Да, но я ахнула не поэтому. Я ахнула потому, что почувствовала бога в тебе.
Верный Глаз, опираясь на руку Жницы, потянул Голубку на себя. Он вскинул голову в небо и заревел, как олень, и в реве его звучали сила и страсть.
9
Никогда еще Мари не чувствовала себя такой усталой, мокрой и несчастной. Когда она тащила тело матери от Рачьего ручья, чтобы похоронить ее над их норой у статуи Великой Богини, она была обессилена и охвачена горем, но она, по крайней мере, чувствовала себя собой. Грустной и сломленной, но все той же Мари.
Сегодня все было иначе. Сегодня она призвала солнечный огонь и породила свирепое пламя, перед которым отступил даже лесной пожар. Сегодня Мари не знала, кто или что она такое.
Ригель заскулил, глядя на нее с такой тревогой, что Мари не нужна была никакая внутренняя связь, чтобы понять, что его беспокоит.
– Со мной все будет хорошо, – постаралась она заверить молодого пса, с трудом переставляя ноги и из последних сил сопротивляясь желанию осесть на землю. Но ее голос прозвучал странно и слабо – в точности так, как она себя чувствовала, – и Ригель залаял так панически, что Ник, который шел впереди, обернулся и заспешил к ней.
– Тебе нужно присесть?
Он смотрел на нее с той же тревогой, что и Ригель. Мари помотала головой и положила руку ему на плечо.
– Боюсь, если я присяду, то уже не встану.
Она хотела только пошутить, но, произнося эти слова, поняла вдруг, что это правда. Стоит ей только сесть – и, вполне возможно, она уже не поднимется.
– Прости, что заставлю тебя двигаться. Я знаю, как тебе тяжело. – Ник взял ее под руку. Лару подбежал к Мари и, обнюхав ее, ободряюще лизнул в ладонь.
– Мы вместе решили идти вдоль ущелья. Так получится дольше, но рядом с территорией свежевателей можно не опасаться, что мы наткнемся на кого-то из Племени, – сказала Мари.
Формулировать предложения было тяжело, но, произнося эти слова, она решила, что будет лучше, если она поделится тем, что у нее на душе, даже если придется потратить на это больше энергии, чем хотелось бы.
– И ведь сработало! Мы не видели никого, кроме бегущих от огня животных, – сказал Дэвис.
Все это время он шел за Мари, прикрывая их с тыла и периодически подстреливая мелкую дичь, но теперь тропа расширилась, и он зашагал рядом с Мари и Ником. Его терьер, Кэмми, подбежал к Ригелю и радостно засопел. Молодой пес обнюхал его и лизнул, после чего обе собаки дружно встряхнулись – впрочем, без особого результата, потому что дождь заканчиваться не спешил и их маленький отряд успел промокнуть до нитки.
– Кстати об этом: у нас сегодня будет пир! – Дэвис поднял повыше связку из полдюжины кроликов, которых они с Кэмми наловили по пути.
– То-то Зора обрадуется. – Мари попыталась улыбнуться, но то, что ей удалось изобразить, скорее напоминало гримасу.
– Может, нам стоит отдохнуть? Совсем чуть-чуть. Мари, ты выглядишь…
– Ник, Мари! Вы должны это увидеть! – услышали они голос Антреса, и в следующую секунду наемник и рысь, не устающие поражать их своим сверхъестественным чувством направления, бесшумно вынырнули из леса.
– Увидеть что? – спросил Ник, но Антрес жестом велел ему молчать и махнул рукой, призывая их следовать за ним.
Мари собрала в кулак всю свою волю и побрела за Ником, Антресом и Дэвисом. Наемник привел их к устью ущелья, вдоль которого пролегал их путь, и они, следуя его примеру, пригнулись, укрывшись за валунами и папоротником. Антрес показал на ручей, бегущий по дну ущелья, но подсказки им и не требовались: происходящая внизу битва была отвратительной, невероятной, жестокой и громкой. Очень громкой.
Взгляд Мари быстро отыскал источник звука, но ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что именно она видит. Огромный мужчина с разрисованным телом сцепился с вепрем не менее чудовищных размеров. Вепрь хрюкал и визжал, а мужчина издавал странные ревущие звуки, напомнившие Мари оленя во время гона. Она сморщилась, ожидая, что мужчина вот-вот погибнет страшной смертью от клыков разъяренного зверя. Но скоро она поняла, что неправильно оценила ситуацию. Человек побеждал вепря – и побеждал с легкостью!
Скоро все было кончено. Мужчина одолел зверя, подозвал несколько человек, которые прятались в укрытии, и те принялись связывать вепря.
– О Богиня, что они делают с бедным животным? – прошептала Мари.
– Это же свежеватели. – Ник говорил негромко, но Мари с легкостью расслышала в его голосе презрение. – Понятия не имею, что они делают. По-хорошему они должны выпотрошить его, обработать и унести в Город-Порт, но с этими чудовищами никогда не знаешь наверняка.
– Свежеватели, – тихо повторил Антрес. – Я о них слышал, но никогда раньше не встречал. Великий громовержец! Он что, живьем снимает с него шкуру?
– Так и есть, – кивнул Дэвис. – Мы думали, что они делают это только с людьми, но, когда несколько недель назад они схватили Тадеуса, он рассказал, что они пытались освежевать его терьера, Одиссея.
– Кажется, это и помогло ему сбежать? – спросил Ник.
Дэвис кивнул.
– Тадеус сказал, что Одиссей поднял такой шум, когда они начали срезать с него шкуру, что ему удалось ускользнуть.
– А потом и Одиссей каким-то чудесным образом сбежал и вернулся домой живой и относительно невредимый. – Ник даже не пытался скрыть сарказм.
Антрес бросил на него взгляд.
– Ты не веришь его рассказу?
– Я не верю ничему, что говорит Тадеус. Он руководствуется одним принципом: что лучше для Тадеуса. Посмотри сам. Этот здоровенный свежеватель и его люди только что скрутили вепря, который весит три с лишним сотни фунтов. Каким образом перепуганный терьер, который весит не многим больше двадцати, способен им противостоять?
– Что-то тут не сходится, – согласился Антрес. – Но и то, что делают эти люди, мне совершенно непонятно.
– Эти люди верят, что можно впитать силу человека, если срезать плоть с еще живого тела и приложить ее к себе, – зашептал Дэвис. – Еще бы ты что-то понимал.
– Но сейчас они делают что-то другое. – К горлу Мари подступила тошнота, но она не могла отвести взгляд от гнусной сцены. Великан, усевшись на вепря верхом и оттянув ему голову назад, вдруг подался вперед, перерезал зверю горло от уха до уха, и кровь умирающего вепря алым веером хлынула на землю. – Это ведь не человек, а кабан.
– Это странно, – признал Дэвис.
– Может, они свежуют животных перед тем, как съесть? – предположил Антрес. – Возможно, это какая-то традиция?
– Смотрите! – шепнула Мари. – Великан прикладывает плоть кабана к коже людей. – Она подалась вперед и прищурилась, пытаясь получше разглядеть происходящее: любознательность целительницы временно взяла верх над отвращением. – Отсюда плохо видно, но, кажется, у них на теле открытые раны – хотя у главного их вроде бы нет. – Она скривилась. – Фу, беру свои слова назад. Я вижу, что он делает. Он вкладывает кровавые куски кабана внутрь открытых ран, как будто это лекарство. – Ее передернуло. – Уму непостижимо.
– Отвратительно, – Ника передернуло, и он отвернулся.
– Но зачем? – Мари обращалась скорее к себе, чем остальным. – Почему он вкладывает плоть кабана в человеческие раны? Это же просто мясо. Он даже не добавил к нему целебных трав или мазей.
– Им не нужны причины. Они свежеватели, а свежеватели все ненормальные, – сказал Дэвис.
– Возможно, – согласилась Мари. – Но посмотри на него: как аккуратно он работает! Он прикрывает раны полосками мха и обвязывает их лозой. Он делает почти то же самое, что делала я, когда лечила тебя от парши, Ник.
– Но ты использовала бальзамы и травы, – возразил Ник, – а не плоть животного.
– Я делала то, в чем была уверена. Может, этот свежеватель знает что-то об исцелении, чего не знаем мы?
– Или он действительно безумец, как говорят Ник и Дэвис, – пожал плечами Антрес.
– Пора идти, – сказал Ник. – Последнее, что нам сейчас нужно, – это проблемы со свежевателями.
– Точно, – хором откликнулись Дэвис и Антрес.
– Я вернусь на прежнее место. Думаю, до низин уже недалеко, – сказал Антрес, и они с Баст бесшумно растворились среди деревьев.
Мари, Ник и Дэвис, не поднимаясь с земли, отползли от края ущелья, а когда Ник обхватил ее за талию и почти поволок за собой, Мари не стала спорить. Она лишь сжала зубы и заставила себя переставлять ноги в направлении дома.
* * *
– Впереди низина! – крикнул Антрес, сложив ладони рупором.
Мари едва не повалилась на колени от облегчения.
– Мы на территории Клана. Осталось немного. Мы почти на месте.
– Гм… А куда, собственно, мы идем? – спросил Дэвис, догоняя Ника и Мари.
Мари посмотрела на него и заморгала так, словно хотела сфокусировать зрение, хотя в действительности она пыталась собрать в кучу мысли.
– Домой, конечно.
– В твою нору? – спросил Ник. – Я думал, мы идем в место, которое ты назвала родильной норой. Разве не туда Зора поведет остальных – Землеступов и Псобратьев?
– Верно, туда. – Мари безуспешно пыталась разогнать туман в голове. – Она ведет всех к родильной норе. Но отсюда до нее идти дальше, чем до дома, и я сомневаюсь, что мы успеем туда до темноты. Так что мы идем в мою нору.
– Мари, – Ник придержал ее за руку, заставляя остановиться. – Тут ведь не я один. С нами Антрес и Дэвис. Ты уверена, что хочешь привести их в свою нору?
Мари нахмурилась, пытаясь сообразить, что он хочет сказать. Конечно, ей хотелось попасть домой. Ей необходимо было попасть домой. Там она сможет отдохнуть. Сможет снова найти себя. Она недоуменно подняла глаза на Ника.
– Ник, я хочу домой.
– Эй, я знаю. – Он мягко и коснулся ее щеки. – И я отведу тебя домой. Но если мы пойдем туда сегодня, Антрес и Дэвис пойдут с нами. Ты согласна? Твой Клан не будет возражать?
На этот раз слова Ника пробились через оцепенение, и Мари захлестнула паника.
– О Матерь великая, я совсем забыла!
– Забыла что? – спросил Дэвис.
Мари на него не смотрела. Она уставилась в понимающие зеленые глаза Ника.
– Я забыла, что им нельзя знать, где я живу. Ник, что со мной творится?
Ник притянул ее к себе и крепко обнял.
– Такое бывает со Жрецами Солнца, когда они призывают солнечный огонь. Честно говоря, я удивлен, что ты до сих пор стоишь на ногах и даже разговариваешь. Но все будет хорошо! Скоро тебе полегчает.
– Постой, она сказала, что нам нельзя знать, где она живет? – переспросил Дэвис.
Ник, продолжая удерживать Мари за плечи, повернулся к нему. Одновременно с этим к ним подбежали Антрес и Баст.
– Останавливаться больше нельзя, – сказал Антрес. – Солнце садится, а ночью на поиски пищи выбирается не только рой.
– Думаю, нам нужно решить, куда мы идем, раз уж мы на территории Землеступов, – сказал Дэвис, многозначительно переводя взгляд с Ника на Мари и обратно.
– Я думал, мы идем к родильной норе, – нахмурился Антрес.
– Она слишком далеко, – пояснил Ник. – Мари не доберется до нее к заходу солнца. По крайней мере, пока не поест и не отдохнет.
– Но она не хочет, чтобы мы знали, где она живет, – сказал Дэвис.
Тон Дэвиса застал Мари врасплох. Несмотря на изнуренность, она поняла, что ее слова удивили его и ранили. Она поймала чистый, ясный взгляд молодого Псобрата.
– Не пойми меня неправильно, – сказала она. – Дело вовсе не в вас с Антресом. Закон Клана гласит, что никому нельзя знать, где находится нора Жрицы Луны. Даже другим Землеступам.
– Это ради ее защиты, – добавил Ник. – Для своего Клана она не просто целительница. – Он замялся и покосился на Мари, прежде чем продолжить: – Но это пусть рассказывает Мари, а не я.
– Ах вот оно что. Вопросы безопасности, – протянул Антрес. – Понимаю. Мы редко открываем чужакам местоположение своих берлог. Что если я поклянусь берлогой, что никому не выдам расположение твоей норы?
Мари внимательно посмотрела на наемника. Она почти ничего не знала о его народе и не имела ни малейшего представления о том, можно ли ему доверять.
– Что значит «поклясться берлогой»?
– Сильнее клятвы у нас нет. Берлоги для нас священны. Через связь с рысью мы выбираем место и строим там берлогу. Если я нарушу такую клятву, это разобьет Баст сердце – а такого я никогда не допущу.
Мари медленно кивнула. В глазах мужчины она увидела искренность. Она повернулась к Дэвису.
– А ты? Откуда мне знать, что ты никому не расскажешь, где я живу?
Дэвис грустно улыбнулся.
– Я никому не расскажу, где ты живешь, если так велит мой Жрец Солнца.
– Твой Жрец Солнца мертв, – сказал Ник.
– Нет. Мой Жрец Солнца стоит передо мной.
– Он ведь не про меня? – нахмурилась Мари.
– Нет, не про тебя. – Ник помотал головой. – Нет, Дэвис. Я не Жрец Солнца. Голосования не было. Совет не собирался. И ритуального обращения к Солнцу тоже не было. Я не Жрец Солнца, – повторил он.
– Лару выбрал тебя, – упрямо настаивал Дэвис. – Ты сын Сола. Все Племя знает, что он хотел сделать тебя своим преемником. Сол ждал только, чтобы тебя выбрала овчарка, чтобы все было по правилам. И это случилось. Так что тебя останавливает?
– Дэвис, я не умею призывать солнечный огонь! А Жрец Солнца должен…
Мари положила руку ему на плечо, и он замолчал.
– Но, Ник, ты хоть раз пытался призывать солнечный огонь?
– Конечно! Все в свое время пытаются. У меня это получается плохо – и так было всегда.
– А ты пытался сделать это с тех пор, как тебя выбрал Лару? – спросил Дэвис.
– Я был немного занят. – В голосе Ника зазвучал сарказм.
– Ты помог мне взять под контроль солнечный огонь, который я призвала, – сказала Мари, мягко касаясь его перевязанных рук.
– Да, но это не значит, что я могу призывать его сам.
– Так значит, все это были просто слова? – выпалил Дэвис.
– Просто… о чем ты?
– Просто слова. Все, что ты говорил. Что Племя нуждается в переменах, что оно должно обновиться, стать более открытым к чужакам?
Мари видела, как колеблется Ник. Он медленно покачал головой.
– Нет. Это были не просто слова. Я не согласен со многими из старых законов Племени. Я думаю, настало время перемен.
– Согласен, – твердо сказал Дэвис.
– Но это не значит, что я твой Жрец Солнца.
– А что бы сказал твой отец? – подал голос Антрес.
Они дружно повернулись и уставились на наемника.
– О чем ты? – спросил Ник.
Антрес пожал плечами.
– Я плохо знал Сола. Я встретил его всего несколько дней назад, но он показался мне умным, заслуживающим доверия человеком, настоящим Вожаком. Ваше Племя уважало и почитало его. Ты его сын. Ты ведь хорошо его знал?
Ник подумал о секретах, которыми с ним делился отец, и медленно кивнул.
– Я действительно хорошо его знал. Наверное, лучше, чем кто-либо в Племени – кроме, пожалуй что, матери, но она умерла много зим назад.
– Тогда тебе нетрудно будет ответить на мой вопрос. Что сказал бы твой отец, если бы ему сообщили, что ты станешь Жрецом нового племени?
– Нового племени? – повторил Ник.
– Именно, – кивнул Дэвис. – Старое Древесное Племя погибло в пожаре, Ник. Если бы оно оставалось нашим домом – если бы мы действительно хотели сохранить все как есть, – сомневаюсь, что кто-то из нас оттуда бы сегодня ушел. Значит, мы теперь новое Племя. Маленькое, но все-таки Племя. Ты будешь моим Жрецом Солнца?
Мари видела волну эмоций, отразившихся на лице Ника. Огорчение, возможно, даже страх – но видела она и другое, более сильное чувство, которое заглушало отрицательные эмоции. С радостью – с невыразимой радостью! – она увидела, как его мудрое красивое лицо осветилось надеждой. Он выжидающе посмотрел на нее.
– Я знала Сола совсем недолго, но, думаю, я знаю, что бы он сказал, – произнесла она.
– Мари, Жрец Солнца – это не просто титул. Это пожизненный труд; это призвание.
Мари торжественно кивнула.
– Ты говоришь это Жрице Клана плетельщиков. Я понимаю, почему ты колеблешься, но иногда нужно просто довериться судьбе и шагнуть вперед, а потом делать то, что считаешь нужным.
– Ник, кто-то должен это сделать, – сказал Антрес.
– Ты прав, Антрес. И этот кто-то я. – Он твердо встретил взгляд Дэвиса. – Ты понимаешь, что это значит? Что мы должны сделать, если и правда хотим создать новое Племя?
Дэвис медленно кивнул.
– Нам придется вернуться по меньшей мере за одним из них.
– Не нам. – Ник покачал головой. – Только мне. Дэвис, тебе придется остаться здесь – и никак не пытаться мне помочь. Если у меня не получится…
– У тебя все получится! – перебил его Дэвис.
– Не понимаю, – сказала Мари. – Ник, за чем тебе нужно вернуться?
– Священный папоротник. Без него нельзя создавать новое Племя, если мы хотим, чтобы наши дети и дети наших детей были сильными и здоровыми и несли в себе солнечный огонь. – Мари открыла рот, чтобы что-то сказать, но Ник ее прервал: – Мари, это единственное, по поводу чего у нас не будет – не может быть – компромиссов.
Мари не имела ни малейшего представления, почему священный папоротник был для Ника так важен, но вспомнила, что ее отец тоже забрал из Племени несколько листьев волшебного растения, в которые мать заворачивала ее, когда она была совсем маленькой.
– У Землеступов легкая рука. Если ты раздобудешь папоротник, я позабочусь о том, чтобы он прижился там, где мы решим его посадить.
– Спасибо, Мари. – Он благодарно обнял ее, а потом вышел на широкий участок тропы. – Лару, ко мне! – позвал он, и Лару, который вместе с Ригелем лежал чуть в стороне от тропы на замшелой подстилке, мгновенно оказался рядом со своим спутником.
– Кэмми, сюда! – позвал Дэвис, и маленький пшеничный терьер, который возился в зарослях впереди, со всех лап бросился к нему.
Дэвис опустился на корточки рядом с терьером, взял его морду в обе ладони и заглянул ему в глаза, мысленно обращаясь к псу. Затем они подошли к Нику и Лару, которые молча ждали на тропе.
Дэвис остановился перед Ником. Кэмерон остановился перед Лару.
– Я клянусь тебе в верности, Николас, сын Сола, Жрец Солнца из Племени… – Дэвис замешкался и вопросительно посмотрел на Ника.
– Не Племени, – покачал головой Ник. – Давайте начнем с чистого листа. Если Мари одобрит, то я считаю, что мы должны назваться Стаей.
– Стая? Мне нравится! – сказала Мари.
– Значит, Стая, – кивнул Ник.
– Пусть будет так, – сказал Дэвис. – Я клянусь в верности Николасу, сыну Сола, Жрецу Солнца из Стаи. Отныне и до тех пор, пока у тебя есть силы и желание нести это звание, ты будешь моим Вожаком.
Дэвис подался вперед и склонил голову, полностью открывая шею. Маленький Кэмерон посмотрел на своего спутника и плюхнулся перед Лару на спину, обнажая горло и беззащитный живот. Лару обнюхал его и лизнул в нос, и Кэмми, радостно фыркая, завилял хвостом.
– Я принимаю твою клятву, Дэвис. И обещаю защищать тебя ценой собственной жизни. – Ник легко коснулся шеи друга и поклонился Охотнику.
– Вот и славно. Теперь все готовы? – спросил Антрес. – Темнеет на глазах.
Ник перехватил взгляд Мари и обратился к Дэвису:
– Дэвис, как твой Жрец я прошу тебя поклясться, что ты никому не выдашь местоположение норы Мари.
– Даю слово, Жрец Солнца – откликнулся Дэвис.
– Мари? – позвал Ник.
– Этого мне достаточно. Ригель! Веди нас домой!
10
– Охотники! Возьмите терьеров. Пока вы будете засыпать дымящиеся очаги, собаки пусть ищут выживших. Возьмите лопаты и обмотайте им лапы полосками толстой шкуры, которую я принес с платформы дубильщиков. Из-за дождя в лесу, конечно, сыро, но земля еще горячая и легко может обжечь лапы, – сказал Уилкс, повернувшись к группе Охотников, которые собрались вместе с Воинами в ожидании указаний. – Воины! – продолжил он. – Пока Охотники ищут выживших на территории города, я хочу, чтобы половина из вас отправилась на платформу для медитаций и подготовила ее для обустройства раненых. Соберите всех целителей, кого сможете найти, и доставьте туда медикаменты.
– Лазарет выгорел дотла, – сказал юный Воин по имени Ренард. Когда потомство Лару начало выбирать себе спутников, он был избран первым. Раньше Уилкс думал, что тот еще совсем дитя, а его молодой спутник по имени Волк, казалось, не мог отойти от него ни на шаг, но в этот страшный день они хорошо себя показали, и Уилкс не сомневался, что и впредь может на них положиться.
– Ты уверен, Ренард?
– Абсолютно. Я видел, как это случилось. Люди… – Он замолчал, прокашлялся и быстро вытер глаза, прежде чем продолжить: – Люди оказались в ловушке, когда загорелись деревья и платформа. В жизни не забуду этого зрелища.
Уилкс устало потер лицо.
– Понятно. Тогда так: Воины, предлагаю вам поискать медикаменты и припасы для временного лазарета. И я не верю, что все целители погибли. Давайте попробуем их найти. Возможно, они успели выбраться из города. Остальных я прошу прикинуть, сколько гнезд можно использовать для ночлега. Накройте брезентом безопасные части платформы. Пока люди могут устроиться там. Соберите как можно больше плотников. Пусть они работают над временными укрытиями – нужно обязательно сделать что-то вроде кухни. Вопросы? – Когда вопросов не последовало, он продолжил: – Хорошо, тогда за дело. До заката осталось около часа.
Вместе с отрядом Воинов и овчарок Уилкс торопливо зашагал прочь. Тадеус смотрел, как он уходит, с нескрываемым отвращением, а в голове у него была одна мысль – мысль, которая и раньше приходила ему на ум. Почему ему позволяется командовать только на том основании, что его спутник – овчарка? Я умнее и сильнее. Я должен быть Главой, и не только Главой Охотников.
Одиссей жалобно заскулил, вырывая Тадеуса из размышлений. Охотник присел на корточки рядом со своим спутником.
– Знаю, тебе больно. Жаль, что из-за этой дряни я уронил кинжал. Потерпи еще немного, и сможешь отдохнуть, – сказал он Одиссею, поправляя пропитавшуюся кровью повязку на боку маленького терьера.
– Тадеус! Где Латрел?
Тадеус обернулся к молодому Охотнику по имени Шон, который показался из еще дымящегося леса и заковылял к нему. Его здорово потрепало: вся его кожа там, где ее не скрывала сажа, была покрыта красными пятнами. Он нес на руках своего терьера по имени Китто. Лапы у пса были страшно обожжены.
– Я уже несколько часов его не видел. – Тадеус встал и повернулся к Шону, а мысленно добавил: «И, надеюсь, больше не увижу. Слишком уж много от него проблем». – А что такое, Шон? Зачем он тебе?
– Когда Китто обжегся, я был с Латрелом на западной окраине города. Он сказал мне взять его на руки и попытаться пробиться к Каналу, что я и сделал. Но по пути туда ветер переменился, и мы друг друга потеряли.
– Да, ветер весь день меняется. Отправляйся на платформу для медитаций. Там сейчас устраивают лазарет. Там тебе и Китто окажут помощь.
– Так и сделаю. Но я не поэтому искал Латрела. – Шон понизил голос и шагнул ближе, явно не желая, чтобы его услышал кто-то еще. – Дело в Совете. Я… думаю, они все мертвы.
Тадеуса захлестнуло радостное волнение, которое он замаскировал озабоченным выражением лица. Он взял Шона под локоть и отвел подальше от Охотников.
– Сейчас же расскажи, что тебе известно. Только тихо.
– Сирил собрал Старейшин, чтобы вывести их из города и добраться до Канала. Они шли прямо передо мной, когда ветер переменился и огонь пошел в другую сторону. Тадеус, дерево просто взорвалось. Подожгло еще одно, а то – третье. Все случилось невероятно быстро. Только что впереди была широкая свободная тропа к Каналу. А в следующую секунду на ее месте была стена огня. Меня отрезало от них. Мне ничего не оставалось, как только убежать под их крики. – Шон опустил голову, зарывшись лицом в мягкую шерсть своего терьера, и маленький пес жалостливо заскулил, разделяя скорбь своего всхлипывающего спутника.
Тадеус оттащил плачущего Охотника еще дальше.
– Ты уверен, что весь Совет оказался в ловушке?
– Там были все – все двенадцать человек с собаками. – Шон помотал головой. – Все овчарки… все Старейшины. Это… это просто кошмар.
– Где это было? На какой из дорог?
– На западной – той из двух троп, пересекающих ручеек, что пошире. Примерно в десяти минутах от города.
– Хорошо. Ты молодец, что все рассказал. А теперь иди на платформу для медитаций и проследи, чтобы о Китто позаботились. Я пойду по тропе. Может, кто-то из них выжил. Только не говори никому об этом, пока я не выясню, что случилось с Советом. Не стоит подливать масла в огонь – люди и так в панике.
– Я молюсь Солнцу, чтобы они выжили, но, Тадеус, я не представляю, как кто-то мог выбраться из этого ужаса.
Тадеус промолчал – только сосредоточенно кивнул и махнул рукой в сторону платформы для медитаций. Шон поплелся туда, прижимая к себе терьера и тихо всхлипывая. Тадеус посмотрел на Одиссея. Даже будучи раненым, терьер пристально смотрел на него своими умными глазами.
– Все верно. Мы с тобой немного поохотимся. Пойдем, малыш.
Одиссей, прихрамывая, подошел к своему спутнику. Тадеус взял маленького терьера на руки, и они скрылись в лесу.
Найти членов Совета оказалось нетрудно – точнее, найти то, что от них осталось. На тропу упало дерево, которое, видимо, спасло Шону жизнь, отрезав его от Совета, потому что пламя двинулось в сторону Старейшин, а не к нему.
Опознать тела оказалось невозможно. Люди и собаки лежали вперемешку почти друг на друге. Несмотря на дождь, в этой части леса до сих пор было слишком жарко – и Тадеус не рискнул бы посылать Одиссея к дымящейся груде костей и плоти, чтобы попытаться сосчитать тела, даже если бы терьер не был ранен. Вместо этого Тадеус осмотрелся в поисках лазейки, через которую кто-нибудь мог прорваться и сбежать.
– Думаю, они все погибли, Одиссей. – Тадеус осторожно опустил спутника на тропу и присел рядом, почесывая черные уши Одиссея. – А значит, в действующем Совете образовалось довольно много вакантных мест. Если быть точнее, от Совета не осталось ничего – и скатертью дорожка. Похоже, придется собирать новый Совет – как я и говорил. Такой, в котором власть принадлежит не только овчаркам и их спутникам-Вожакам. – Одиссей завилял хвостом так отчаянно, что все его маленькое тело пришло в движение, и пес взвизгнул от боли. Тадеус засмеялся. – Эй, полегче, иначе рана снова откроется. Пойдем, малыш. Я отнесу тебя домой и попробую добыть нам на ужин сочного кролика.
Но не успел Тадеус повернуться к тропе, ведущей в город, как сзади донесся слабый голос:
– Помогите! Помогите мне. Я тут. Я живой!
Тадеус огляделся вокруг.
– Кто это?
– Сирил! Я тут!
– Где? Я вас не вижу!
Одиссей принялся выворачиваться из рук Тадеуса, и ему пришлось опустить пса на землю. Тявкнув, терьер захромал в сторону от тропы и остановился, поджав одну лапу, на краю крутого склона, канава у подножия которого была заполнена дождевой водой и завалена обгорелыми обломками. Одиссей залаял.
Тадеус поспешил к нему и резко остановился, когда то, что он принял за обугленное бревно, шевельнулось, перекатилось и открыло глаза.
– Солнечный огонь! Это и правда вы! – Недолго думая, Тадеус начал спускаться по склону, двигаясь быстро и уверенно, как терьер, – нечеловечески быстро и уверенно. Он остановился рядом со стариком. – Где Аргос?
– Я отправил его за помощью. Как… как ты сюда спустился? Склон почти отвесный! – Сирил моргал, пытаясь сфокусироваться, и со странным выражением смотрел на Тадеуса.
Тадеус пожал плечами.
– Охотники тем и славятся, что умеют попадать в труднодоступные места и выбираться из них. Повезло вам. Вы сильно ранены?
– Не знаю. Со мной что-то не в порядке. Поэтому мы и отстали от остальных. Грудь и рука болели. Очень сильно. Я начал задыхаться, и мы с Аргосом остановились перевести дух. Остальные пошли дальше. Они… кричали. Их крики до сих пор звенят у меня в ушах. Почему я еще жив? Я должен был умереть вместе с ними.
– Теперь им уже не больно. – Тадеус помолчал и добавил: – С вами был весь Совет?
Сирил слабо кивнул.
– Каковы шансы, что кто-то мог выжить, как вы?
Старик содрогнулся и закрыл глаза.
– Никаких. Это не мог пережить никто.
– Понимаю. Я отведу вас назад. Вам придется собрать новый Совет. Без вас все катится в пекло. Уилкс позволил Нику и его землерыльской шлюхе уйти, хотя это они виноваты в случившемся. Они должны заплатить за то, что натворили.
Старик открыл глаза и печально покачал головой.
– Нет, Тадеус, виноваты не Ник с девочкой. Виноваты мы. Я лежал здесь и думал о многих вещах – особенно о том, что случилось ночью. Я ошибался – мы все ошибались. Произошедшее на Ферме – наша вина. Из-за нас погиб Жрец Солнца, славный, благородный человек. Погиб Совет. – Он снова прикрыл глаза, как будто веки были слишком тяжелы. По морщинистым щекам Сирила заструились слезы. – Я должен был остаться с ними. Я должен был умереть.
– Послушайте, вы сейчас плохо соображаете. Вам нужно отдохнуть, и тогда вы снова станете собой.
– Соображаю я лучше некуда – возможно, впервые за много лет. Я вижу, что был неправ, и готов это признать. И первое, что я должен признать перед лицом Племени, – это что девочка по имени Мари – дочь Псобрата, который был одним из лучших Воинов Племени.
– Что вы такое говорите? Вы точно не ударялись головой? – Тадеус попытался ощупать голову старика, но Сирил слабо отмахнулся.
– Голова у меня в полном порядке. Я же сказал – я наконец-то могу мыслить ясно. Мари – дочь Галена. Я знаю это, потому что это я приговорил его к смерти за то, что он украл для нее несколько побегов священного папоротника, когда она была ребенком. Приговор привел в исполнение другой Воин – Сол.
Брови Тадеуса взлетели вверх.
– Прославленный Сол убил Псобрата, и этот Псобрат был отцом землерыльской шлюхи? Знай она об этом, относилась бы к своему драгоценному Нику иначе.
