Евгений Петрович Горохов
Преданье тёмной старины-3. Пропавшая империя

Полная версия

Глава 1

В 1248 году день Святого Стефана¹ на Кипре выдался сырым и ветреным. Вечно голубое кипрское небо, хмурилось тучами, поливая землю дождём, словно оплакивало страшную судьбу первомученника Стефана. Под ольхолистным дубом у подножия горы Пентадахтилос, сидела странная парочка. Толстяк лет пятидесяти в белой рясе монаха-францисканца и его молодой компаньон, облачённый в серое шерстяное сюрко², с мечом на поясе. Монах с рыцарем вели философскую беседу.

– Ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твоё, когда Бог благоволит к делам твоим, – монах передал кувшин рыцарю. Он улыбнулся: – Скажи, достопочтенный сир Гийом Ле Гри, разве в Анжу могли мы вкусить командария³. Его пьют только короли и графы, а на этом благодатном острове мы тоже удостоились чести отведать сей нектар.

– Да брат Сезар, это чудное вино туманит голову, и гонит прочь тоску, – кивнул рыцарь. Он невесело улыбнулся:– Но его потребуется много, чтобы утопить мою печаль. Пока же в голове рождаются лишь грустные стихи.

– Интересно послушать, – францисканец глотнул вина.

Рыцарь задумчиво посмотрел вдаль и произнёс:

– Я бедняком был от рожденья,

И вскормлен бедною семьёй.

Отец не приобрёл именье,

И дед Орас ходил босой.

Укрыт могильною землёю,

Прах грешный моего отца,

Душа – в обители творца!

И мать моя на смертном ложе,

Бедняжка ждёт уже конца,

И сам я не бессмертен тоже.

– Разбавь свою печаль вином, – толстяк протянул кувшин рыцарю. – Гони прочь тоску сир Гийом Ле Гри, ибо сказал Господь: «Весёлое сердце делает лицо весёлым, а при сердечной скорби дух унывает».

Францисканский монах Сезар де Валонь – духовник Беатрисы Прованской. Она вышла замуж за Карла Анжуйского, младшего брата французского короля Людовика IX. В мае 1248 года монарх Франции отправился в Крестовый поход. Карл Анжуйский с женой сопровождали его. Гийом Ле Гри вассал Карла Анжуйского. Он вынужден следовать за своим сюзереном. С тяжёлым сердцем оставил Гийом отчий дом и поплыл отвоёвывать у мусульман Гроб Господень. В ноябре флот крестоносцев достиг берегов Кипра. Людовик IX решил переждать там зимние бури. Во время путешествия брат Сезар сдружился с Гийомом Ле Гри.

– Ты прав досточтимый рыцарь, вина мало, – верёвочник⁴ потряс пустым кувшином. Он улыбнулся: – Но никто не помешает нам пойти в Киринею и в таверне выпить ещё вина.

– Мы так и сделаем, брат Сезар, – рыцарь встал. Он накинул на плечи плащ: – Тем более небеса смилостивились над нами, и перестали поливать водой.

Дуб, под которым укрылись от дождя монах и рыцарь рос у дороги соединяющей городок Киринею с замком Дьё д’ Амур, располагавшимся на вершине Пентадахтилос. В V веке монах Илларион на этой горе основал скит, дабы молиться Господу в уединении. Со временем к нему присоединилась братия. В пещерах монахи соорудили кельи и хозяйственные постройки. Спустя два века, Кипр попал под власть Византийской империи. Дабы уберечь остров от нападения мусульман, братию убрали, а монастырь превратили в крепость, назвав её «замок Святого Иллариона». В 1229 году король Кипра Генрих Толстый сделал замок своей летней резиденцией. На французский манер её нарекли Дьё д’Амур (Бог Любви). Когда Людовик IX с армией крестоносцев добрался до Кипра, Генрих Толстый предоставил в его распоряжение свою летнюю резиденцию.

Едва монах и рыцарь вышли на дорогу, со стороны городка показалась кавалькада из пяти всадников в белых плащах с красными крестами, какие носят рыцари тамплиеры. Первым скакал храмовник⁵ со шрамом во всю щёку.

– Рено де Вишье, командор замка тамплиеров Сен-Жан-д’Акр, – прошептал монах, склонившись в поклоне. Всадники проехали мимо, а брат Сезар, распрямившись, посмотрел на своего спутника:– Он друг юности нашего короля, и один из его советников. Если спешит в замок Дье д’ Амур, следовательно, там происходит что-то важное.

– Нам до этого нет дела брат Сезар. Пойдём пить вино, – махнул рукой Ле Гри. Они стали спускаться вниз к городку Киренея, а мы дорогой читатель оставим монаха и рыцаря, последуем за Рено де Вишья.

Стены и башни замка Дье д’Амур облепили вершину Пентадахтилос став естественным продолжением горы. Замок состоит из трёх ярусов, в каждый ведёт крутая лестница. Нижний ярус защищён крепостной стеной. Здесь располагаются казармы гарнизона, комнаты для слуг, конюшни, склады с продовольствием и резервуары с водой. Далее по лестнице подъем на второй уровень, который находится на скалистом выступе. Узкая лестница упирается в арку с воротами. На втором уровне находятся: церковь, сад, тронный зал, комнаты для гостей и кухня. Из тронного зала идёт крутая лестница на верхний уровень, там располагаются королевские покои. Пока я описывал Дье д’Амур, командор Рено де Вишье въехал через крепостные ворота в замок. Едва он слез с коня и передал поводья слуге, к нему подошёл тамплиер с кудрявой шевелюрой.

– Благополучно ли добрался брат командор? – поклонился он.

– Если не считать дождя, то всё в порядке, – улыбнулся Рено де Вишье. Он обнял кудрявого тамплиера: – Рад видеть тебя Тома Берар.

– Здесь в замке находится туркополье тевтонцев Анно фон Зангерзхаузен. Я беседовал с ним, оказалось, мы думаем одинаково, – Тома Берар покосился на свиту командора, не слышит ли кто его слова.

В Палестине пехоту рыцарских орденов тамплиеров, госпитальеров и тевтонцев набирали из местных христиан, независимо от их конфессиональной принадлежности. Пехотинцев звали туркополами, потому что большинство из них выходцы из племён туркоманов. Командовал туркополами брат-рыцарь, его именовали «туркополье». Он подчинялся маршалу ордена, который в свою очередь являлся заместителем великого магистра по военным делам.

– В чём совпадают ваши взгляды брат Тома? – Рено де Вишье поправил плащ.

– Поднимемся на террасу, там и поговорим, – Берар указал рукой на лестницу, ведущую на второй уровень замка.

Терраса примыкала к залу, и с неё хорошо виден городок Киренея. Тома Берар боялся высоты, и держался подальше от края террасы.

– Нам нужно прекратитьдрязги с тевтонцами, – брат Берар глубоко вздохнул. От вида пропасти у него закружилась голова: – Союз с ними принесёт много пользы нашему ордену Храма Господня.

В отличие от Тома Берара, командор Рено де Вишье не страдал акрофобией. Он стоял на краю террасы, обозревал море, синеющее в дали. Повернувшись спиной к пропасти, командор посмотрел сквозь арку в зал. Свита короля ожидала появление Людовика IX.

– Хорошо, что твои слова не слышит наш гроссмейстер, – улыбнулся Рене де Вишья. Он кивнул в зал. Там магистр ордена тамплиеров Гийом де Соннак беседовал с братьями короля: рыжим великаном Робертом Артуа и красавцем Карлом Анжуйским.

В Палестине между орденами тамплиеров и тевтонцев шла борьба. Интересы рыцарей «Ордена братьев Немецкого дома Святой Марии в Иерусалиме»⁶ защищал император Священной Римской империи Фридрих II. Но он враждовал с папой римским. Великий магистр Тевтонского ордена Герман фон Зальц как мог, сглаживал противоречия между папой и императором. В мае 1229 года Фридрих II вернулся на Сицилию, тевтонцы утратили влияние в Заморье⁷. Они растеряли свои владения, у них осталась лишь крепость Монфор в Галилеи. В ней располагалась резиденция великого магистра Тевтонского ордена. В 1244 году им стал Генрих фон Гогенлоэ. Он ненавидел тамплиеров, считая их причиной неудач Тевтонского ордена. Гийом де Соннак – великий магистр ордена Храма Господня, отвечал ему взаимностью. В таких условиях речи Тома Берара о сближении с тевтонцами попахивали предательством.

– Если поход Людовика IX окажется удачным, то мы приберём к рукам всё побережье Средиземного моря, – Тома Берар сглотнул комок, подступивший к горлу. – Наш орден станет контролировать путь из Китая. Нам следует помириться с тевтонцами, и они позволят нам учредить приорство в балтийских землях. Тогда мы возьмём под контроль торговый путь с юга на север. От нас требуется совсем немного, не мешать тевтонцам в Палестине.

– Я согласен с тобой брат Берар, – кивнул командор Рене де Вишье. Он улыбнулся: – Пойдём в зал, ты что-то бледный.

Королю Франции в этот день требовалось принять решение. К нему прибыл посланец монгольского нойона Эльджигидея с предложением выступить совместно против султана Египта.

Монголы воевали на Востоке двадцать лет. В 1229 году по приказу великого хана Монгольского улуса Угэдэя, в Персию оправились четыре тумэна, (сорок тысяч воинов), под предводительством нойона⁸ Чормогана. Они должны были разбить войско хорезмийца Джелал ад-Дина. Но воевать монголам с хорезмийцами не пришлось. Те своими грабежами настроили против себя Румского султана и правителя Киликии. Их объединённое войско разбило хорезмийцев, а монголы всё лето гоняли остатки отряда Джелал ад-Дина в горах Курдистана. После его гибели, хорезмийцы разграбили Иерусалим, и ушли на службу к халифу Дамаска.

Монголы подчинили себе Конийского султана, правителей Кермана и Фарса. Летом 1242 года Чормогана разбил паралич, и спустя несколько недель он умер. Монгольскими войсками стал командовать нойон Байджу. Он взял под контроль армянскую Киликию. Пока монголы прибирали к рукам земли Закавказья и Персии, в Каракоруме умер великий хан Монгольского улуса Угэдэй. Ханский трон занял Гуюк. Он отозвал Байджу в Каракорум, назначив его тёмником⁹ тумена кишиков.¹⁰

Командование персидскими тумэнами принял Эльджигидей. Он решил захватить Багдад и Дамаск, но опасался мамлюков египетского султана. Эльджигидей был христианином-несторианцем, и решил договориться с французским королём о совместных действиях. Он отправил на Кипр монаха-несторианца Давида. Чернец обратился к кипрскому архиепископу Раулю Гропарми. Он передал послание Эльджигидей – нойона королю Франции. Людовику IX предстояло решить, какой ответ дать послу монголов.

– Освобождение Гроба Господня от магометан, есть священный долг каждого христианина. Монгольский герцог Эльджигидей предлагает нам помощь,– Людовик IX потрогал золотую ладанку на груди. В ней хранился кусочек губки. По преданию, с неё распятый на кресте Иисус, вкусил несколько капель уксуса. Король посмотрел на сановников: – Что нам ответить монголам?

– Государь мой, нельзя пачкать святое дело, сговариваясь с еретиками! – поклонился королю гроссмейстер ордена тамплиеров Гийом де Соннак. Он тряхнул седой головой: – Уста несториан изрыгают хулу, которая доносится из преисподней. Они заявляют, что Дева Мария не является Богородицей. Как можем мы подвергать христово воинство дьявольскому искушению нечестивцев?!

– Государь мой, нельзя доверять монголам. Вспомни, что рассказывал Асцелин, посланец папы Иннокентия IV, о встрече с нойоном Байджу. Этот язычник чуть не отрубил голову доброму христианину, – командор Рене де Вишье встал рядом с магистром ордена тамплиеров.

В 1246 году французский король готовился к крестовому походу. Несмотря на призывы папы римского Иннокентия IV, никто из европейских монархов не рвался освобождать от магометан Гроб Господень. Французским рыцарям следовало найти союзников, и римский папа отправил монаха-доминиканца Асцелина в Сисиан¹¹ к нойону Байджу. Иннокентий IV предлагал монголам совместно выступить против султана Египта. Монах доминиканского ордена подал Байджу-нойону послание папы, не приклонив колен. Это возмутило монгола. Он приказал отрубить голову грубияну. Бедного монаха спас Эльджигидей-нойон, приехавший на смену Байджу. Он поговорил с Асцелином, велел передать Иннокентию IV, что обдумает его предложение о союзе. Спустя полгода Эльджигидей послал монаха Давида к французскому королю.

Выходило, что гроссмейстер тамплиеров отговаривал короля Франции от союза с монголами, заключение которого добивался папа римский. Дело было не в теологических спорах католиков с несторианами. Если понадобится, тамплиеры способны договориться с самим дьяволом. Союз с монголами перечёркивал весь смысл крестового похода, который задумали храмовники. Именно они оплатили Генуэзской республике аренду судов, предоставленных крестоносцам. Отнюдь не Гроб Господень интересовал тамплиеров, а египетский порт Александрия. Из него отправлялись товары в Европу. После того как крестоносцы разобьют войско египетского султана, храмовники намеривались прибрать к рукам Александрию. Магистр Гийом де Соннак опасался, что монголы могут помешать этому.

Рыцари ордена Храма Господня исповедовали бедность. Им не полагалось иметь личное имущество. Всё что нужно: одежду, коня, сбрую и оружие, им предоставлял орден. Однако тамплиеры были самой богатой организацией Европы. Рыцарям Храма Господня единственным из всех духовных орденов, разрешено заниматься ростовщичеством. Тамплиеры имели множество комтурий (отделений) в Западной Европе и в Заморье. Они ввели систему чеков для купцов и паломников. Средневековые дороги опасны для странствий. Путешественник сдавал золото в комтурию тамплиеров, получал бумагу с печатью. Она не представляла ценности для разбойников, и странник ехал спокойно. Добравшись до места, в комтурии он менял чек на золото. За эту услугу тамплиеры взимали небольшую плату.

Завладев египетской Александрией, тамплиеры намеревались взять под контроль путь из Китая в Европу. Монголы тоже хотели его контролировать. По этой причине Гийом де Соннак и Рено де Вишье уговаривали французского короля не соглашаться на союз с монголами.

– Вы правы, святое дело освобождения Гроба Господня, нельзя пачкать союзом с еретиками, – кивнул король Франции.

***

Закончив совет, Людовик IX пригласил свиту на пир. Слуги внесли в зал деревянные козлы и доски, соорудили из них стол. Застелили его белой скатертью. Адвент¹² закончился, подавали много мяса: фаршированных кабанов, жареных оленей и ягнят. Тома Берар постарался оказаться за столом рядом с тевтонцем Анно фон Зангерсхаузеном.

– Уважаемый брат, я имел беседу с командором Рено де Вишья, он согласен с моей позицией в отношении вашего ордена, – Тома Берар отрезал кинжалом кусок гусиного паштета. Он запил его изрядным глотком бургундского.

– Рад слышать умные речи, – Анно фон Зангерзхаузен обгладывал крылышко фазана. Тевтонец швырнул его на пол, взял кубок:– Выпьем за дружбу сир Тома Берар.

После обеда король с гостями отправился в сад. Анно фон Зангерзхаузен пошёл спать. На рассвете ему надлежало ехать в Киринею. В порту его ждал корабль. Ему следовало добраться до замка Монфор, доложить магистру ордена Генриху фон Гогенлоэ: его послание вручено королю Франции. В своём письме гроссмейстер Тевтонского ордена сообщал Людовику IX, что братья-рыцари готовы оказать ему поддержку в крестовом походе.

Анно фон Зангерзхаузен намеревался добиться от гроссмейстера перевода в Европу. Следует убедить ландкомтуров¹³ Пруссии, Ливонии, Тевтонии и Австрии, о необходимости дружбы с тамплиерами. Тогда гроссмейстеру Генриху фон Гогенлоэ придётся уступить в вопросе взаимоотношений с орденом Храма Господня, или он будет смещён со своего поста, и станет доживать свои дни в темнице.

Свой доклад о посещении Кипра, Анно фон Зангерзхаузен закончил просьбой:

– Преподобный отец, сейчас наши братья в Ливонии несут слово Божье язычникам северных земель. Позволь мне быть рядом с ними в трудной борьбе.

– Хорошо брат мой, – кивнул магистр тевтонцев. – Кого ты предложишь поставить туркополье вместо себя?

– Брат Буркхард фон Хорнхаузен опытный воин, – Анно был готов к этому вопросу. – Вдобавок он искусный дипломат, это не маловажно в деле туркополье.

Глава 2

С давних времён в низовьях Двины, жило небольшое племя вендов. Их деревня располагалась на высоком холме. Они назвали его «Сенайс калнс» (Древняя гора). Рядом протекал ручей, его венды звали «Рига» (Заводь). В Х веке сюда пришло многочисленное племя курейшей, они прогнали вендов. Счастье это захватчиком не принесло, ибо летом 1201 года по Двине приплыл большой отряд немецких рыцарей Альберта Буксгевдена. Немцы поработили курейшей, и заставили их построить крепость на Древней горе, которую они назвали «Рига».

Изгнанные с насиженных мест венды переселились выше по течению реки, нашли гору, покрытую орешником. Они назвали её «Риексту калнс» (Ореховая гора). На ней построили деревню. В 1213 году до вендов добрался отряд монахов-рыцарей ордена меченосцев. Они согнали вендов с горы, построили замок, назвали его в честь бывших хозяев горы: «Венден». Меченосцы поработили вендов, поселив их неподалёку от своего замка. Спустя тридцать три года почти всё рыцари-меченосцы сложили головы в битве с племенем жемайтов около их деревни Сауле.¹⁴ Орден прекратил существование. Оставшиеся в живых меченосцы вступили в Ливонское ландмейстерство Тевтонского ордена. Замок Венден стал резиденцией ливонского ландмейстера.

В Вендене проживали тридцать рыцарей и более сотни слуг, набранных из местных племён курейшей, вендов, латгалов и земгалов. В мирное время они выполняли всю работу по замку, несли сторожевую службу, а во время войны становились пехотинцами в тевтонском войске. Рыцари в дни мира занимались сбором дани с покорённых племён, живущих на территории ландмейстерства. Кроме провизии для гарнизона, забирали часть урожая зерновых культур. Торговля зерном – основная статья доходов Тевтонского ордена. В свободное от молитв и сбора дани время, тевтонцы занимались охотой.

5 мая 1250 года комтур (комендант) замка Венден брат-рыцарь Бернхард Шварц выйдя из храма после утренней мессы, взглянул на небо.

– В праздник Вознесенья Господня выдался солнечный день, а это значит, лето будет тёплым, а урожай богатый, – улыбнулся комтур Бернхард, погладив свою плешь. Он низкого происхождения, его отец башмачник в Магдебурге. Уйдя из дома шестнадцатилетним юношей, Бернхард поступил граументлером¹⁵ в Тевтонский орден. Он стал оруженосцем верховного магистра ордена Германа фон Зальца. Тот дал ему кличку «Шварц», что значит «Черноволосый». Через десять лет службы ордену, Бернхард Шварц был посвящён в рыцари. С годами он растерял свои чёрные кудри, упоминанием о них осталась лишь фамилия.

– Братья-рыцари, кто из вас желает поохотиться?– комтур Вендена прикрыл плешь белой суконной шапочкой.

На охоту вызвались ехать пять рыцарей, с ними отправили двадцать слуг. В дремучих лесах на левом берегу речки Гауи, удалось убить огромного вепря. Довольные охотники возвращались домой. Замыкали кавалькаду два рыцаря. Один богатырского телосложения, седовласый, ехал на вороном дестриере. Лошади этой породы были сильные и высокие, использовались они в бою. На плаще этого рыцаря не было чёрного креста, какой подобает носить тевтонцам. Но на левой груди сюрко нашит небольшой крест. Это означало: рыцарь не является монахом, он не давал обед безбрачия, но состоит на службе в Тевтонском ордене.

Его спутник ехал на гнедом курсере. Эта лошадь не так сильна как дестриер, но быстра и вынослива, что необходимо на охоте. Как и полагается монаху-рыцарю Тевтонского ордена, он облачён в белый кафтан с нашитым чёрным крестом, плечи его покрывал белый плащ-рейнмантель, с чёрным крестом. На лбу тевтонца огромная вмятина, обезобразившая его лицо.

– Скажи досточтимый Алекс фон Орге, ты больше двадцати лет живёшь среди русских в Новгороде. Участвовал ли ты в битве на Чудском озере? – тевтонец повернулся к своему спутнику. Он наклонил голову: – Эту отметину оставил мне русский воин.

– Мне удалось отвертеться. Не мог я воевать против своих братьев, – Алекс фон Орге соврал, он участвовал в битве на Чудском озере. В том бою, он копьём нанёс удар в шлем одному рыцарю.

«Возможно, это был Гвидо фон Менгден», – Алекс фон Орге рассматривал изуродованную голову своего спутника. Он испытывал странные чувства: смесь жалости и любопытства.

Алекс фон Орге считался разведчиком Тевтонского ордена в Новгороде. В этом городе его знали как Алёшу Немчинова. В юности он жил в маленьком городке Москва, на самой окраине Владимирского княжества. Там его звали Алёша Попович, его отец был священником московской церкви. В пятнадцать лет Алёша со своими друзьями Ефимкой Ясинечем и Яковом Износковым, бежал из Москвы в половецкую орду. В ту пору половцы помогали аланам в войне с монголами. В сражении с тумэном Субэдэй-богадура друзья попали в плен. Алёшу и Ефима монголы продали в рабство арабскому купцу, а Яков стал нухуром¹⁶ в монгольском войске.

На невольничьем рынке в Александрии Ефима купил эмир мамлюков. Алёша попал к ассасинам в замок Аламут, где провёл несколько лет. В 1226 году император Священной Римской империи Фридрих II решил отправиться в крестовый поход. Великий магистр ордена Храма Господня Пьер де Монтегю опасался усиления Тевтонского ордена, в случае высадки Фридриха II в Заморье. Тамплиеры заплатили худже¹⁷ Шамсу, и тот пообещал убить императора Священной Римской империи. Худжа Шамс выбрал Алёшу, исполнителем этого убийства. Для его внедрения в свиту Фридриха II, лорду Бейрута Иоганну фон Ибелину заплатили тысячу золотых солидов. Тот представил Алёшу как своего племянника Алекса фон Орге. Император Священной Римской империи познакомил Алёшу с верховным магистром Тевтонского ордена Германом фон Зальцем. Тевтонский гроссмейстер предложил Алёше стать его разведчиком в Новгороде. Алеша прожил в этом городе больше двадцати лет, женился, у него родились дети. В апреле 1250 года к нему прибыл гонец с приказом от ливонского ландмейстера Андреаса фон Фельбена, приехать в замок Веден.

– Ты счастливый человек брат Гвидо фон Менгден! Выжил после битвы, в которой полегли лучшие наши рыцари, – улыбнулся Алёша.

– Да уж, – криво усмехнулся Гвидо. – После удара копьём в голову, я пять лет не мог вымолвить ни слова. Только мычал как корова, а после нападения разбойника Лунгвена, на свою беду заговорил, как Иоанн Златоуст.

Алёша жил в замке Венден две недели, братья-рыцари рассказали ему историю Гвидо фон Менгдена. Брат-рыцарь Гвидо принимал участие в битве с новгородской дружиной на Чудском озере. Получив удар копьём в голову, он рухнул в беспамятстве на землю. Ему повезло: его не затоптали кони во время битвы, не зарезали мародеры, обшаривавшие трупы павших воинов. Вечером его случайно нашли два граументлера, которым посчастливилось спастись от русских ратников в ближайшем лесу. Гвидо фон Менгдена удалось довезти до Вендена. Он год провалялся в госпитале, а когда встал на ноги, не мог вымолвить ни слова. Его назначили помощником шпитлера.¹⁸ Монах Карл из Пирна учил его собирать лекарственные травы в лесу. По ночам Гвидо перебирал эти растения и старался выговорить их названия. Так прошло пять лет.

Однажды летом 1247 года, комтур Генрих фон Засендорф с десятью рыцарями, отправился на охоту. Вечером они возвращались в замок. Неожиданно на них напали литовцы во главе с князем Лунгвеном. Рыцари стали отступать к замку. Ландмейстер Генрих фон Хайнбург, опасаясь прорыва литовцев в замок, приказал закрыть ворота. Под стенами Вендена литовцы перебили почти всех рыцарей и слуг. В плен взяли только комтура Генриха фон Засендорфа и брата-рыцаря Генриха Штанге, на свою беду приехавшего накануне из Христбурга. У ворот замка литовцы отрубили голову Генриху фон Засендорфу. Князь Лунгвен приказал бедняге Генриху Штанге взять в руки голову комтура Вендена. Брат-рыцарь был уведён в литовский плен с головой несчастного комтура в руках.

Всё произошедшее потрясло гарнизон Вендена. Неожиданно для всех заговорил Гвидо фон Менгден. Он стал обвинять ландмейстера Генриха фон Хайнбурга в малодушии и неоказании помощи братьям-рыцарям.

– Это не единственный случай, когда ландмейстер Ливонии проявляет трусость! – орал Гвидо размахивая руками. Он указал рукой в сторону виднеющегося в дали леса, в нём скрылись литовцы: – Пять лет назад Генрих фон Хайнбург побоялся прийти с войском нам на помощь, русские прижали нас к Чудскому озеру, истребив лучших братьев-рыцарей нашего ордена.

Гвидо фон Менгден прилюдно проявил неуважение к ландмейстеру, за это его можно сгноить в темнице. Но шум он сотворил сильный, всё произошедшее дойдёт до великого магистра Генриха фон Гогенлоэ. Тот воспользуется поводом, и сместит Генриха фон Хайнбурга. Ибо верховный магистр недоволен призывами ливонского ландмейстера бросить земли в Заморье, сосредоточившись на войне с балтийскими племенами и с русскими князьями.

«Посади я этого крикуна в темницу, он станет мучеником, – размышлял ландмейстер ночью в своей келье. Усмехнувшись, Генрих фон Хайнбург покачал головой: – Нет Гвидо, я не позволю тебе надеть терновый венец! Ты получишь шутовской колпак».

На следующий день после утренней мессы Генрих фон Хайнбург объявил:

– Гвидо фон Менгдену надлежит спороть кресты со своей одежды, отныне питаться в трапезной он будет не за общим столом, а сидя на приступке у стола ландмейстера.

Такое наказание несли братья-рыцари, уличённые в содомии. Целый год терпел Гвидо насмешки братьев-рыцарей и косые взгляды слуг. Потом ландмейстером Ливонии был назначен Андреас фон Фельбен. Он отменил несправедливое наказание.

До своего назначения ливонским ландмейстером, Андреас фон Фельбен был комтуром рижской балеи.¹⁹ Он командовал войсками Тевтонского ордена в битве у Чудского озера, и попал в плен к новгородцам. Спустя полгода его выкупили.

После плена Андреас фон Фельбен изъявил желание посетить русские земли. Побывал во Владимирском, Рязанском и Суздальском княжествах. Убедился в богатстве русской земли. Андреас фон Фельбен отправился в Заморье к великому магистру Тевтонского ордена. Он рассказал Генриху фон Гогенлоэ, как можно завоевать русские земли. Гроссмейстер согласился с его планом, и назначил Андреаса фон Фельбена ландмейстером Ливонии.

– Как сказал Святой Лука: «Терпением вашим, спасайте души ваши». Я выдержал все испытания, – улыбнулся Гвидо фон Менгден. Он приложил руку козырьком ко лбу: – Кажется, наш замок кто-то собирается посетить.

По дороге скакала кавалькада. Впереди ехал рыцарь в белом плаще с чёрным крестом. Его свиту составляли всадники в серых плащах граументлеров.

– Приветствую вас братья! – поднял руку тевтонец. – Меня зовут Анно фон Зангерзхаузен.

Каждый рыцарь из замка Венден представился гостю. Последним к нему подъехал Алёша.

– Брат, давно приехал из Заморья? – полюбопытствовал он, после того как назвал своё имя. Алёша улыбнулся: – Такой загар можно приобрести, только там.

– У тебя зоркий глаз Алекс фон Орге, – усмехнулся Анно фон Зангерзхаузен. Он кивнул: – Ты прав, я бывший туркополье замка Монфор.

– Я родился и провёл юность в Арсуфе, – продолжал улыбаться Алёша.

– Уж не сын ли ты Тьерри фон Орге?! – туркополье посмотрел на Алёшу. Он снял кожаные перчатки: – Мой дед был женат на сестре Мелисендры Арсуфской, супруге Тьерри фон Орге.

– Моего отца звали Карл, он был младшим братом Тьерри фон Орге, – Алёша рукой отогнал от лица надоедливую муху. Пока они устанавливали родство, Гвидо фон Менгден послал слугу в замок, предупредить ландмейстера о госте.

***

После трапезы Андреас фон Фельбен пригласил Анно фон Зангерзхаузена в церемониальный зал в Северной башне замка. Он благосклонно отнёсся к предложению гостя помириться с тамплиерами, и пообещал написать письма прусскому и австрийскому ландмейстерам, предложив им поддержать на капитуле²⁰ выступление Анно фон Зангерхаузена.

– То, что мы сейчас обсуждали брат, это отдалённая перспектива, – Андреас фон Фельбен подошёл к массивной дубовой двери. Он открыл её, в коридоре стоял оруженосец: – Позови капеллана Христиана и Алекса фон Орге.

Оруженосец поклонился и пошёл исполнять приказание.

– Нам же следует заняться повседневными делами, – в зале становилось сумрачно, ландмейстер снял со стены горевший факел, и зажёг сальные свечи в светильниках.

– Я готов выполнить любое твоё приказание, – поклонился Анно фон Зангерзхаузен.

– Пока единственная твоя задача, вникнуть в наши дела, – ландмейстер вставил факел в держатель, прикреплённый к стене. – Литовский князь Миндовг сильно досаждает нам. Но как выясннилось, мешает он и своим родственникам. Появилась возможность разделаться с этим язычником.

На южном побережье Балтийского моря обитало много племён: натанги, сомбийцы, ватанги, латгалы, венды, курейши, земгалы, ятвяги, жмудь, литвины, жемайты. Занимались они земледелием и бортничеством. Совершали набеги друг на друга и на русские земли. Русские дружины в свою очередь предпринимали карательные рейды на разбойников. В XI веке киевский князь Ярослав Мудрый ходил в земли литвинов, пожог их селенья. На холме он воздвиг деревянный детинец,²¹ оставил там гарнизон. Ярослав Мудрый назвал поселение «Новый город», а литвины звали его «Новогрудок».²² Больше они не нападали на русские земли.

Вначале XIII века земли Балтии стали прибирать к рукам тевтонцы и меченосцы. Против рыцарских доспехов, прибалтийские племена, вооружённые деревянными щитами и копьями ничего противопоставить не могли. Лучники и арбалетчики рыцарского войска расстреливали издали прибалтов, а те луков не имели, (они без надобности в разбойничьих набегах).

Были покорены племена вендов, курейшей, латгалов. Однако победы крестоносцам не давались легко, гибли рыцари. Возле своей деревни Сауле, племя жемайтов перебило рыцарей меченосцев. Орден прекратил своё существование. Но и прибалтийским племенам тяжело было на войне, гибло много воинов. Тевтонцы получали подкрепление со всей Европы, а прибалтам ратников взять негде. Вдобавок между их вождями шла борьба за власть.

У литвинов во внутреннем противостоянии победу одержал Миндовг, уничтоживший всех претендентов на власть. Он захватил Новогрудок, и объявил себя князем. Миндовг предложил своему дяде Викинту, вождю племени жемайтов, объединиться в борьбе против рыцарей-крестоносцев. Викинт согласился принять старшинство Миндовга. Они совершили несколько набегов на тевтонские крепости.

В 1237 году русские земли подверглись нашествию монголов. Миндовг решает: «Русь ослаблена, можно отобрать у русских Смоленск».

Он отправил Викинта, своих племянников Товтила и Едивида на захват Смоленска. Московский князь Михаил Хоробрит (Храбрый)²³ пошёл наперерез литовскому войску. Михаил Храбрый в битве на реке Протва впереди своей дружины ворвался в ряды войска литвинов и стал крушить их ратников. Его убили, но литвины, ошеломлённые безрассудной отвагой молодого московского князя, отошли, несмотря на численное преимущество. Вскоре на помощь московской дружине подоспели суздальский и смоленский полки. Возле городка Зубцов²⁴ литовское войско было разбито. Вкинт, Товтил и Едивид бежали.

Миндовг из всего старался извлечь выгоду, даже из поражения. Он решил подчинить себе племя жемайтов, а вотчины Едивида и Товтила отобрать. Литовский князь обвинил дядю и племянников в трусости. Он посадил их в поруб²⁵ в Новогрудке. Литовский боярин Евстафий, напоив медовухой стражу, освободил пленников. Те сбежали в город Холм²⁶ к галицкому князю Даниилу Романовичу.