Евгений Николаевич Бузни
Зивелеос. Книга вторая. Поляна Лысой горы
Тарас Евлампиевич буквально впился глазами в телевизионные экраны, когда Самолётов оказался перед журналистами. Он понимал, что никто ничего с Николаем сделать не может, но чувство беспокойства не оставляло его. Что-то его смущало в этой ситуации. Самолётов легко отвечал на вопросы. Да, предложение создать корреспондентский пункт они обсуждали. А вот идея с горячей линией возникла спонтанно. «Что ж, тоже неплохо», – подумал Тарас Евлампиевич. В этот момент внимание его заострилось на подъехавшей машине, возвестившей о своём приближении специальным квакающим сигналом и мигающим светом проблескового огня. Дверца автомобиля с затенёнными стёклами открылась, и оттуда выдвинулись погоны подполковника.
Наукин не знал, кто это, но сейчас же услышал от Николая:
– О, подполковник Скориков пожаловал с сопровождением. Ещё недавно был майором, когда со мной встречался.
Разговаривая с Тарасом Евлампиевичем, Самолётов отключал усиление своего голоса, делавшегося громовым, и потому даже рядом стоявшие не могли слышать его тихую речь.
– Тарас Евлампиевич, он никогда просто так не приезжает. Его прослушки я убрал, так он самолично примчался узнать, о чём мы калякаем с прессой. Ну и пусть слушает.
Наукин уже много слышал от Николая об этом Скорикове, но впервые видел его лицо. Однако его заинтересовали и крепкие парни, вышедшие из машины вслед за подполковником. Они были в штатской одежде, но все явно богатырского телосложения.
– Коля, – предупредительным голосом проговорил Наукин, – будь внимательнее. Не нравятся они мне.
– Не беспокойтесь, Тарас Евлампиевич, и не такие отлетали от меня. Да я собираюсь заканчивать встречу.
– Хорошо. Закругляйся. И не забудь на обратном пути о Лысой Голове.
– Помню.
Многие журналисты отвлеклись на прибывшую машину, перенаправив объективы камер и вопросы на подполковника. Однако он только отмахивался от назойливых корреспондентов, направляясь прямо к Зивелеосу.
– Николай Степанович, ну что вы тут агитацию разводите? – укоризненно заговорил он. – Отнимаете у людей деньги и ещё оправдание этому находите. Генерала ранили зачем-то. Он теперь в больнице на операции. Палец приходится пришивать.
– Товарищ подполковник, – загремел Зивелеос, – можно вас так называть, или в армии тоже убрали из обращения слово «товарищ»?
– Ну, что вы, Николай Степанович? Мы же старые знакомые. Можете звать по имени Александр Васильевич.
Самолётов усмехнулся, вспомнив, что когда-то президент Ельцин на вопрос журналистов, можно ли его называть товарищем, точно так же ответил, что лучше звать просто по имени Борис Николаевич.
– Хорошо, Александр Васильевич, – согласился Николай, – поздравляю вас с новым воинским званием, но хочу заметить, что будь вы и генерал, советовать мне, что и как делать, вам теперь не с руки. Ваш начальник пытался вторично использовать метод террористического захвата, что не к лицу государственным служащим, за что и получил небольшое ранение в палец. Думаю, ему будет теперь не очень удобно грозить мне или кому-либо другому несколько повреждённым указательным пальцем.
– Давайте не будем о грустном, – нервно улыбнувшись, сказал Скориков. – Я ведь приехал сюда, узнав о вашем визите, с просьбой написать нам ваши условия или требования, которые вы предъявляете власти. Захватил даже красивую папку с бумагой для этого. Мы рассмотрим. Нужно же находить какое-то решение. Можете сесть в мою машину или, если боитесь, прямо здесь на скамеечке.
– А зачем вам мои письмена? – удивился Самолётов. – Я, по-моему, всё чётко высказываю, а вы, насколько мне известно, не пропускаете мои выступления и записываете на магнитофоны.
– Это-то так, но…, – подполковник замолчал на минутку, беря из рук водителя машины папку с вложенными в неё листами чистой бумаги, – Вот и бумага. Ручка, надеюсь, у вас найдётся. Или могу предложить свою. У нас в России такая бюрократия, что без автографа, то есть без лично написанного и подписанного ничего не рассматривается.
Скориков протянул Зивелеосу папку, улыбаясь как можно приветливей:
– Уж вы оставьте, пожалуйста, Николай Степанович, свои мысли для истории. И завтра же, я уверен, о них узнает вся страна. Наше сегодняшнее окружение корреспондентов ничего не пропустит. Каждый делает своё дело.
________________________________
Татьяна Иволгина весь день занималась на тренажёре, почти на таком же, с которым работал Николай, но более усовершенствованном. У неё не будет специального костюма. Вживлённые в тело чипы позволят обходиться без специального снаряжения, кроме обуви на платформе, в которую помещаются принимающие и передающие энергию устройства. Это стало её главным делом. Под наблюдением Маши тренируя пальцы рук и ног, чтобы запомнить до автоматизма расположение важных кнопок, Таня распевала свои любимые песни. Важно было не просто запомнить кнопки, но и научиться управлять ими, то есть нажимать только тем пальцем, который требовался в данный момент. Но Таня, можно сказать, родилась музыкантом, и кнопки она воспринимала как клавиатуру рояля. Привычка играть на инструменте очень помогала. Правда, ногами она раньше нажимала только на педали рояля. Теперь же нужна была особая тренировка пальцев ног.
Таня с Машей упорно работали и отвлеклись, только когда Николай зашёл попрощаться перед отлётом к бабушке Тани, и второй раз, когда услышали, как в соседней комнате у Тараса Евлампиевича Зивелеос стал говорить с журналистами. Таня вскочила и побежала смотреть, позвав с собой Машу. Тарас Евлампиевич не возражал. Момент был очень серьёзный, да и полезный для Татьяны, которая сама скоро может оказаться в такой же ситуации.
Усевшись на стулья рядом с Тарасом Евлампиевичем, девушки молча наблюдали за тем, что происходило на экранах. Самого Николая они видеть не могли, так как камеры показывали только окружение, но могли чувствовать себя на его месте и воспринимать так, как воспринимал бы он и даже лучше, поскольку они видели и то, что находилось за его спиной. И это было особенно важно.
– Дедушка, – проговорила Маша, – ты видишь, что все стоят перед Николаем, а вон те три амбала, которые вышли из машины с подполковником, почему-то отошли в сторону, почти за спину Коле?
– Вижу, внучка. Это, скорее всего, обычные охранные приёмы большого начальства. Наблюдать за собравшимся народом лучше со стороны.
– Тарас Евлампиевич, но мне это не нравится, – прошептала Таня.
– Мне тоже, – хмуро бросил Наукин. – Но они ничего не могут сделать. Защита у него стопроцентная.
Трое в комнате разговаривали между собой. Для связи с Самолётовым перед Наукиным стоял на стойке микрофон.
– Дедушка, – сказала требовательно Маша, – скажи Коле, чтобы он убрал этих наблюдателей от спины.
В это время Скориков протянул Зивелеосу папку. Николай, готовый на мгновение отключить защиту, потянулся к ней рукой. Подполковник Скориков, держа папку в правой руке, поднял левую. Трое сзади, как по команде сунули руки в карманы и выхватили пистолеты.
– Стоп! – закричал Тарас Евлампиевич в микрофон. – Не трогай папку! Оглянись назад.
Десантников учат, прежде всего, мгновенной реакции. Николай в ту же секунду отдёрнул руку и обернулся, когда все трое сотрудников службы безопасности от неожиданности нажали на курки пистолетов. Защита не была отключена. Иглы рикошетом отлетели в разные стороны. Инстинктивно Самолётов выхватил трубку из чехла на поясе и трижды выстрелил в противников. Выстрелы не были смертельными, так как направлялись в плечи, но они оказались очень болезненными. Луч лазера буквально прошивал кости насквозь. Болевой синдром повалил всех троих на землю.
Наблюдавшая эту сцену толпа охнула.
Зивелеос обернулся к застывшему в ужасе Скорикову.
– Игры кончились, подполковник, – загремел он по-настоящему взбешённым голосом. – Я ведь чуть не поверил вам и льстивой вашей улыбке. Думал, вы действительно хотите что-то решить миром. Но вы пришли с войной. Чем это они в меня стреляли? Стойте на месте, пока я разберусь, чтобы вас не пришлось догонять в спину моим оружием. Второй раз вам не удастся провести меня.
Зивелеос посмотрел влево, куда, как он успел заметить цепким взглядом, что-то отскочило от него. Неподалеку от него на асфальтовом покрытии тротуара лежала длинная игла. «Не она ли вылетела из дула?», – пришла первая мысль, – «Надо осмотреть пистолеты».
– Тарас Евлампиевич, – проговорил он тихо, отключив громкую связь, – спасибо большое за предупреждение.
– Пожалуйста, – послышалось в ответ. – Я предупреждал об осторожности.
– Согласен. Извините. Последите, прошу вас, пока за подполковником. Сейчас возьму для осмотра пистолет и иглу с земли. Такое впечатление, что стреляли не пулями. Сейчас проверю.
Самолётов протянул руку к земле и втянул в рукав пистолет из руки одного из нападавших, начавшем приходить в себя, но всё ещё лежавшем на земле. Так он втягивал деньги со стола игроков казино. Затем втянул и иглу из-под ног. Минуту спустя, оба предмета оказались в его руке, одетой в резиновую перчатку. Ещё через минуту он поднял их над головой, демонстрируя опешившим журналистам и поясняя:
– Вот с чем пришли ко мне господа государственные террористы. Дважды хотели захватить в заложницы доктора наук, ни в чём не повинную женщину Иволгину Надежду Тимофеевну, а сейчас на ваших глазах сделали попытку усыпить, а потом и обезвредить меня. Я держу в руке пистолет со специальным стволом для стрельбы иглами, начинёнными то ли смертельным ядом, то ли снотворным или иной жидкостью. Обычно так стреляют в опасных зверей, которых не хотят убивать. Если бы хотели убить, стреляли бы нормальными пулями, а тут иглы. Возможно, это и есть один из способов борьбы со мной, о котором говорил генерал Дотошкин, желая предупредить меня, что всё когда-то имеет конец.
Раздражённый голос Зивелеоса разносился далеко за пределы улицы. Отовсюду сбегались прохожие и жители близлежащих домов, до которых долетал звук рассерженной речи Самолётова. А он не смолкал:
– Журналисты, коллеги, у меня к вам одна просьба: пишите правду о том, что видите и слышите. Не поддавайтесь уговорам ваших хозяев врать. Перед вами стоит сейчас подполковник Скориков, давший команду своим подчинённым стрелять в меня. Я его понимаю – у него такая служба защищать государство. Но его ли он защищает? И правильными ли методами он пользуется? Если хотят вести со мной диалог, я не возражаю, но только пусть он будет честным. Я выступаю от имени народа, так дайте же народу право высказать свои претензии и получить всё для нормальной жизни. Дайте ему право самому распоряжаться богатствами своей земли и результатами своего труда.
Зивелеос протянул руку в сторону стоящего молча Скорикова и сказал:
– Я не трону этого человека, несмотря на зло, которое он хотел мне причинить. Я не мститель. Но посмотрите на его глаза и выражение лица. Мне вспоминаются слова Маяковского о советском паспорте: «С каким наслажденьем жандармскою кастой я был бы исхлёстан и распят…» Он бы меня сейчас распял, если бы мог. Но не может, к счастью. Я покидаю вас, дорогие соотечественники. Не забудьте, пожалуйста, то, о чём мы говорили в начале нашей так печально завершающейся встречи. Мне незачем убивать людей, но это не значит, что я бессилен, как подумал генерал Дотошкин. У меня много дел, и я улетаю, но мы ещё с вами встретимся. Только пишите правду. И помогите горе-стрелкам, которые, как я вижу, ожили, но нуждаются в помощи. Надеюсь, в вены я не попал и крови они потеряют немного. До новых встреч.
Зивелеос поднялся в воздух, окутал себя светящимся облаком и быстро понёсся вдаль.
Без права на ошибку
Возвращаясь на Лысую Голову после столь необычной встречи с журналистами, Самолётов не забыл о просьбе Тараса Евлампиевича проверить лесную дорогу, ведущую к их супернаучному, как они называли своё местопребывание, центру. В разговоре между собой они называли его ещё короче – Супер. Фраза «на нашем Супере всё прекрасно» звучала у них довольно часто.
Летя пониже над лесом, в лучах уже заходящего сентябрьского солнца, Зивелеос завис над завалом деревьев. Да, дорога была перекрыта. Опустившись на свободный участок дороги, Николай посмотрел по сторонам и увидел бросившихся в разные стороны солдат.
– Стоять! – загремел его голос. – Я Зивелеос. Даю вам время до завтрашнего утра. Поваленные деревья распилить, дорогу очистить и всем убраться отсюда. Кто ваш командир?
От остановившихся в испуге солдат робко отделился, сделав два шага вперёд, щуплого телосложения сержант.
– Товарищ Зивелеос. Я сержант Исправный. Нам приказано было перекрыть дорогу, мы перекрыли.
Самолётов видел перед собой молодых ребят в солдатской одежде, которые ничего плохого ему не хотели делать и потому сказал примирительно:
– Я понимаю вас, солдаты. Сам был в армии и выполнял приказы командиров. Но здесь командую я – Зивелеос. Поэтому, сержант, повернитесь ко мне спиной, – и добавил по военному, – кругом!
Сержант чётко развернулся на каблуках. Николай быстро приблизился к нему, обхватил левой рукой за туловище и неожиданно для всех стал подниматься в воздух вместе с сержантом, который, оказавшись без опоры на землю, перепугался насмерть. Но Зивелеос держал его не долго. Рядом стояла высокая сосна, ствол которой был метров на десять от земли совершенно голый. Зивелеос долетел до первых двух веток и остановился на самой нижней, поставив сержанта сапогами на вторую от земли.
– Держись, Исправный, за ствол, – приказал он.
Видя, что сержант ухватился обеими руками за ствол строевой по виду сосны, Николай отлетел чуть в сторону, говоря:
– Можешь теперь сесть на ветку. Она крепкая и тебя выдержит спокойно. Но и ты сам не переживай. Надеюсь, никакими фобиями не страдаешь, высоты не боишься? Командовать своими солдатами будешь оттуда. А когда закончите работу, они найдут способ снять своего командира с дерева. Думаю, тут ещё должно быть какое-нибудь подразделение, кроме вас. Но я поисками заниматься не собираюсь. У меня другие дела.
И заметив пристёгнутую к поясу сержанта рацию, добавил:
– Можешь связаться с командованием и сообщить о моих указаниях. Если откажетесь делать то, что я сказал, вам же будет хуже. Из леса я вас не выпущу, пока дорога не будет расчищена. Но как расчистите, чтоб духу вашего здесь не было вместе с другими, желающими нас поймать. Руки пока коротки.
С последними словами Зивелеос поднялся над лесом и отправился на свою поляну, в Супер. Он не сомневался, что приказ будет выполнен. Уже с большей высоты увидел, что сержант сел на ветку и взял в руки рацию для связи со своим начальством. Дело пошло.
_____________________________________
В кабинете Наукина шло важное совещание. Собрались все обитатели супернаучного центра. Тарас Евлампиевич обеспокоенно говорил:
– Друзья, страшного пока ничего нет, но обстановка накаляется, а потому ещё раз прошу всех быть чрезвычайно осторожными, когда выезжаете за пределы нашего Супера. Что нам показал сегодняшний день? То, что власть вычислила наше место расположения – это уже их достижение, но мы не знали, что ими разгадана особенность контакта Зивелеоса с различными объектами и людьми. Это очень существенно. Сегодня мы наблюдали, что силовики приехали со специальной задачей захватить Николая, то есть не убить, а, повторяю, захватить. Машенька успела проанализировать содержание микроампулы на кончике иглы, предназначавшейся Николаю. Это сильно действующее снотворное. Значит, они хотели усыпить Зивелеоса, чтобы он не мог управлять собой, и попытаться не только его обезвредить, но и разгадать тайну его костюма. Последнее им не удалось бы, конечно, ибо разгадка кроется в аппаратуре, находящейся в нашем Супере.
– Вы все хорошо помните, – продолжал Тарас Евлампиевич, – что попытка усыпления Николая однажды удалась, когда наш герой умудрился снять с себя защитные усы в суде. В тот раз силовики использовали усыпляющий газ, и Николай заснул, но, на своё счастье, оказавшись уже высоко в воздухе. Так что сон не привёл к катастрофе. Поймать Николая не удалось, хоть он и завис без движения над землёй. В этот раз могло быть хуже, так как снотворное на конце иглы очень сильное, а три иглы, вошедшие в тело разом, могли усыпить мгновенно. И главное – это то, что Николаю предложили взять папку, а сами приготовились в эту же секунду выстрелить в него. Подполковник поднял руку, давая ею команду. Значит, он был уверен в том, что защита будет отключена. Подними он руку секундой позже, и я не знаю, что бы мы делали.
– Какой ужас! – испуганно прошептала Таня.
– Пожалуй, ты прав, – согласилась она раздумчиво. – У тебя всё отработано до рефлексов.
– А в воздухе я неуловим, и спокойно ждал бы пробуждения.
Самолётов объяснял всё это, стараясь тем самым убедить и себя и, прежде всего, свою невесту, которой предстояла встреча с подобными ситуациями в самом скором времени.
– Танюша, главное в нашем деле спокойно, но быстро реагировать. Как только ударяешься в панику, обязательно ошибёшься, сделаешь не то, что нужно. Понимаешь?
– Да я всё понимаю, – тихо проговорила Таня, и все увидели, что из глаз её полились слёзы. – За себя я нисколько не боюсь. Вы не волнуйтесь. Но, как подумала, что в тебя могли попасть эти иглы, то так тебя жалко стало. А вдруг бы это яд был.
– Да я их всех передавлю, – выдохнул молчащий обычно дядя Лёша. Его крупное едва умещающееся в кресле тело с огромными кулаками на мощных руках выглядело угрожающе.
– И этот туда же! – всплеснув руками, почти вскрикнула Катерина. – Сиди уж. Без тебя дядя Тарас разберётся. Он Коленьку в обиду не даст.
– Да, это правда, – заговорил опять Тарас Евлампиевич. Как выручить из беды Николая, я бы, конечно, придумал. Но мы видим, что научная мысль и наших оппонентов не дремлет. Они обязательно придумают что-нибудь ещё. И у меня возникла вот какая мысль. Генерал, который приходил к Таниной бабушке, высказал предложение Зивелеосу придти к учёным и рассказать об открытии. Идея не плохая. Мне давно уже хочется самому выступить перед научным собранием.
– Чтоб тебя там схватили и посадили? – резко вставила Маша.
– Нет, конечно, внученька. Ехать нужно вместе с Николаем.
– А они обрадуются, что вы вместе, и ещё что-то сообразят такое, чтобы схватить обоих, – упрямо возразила Маша. – Представь, они схватят тебя, Коля бросится отнимать, отключив защиту, а они его и убьют, не задумываясь.
– Не так это всё легко, внученька. Чтобы захватить нас, им надо, во-первых, всё заранее приготовить, зная ситуацию. А мы появимся без предварительного объявления. Во-вторых, сегодняшний опыт показал им, что мы сильнее. Так что психологический фактор на нашей стороне. И третье. Я поставил чипы на нашу машину. Летать она пока не будет, тут надо ещё поработать немало, но взять её посторонним невозможно. Так что у меня есть нечто вроде убежища. Главное успеть в неё сесть в случае преследования. Это наша крепость. За рулём будет дядя Лёша, а ты, Машенька, подежуришь за пультом управления. Не зря же я тебя всё время тренирую.
– Тарас Евлампиевич, а нужно ли такая встреча сейчас? – спросил Николай. – Тане послезавтра будут ставить чипы. С нею будет надёжней.
– Я не сказал, что поедем завтра, – хмыкнув, сказал Наукин. – Кстати, Танюша, ты не передумала становиться героем?
– Ни в коем случае. И никогда не передумаю. Чем раньше я смогу оказывать помощь, тем лучше. Если б у меня сегодня были чипы, я бы их всех разнесла за Коленьку.
– Ну-ну, малышка, – засмеялся Тарас Евлампиевич, видя, как горячится девушка, – к силе, которую ты получишь, нужны разум, спокойствие и чёткость мысли. Не следует забывать, а Николай это прекрасно осознаёт, что стражи порядка исполняют свой долг, за который им платят деньги. Они такие же люди, как все, ради блага которых мы и стараемся. Они верят, что занимаются правым делом, а, значит, нельзя на них злиться, но нейтрализовать их усилия по отношению к нам нужно. Николай сегодня мог легко убить тех, кто направил на него пистолеты, но он этого не сделал, хоть и взорвался от возмущения. Мы слышали, как он чуть ли не прорычал, что шутки кончились. И выстрелы по плечам – это здорово! Мог убить и офицера, но тоже не стал и правильно. Мы же не убийцы. Наша задача изменить к лучшему существующий порядок в мире, что очень и очень не просто. Изменить жизнь возможно только тогда, когда, как говорил наш вождь Ленин, идея овладеет массами. Сейчас труды классика революции никто не цитирует, а зря. Он очень мудро говорил. Одиночки мир не перевернут. Я изобрёл устройство почти неограниченной власти не для грабежей, о чём мы много говорили с Николаем, и он, к счастью, со мной полностью согласен, а для того, чтобы, пользуясь практической неприкосновенностью, вопреки желанию власти предержащих, убеждать людей в необходимости самим брать управление страной в свои руки и помогать им в этом. Вот почему я хочу выступить перед учёными, и я очень надеюсь на их понимание и поддержку. Николай и все мы знаем наши азбучные истины, однако я повторяю их здесь снова и снова, ибо повторенье – мать ученья. У нас в руках огромная сила, но пользоваться ею надо разумно. Мы не имеем права на ошибку.
Слова учёного все в комнате слушали с огромным вниманием. Этот человек был непререкаемым авторитетом. Кроме того, каждый из присутствовавших прекрасно сознавал, что все они занялись очень опасной, но и очень нужной для мира деятельностью. Каждый день все выполняли свои небольшие дела: готовили пищу, занимались хозяйственными вопросами, строили или ремонтировали, наблюдали за приборами, тренировались и тренировали – да мало ли что нужно было делать в весьма специфическом научном центре? – и в то же время каждый ощущал груз огромной ответственности перед всем человечеством, возложенной на них миссией переделки всего мира. Сделай кто-то из них один неверный шаг, и всё может сорваться, сломаться, разрушиться. И неосуществлённая идея может потерять смысл, в неё перестанут верить, перестанут за неё бороться. Если нет веры в победу, победить невозможно. В супернаучном центре в победу верили и к ней стремились.
Наукин погладил правой рукой аккуратно подстриженную, абсолютно седую бородку. Он проделывал это движение всякий раз перед принятием важного решения, словно снимая с бороды оставшиеся сомнения.
– Теперь о новом задании для Николая. Судя по нашей печати и россказням телевидения, народ ожидает Зивелеоса повсюду, хотя звучат заявления о том, что он может действовать только в Москве и Московской области. Мне думается, пора внести новую сумятицу в головы руководства, ожидающего от нас неприятности поблизости от себя. Я просмотрел информацию в Интернете и хочу предложить тебе, Николай, слетать в Оренбург, пощекотать Шварцбермана. Мы не будем брать у него алмазы, которыми он тоже занимается, а предложим ему кое-что другое. Появление Зивелеоса в таком отдалённом районе станет очередной информационной бомбой и заставит на некоторое время отвлечь внимание от того, что мы делаем здесь. Особенно важно это послезавтра, когда Машеньке будут вживлять чипы. Нужно сделать так, чтобы о действиях Иволгиной генерал забыл. Но детали этой операции мы с Николаем обсудим отдельно, чтобы не отвлекать вас, мои друзья, от ваших не менее важных обязанностей. Без каждого из вас Николай не был бы Зивелеосом. А пока всем отдыхать. Ночь пришла.
Наукин положил перед Николаем несколько листов бумаги.
– Просмотри, пожалуйста, информацию. Она будет тебе полезна при разговоре. Я узнал, что послезавтра у них в Оренбурге совещание. Там ты его и найдёшь.
Самолётов углубился в чтение.
