Евгений В.Х.
Авторский метод
Я стал медленно, как в художественном музее, обходить эту импровизированную экспозицию. В первые же секунды я понял то, что объединяет все эти работы. Везде были женские портреты. Именно портреты. Только голова и плечи как в фотографии на паспорте. Никаких тебе дамочек в красивых нарядах с цветами или сюжетных композиций – только портреты. Женщины были разные. Несколько десятков образов. Молодые и не очень. Блондинки, брюнетки и рыжие с веснушками. Были печальные, весёлые и загадочные как Джоконда. Полненькие с пухлыми щеками и худощавые. Словом, весь возможный спектр.
Каждая была индивидуальностью. Никакой схожести между собой. Как у терракотовых воинов первого китайского императора. И характер, прямо рвущийся наружу с холста.
Мне показалось, что это действительно талантливо.
– Зачем же так жестко? – спросил я автора картин, продолжая рассматривать их. – Я бы оставил всех!
– Прекратите язвить! – раздраженно отозвался Михаил.
– И не думаю! Я абсолютно серьезно! Каждая из них хороша по-своему!
– Вот именно! – воскликнул новоиспеченный художник. – Но мне нужен идеал! Абсолют, который совместит в себе все это!
– О! – протянул я. – В этом вы не одиноки. Насколько я могу судить, исходя их своих скудных познаний в этой области, каждый более-менее значительный живописец или скульптор ставил перед собой такую цель. Взять Микеланджело, например, или… – мне пришлось замолчать, так как я заметил, что Михаил покраснел и стал тяжело дышать от еле сдерживаемой ярости.
Сделав вид, что не заметил, я продолжил говорить непринужденным тоном, понимая, что мой сарказм выводит его из себя, но не сумев сдержаться:
– И кто же ваша фаворитка? И вообще, я бы подумал на вашем месте о женитьбе! Уж слишком однообразный у вас репертуар!
Но я осекся, когда дошел до небольшого карандашного наброска на листе А4. Рисунок был черно-белым и только глаза были раскрашены ярким темно-синим фломастером. Выглядел портрет очень реалистично и был вполне узнаваем.
Это была красивая брюнетка. Идеальный овал лица. Высокая линия бровей. Большие глаза, смотрящие строго и холодно. Маленький рот со слегка пухлыми губами. Длинные прямые черные как смоль волосы, обрамляющие лицо и спадающие на плечи.
Я остановился и замер.
Но в этот момент, хозяин квартиры взорвался яростной тирадой. Это была реакция на мою шутку о женитьбе. В итоге он выгнал меня, почти вытолкав в подъезд.
– Я в вас сильно разочарован! – сказал он мне вслед, уже спокойнее. – Мне казалось, что вы способны понять… Но это не так! Теперь я не нуждаюсь в вас! Впрочем, как и раньше. Уходите и имейте ввиду, что мне безразличны ваши дальнейшие действия!
Спускаясь по лестнице, я подумал, что будет нелегко уговорить Марину посетить фотостудию и сфотографироваться на документы. Однако она обязательно придет туда и встретит Михаила. Или наоборот Михаил встретит ее. Словом, сюжет встанет в заданное русло.
***
– Кто это? – хриплым голосом спросил Михаил Дмитриевич своего коллегу учителя физкультуры и указал пальцем, на выходящую из учительской высокую молоденькую девушку с длинными черными волосами.
– Это? – переспросил жизнерадостный физрук. – Новенькая учительница литературы. Понравилась? – он громко захохотал.
Тот только отмахнулся и, пройдя к шкафу с классными журналами, стал выбирать нужный ему. Громко зазвенел звонок на первый урок. Учителя стремительно покидали свое уютное гнездышко и разлетались по учебным кабинетам. Только Михаил Дмитриевич – учитель физики не мог прийти в себя.
Когда он несколько минут назад вошел сюда, то не сразу увидел ЕЁ. Сначала был шум и столпотворение, присущие школьной перемене даже если ты находишься в учительской. И только спустя несколько мгновений взгляд вырвал из суетного хаоса ее образ.
Насыщенные синевой глаза, из которых изливается, беспокойный и бесконечный поток. Удивительно белая кожа на лице и руках… Черные, угольные, вороной масти волосы, широкой волной спадающие на плечи. Идеальный овал лица. Маленький рот со слегка пухлыми губами. Высокая линия бровей. Высокая, но не крупная. На вид лет двадцать с небольшим.
Он рефлекторно стал озираться вокруг. Глаза искали угрозу… Нет ли кого вокруг, кто посмеет, кроме него самого, смотреть на это чудо?
Вокруг люди. Женщины. Некоторые глядят на него. Почти все, так или иначе, посмотрели на него! Кроме нее. Она лишь раз взглянула и по лицу ее пробежала напряженная волна. Стоит в углу у кресла. Костюм строгий, деловой. Только юбка немного коротковата. Поза скромная и неуверенная, взгляд горящий и немигающий. В руках классный журнал прижатый к груди.
Все это он увидел за те несколько секунд, что позволил себе смотреть на нее.
Было второе сентября. Солнечные лучи били из больших окон, которые сияли чистыми, недавно вымытыми стеклами за ее спиной. Было жарко и душно. Звонок продолжал возвещать о начале первого урока. Учительская пустела.
Он стоял как вкопанный у шкафа и боялся взглянуть на нее еще раз. Однако, когда он снова поднял глаза, то увидел только стройную спину новенькой учительницы. Девушка стремительно удалялась через широкие двери в коридор.
Больше он ее не видел.
Ему объяснили, что она уволилась уже на второй день. Почему? Не ясно.
Через некоторое время Михаил Дмитриевич все забыл. Рутина поглотила его. Уроки физики, классное руководство – суета сует и напряжение невероятное! Кроме того, он еще был неофициальным школьным фотографом. Фотография была его любимым хобби и увлечением. Директор доплачивал ему из премиального фонда за съемку школьных событий и мероприятий, а также за кружок по фотоделу для старшеклассников.
Разумеется, обыденность стерла из памяти тот крошечный эпизод, но эмоциональный шок надолго спрятался в глубинах подсознания. Впрочем, мужчина продолжал жить и работать, мечтая когда-нибудь покинуть школу и открыть свою собственную фотостудию.
***
– Сколько лет вы уже в модельном бизнесе? – спросил я шагающую рядом со мной красивую высокую брюнетку.
Марина улыбнулась и ответила:
– Восемь лет.
– Это много или мало?
– Достаточно! – глаза ее погрустнели. – Для того чтобы списать меня в утиль. Я довольно поздно начала и теперь уже пора задуматься о том, чем заниматься в старости.
– Не преувеличивайте! – воскликнул я. – Вы молоды и прекрасны! Таких не списывают.
Она горько усмехнулась.
– Это если есть хорошие покровители.
Я хотел спросить, почему она не обзавелась таким покровителем, но вовремя одумался и промолчал.
На этот раз мы были дома – в России. Мы шли по тенистой дорожке где-то на бульваре и яркое солнце пыталось пробиться сквозь зеленые кроны тополей. Марина была в легком платье и в солнцезащитных очках. Находиться с ней рядом мне было до невозможного приятно. Особенно если учесть потрясающий аромат ее духов. Такой знакомый и сводящий с ума. Тогда в кафе я не чувствовал его. Или не хотел чувствовать? Не важно! Главное, что сейчас у меня слегка кружилась голова и хотелось, чтобы эта прогулка никогда не заканчивалась.
Это, кстати, зависело именно от меня – сколько продлится наше пешее путешествие по бульвару.
Но так нельзя. У меня сейчас были другие задачи. Поэтому скоро должна была появиться фотостудия, где работал Михаил.
– Но у вас же есть другая профессия? – заметил я своей спутнице.
Женщина засмеялась.
– Школьная учительница? О да! Я проработала по специальности ровно один день и не думаю, что в системе образования меня ждут с распростертыми объятьями!
– Что же помешало вам работать педагогом? – все-таки спросил я, хотя прекрасно знал ответ.
– Вы, наверное, думаете, что маленькая зарплата отпугнула меня? – спросила она, и не дождавшись ответа покачала головой: – Вовсе нет! Я с детства мечтала стать учительницей.
– Тогда в чем причина?
– Причина в двух старых мегерах! – голос фотомодели стал более резким и злым. – Обе самоутвердились за мой счет. Одна – завуч в школе, которой доставлял удовольствие сам процесс руководства коллективом. Она получала невероятное наслаждение от возможности проявить свое влияние. С позиции блюстителя нравственности, разумеется! Но мне повезло. Я видела ее всего три раза в жизни, а потом навсегда избавила ее от своего общества.
– А вторая? – с интересом спросил я.
– Со второй мне повезло меньше, – вздохнула бывшая учительница. – Она до сих пор является моим боссом. Решает все за меня. Командует и зарабатывает на мне. Это она восемь лет назад убедила двадцатидвухлетнюю девчонку, что ее внешность дает невероятные перспективы в мире моды и что другого пути у меня просто нет. Я была доверчива, она – убедительна. Плюс депрессия после того, как мечта рухнула. И вот результат! – она развела руками.
Я что-то сочувственно пробурчал и не стал комментировать.
– Как вы умудрились потерять паспорт? – бодро усмехнулся я, уводя разговор на другую тему.
Марина снова развела руки в стороны.
– Я несобранная и рассеянная! Так всегда было.
– Здесь есть отличная фотостудия! – я указал рукой на небольшой торговый центр, что был через дорогу. – Я сам здесь снимался на документы и остался доволен качеством!
Женщина равнодушно пожала плечами.
– Здесь, значит здесь! Кстати, я хорошо знаю это место. Тут хорошая книжная лавка!
– Любите читать?
– Единственная моя радость в жизни. Кроме того, я ведь филолог по образованию.
Потом она повернулась ко мне и по-деловому протянула руку для пожатия. Однако получилось это у нее по-женски элегантно.
Я неожиданно решился и поцеловал ее аристократично тонкие пальцы. Сначала на ее лице возникло выражение крайнего удивления. Зато потом я впервые увидел искренность в ее улыбке и теплоту во взгляде. И мне даже показалось, что в ее темно-синих глазах засветился интерес.
– До свидания! – произнесла она мягко и чуть-чуть игриво. – Спасибо, что проводили!
– Ну что вы, Марина! Всегда к вашим услугам! – я старорежимно раскланялся. Очевидно, поцелуй руки подтолкнул мои рефлексы к этому действию.
Марина улыбнулась еще шире и скрылась за стеклянными вращающимися дверьми торгового центра.
***
У входа в фотостудию, что располагалась под эскалатором, я оказался раньше Марины. Она не сразу нашла ее, неторопливо шагая по коридорам и павильонам, отвлекаясь на всевозможные мелочи, неизменно интересующие представительниц слабого пола.
Входить внутрь я не стал, памятуя о том, как Михаил недавно прогнал меня из своего дома. Я просто стоял в отдалении, там, где было хорошо видно помещение и его хозяина.
Михаил Дмитриевич сидел за своим прилавком и, подперев кулаком подбородок, уныло листал что-то в компьютере. Посетители не радовали его ажиотажем, что, наверняка, сказывалось на доходах скромного предприятия и поэтому владелец его тихо грустил. Были и другие причины такого удрученного состояния этого человека, о чем мне было хорошо известно. Поиск идеала для воплощения творческой идеи и создания шедевра – дело весьма нелегкое.
Не зная, что за ним наблюдают, недооцененный талант иногда мимически отражал собственное настроение. Он кривился, сжимал губы, морщил лоб и сдвигал брови. Кроме того, он часто шмыгал носом и поправлял очки.
Но все это до тех пор, пока не вошла ОНА. Мужчина не сразу обратил внимание на посетительницу, так как шаги ее были тихими.
Хозяин студии на мгновение застыл. Глаза его округлились, а губы мгновенно пересохли.
Нет, он не узнал в этой даме ту напуганную молодую девушку, в углу учительской с журналом в руках. Несчастный фотограф просто не ожидал, что сегодня вообще будут клиенты.
Но в глубинах его сущности уже началась работа по поиску соответствий и ассоциаций, чтобы выдать потом ту эмоцию, которая вызвала у него шок восемь лет назад. Но это будет позже, в тот момент, когда Михаил возьмет в руки три маленьких фото. Именно изображение, а не сам человек быстрее давали импульс его сознанию – так он был устроен.
– Здравствуйте! – сказал мастер фотографии. – Вам нужно сделать снимок?
Марина долго смотрела в зеркало. Потом сидела перед объективом. И за все то время, что она здесь провела, с ней не произошло ничего того, что было бы ей непривычно.
– Спасибо! – вежливо произнесла она и покинула студию.
Наверное, навсегда…
«Стоп»! – мои руки в отчаянии охватили голову. – «И к чему же я пришел»?
Все что будет дальше я отлично помню. Все мои усилия привели к тому с чего я, собственно, и начинал.
Великолепный результат, ничего не скажешь!
Ноги сами понесли меня к выходу. Я вновь оказался на бульваре, нашел свободную скамейку, уселся на нее и тяжко задумался. Соседняя лавочка находилась метрах в тридцати правее и на ней развалился безобразный грязный бомж с огромной бородой. Одет он был явно не по погоде – черная шапка и зеленый рваный пуховик. Видимо, летняя жара мало отличались для него от зимнего холода. А может это моя фантазия ёрничала всевозможными коллизиями.
